Девочки: Ирочка (автор)
Валя
Мальчики: Вася
Петя
Сережа
Бабушка Пети
Воспитатель Мария Ивановна
Музыкальный руководитель Светлана Петровна
Заведующая детским садом
Посвящается моим учителям, музыкальным руководителям детского сада
Бунеевой Алефтине Родионовне (прообраз) и Георгиевской Тамаре Алексанровне.
Меня зовут Ирочка. Я хожу в детский сад. Мне очень нравится. У нас там - разные занятия: на математике считаем, на лепке лепим, на конструировании строим дома.
Правда, Вася ломает, но Марь Иванна не разрешает его ударить.
Но больше всего я люблю музыкальные занятия. Песни, игры, музыка, веселое настроение! Наш музыкальный руководитель Светлана Петровна такая красивая, добрая.
Когда мы готовим праздник, она говорит, что будут гости и надо все делать красиво.
Мы старались. И вот объявили родителям, что завтра праздник. Мы с мамой весь вечер готовились, примеряли платья, думали о прическе. Утром было чудесное настроение.
Пришли в группу. Марь Иванна улыбается, все рады. Вася сдернул с меня бант. Марь Иванна его поругала, но не наказала: «В праздник ссориться нельзя!» Мое настроение упало, но я подумала о празднике, о гостях, которые придут и будут меня смотреть и слушать. И мне снова стало весело.
И вот мы пришли в зал. Было чудесно! Цветы и шарики, солнышко и зонтики,…Игрушечные человечки весело улыбались нам.
Я посмотрела туда, где должны быть гости. Там сидела Петина бабушка. Больше никого. Потому что праздник был утром, и все взрослые работали. Я приуныла, но подумала, что кто-нибудь все равно придет в гости. Ведь Светлана Петровна обещала. И мое настроение опять поднялось. Тут – стук в дверь. Я замерла…Вот они! – гости! Эх и постараюсь я для них!
Дверь открылась и вошла…Светлана Петровна. Она так улыбалась, что щеки собрались в мелкие красные складочки. «Дети! – гаркнула она, - Нравится вам в нашем зале? Здорово! Это потому, что праздник!» Светлана Петровна так кричала, как будто мы были от неё на линии горизонта. «Я знаю, что к празднику вы выучили хорошую песню! Давайте её споём!!!» Мы спели для Светланы Петровны, ведь она была хорошим человеком. Пусть порадуется. После песни она нас так хвалила, словно услышала песню первый раз в жизни. Красные складочки на щеках увлажнились от умиления.
«Я знаю, - сказала Светлана Петровна – что к празднику вы выучили много стихов! Давайте их почитаем для наших гостей!» Мы повернули головы к Петиной бабушке и заметили, что рядом появился еще один гость – наша заведующая. Они обе улыбались и лениво похлопывали в ладоши, как бы говоря: ну-ну, послушаем, умеете ли вы вообще говорить.
Я вдохновилась. Если гости будут прибывать, то мне удастся показать все свои умения. Поэтому вызвалась читать стихотворение первой. Мне повезло, мне еще улыбались от души. На десятом стихе заведующая еще пыталась изображать радость. А Петина бабушка высморкалась и как бы незаметно съела таблетку. Когда было прочитано восемнадцатое стихотворение из четырех куплетов, в глазах гостей было странное выражение, улыбка стала блуждающей…
Но тут раздался яростный аккорд. Все вздрогнули и посмотрели на Светлану Петровну. Её щеки в красную складочку нервно подрагивали, когда она объявила танец.
Мы не встали. Мы взлетели! Мы схватили друг друга за руки и поскакали в бешенном темпе по залу. Меня распирала злость на Светлану Петровну, на заведующую, на Петину бабушку… Я не понимала, в чем они виноваты, но желала кого-нибудь убить. И тут Вася наступил мне на ногу и показал язык. Я посмотрела ему в глаза, и мы поняли друг друга. Я со всей силы толкнула его, и он пролетел на попе до пианино. Светлана Петровна вскрикнула: «Ничего, Вася, вставай! На празднике все бывает!» И, самозабвенно тряся прической, стала еще яростнее вбивать клавиши в пианино. Заведующая, улыбаясь, покачала головой, посмотрела на Светлану Петровну страшными глазами. А та сделала вид, что, кроме пианино, в мире ничего не существует. Петина бабушка продолжала улыбаться. Она, наверное, думала, что падение Васи предусмотрено сценарием и заранее отрепетировано.
Когда мы сели на стульчики, раздался стук в дверь. От этого стука сердце мое упало, но потом вернулось на место. Зато похолодели руки. Я поняла: это гости! Наконец-то! И их там много! Вон как дверь шатается! Мы посмотрели на Светлану Петровну. Красные складочки со щёк перебрались на лоб, потому что она так выпучила глаза, будто увидела интимную жизнь тараканов. При этом приложила указательный палец к губам и шепотом сказала: «Тихо…» Тише в зале быть не могло. В это время раздался очередной грохот. «Слышите?» - спросила Светлана Петровна, таинственно, насколько возможно выпучивая глаза. Мы сказали: «Да!», так как в группе не было глухих. А если бы и были, то по вибрации двери зала догадались бы, что к нам кто-то ломится.
