Часть I
Глава 1
«С чего началось».
Из экономии они не пользуются проточной водой и не включают зимой отопление.
Балуют собак и держат в строгости детей. Маниакально ухаживают за своими садиками.
Мой отец с фанатизмом предавался бережливости. И это не громкие слова, лишь констатация факта. В конце каждого месяца трубы иерихонские неумолимо возвещали о наступлении дня расплаты. Приходили счета, они, подобно наводнению, сметали плотину нашего бюджета. Это давало отцу множество возможностей холить и лелеять страсть к экономии.
Своим стремлением он воодушевлял и нас, постоянно напоминая, что роскошь пользоваться туалетной бумагой должна уравновешиваться умеренностью в её использовании.
Под пронзительным взглядом отца мы еженедельно отчитывались за потраченный газ и уголь. Тепло и свет не даются даром. А так же мясо, рыба, хлеб и вино. И мяснику и бакалейщику надо было платить. Апофеозом экономности могли служить наши порции в тарелках.
При этом отец считал законным поощрение за дневные труды и всегда требовал стакан портвейна после ланча и обеда.
В дни после Рождества и случайные гости удостаивались наперстка бренди или виски. В погребе всегда стоял маленький бочонок эля, из которого мы с братом могли немного брать себе.
Мой отец был блестящим резчиком. Он говорил, что лучшими резчиками становятся пасторские сыновья. Его отец тоже был пасторским сыном. Он пользовался большей свободой, которую давало благосостояние. Так было в большинстве дворянских семей прошлого века. Отец был младшим сыном младшего сына, восьмым в своей семье и десятым в семье деда.
Его дар резчика поистине был удивителен, и мне посчастливилось унаследовать свою долю этого мастерства, но надеюсь, не в плане следования такой же страсти экономии. Искренне верю, что этого не произойдет.
Поистине захватывающим зрелищем было наблюдать, как он с редким мастерством справляется с задачей по нарезанию настолько тонких (не толще 3-хбритвенных лезвий) ломтиков мяса. Красиво соединяя один с половинкой другого, давая понять, что и этого очень много, а потом ещё и скажет: «Это и так гораздо больше, чем мы можем себе позволить. Затем ласково напутствует: Идите с миром и ведите себя хорошо". Могу поклясться, что он мог разделать курицу на шестерых, оставляя достаточно на «холодное» для завтрашнего ланча, и голени на завтрак следующего утра. Все эти навыки были полезны для выживания пасторов, имеющих немыслимо низкие доходы.
Вся наша жизнь подчинялась его стремлению потратить как можно меньше. Мы стоически переносили эти жесткие правила. Но было одно, которое наносило нам особенно ощутимый удар. Это безумная идея отца экономить на воде. Не только на нагреве, но даже на холодной.
У меня нет причин верить, что Letchyworth Garden City был особым засушливым районом; тогда как 10 дней без дождя в Berkhamsted и заголовки газет: «Льёт как из ведра в Berkhamsted». Климат в Letchyworth, как мне помнится, был сырой, как в большинстве районов Англии, но вода попала под «топор экономии» так же, как уголь, газ или электричество. У меня есть информация из официальных источников административного округа, что в 1923 расценки на воду в нашем регионе были пенни/0,5 пенни за 1000 галлон. Это выходило меньше фунта в год. Я точно уверен, что мой отец использовал не больше 10 галлонов воды для своей ванны, так что количество одной ванны стоило ему по расчётам ещё дешевле.
Согласно классификации климатов Кёппена в Летчуэрт - морской климат, такой же, как и в большинстве регионов Великобритании. Моя сестра, будучи не только единственной женщиной в семье после смерти нашей матери, но также старшей из детей, пользовалась привилегией мыться одной в ванне. Мы 3 мужчин: отец, старший брат и наконец, младший сын, не имели такой роскоши мыться в своей воде. Сначала отец, потом Дики, и потом я. К тому времени вода уже не отмывала.
Как бы то ни было, в тот особый вечер, когда у меня было время всё приготовить и записать, настроение в ванной было несопоставимо грустное, на самом деле, я сидел там залитый тяжестью горя. Мы с отцом утром провожали моего любимого брата с вокзала Ватерлоо, на 9 лет в Индию, на фабрику по производству резины (каучуковые плантации). Я даже прослезился. Жизнь без Дики, казалась мне ужасной. Однако, даже в сверхэгоистичный возраст 16 лет, я чувствовал, что сейчас больше волнует моего отца, поглощенного невыносимым вопросом: «Что будет с его старшим сыном?». Увидит ли он своего старшего сына?
