В этнографических исследованиях принято ссылаться на те материалы, которые исследователь получил в ходе полевых исследований. Если они не опубликованы, то в таких случаях ссылка «ПМА» указывает на дату записи в полевом дневнике.
При написании этого доклада я использовал те сведения, которые были получены в результате двух экспедиций в Вожгору в составе северорусской экспедиции кафедры этнологии МГУ. Первая экспедиция состоялась в июле 2016 г., вторая – в марте 2017. Цель первой экспедиции была скорее ознакомительной. Во время второй я целенаправленно собирал материалы для написания доклада по дневнику Василия Капитоновича. Для этого были взяты интервью у родственников автора и тех односельчан, которые были с ним близко знакомы. Кроме этого, мы работали в районном центре, селе Лешуконское с подшивками газеты «Звезда». В результате этой работы я нашел сообщение о награждении Василия Капитоновича орденом и интервью с ним, о чем написано выше.
Обзор литературы
Литература для этого доклада была подобрана по нескольким тематикам. Поэтому ее обзор лучше будет представить тематически. И начать следует с литературы посвященной выбранному региону, а именно Русскому Северу. Русский Север – это территория севера Европейской части России, населенная преимущественно русскими. Включает в себя Архангельскую и часть Вологодской области.
Исследование этого региона началось в XIX веке как следствие интереса русской интеллигенции к уходящей традиционной крестьянской культуре. Здесь, на Севере дольше всего сохранялось русское деревянное зодчество и фольклор. Даже во второй половине XX века здесь можно было найти сказительниц, послушать сказки и былины. До сих пор на севере поют русские народные песни, сохраняется северорусский говор. Деревни состоят из домов, построенных по традиционной схеме: к жилой избе непосредственно примыкает крытый двухэтажный двор, который объединяет под одной крышей все хозяйственные постройки (помещения для животных на первом этаже и сеновал на втором (см. рис. 3)). Во многих деревнях действуют колодцы типа «журавль» (см. рис. 3), а на банях можно увидеть крыши, крытые тесом (чудо крестьянского зодчества: мастера клали крыши без единого гвоздя(см. рис. 4)).
Таким образом, с XIX века Русский Север становится одним из классических этнографических регионов России наряду с Сибирью и Чукоткой. Однако если в других регионах изучали «инородцев», то здесь русская интеллигенция искала истоки своей культуры. Это во многом определило направление исследований данного региона. Основными темами стали фольклор, традиционная материальная культура, приметы, праздники и общинные традиции.
Примером такого рода исследования служат материалы фольклорных экспедиций Ленинградского Университета. Очень интересна книга Н. П. Колпаковой «У золотых родников (записки фольклориста)»[4]. Эта книга представляет собой публикацию полевых дневников исследовательницы, которые она вела во время комплексных экспедиций по русскому Северу в 1920-е и 1950-е годы. Дневники ее очень живые, красочные. Она подробно описывает события каждого дня, причем записывает не только то, что связано с экспедицией. Можно встретить большие пассажи о красоте леса, природы и старинных деревень. Исследовательница побывала и в Вожгоре. Здесь, помимо песенного фольклора, она описывает много интересных особенностей материальной культуры и фиксирует народные обычаи: рождественские гуляния, гадания и проч. В 1929 году она пишет: «Как и большинство деревень на Мезени, Вожгоры занимаются разными промыслами. Пахотной земли мало, пастбища тоже неважные. Хотя вожгорцы держат коров и овец, но о крупном скотоводстве и молочном хозяйстве в широких масштабах у них не слышно. Хозяйства небольшие, свои, домашние … Вожгорцы и охотятся, и неводят. Зверье, птица и рыба идут на продажу. Немалая часть остается и для себя, особенно рыбы». Что касается фольклора, то она отмечает: «то, что на Пинеге знали отдельные, особо «певкие» женки и старухи, тут [в Вожгоре] знают очень многие».
Последние несколько лет этот регион вновь привлекает внимание фольклористов. По результатам экспедиции филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, которая проходила в Лешуконском районе Архангельской области в 2005-2009 гг., был издан сборник статей. Основными темами этого сборника, вышедшего в 2012 году и обобщившего материалы экспедиции, стали народные обычаи, песенные традиции, этнолингвистика, диалектология. Из этого сборника я использовал статью под названием «"Во пиру ли я была да во компаньюше": внесемейная организация социума»[6]. В этой статье, посвященной такому явлению как деревенские компании, автор делает особый акцент на гендерную принадлежность членов компании. Она пишет: «Судя по упоминавшимся выше интервью из деревень Селище и Ценогора, в этнографической действительности как раз наоборот принято, чтобы замужние женщины собирались без мужей»[6, p. 122]. Однако знакомство с нашим источником опровергает этот тезис автора по крайней мере в отношении деревни Вожгора. Надо заметить, что такая гендерная дифференциация и утверждение о том, что тот или иной обряд являлся исключительно женским, весьма характерны для авторов названного сборника.