Светлана Петровна продолжала: «Кажется, к нам кто-то идет!» - и пококетничала со своим указательным пальцем. Мы молча смотрели на Светлану Петровну. А она с видом Наполеона посмотрела на заведующую, как бы говоря: «Видала, какой эффектный методический прием!» И сказала нам: «Интересно, кто?» Я подумала, что если Светлана Петровна задаст еще хоть один вопрос и будет строить выпученные глазки своему указательному пальцу, я умру. Поэтому я закричала: «Ура! Гости! Входите!»
Все мы захлопали в ладоши. Светлана Петровна агрессивно проехалась пальцами по клавишам, и в зал с нечленораздельными звуками что-то впрыгнуло. Существо выделывало нижней частью тела интересные фигуры, после чего вдруг остановилось.
По колпаку на голове я догадалась, что это Петрушка. По бюсту – что это Марь Иванна. «Здравствуйте, дети!» - закричала Марь Иванна неестественным голосом и так радостно, как будто мы не виделись с роддома, а ее только что выпустили из заключения на свободу. «Вы меня узнали?!» - продолжала кричать она. Трудно было ей ответить. Кого мы должны были узнать – Петрушку или Марь Ивану? Если сказать «Да», то никто не поймет, кого же мы узнали. Если сказать «Нет», то получится, что у нас детский сад для неполноценных детей от хронических алкоголиков. Потому что не узнать существо невозможно. В крайнем случае, надо быть слепым. Так как мы более менее нормальные дети, то большинство промолчало, кое-кто вякнул «да», «нет», «не знаю». Вобщем, если Светлана Петровна планировала нас шокировать, то у нее это получилось. Мы ждали, что будет дальше.
После наших робких ответов Марь Иванна закричала: «Верно! Молодцы! Какие вы догадливые!» Мы не совсем поняли, о чем это она. Марь Иванна продолжала: «Конечно же, я – Петрушка! С погремушкою в руке…(она яростно трахнула погремушкой по другой руке), в разноцветном колпаке…» Тут Марь Иванна задела колпак рукой и он вместе с париком слетел на спину. Резинка, на которой он держался, впилась Марь Иване в горло. От этого глаза у нее стали похожи на Светланпетровские, когда та ждала появления гибрида Марь Иваны. Седые волосы Марь Иваны упали на лоб, и она перестала видеть происходящее. Светлана Петровна вскочила и стала пытаться надеть Марь Иванне колпак, одновременно запихивая волосы спереди. Марь Иванна взвизгнула. Наверное, подумала, что с нее снимают скальп. Она тоже пыталась все поправить, но ей мешала погремушка. Марь Иванна стучала ей то по своей голове, то по Светланпетровниной. Светлана Петровна, улыбаясь как можно шире нашей заведующей, прыгала вокруг Марь Иваны, одновременно раскланиваясь с Петиной бабушкой. Мы тоже посмотрели на Петину бабушку. Она полулежала на стуле, нервно дергая плечами, прикладывая ко лбу носовой платок, и, время от времени, набирая в легкие воздух. Я решила, что ей надо вызвать скорую помощь и сказала Пете: «Петь, твоей бабушке плохо». Петя ответил: «Да. Она со смеху помирает».
Заведующая сидела с невозмутимым видом посетителя террариума. И тут я засмеялась. От души. От обиды. От злости. От радости и не поймешь от чего. И тогда началось всеобщее ржанье. Петя был уже на полу, когда Марь Иванна бросила погремушку и одела колпак. Светлана Петровна села за пианино. Марь Иванна резко сделалась грустной. «Ребята, - сказала она, - мне так жаль, что у меня нет погремушки».
«А у нас есть!!!» - истерически пискнула Светлана Петровна и схватила со столика корзинку с погремушками. Они с Марь Иванной быстро начали совать нам в руки погремушки и кричать, чтобы мы срочно встали в круг. Мы встали. Марь Иванна вышла в центр и сказала, немного сморщившись: «Ну вот. Теперь у вас есть погремушки, а у меня опять нет…» Кто-то крикнул: «Ворона! Брать надо было, когда давали!» Светлана Петровна закричала: «А ты попробуй, возьми!» и шарахнула по клавиатуре вступление к игре. Марь Иванна прямым галопом понеслась по кругу, как конь в цирке. А мы подняли погремушки вверх и яростно звенели. Потом она затормозила, и с астматической отдышкой стала хлопать в ладоши, тряся в такт колпаком. Я подумала, что если он опять упадет, это будет кульминация праздника. В это время все понеслись по кругу. Васька шибанул меня сзади погремушкой, и я по инерции пронеслась пару лишних кругов.