В начале 20-го века Индия оставалась крупнейшей и богатейшей колонией Британской Империи. Однако в стране назревал серьезный кризис отношений между колониальными властями и представителями местного среднего класса, которые выказывали недовольство экономической политикой англичан. Уже в период 1905-1908 годов появилось движение свадеши, ориентированное на приобретение только индийских товаров. В дальнейшем национально-освободительное движение постоянно расширялось. Его лидером стала Махатма Ганди. Националистические идеи находили широкую поддержку у населения, подавляющая часть которого существовала в нищенских условиях. В конце 20-х – начале 30-х году по всей стране начались массовые акции протеста, забастовки на предприятиях и бунты в сельской местности. Власти применили против бунтовщиков армию, которая жестоко подавила все выступления, но изменить сознание индусов уже не могла.
В целом Индия в начале 20-го века представляла собой обширный сырьевой придаток Британии, и являлась слаборазвитым в промышленном отношении государством с низким уровнем жизни и ориентацией на сельское хозяйство и добычу полезных ископаемых.
Я был несчастлив и спросил у отца, когда можно будет поехать к Дики в Индию? Ответ отца изумил меня, и я был шокирован:- «Не глупи, тебе надо не в Индию, тебе надо на сцену».
-«Мне»?- Пробормотал я запинаясь.
-«Ну да, конечно, тебе» - сказал он.
Он хотел, чтобы я прошёл тот путь, который ему самому хотелось пройти.
- «Ты оставишь школу в конце лета, и когда будет разрешено, отправишься в «Школу Elsie Fogertty».
Это было одно из тех учреждений, которое моя сестра, будучи старше меня на 6 лет, уже закончила.
- «Ты, конечно, получишь стипендию - она видела тебя однажды и сказала, что ты прирожденный актёр. Тебе придется прочитать один или более отрывков и она, несомненно, будет разговаривать с тобой потом, и тебе надо найти возможность обсудить с ней вопрос, получения стипендии, и если ты действительно будешь настаивать, то она даст тебе стипендию. Иначе, у тебя не будет возможности поступить в «Школу» и, что более страшно - и тут ты можешь слегка смошенничать - поручено сказать, что не менее важно так же назначить 50& пособия, или ты не сможешь учиться, так как отец не будет тебя содержать в Лондоне. Ты будешь жить в Лондоне и должно выйти прилично на то, что я тебе дам. Помню, когда я был юношей, в City был приличный мясной пудинг за 4 пенса (мой отец говорил о 1890)».
Новая жизнь для меня начиналась в 1924, 6 лет спустя после 1 Мировой войны. Я тяжело проглотил весь его безнадёжно нереальный оптимизм и уцепился за главный момент, что я буду свободен. Свободен и независим - голоден, я ожидал, но Свободен.
В XIX веке театр так же, как и все другие сферы английской культуры, получил новое развитие. Романтическое направление в театральном искусстве олицетворял талантливейший актер-трагик Эдмунд Кин (1787—1833).
Эдмунд Кин родился в актерской семье. Его родители умерли, когда он был еще ребенком. Вынужденный зарабатывать себе на жизнь, юноша ездил с бродячей труппой по английским городам и селам. Эти скитания стали хорошей школой для молодого артиста, к двадцати годам побывавшего во многих уголках Англии. На вопрос о том, что нужно сделать, чтобы стать великим актером, Кин, уже став знаменитым, ответил: «Уметь голодать».
И вот сижу я в 2-3 дюймах тёплой воды, которая не очень чистая, по обычаю моего эксцентричного отца, и судьба моя предрешена.
Глава 2
«Колыбель хориста».
Почти так же много замечательных моментов в фильме «Унесенные ветром», как и в оригинале романа М. Митчелл. Olivia de Havilland прекрасно сыграла Мелани. В одной, очень драматичной сцене, когда «Конфедераты» зашли в дом, там оставались только женщины и няня - негритянка. Захватчики обыскивали комнаты в поиске секретных документов и поживы, они набивали свои карманы. Дамы, включая Мелани, разыгрывали безразличие, какое только можно разыграть в столь ужасных обстоятельствах. Мелани схватила книгу и стала читать вслух, подавая восхитительно храбрый пример того, как можно провести обычный тихий вечер.
