Я сидел как в ступоре. С одной стороны, я понимал логичность действий Айвона Бытиева, а с другой вроде бы, как и беззаконие, путем узаконивания самосуда. Но, в конце концов, врач только определяет болезнь и методы ее лечения, а больной сам решает принять это лечение или отказаться.
- Вот, как-то так, – вывел меня из потока моих мыслей голос Кева.
-Что, извините? – спросил я.
- Я говорю, таким образом Айвон Бытиев стал крезидентом Сории.
-То есть Вы хотите сказать людям захотелось мочить всех на право и на лево? - С нотами недоумения и на повышенном тоне спросил я. - Неужто Вашему обществу захотелось кровавой вакханалии?
-Да похоже Вы меня плохо слушали, перед кем я здесь распинался, – уже с еле сдерживаемой злостью ответил Кев. Но потом, успокоившись продолжил.
- Людям как раз и не хотелось ни какой вакханалии, им захотелось помощи. Когда ребенка порят ремнем по мягкому месту за баловство, это же не говорит о том, что ему хотят зла, наоборот его наставляют на путь истинный, только ребенок этого не понимает, а народ Сории это понял и принял.
- Хорошо, - с апатией сказал я, так как все это мне казалось ужасным – продолжайте.
- А что продолжать – практически безэмоционально продолжал Кев. – Авон стал крезидентом, за него проголосовало около 100% населения Сории. То, что он говорил, он сделал.
- А как же происходил сам процесс использования лицензии?
- Да как, были созданы государственные организации, в которые приходили люди со своими лицензиями, сдавали их, им выдавали однозарядные пистолеты, наподобие старых, пищальных. Использовать их можно было только раз, потом их надо было сдать. Пистолет регистрировался за человеком, который получал этот пистолет и если этот пистолет еще раз использовался, человек, за которым он был зарегистрирован, подлежал немедленному уничтожению. Максимальная убойная сила у него была до 5м. Так, что реализатор лицензии и его жертва были на расстоянии близкого визуального контакта. Убийца должен был смотреть в глаза своей жертве, что приводило к эмоционально-психологическому изменению в человеке и обязательно все должно было происходить в общественном месте, что бы другие люди видели, что происходит с душевным состоянием убийцы и убиваемого, дабы с четкой ясностью анализировать свои поступки и деяния. Конечно, первоначально была, как вы сказали, кровавая вакханалия. Ненависть и злоба переполняли людей. Кто-то практически сразу использовал свою лицензию, а потом уже с нарушением закона убивал своих обидчиков. Но за незаконное убийство казнили публично, без выискивания смягчающих обстоятельств у убийцы, без определения объективных причин. Так как человеку была дана лицензия и он должен был использовать ее только в крайнем случае, жизненно необходимом для него, а он, может быть, использовал ее по пустяковой причине, а вот убийство за которое его казнили, может и было для него жизненно необходимым, но он использовал свою возможность на пустяк и поэтому люди стали понимать, что образно говоря, казнили человека за убийство не являющейся необходимым. И вот, мало по малу, люди стали менять свою психологию. Стали происходить случаи, когда в момент реализации лицензии, люди не стреляли, всетаки не так просто убить, глядя в глаза жертве. Они стали оттягивать возможность использования своей лицензии на более необходимый для них случай, т.е. стали более терпимыми к другим. В тоже время стали с большим анализом относиться к своим поступкам, стараясь по возможности не огорчать других, пытаясь понять отношения других к своим поступкам, тем самым создавая меньше негативных ситуаций. Люди стали меняться, я имею ввиду духовное их состояние стало меняться. Вначале, терпимость и сдерживание своих пороков было искусственным, а потом, в следующем поколении они были как условные рефлексы и так далее. И вот поколение за поколением, терпимость, доброта, уважение, забота вобщем все положительные качества человека стали его естественным состоянием его души. Люди забыли, что такое злоба, презрение, хамство и подобные им чувства, по отношению к другим. Надобность в лицензии сама собой отпала. В начале, когда психология человека стала меняться, их стали использовать все реже и реже, потом постепенно их перестали брать, а теперь люди уже и не помнят, что им помогло стать людьми.
- И что – спросил я – вообще не бывает хоть иногда всплеска эмоций, неужто все стали атрофируемые?
- Ну почему же атрофируемые. Скажем, если Вы едите по ровной, гладкой дороге, у Вас появляются какие-либо негативные эмоции по отношению к этой дороге? Вы даже можете себе позволить бросить руль, и Ваш автомобиль будет все равно идеально продолжать свое движение. Правильно?
- Да –согласился я.
-Ну, тогда, раз Вы бросили руль и просто сидите, не управляя автомобилем, а он движется дальше, значит вы атрофируемый?
- Ну почему? Просто хороший автомобиль, хорошая дорога, нет никакой опасности.
- Хорошо,- продолжил Кев,- а если дороги все разбиты, ямы и кочки, Вы сможете бросить руль, и не появятся ли у Вас негативные эмоции?
- Ну что Вы задаете глупые вопросы-с легкой обидой сказал я,- Вы сами все понимаете.
- Понимаю. Вот и в нашем мире атрофируемых нет. Просто у нас хороший автомобиль и едет он по хорошей дороги. Поэтому у нас нет негативных эмоций. Вот вобщем-то и все- сказал Кев.
Образовалась временная пауза. Молчал он, молчал и я.
- Скажите,- первым нарушил молчание я – не уж-то так все просто: - убей и стань хорошим.
- Да что ж Вы такой непонятливый – уже с нескрываемым раздражением ответил мне Кев. –не уж-то Вы не поняли в чем суть. Хотя по большому счету я как бы Вам раскрыл техническую сторону образования нашего общества, но были еще философские течения, которые также вносили существенную лепту в образование морально-нравственного облика нашего социума, и под давлением этих философских течений у людей образовалось моральное восприятие бытия.
- Что ж, – сказал я- я никуда не тороплюсь и готов уделить Вам время, выслушивая Вас- правда моя фраза получилась несколько саркастической.
Кев скромно улыбнулся.
- А это уже ни ко мне. Я историк, а философы другие индиго. Вам нужна комната № 2.
- И что, я могу с легкостью сейчас уйти в комнату № 2 и меня примут?
- Ну я же вас принял,- улыбаясь сказал Кев – да и вообще у нас запретов нет.
Если честно, мне не очень хотелось уходить от Кева, но я хотел понять, что же еще подвигло это общество к исцелению от скверны и идеальному бытию. Я не хотел верить, что только низменные желания убивать и самосохраняться создали на земле Рай. Ведь человек же не животное. Я хотел верить, что что-то еще, а именно душевные качества, а не только разум помогли человеку стать человеком.
Я искренне поблагодарил Кева, встал и пошел к двери, обернувшись, я увидел, что он смотрит в окно, куда-то в даль, может он смотрел в будущее, а может в прошлое, потому, что и то, и другое определяет настоящее.
Я вышел в коридор, тихо закрыл за собой дверь в комнату Кева и направился к администратору, что бы он указал мне путь в комнату № 2, да ни дорогу, ни саму дверь, а именно путь к этой двери.
Да, путь, каков он будет этот путь дальше???
Если этот мир Вас заинтересовал, пишите на почту - igor.tarkvimada@yandex.ru