Таким образом, фольклорное направление развивается и сегодня. Но объектом этих исследований является не современность, а реконструкция старины. Современная деревенская жизнь для них не представляет большого интереса, если невозможно проследить прямой связи между традиционными и современными явлениями.
Другое направление современных исследований Русского Севера фокусируется на изучении социальных явлений, появившихся в советское время или даже в последние десятилетия. Становится все больше исследований, посвященных советскому периоду, колхозному строю, повседневности советских крестьян, изменениям традиционных структур.
Как пример таких работ можно привести статьи А.Г. Новожилова, заведующего кафедрой этнографии и антропологии СПбГУ, ученика Льва Николаевича Гумилева. В данной работе я использовал две его статьи. Первая из них посвящена трансформации традиционной материальной культуры крестьянства в 30-50-х годах[7]. В этой статье на основании юридических источников и полевых материалах автора анализируется влияние советских государственных институтов на быт колхозников. Автор исследует как изменялись орудия труда, прослеживает изменения в интерьере и строении деревенских домов. Очень ценны сравнения проекта деревенского дома, утвержденного после войны с реальной ситуацией в деревне.
Другая статья Новожилова, использованная в этом докладе, называется «Престольные праздники в системе культурного ландшафта этнически смешанных районах Северо-Запада России»[8]. В ней описано такое явление как съезжие деревенские праздники (чаще всего это престольный праздник сельской церкви, на который съезжались жители соседних деревень). Съезжим праздником Вожгоры была Светина (день освящения Вожгорского храма), которая отмечалась в последнее воскресение января. В советском календаре это событие получило название «Русская Зима». Этот праздник трижды упоминается в выбранном отрывке дневника Василия Капитоновича [дневник].
Для того чтобы составить общее представление о деревне позднего социализма, была использована книга «Судьбы российского крестьянства»[9]. Главный тезис этой работы заключается в том, что в XX веке советская власть проводит политику намеренного «раскрестьянивания» деревни[9, p. 416]. Это выражается в том, что жители деревни все более отчуждаются от средств производства. Даже колхозно-кооперативная форма собственности на деле не давала деревни права распоряжаться произведенным продуктом, совхозная же собственность узаконила государственное управление деревней.
Автор статьи о раскрестьянивании в 60-80-ее годы, Е.Б. Никитаева пишет, что с 60-х годов государство проводит политику перевода деревенских жителей на постоянную оплату труда, чтобы сблизить их условия жизни с городскими. С той же целью создается новый жилищный фонд. От себя хочу заметить, что если судить по деревне Вожгора, то почти все дома новой планировки относятся к периоду после 60-х годов.
Никитаева рассматривает и такой важный процесс как укрупнение совхозов и проведение политики «неперспективных деревень». В этих населенных пунктах сворачивалось строительство и капитальный ремонт. Но умирание этих деревень происходило медленнее, чем того ожидали. Люди, особенно пожилые, не хотели уходить из насиженных мест.
Автор отмечает и такой факт, как старение деревни. Она даже указывает конкретную дату: она считает, что к 1967 году демографические процессы в деревни кардинально меняются. Если раньше жители уезжали в города (чему, кстати способствовала политика неперспективных деревень), но в целом высокая рождаемость в сельской местности покрывала миграцию из деревни, то теперь в деревнях начинает снижаться численность молодежи, и,как следствие, падает показатель рождаемости. В деревнях остается слишком мало трудоспособного населения. К середине же 80-х годов снижается и миграция в город, что Никитаева трактует как снижение численности населения деревни в целом.