Книга, которую она схватила, была «Дэвид Копперфильд», и она начала с открытой страницы, и мы слышим её прекрасный голос, читающий, должно быть одно из наиболее известных мест в литературе, мелодичным голосом с южным акцентом: - «Стану ли я героем повествования о своей собственной жизни, или это место займёт кто-нибудь другой - должны показать последующие страницы. Начну рассказ о моей жизни с самого начала и скажу, что я родился в пятницу в 12 часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю). Было отмечено, что мой первый крик совпал с первым ударом часов».
Почти каждую деталь могу и я использовать для описания своего рождения. Но, если часы били, когда я
родился на 26 Wathen Road, Dorking, Surrey утром 22 мая 1907 это было 5 утра, что их поразило.
Через 1.5 месяца его крестили в церкви Св. Мартина. Мальчика назвали в честь Лорана Оливье – первого из рода.
Мой отец рассказывал, что он жарил колбаски для доктора Rawlings и себя, когда тот появился в дверях кухни и принёс крошечного, но здорового малыша в своих руках, ещё не омытого от крови. Мой отец почувствовал лёгкое отвращение, когда доктор дал меня ему на руки. После небольшой паузы он вернул меня обратно и принялся за колбаски.
Я думаю, что доктор должен был дать некоторые советы, и для этого нанести короткий визит наверх, так, что он (отец) с неохотой вынужден был отложить колбаски и последовать за ним. Моя мать лежала у стены в крайнем истощении и почти без дыхания. Отец нежно чмокнул её во влажный лоб, и они с доктором вернулись к колбаскам.
То легкое отвращение, которое почувствовал мой отец, когда впервые меня увидел, и от этого я ещё острее чувствую, конечно, моё поклонение мамочке, которая умерла, когда мне было 12, завершая моё детство и до самых небес, где я надеюсь, мой совершенный мир. Из этого я извлёк, как великое страдание может временами вплавляться в некий мистический путь, как неожиданная сила. (Страдание придаёт силы). Мне пришлось убеждаться в этом на протяжении всей моей жизни, и в действительно ужасных обстоятельствах это даёт мне возможность зацепиться за маленький, узкий выступ, на котором я могу отдохнуть, дождавшись момента решимости, как глотка кислорода, при глубоком вдохе.
О том особом времени только моя сестра Sybille (пожалуйста, пишите наши имена по-французски) рассказывала мне, так как она присутствовала, когда моя мать брала обещание с отца быть добрее ко мне, её малышу. Она слышала его обещание, сделать всё зависящее от него, чтобы повиноваться предсмертному желанию моей матери; и я начинаю осознавать по некоторым приметам эти старания, как показало время. Большинство людей, я думаю, имеют ранние воспоминания и, подводя итог, решают, что большинство часто их посещаемых воспоминаний - это первый шлепок. Это не самое моё раннее воспоминание, второе, когда мне было 3 года. Моё раннее, когда мне было 2 года, и это подтверждается моей памятью, как видом из окна, которое закрепило это место, как Dorking. Я подсыхал после ванны, напротив этого окна - это должно быть было лето, так часто оно было открыто настежь солнцу. Я смотрел вниз как мой 4- летний брат в своем халате, делал решительные попытки подняться по шпалере. Моим сильным впечатлением является то, что он не сделал каких-либо замечательных успехов в этом доблестном предприятии. Мы не переезжали из Доркинга в Лондон до 1910 года, когда мне исполнилось три.
С 1912г. семья начала скитаться по разным городам, где отец Джерард замещал приходских священников, уходивших в отпуск. Наконец, он нашел постоянное место в церкви "Спасителя" в Лондоне. У них появилось собственное пристанище на Люпус стрит,где они и будут жить 6 лет.
От пяти лет, и до тех пор, пока мне исполнилось 9, моя мамочка, чаще, как вспоминается, что радует меня, когда ей приходилось подавлять свои страдания, из-за необходимости ужасной перспективы пороть меня за один застарелый, и казалось непреодолимым грех, как ложь. Это было явно невозможным для меня, чтобы сопротивляться этому искушению. Я был вынужден придумывать историю и рассказывать так убедительно, что это воспринималось поначалу без сомнения или подозрения.