Музыка кончилась. Мы положили погремушки на пол. Грохнул аккорд и Марь Иванна, изобразив на лице мину льва перед нападением на жертву, стала наступать на ближайшего ребенка. Это была скромная, тихая девочка Валя, которая, вытаращив глаза и дрожа всем телом, замерла на месте. Тут раздалось шипение со стороны пианино. Шипела Светлана Петровна: «Валя, хватай погремушку, не давай ее Петрушке.» Валя посмотрела на Светлану Петровну, потом на кровожадного Петрушку. К тому времени Марь Иванна, делая всевозможные устрашающие движения, приблизилась на критическое расстояние. Валя, вероятно, вспомнила все фильмы ужасов про вампиров, Фредди Крюгера, оживающих скелетов, мутантов, оборотней и с такой жадностью схватила погремушку, что Марь Иванна чуть не налетела на нее.
Что тут началось! Все остервенело, мстя за Валю, стали дразнить погремушками Марь Ивану. Она носилась между нами со скоростью реактивного самолета и глядела на нас, как на предателей Родины. Мы издевались от души. Постепенно Марь Иванна сбросили скорость, ноги ее стали заплетаться уже естественным образом. И взгляды, которые она сначала бросала на нас, теперь направляла в сторону Светланы Петровны. А та самозабвенно колотила по клавишам и так хохотала, как придурок в мешочке у фотографа, недавно приходившего к нам.
Мне вдруг стало жалко Марь Ивану. Она ж не виновата, что гостей мало. Что ей приходится изображать клоуна и веселить нас подобным образом при весе 110 килограмм плюс астма, гипертония, остеохондроз, воспаление коленной чашечки и еще чего-то, кажется, по-женски. Я положила погремушку и приветливо посмотрела на Марь Ивану. К тому времени на полу лежала только моя погремушка и Марь Иванна растерялась. Все наши уже спрятали свои погремушки за спину. А Марь Иванна стояла в центре круга в позе загнанной собаки. На подбородок стекла капелька слюны или слезы, я не поняла. Светлана Петровна резко прекратила истерический смех, только еще прыгала прическа, и морщинки со щек перебегали на лоб и обратно, потому что она не знала, то ли смеяться, то ли удивляться.
Я еще раз выразительно и приглашающе посмотрела на Марь Ивану, а потом на погремушку. Но Марь Иванна или не поняла меня (в ее состоянии это понятно), или не имела права отходить от сценария. Она вдруг начала кружить вокруг меня на четвереньках, хрипло грозя: «Сейчас, сейчас…» Тогда Петина бабушка крикнула мне: «Да возьми ты эту несчастную погремушку!» Я поняла, что только так можно спасти Марь Ивану и взяла.
Марь Иванна благодарно глянула на меня затуманенным взором. Но тут подлетела Светлана Петровна с погремушкой на леске и заорала: «А вот эта – для тебя!» Отдала конец лески Сережке и он помчался по залу.
Я не смогла спасти Марь Ивану. Она сама себя спасла. Она рассчитала траекторию кружения Сережки и всем телом бросилась на погремушку. Мы захлопали в ладоши, Светлана Петровна прослезилась и, обняв Сережу, просила его не расстраиваться. Сережа не понимал, почему это он должен расстраиваться. По его мимике можно было понять, что расстраиваться надо Марь Иванне: не сладко ей там, на полу, наверное, падая, все кишки отбила. Обнимать и жалеть надо ее.
Марь Иванна поднялась. Стояла, пошатываясь, как коммунист в одноименном фильме после пяти пуль, выпущенных в грудь. И держала в руках погремушку. Взгляд у нее был странный: задумчивый и почти осмысленный. Казалось, она выбирала наиболее подходящую смерть для этой погремушки. Ситуацию спасла заведующая. Она закричала: «Молодец!» Мы все ожили и тоже заорали: «Молодец! Молодец!» Меня вдруг посетил покой, и вернулось хорошее настроение. Я вдруг поняла, что и все в зале почувствовали себя так же.
Потом мы все пели, плясали, играли. Даже Петина бабушка с закрытыми глазами искала Петю среди девочек, и заведующая прыгала через скакалку, и я кормила Марь Ивану вареньем, а она (специально, конечно) ошибалась в названии. К концу праздника все были родными и улыбались. И мы не расстроились даже тогда, когда вместо желанных конфет получили одну куклу на всю группу.
На прогулке мы вспоминали праздник. В благодарность Марь Иванне особо не выпендривались и гасили вспышки непослушания своими силами. Но в глубине души у всех было ощущение, что будь у нас на празднике наши мамочки и папочки, а Петрушку бы играл веселый парень, мы бы были в сто раз счастливее. О чем и сказали Марь Иванне. Она пообещала нам помочь. Интересно, поможет?