Книга уроженца Вожгоры Галева Николая Афонасьвеча «Время и судьбы: очерки истории Лешуконья»[2] является очень хорошей монографией по истории Лешуконского района. Она затрагивает историю района с XVII века. При ее написании местный краевед пользовался источниками. Он приводит данные переписей, в которых зафиксированы важные хозяйственные показатели. Кроме того, как местный житель он знал много подробностей из жизни района. Говоря о событиях XX века, он упоминает людей, которых лично знал. Надо сказать несколько слов и о самом Николае Афонасьевиче: он родился в Вожгоре в 1918 году. В 20 лет он стал директором Вожгорской неполной средней школы и занимал этот пост до 1966 года. Участвовал в Великой Отечественной войне (служил с 1942 по 1946 г.) В интервью районной Газете «Звезда» он говорит о себе: «Краеведением я занимаюсь давно. С 50-х годов начал собирать и систематизировать воспоминания старожилов. Каждое лето работал в архивах. Время от времени материалы о становлении Советской власти, интервенции и Гражданской войне на территории района публиковал на страницах районной газеты»[2]. В книге «Время и судьбы» он дает очерк многих сторон жизни, в частности он говорит и об оленеводстве, которым занимались предки Василия Капитоновича Ляпунова. Благодаря этой книге нам удалось проследить историю рода Ляпуновых.
Что же касается литературы, посвященной непосредственно дневникам жителей советских деревень, то эта тема, по-видимому, остается малоизученной. В научной литературе редки ссылки на личные дневники деревенских жителей, особенно что касается позднесоветского периода. Можно было бы предположить, что причиной тому малочисленность таких источников. Однако по нашим данным в деревне Вожгора было еще несколько человек, которые вели дневники. Только два наследника авторов дневников разрешили нам ими пользоваться.
Кажется, главной причиной незатронутости подобного рода источников в исторической литературе является то, что их авторы не желают делать достоянием публичности их личные переживания, зафиксированные в дневнике. Наследники же по тем же причинам не афишируют эти источники, либо не придают им должного значения.
Поэтому введение в научный оборот нового источника очень важно для изучения позднесоветского периода. Источник, предлагаемый вниманию читателя в этом докладе – это кладезь для этнографов, занимающихся северорусской деревней и для историков советской повседневности.
Глава I
о Вожгоре и вожгорцах
Вожгора
Вожгора – это село в Архангельской области недалеко от границы с республикой Коми. Село относится к Лешуконскому району. До районного центра Вожгору отделяет 250 км. Лешуконское же, в свою очередь, отстоит от Архангельска на 500 км. Таким образом, чтобы добраться от Архангельска до Вожгоры нужно преодолеть 750 км. пути. В наше время, когда встаёт зимник, замерзают переправы, этот путь можно преодолеть за 14 часов, а если попасть на хорошего водителя, то даже за 12. Летом же этот путь часто становится непроходимым для легковых машин. Сын Василия Капитоновича рассказал, что отец не раз пешком преодолевал путь от Архангельска до родной деревни, когда учился в училище [ПМА, 16.03.2017]. Причиной тому был послевоенный голод.
Вожгора находится в самой холодной части европейской России. Из записей Василия Капитоновича мы узнаем, что зимой температура здесь может опускаться ниже пятидесяти градусов [дневник, январь 1978], а среди лета может выпасть снег [дневник, 21 июня 1971] («Первые скотины (коровы) были перевезены за реку 17 июня. Все еще пашут. 21 июня выпал снег, покрыло всю землю».
Вожгора считается одной из самых удаленных деревень Архангельской области. Она находится в 20 км от границы республики Коми. Однако сказать, что это глушь нельзя. В советское время четыре раза в день в областной центр летал самолет АН-2. Причем по советским меркам цена 15 руб. за билет была приемлемой по сравнению с нынешней: 8500 руб. в один конец. Сын Василия Капитоновича рассказал, что когда учился, то мог летать к родителям часто, потому что студенческий билет стоил 9 рублей [ПМА, 12.03.2017]. Помимо этого Вожгора является центром для целого куста деревень. И если для областного центра это «глубинка», откуда все едут в город[1], то для жителей окрестных деревень это центр, где есть своя школа, больница и Дом культуры. Именно сюда переезжают из умирающих деревень, скупая дома тех, кто переехал в город.
Еще одной особенностью этой деревни является тесный контакт с нерусскими народностями. Известно, что в конце XIX века в Вожгоре находился пункт, на котором проходили таможню кочевники-оленеводы коми, идущие на Пинежскую ярмарку. Видимо, под их влиянием, вожгорцы стали первыми русскими оленеводами. Причем численность оленей неуклонно росла. Если в 1868 году в Вожгоре насчитывалось 480 голов, то в 1915 году уже 3985. При этом численности поголовья оленей Вожгора всегда лидировала среди русских деревень, расположенных на Мезени [2]. По первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года в оленеводстве из сельчан было занято 3 человека. За такую деловитость вожгорцы слыли хорошими предпринимателями.