После трех или четырех лет монотонного обмена греха и наказания, в конечном итоге, до моего вялого маленького мозга дошло, что это действительно приносит ей страдание, более сильное, от необходимости наказывать меня, чем она могла причинить боль мне. Я заметил что, когда я снимал необходимую одежду, она уже была в состоянии стресса. Она поймала мой взгляд, и сказала - «Я это ненавистное дело должна делать только по необходимости. Я ненавижу это». Я решил, что по этому случаю буду только скрежетать зубами и не кричать, до тех пор, пока я мог бы больше не заглушать свои крики. Она остановилась после четвертого удара; Я был удивлен, так как ожидал шесть. Она сказала: «Да, это должно было действительно быть шесть, но ты был настолько смелым, что я не стала продолжать». Это поразило меня; Я всегда считал, что если человек не плачет, то экзекутор будет продолжать, неудовлетворенный до тех пор, пока не будет ожидаемой реакции.
В связи с этим, я решил, что она никогда снова не будет страдать, таким образом, и что я навсегда устраню причину её страдания. И поэтому моя привычка лгать прекратилась... на время, в любом случае.
Я удивляюсь, почему было так, что мой отец не принимал на себя ответственность, как это случалось с большинством сыновей, но оставил это моей матери, которая так страдала. Я чувствую уверенность в моем сердце и до сих пор, что она не рискнула бы доставить ему неудовольствие и повода, в случае, если он не знал, когда нужно остановиться. У него была репутация жёсткого наставника, до прихода в Святой Орден. Насколько благороднее, то, что моя мать добровольно и самостоятельно наказывала нас.
Если бы моя замечательная Мамочка могла бы видеть меня в работе, время от времени, когда мне более везло, чем я бы осмелился представить, то я иногда задумываюсь, могла ли бы она прийти к выводу, что эти годы привычной лжи были обусловлены инстинктом некой первоначальной практики в том, что должно было стать моей профессией. Пусть она не думает, что я пытаюсь найти какие-либо оправдания для моих ранних злых тенденций, но может, как говорят на Западе Атлантики, она смогла бы понять.
Мне было пять лет, в мою лживую фазу, когда я тащил в детскую комнату на верхнем этаже
22 Lupus Street, Pimlico, огромный (для меня) деревянный сундук. Я не думаю, что его длина будет, по сути, более четырех футов и нескольких дюймов. Я расположил его удобно напротив одного из окон, чьи шторы могли быть естественным занавесом по всей передней части его и вокруг. Бог знает, из чего состояли мои выступления. Я не мог делать записи, конечно, и вспоминать нечего; мои представления были, вероятно, имитацией пьес, которые я видел в хоровой школе моего брата; «Box and Cox», в которых мой брат хотел бы присоединиться ко мне, и, что весьма важно, Hubert и Arthur, сцена из «Короля Иоанна».
Аудитория состояла из моей мамы, сестры или, посещавших нас тёти или друзей.
Моя рампа освещалась свечами в круглых банках из-под сигарет, красиво вырезанных моим отцом, который всегда был готов сделать любую необходимость, требующую его чудесных умелых рук. Я редко видел его на своих домашних представлениях, но я никогда не играл без зрителей, пока моя мать была дома.
(Рампа (светотехника) — невысокий длинный барьер, проходящий вдоль авансцены и прикрывающий со стороны зрительного зала приборы для освещения сцены; театральная осветительная аппаратура, помещаемая за таким барьером и служащая для освещения передней части сцены; осветительное устройство в театре)
В настоящее время люди часто спрашивают мою жену Джоан, «Как вы узнаёте, когда Ларри играет и когда он не играет?» и моя жена всегда отвечает: «Ларри? Ах, он играет все время». В моем сердце, в котором я только и знаю, как я далек от уверенности, когда я играю, и когда нет, или я должен более откровенно выразиться, когда я лгу, и когда нет. «Что такое игра актера, как не ложь, и что такое хорошая игра, как не убедительная ложь?» (For what is acting but lying, and what is good acting but convincing lying). Это то, когда играешь, но обманываешь, и что, когда хорошо играешь, то, значит, убедительно обманываешь? Но, что поднимает это условие (состояние) жизни до предложения (понимания) призвания? Я думаю, что мы не можем определить это ближе, как одну из наших маленьких забав - игра в прикидывание, (переодевание), игра в образы.
Более интеллектуальные из моих молодых коллег, в неустанных разговорах патетически ищут некоторую рационализацию нашей жизни, соглашаясь, что их выбор metier (ремесла) был способом удовлетворить настоятельную необходимость «выразить себя». Когда приходит моя очередь, я не могу похвастаться, степенью интеллектуальности; я честно, должен признаться, скорее со стыдом, что у меня не было особых раздумий о своём предназначении (мне нечем хвастать, в смысле разнообразия других своих возможностей и интересов).
«1920-е годы породили четвертое поколение актеров, к которому принадлежал и я, которое попало под магическое влияние актеров «натуралистов» под предводительством Чарльза Хотри и последователей Джеральда дю Морье. Они ввели нас в заблуждение тем, что заставили верить, будто реалистичная актерская игра - это фактически реалистическое поведение. Эти великие артисты обманывали нас. Их влияние на нас было разрушительным. Мы все были уверены, что игра это совсем не игра, это проживание роли. У нас не было достаточного опыта, чтобы понять, что они просто были настолько блестящими артистами, что просто скрывали свои специальные актерские техники. После периода невнятных представлений и мистификации публики, мы были вынуждены отклонить эти узкоспециализированные школы и оставить их экспертам». 4 глава.
Почему я так часто менял приготовительные школы, я так и не выяснил. Я только знал, что их количество льет воду на предсказуемую мельницу придирчивости учителей, которые могут добавить в свои истории о моих ошибках: «в скольких школах, вы говорите, уже были, прежде чем пришли сюда?» Я боялся отвечать на лишний вопрос, который мог стать предостережением, что неизбежно и следовало: «все те школы, которые ты даже не знаешь...?»
Действительно, моя мать тешила свои амбиции, из-за которых я должен был последовать за моим, успешно поступившим братом, в хор церкви «Всех Святых» на Маргарет стрит около Oxford Circus 
Англиканская Церковь в Великобритании
Она имеет официальный статус государственной Церкви. Сохраняется иерархия Римско-Католической Церкви: архиепископы, епископ, викарный епископ, декан, архидьякон, каноник, пребендарий,(духовное лицо, управляющее церковным округом и получающее с него доход (пребенду), благочинный декан, пастор, викарий, курат и дьякон. Архиепископы имеют право, как герцоги, на обращение Его Милость, епископы, как пэры, – Лорд. И те и другие имеют места в палате лордов. Сэр используется при обращении к священнослужителям до ранга пребендария. Остальных представителей церковной иерархии называют Преподобие, которым следует имя и фамилия. Если они являются докторами теологии, добавляется титул Доктор.
В зависимости от религии используются разные формы титулования. Священник Англиканской Церкви именуется Преподобный Джеймс Джонс;
Наиболее характерной особенностью Англиканской церкви, резко выделяющей ее из ряда всех других протестантских церквей, является сохранение в ней церковной иерархии, вследствие чего она называется еще епископальной.
Начало Реформации в Англии относится к 1534 году. Именно в этом году произошел разрыв отношений между английским королем и Римским Папой.
Вступление на королевский престол Елизаветы I окончательно определило будущее Англии как не римско-католической страны. Независимость от Рима, упраздненная при королеве Марии, была вновь восстановлена. Были введены новые богослужебные книги, главной из которых является так называемая «Книга общих молитв», и окончательно отредактированы «39 членов веры», принятые ранее. Происходит размежевание клира и мирян на три основных течения: высокую, низкую и широкую церкви. Последующий период истории Англиканской церкви вплоть до 30-х годов XIX века ничем особенным не примечателен. В этом периоде, а точнее - в первой четверти XVIII столетия, осуществляются первые шаги к сближению между Англиканской и Русской Православной Церквами. Петр I, во время путешествия по Западной Европе, в Лондоне беседовал с архиепископом Кентерберийским о положении Англиканской церкви и об ее устройстве. По инициативе части англиканского духовенства, так называемых «не присягнувших», было положено начало переговорам о соединении англиканства с Православием. С 1712 по 1725 год велась переписка между иерархами Англиканской и Восточных Православных Церквей. Смерть Петра I положила конец этому этапу переговоров. В 30-е годы XIX века среди части английских ученых-богословов наблюдается повышение интереса к духовным богатствам Православной Церкви (оксфордское движение). Один из них - Пальмер - переписывался с известным русским богословом А.С. Хомяковым.