Федоровцы
В северных деревнях существует такое явление, как роды. Местные жители объясняют их существование тем, что фамилий в деревне мало, почему для ясности существуют родовые прозвища. Однако эти роды могут указывать и на социальный уровень индивида. Почетнее всего было происходить из старого рода, который живет в деревне с момента основания. У приезжих, даже очень богатых сельчан статус будет ниже. Василий Капитонович Ляпунов принадлежал к роду Федоровцев. Это старинный и богатый род. На его успешность указывает то, что до революции это были богатые оленеводы, а в советское время его представители занимали руководящие посты. Например, Ляпунов Иван Афонасьевич был председателем колхоза, а сам Василий Капитонович Ляпунов был начальником Вожгорского линейно-технического участка (ЛТУ).
В своей книге «Время и судьбы» [2], в главе «Оленеводство» Николай Афонасьевич Галев упоминает и предков Ляпуновых. Он подробно описывает их родословную. Он пишет: «Зачинателями разведения оленей в Лешуконском районе были вожгорские крестьяне Ляпуновы. Фамилия эта известна в Вожгоре со времен царя Михаила Федоровича. В Писцовой книге государевых черных земель Кевроля и Мезени 1623 года указано: "На оброки деревни Койнасские, Восгорские, да деревня Лепская за крестьяны, за Павлином Ляпуновым с товарищи оброку старого семь алтын". Значит, еще до 1623 года Павлин Ляпунов был хозяином частновладельческих деревень, собирал с крестьян дань и платил за всех оброк царю»[2]. Исследователь пишет: «Потомки Павлина Ляпунова не раз брали у казны выгодный подряд на содержание станционных изб и ямскую гоньбу на всем этом пути в Устышльму, знались с печорскими оленеводами и понимали выгоду от занятия оленеводством». Это говорит о том, что Ляпуновы – это старинный вожгорский род, который на протяжении всей истории села играл очень важную роль. Причем его представители были очень хорошими дельцами, умели идти на риск и смогли освоить новое для русских занятие – оленеводство.
Дальше Галев Пишет: «В 1710 году по I Петровской переписи в Вожгоре значится одно хозяйство Ляпуновых – Феодосия Родионова Ляпунова. А дальш е генеалогию их рода можно проследить до наших дней: Трофим Федосеев – Викула – Лука Викулаев – его два сына Федор и Федот Ляпуновы, которые и стали первыми оленеводами в нашем районе». Оба брата были успешными оленеводами и этот навык смогли передать детям.
По имени этого Федора его потомки стали называться Федоровцами. Это родовое имя помнят в Вожгоре до сих пор, хотя большинство из них уехали в город. В Вожгоре я знаю две семьи федоровцев. Одна из них – семья сына Василия Капитоновича, который и передал нам его дневник.
Итак, мы видим, что автор изучаемого дневника происходит не из простой фамилии, а из хорошего, богатого рода. Этот род играл важную роль в деревне, его родословная четко прослеживается с XVIII века, а первые его представители упоминаются в переписях еще в XVI веке. Кроме того, Федоровцы были первыми русскими в этом регионе, которые начали разводить оленей. До этого оленеводством занимались только кочевые коренные народы коми и ненцы. Значение этого рода сохранилось и в советское время. Федоровцы были, например, председателями колхоза, а сам автор дневника некоторое время был начальником Вожгорского ЛТУ.
Глава II
Василий Капитонович Ляпунов
Биография
Василий Капитонович Ляпунов родился 14-го января 1928 года. Его отец, Капитон Иванович, происходил из семьи грамотного церковного певчего Ивана Михайловича Ляпунова. Во время гражданской войны последний был секретарем Вожгорского волисполкома первого состава. Во время интервенции он был арестован и заключен в Архангельскую губернскую тюрьму [ист. 3]. В статье о Василии Капитоновиче в Лешуконской газете «Звезда» подчеркивается, что из семьи Ляпуновых «вышли первые лешукноские революционеры, первые организаторы Советской власти, прогрессивные люди своего времени». Последнее особенно справедливо, если вспомнить, что Ляпуновы относятся к богатому роду Федоровцев.
После войны Василий Капитонович отслужил в армии, а вернувшись в родное село работал электромонтером в Лешуконском эксплуатационно-техническом узле связи [ист. 2, 3]. В вышеупомянутой статье подчеркивается, что за 13 лет работы (статья написана в 1977 г.) он дважды проходил курсы повышения квалификации. Эта информация отражена и в дневнике[2].