Вероучение Англиканской церкви не имеет определенной системы. Часть епископов и богословов придерживаются католических взглядов, другая - протестантских, а некоторые - православных. Традиционно, в течение более ста лет, в руководстве Англиканской церкви доминировали англо-католики или представители высокой Церкви. Однако в последнее время на передний план стремительно выдвигаются представители низкой Церкви. Одно время они занимали посты архиепископа Кентерберийского, епископа Йоркского и других. Долгое время так называемые «39 членов веры», многие из которых имеют явно протестантский смысл, являлись официальным, общеобязательным документом Англиканской церкви.
Высшим органом Англиканской церкви в настоящее время является Генеральный Синод, созданный в 1970-м году. Решения, принимаемые им, приобретают силу лишь после утверждения их парламентом и одобрения монархом. С 1921 года в Англиканской церкви существуют приходские советы, которые действуют как совещательные органы пасторов. Характер устройства Англиканской церкви во многом обусловлен ее государственным статусом, следствием которого является полная зависимость Церкви от государства. Государственный статус Церкви проявляется как совокупность весьма странных, порою даже курьезных положений. Так, например, каждый гражданин Великобритании, если не исповедует какой-либо другой разновидности христианства или не является сознательным атеистом, формально считается членом Англиканской церкви. Архиепископ Кентерберийский и двадцать четыре старейших по возрасту епископа имеют постоянные места в палате лордов парламента, в то время, как ни один руководитель другой религиозной организации страны подобной привилегии не имеет. Бракосочетание, освященное священниками Англиканской Церкви, имеет юридическую силу, а браки, освященные представителями других церквей и сект, должны быть зарегистрированы еще и в гражданском порядке. Английская королева, невзирая на ее личные убеждения, является главой Церкви. Если она пересекает историческую границу Англии и Шотландии, то она становится главой другой церковной организации - Пресвитерианской церкви Шотландии, догматические положения которой существенно отличаются от англиканских и в некоторых пунктах взаимоисключают друг друга. Рычагом воздействия государства на Церковь является система назначений должностных лиц на ключевые посты управления Англиканской церкви. Со времен Реформации король Великобритании имеет исключительное право назначать на посты всех епископов и настоятелей кафедральных соборов. Заполнение вакансий на приходах находится в руках могущественных покровителей - отдельных частных лиц или же организаций. Церкви не дано самостоятельно решать даже такие сугубо внутренние вопросы своего устройства, как частные изменения в формах культа и обрядности. Так, в 1928 году парламент отверг проект нового молитвенника, который был утвержден большинством Национальной Ассамблеи Англиканской церкви.
Эта «Высокая Англиканская церковь» обладала на редкость отличной хоровой группой, и я верю, что этот хор по праву, являлся лучшим хором в Лондоне. Это был маленький хор, состоящий из 14 мальчиков сопрано, 2 альтов, 2 теноров и 2 басов, но баланс звучания был идеален. Я неоднократно отказывался завоевывать место в этом прекрасно отлаженном вокальном механизме, что толкало меня снова и снова в другие приготовительные школы, которые моя терпеливая мать рассматривала как временную меру, до того счастливого момента, когда её терпение будет вознаграждено и я поступлю туда. Она занималась со мной с большим трудолюбием, аккомпанируя мне на своём пианино.
Лондон располагает обширным числом Викторианских церквей, которые принадлежат работам ведущих архитекторов того времени, но храм «Всех Святых» занимает на этом небесном своде, свое, уникальное в своем роде, место, так как он построен, как образцовая церковь теми людьми, которые имели наивеличайшее влияние в Высших Церковных кругах. Александр Бересфорд-Хоуп, его главный покровитель, желал построить не посредственную приходскую церковь, а «более высокий и более похожий на кафедральный собор тип». Он возглавлял Общество изучения истории церквей, которое проводило компанию, чтобы готические церкви использовались в качестве места поклонения. Общество стремилось применить идеи на практике, и ему пришелся по вкусу использовать шанс построить образцовую церковь.
Алтарь подчеркивает всю важность Англо-Католической церкви, он немного выше, чем неф.
Храм «Всех Святых» спроектировал и построил в 1850-1859 годах Уильям Баттерфилд. Оно располагается в довольно стесненном месте, что недостаток для образцовой церкви в частности, но архитектор придал его постройкам хороший эффект. Домашние постройки поделили по обеим сторонам небольшого дворика остроконечными воротами по средине. Церковь высится на заднем плане. Три черты привлекают глаз: основательное крыльцо, высокая остроконечная башенка, находящаяся справа, и тонка башня и шпиль, высотой 70 метров (230 футов), которой приделан к остроконечной башенке. Церковь построена из красного кирпича с кромками из черного кирпича и камня. Баттерфилд стал известным благодаря своей «структурной полихромии» и необычному использованию кирпича. Одна наружная черта, которая является весьма полезной, заключается в том, что крыша алтарной части немного выше, чем крыша нефа, потому, что члены общества постоянно настаивали на важности солидной алтарной части.
Эта «Высокая Англиканская церковь» обладала на редкость отличной хоровой группой и я верю, что этот хор по праву, являлся лучшим хором в Лондоне. Это был маленький хор, состоящий из 14 мальчиков сопрано, 2 альтов, 2 теноров и 2 басов, но баланс звучания, был идеален.
Choir.
Choir school was established at the church in 1843, which provided music for daily choral services. The choir was widely recognised for its excellence, and choristers sang at the coronations of Edward VII, George V and VI, and Elizabeth II, as well as at Victoria's Jubilees. Among its alumni was Laurence Olivier. The school closed in 1968, at which point the boy's voices were replaced by sopranos.
The present-day choir maintains the exacting standards of its predecessors, and is now led by the Organist and Director of Music Timothy Byram-Wigfield.
All Saints has an important link to Rachmaninov: Vale arranged Rachmaninov's Mass with English words, which the composer came to hear twice, in 1915 and 1923, declaring himself pleased with the result. It is still sung on Palm Sunday/.
Другая причина этих изменений - финансовая. Её собственные доходы состояли из скромного наследства и теми моментами, когда её более состоятельные братья, понимая бедственность положения, помогали ей. Ситуация моего бедного отца, как помощника священника в церкви «Святого Спасителя» в Пимлико, была довольно убогой. Он не в состоянии был обеспечить достойно своих детей, как надеялся вначале.
Я всегда знал, что коренная проблема между мной и моим отцом была в том, что он не мог увидеть ни малейшей причины, оправдывающей моё существование. Чудесным утешением была его прекрасная дочь, его старший ребёнок, и 3годами младше, его сын и наследник, и только один, он и был нужен, (спасибо большое). Я всегда только раздражал его. Я был дополнительным финансовым бременем; он рассказывал, как огромное количество потребляемой мной овсянки на завтрак, портило ему весь день.
И только искренне нескрываемое покровительство моей матери, своему Малышу, ещё как - то сдерживало терпение моего отца. Моя мать была прелестна - фотография не может передать в полной мере то, что я видел в ней. Она была также неоспоримо прекрасной в своём поколении, одаренным чудесным остроумием и духовностью. Эти качества давали ей возможность с юмором воспринимать странные домашние ситуации. Мои сестра и брат понимали, что я один нуждался в её особой защите; несмотря на промежутки между нашими годами рождения - 1901, 1904 и 1907- я не могу представить себе более любящих и близких друг другу, чем наше трио: Сибилл(Baba), Джерард Дакр Gerard Dacres (Дики или Bobo) и Лоуренс Керр (Ларри или Baby). Baba была изумительно добра к своим братьям и ожесточенно защищала нас перед нашей любимой, но сильно переживающей Мамочкой. Дики был моим личным особым героем всего моего детства, пока ему не пришлось отправиться за новой жизнью в Индию.
Учение нисколько не привлекало Ларри, пока в 9 лет он не поступил пансионером в хоровую школу при церкви «Всех Святых», где уже учился его брат. Лишь благодаря личным связям отца его устроили в это необычное заведение,рассчитанное всего на 14 учащихся. Его достатаочно приятный голос вовсе не обладал теми исключительными достоинствами, которыми славились здешние хористы. Школа принадлежала к Высокой англиканской церкви, англо-католической. Ладан и великолепные одежды имелись в изобилии. Повседневная жизнь была пронизана зрелищностью: безупречно отлаженные службы проводились пышно и торжественно; театральный дух пронизывал драматические громогласные проповеди; церковный хор, считавшийся лучшим в Лондоне, шлифовал мастерство на бесконечных репетициях. Викарий и регент хора были небесталанными актёрами-любителями и часто устраивали школьные постановки.Помимо уроков по драме и актёрскому мастерству случались походы в профессиональный театр. В первый год учёбы там Ларри, его класс повели в «Друри Лейн» на пантомиму и даже позволили заглянуть за кулисы и познакомиться с актёрами Уиллом Эвансом и Стенли Лупино.