Запись в дневнике за 31 июля 1977 года: «Вчера в районной газете было поздравление райкома партии для меня в честь награжден. орденом славы III ст.». Работая с подшивками газеты «Звезда» Лешуконского района, нам удалось найти эту запись. Действительно, в 1977 году указом Президиума Верховного Совета СССР Василий Капитонович был награжден орденом трудовой славы III степени «за успехи в выполнении плана за 1976 год и принятых социалистических обязательств»[ист. 2].
Помимо ордена у Василия Капитоновича есть и другие награды: ему присвоено звание «Лучший по профессии», он занесен в Книгу почета предприятия; имеет медаль к 100-летию В.И. Ленина, значок «Победитель соцсоревнования». В статье о нем, вышедшей после указа о награждении орденом, начальник участка пишет: «Раньше, когда еще не был введен бригадный метод, тот отрезок линии, что обслуживал Василий Капитонович, всегда был лучшим. Делает он свою работу на совесть. А ведь в надежности и вся важность монтерского дела» [ист. 3].
Работа
На Вожгорском линейно-техническом участке Василий Капитонович проработал почти двадцать лет до выхода на пенсию в 1983 году [дневник, апрель 1979]. Причем с 11 апреля 1979 по декабрь 1980 время он был начальником предприятия. Судя по всему, ушел с этого поста по собственной инициативе. В дневнике он написал просто: «с 11 апреля 1979 г. стал работать начальником участка связи после смерти Игоря Вячесл., ушел с нач-ка в декабре 1980»[дневник, апрель 1979].
В чем заключалась работа электромонтера связи? Василий Капитонович делал короткие записи в дневнике о том, на каком участке он сейчас работает. Их можно разделить на три типа: первый – это прокладка новых участков телефонных линий, либо реконструкция старых. Самым масштабным мероприятием такого типа стало проведение телефонной линии из Вожгоры до соседней деревни Шегмас. Подготовка к этому событию началась еще в 1975 году, когда была расчищена траса под эту линию [дневник, 05.03.1975; 17.12.1975], в августе 1977 года она была спроектирована [дневник, август 1977], а в октябре уже началась прокладка кабеля. С 10 июля по 24 августа 1978 г бригада из шести студентов под руководством Василия Капитоновича устанавливала опорные столбы для этой линии. Как отмечает автор дневника, «устанавливали вручную, сами заготовляли в кол-ве 551 столб, прошли 32 км, за Лосин ручей» [дневник, август 1978]. В ноябре был подвешен провод на участке от Вожгоры до д. Ларькино [дневник, 04.11.1978].
Другим важным направлением работы было разведение кабеля и проведение телефонной линии в дома к жителям деревень [дневник, 28.09.1976]. Но самым значимым делом было поддержание уже существующих линий. Дело в том, что телефонные линии прокладываются в тайге на огромные расстояния. После любой бури можно ждать обрыв провода. Тогда на несколько дней деревня может лишиться связи с окружающим миром и дело электромонтеров быстро найти и ликвидировать все обрывы. Причины обрыва могут быть самые разные и избежать их почти невозможно. Но постоянный обход линий является очень хорошей профилактикой. Василий Капитонович в дневнике несколько раз упоминает, что ходил на осмотр линий на большие расстояния. Несколько раз доходил до границы с республикой Коми [дневник, 13.10.1977; 27.10.1977]. У меня есть предположение, что во время осмотра линий в тайге он, как охотник, совмещал приятное с полезным. На эту мысль меня натолкнула следующая запись: «27-28-29 октября ходили с Сергеем по линии до границы Коми, убили больше десятка белок» [дневник, 27.10.1977]. Но бывали и такие случаи, когда Василий Капитонович совершал обход линии в самые лютые морозы. «С 27-го по 29 декабря ходили с Алек. Мих. в обход по линии Вожгора-Ларькино. Обивали снег с проводов[3], мороз был 48’ C. 30-го декабря мороз 55’, никто из рабочих на улице не работает».
За безупречный труд Василия Капитоновича помнят и сегодня. Во время моей поездки в марте этого года я был свидетелем беседы следующего содержания: в ответ на вопрос, почему люди уезжают из Вожгоры, нам ответили: «мы хотим иметь связь с детьми, которые уезжают учиться. А у нас как пройдет гроза, так и день и два, иногда даже шесть, связи нет». Услышав это, другой местный житель заметил: «а вот при Василии Капитоновиче связь была» [ПМА, 18.03.2017].
Глава III
Исторические события в отражении дневниковых записей