Режим дня по словам актёра Лоренса Нейсмита: 6.45 – заутреня, завтрак, хоровые занятия и уроки (латынь, т.к. пели латинские тексты), обед, прогулка и спортивные игры – футбол и крикет. Все мы служили обедню,и нас учили преклонять колена с безупречной грацией. Иногда оркестр дополняли оркестром,и полуночные мессы были особенно захватывающими. Они приносили настоящую радость. Они были совершенны, прекрасны, театральны.
Ларри Оливье? Да, ещё мальчишкой он был законченным актёром. И умел себя держать. О не казался мне симпатичным, скорее задирой. В нём была властность,с которой я то и дело сталкивался на протяжении всей жизни.
Наконец-то, я получил место в хоре. В мои последние 2 года там, наслаждаясь славой солиста, я также немного обучался актёрству. Мы были под началом, благословенны ангельским подарком, нашего наставника Преподобного Джеффри Хилда. Этот юный и одаренный священник, один из 5 помощников (ассистентов) уже мог добиться немедленной славы, как проповедник, добавляющий блестяще остроумные высоко драматические тирады, с которыми он обращался к пастве, увещевая забыть о грехах бездействия и лени. Я хорошо помню особенно смелый по драматизму выпад, когда он ужасно грозным голосом обратился к присутствующим: «Лень…- это грех плоти…..наподобие, похоти», вызвав трепет у собравшихся, своей беспомощностью. Он рисковал получить нагоняй, осмелившись бранить нас: «Не на пользу вам тут сидеть, как сушеным пикшам». Джеффри Хилд (Отец Хилд, для всех, конечно) был без вопросов, актёром, в высоком понимании, так он был талантлив в своей непоколебимо устойчивой возвышенной духовности. Как хорист «Всех Святых» я получил достойное музыкальное образование, которое дало мне страсть к пониманию, Богом данных, искусств. Музыкальный репертуар «Всех Святых» был очень богат. Мы воспитывались на лучших образцах классики: Моцарт, Гендель, Бах, Бетховен (Мессы До и Ре маж.), Шуберт, Мендельсон, Гуно, Дворжак, Палестрина, Аттвуд, Таллис, Тинел, Силас, Уэсли, Стайнер и Стенфорд, мессы, ноктюрны, хоралы, гимны и реквиемы. Всё это, и многое другое, было представлено для восторга прихожан, которые принимали всю красоту богослужения, доставляемую во исполнение культа Высокой Англиканской церкви.
С появлением в штате Джеффри Хилда стало больше драматических постановок, чем во времена моего брата. Под его влиянием наши постановки проявились в новом объёме. Моя первая возможность проявить себя была случайной - у кого не так? Я был заявлен 2м гражданином в «Юлии Цезаре», нашей Рождественской постановке. На первых репетициях я чувствовал себя восхитительно, считая, что можно с энтузиазмом хохотать одинаково, как над мальчиками, так и над духовенством. Наш Кассиус не был удачным выбором, и Брут, старший мальчик Ральф Тейлор, чьей матерью была Мари Форбс, и, который считал, себя прирождённым актёром, был переведён на Кассиуса. Я, в ком, мой наставник видел потенциал, был переставлен со 2го гражданина на Брута, а заявленный первоначально, Кассиус, был счастлив стать 2м гражданином. А Цезаря играл брат Дакр.
Наша постановка шла в такой последовательности: 1 половина пьесы заканчивалась 2 сценой 3-го акта на 264 строке, соглашаясь с тем, что это будет лучше, и пьеса не развалится. Последней была сцена разжигания Антонием бунта среди граждан. Наше представление было удостоено посещения августейших особ, среди которых была волшебная Эллен Терри. Также был сэр Джонстон Форбс- Робертсон, которому мой отец ухитрился представиться. Сэр Джонстон был, конечно, вежлив, увидев отцовский «собачий воротник» и церковную шелковую тунику под сюртуком. Мой отец заявлял, что сэр Джонстон сказал ему: «Мой дорогой, Ваш сын не играл Брута, он и есть Брут». Я не могу гарантировать правдивость этого анекдота, конечно, я сам в это не верю.
Постановка была успешно возрождена. Мне было 9, когда мы впервые её показали; Я чувствовал себя уже достаточно опытным на следующий год, когда мне было 10.
3