В хвосте мировых рейтингов
Игорь Баранов К.э.н., Высшая школа менеджмента СПбГУ, эксперт РСМД
Фото:
Top Universities by Reputation 2012
Уже несколько лет российское общество с грустью следит за ежегодными публикациями международных рейтингов университетов, в которых российские вузы занимают места, далекие от традицонных представлений о высоком качестве подготовки специалистов в отечественной высшей школе. Вопрос о месте России в мировой системе образования напрямую связан со спорами о ее роли в проведении фундаментальных и прикладных научных исследований, а, следовательно, и об эффективности институциональной организации российской науки. Какие меры нужно предпринимать российским университетам для улучшения своего позиционирования в мире?
Мир рейтингов
Первые международные рейтинги университетов появились в 2003 г. и сразу же стали объектом пристального внимания не только самих вузов, но и правительств и общественности разных стран. С 2004 г. публикуется рейтинг британского еженедельника «The Times Higher Education». Первоначально данные для него собирались агентством «Quacquarelli Symonds» (QS), но после серии бурных обсуждений методологии и качества собранных данных «The Times Higher Education» с 2010 г. выбрал в качестве поставщика данных компанию «Thomson Reuters». Тем не менее агентство QS продолжило публикацию уже собственного рейтинга университетов – QS World University Ranking. В нем достаточно велика роль субъективного фактора: 40% оценки приходится на «академическую репутацию», для выявления которой опрашиваются более 33 тыс. экспертов. Цитируемость в расчете на преподавателя также входит в структуру оценки, на нее приходится 20%. Оставшиеся 40% отведены на учет таких показателей, как репутация вуза среди работодателей, ресурсное обеспечение (соотношение студентов и преподавателей), численность иностранных преподавателей и студентов.
За рубежом приоритет в формировании бренда университета принадлежит магистратуре, аспирантуре и научной работе преподавателей. В российских вузах магистратура еще только формируется, а аспирантура мало напоминает аналогичные программы в ведущих вузах мира.
Первоначально МГУ оказался в сотне лучших вузов (93-е место в 2005 и 2006 гг.), а Санкт-Петербургский госуниверситет вошел во вторую сотню (164-е место в эти же годы). Однако при последующей корректировке рейтинга позиции этих вузов в 2011 г. резко снизились – до 112-го и 251-го места соответственно. Более внимательное изучение отдельных составляющих рейтинга позволяет заметить некоторые любопытные детали. С точки зрения позиций этих университетов по отраслям науки видно, что они выглядят существенно лучше в естественнонаучной области (МГУ – на 27–38 местах с 2007 по 2011 гг.), чем в социальных науках или науках о жизни (биология, медицина). В разрезе критериев рейтинга МГУ имеет наивысший балл по показателю численности студентов на одного преподавателя (7-е место в мире; все данные здесь и далее приводятся за 2011 год), причем остальные российские вузы, присутствующие в рейтинге, тоже получили высокие места. Московский университет получил также высокую оценку репутации среди работодателей (51-е место в мире), причем по этому критерию в список 400 лучших вузов вошли еще только Бауманский университет (231) и МГИМО (289). Рейтинг по показателю академической репутации включает только три российских вуза: МГУ (93), СПбГУ (244) и Бауманский университет (301-350). Хуже всего дело обстоит с долей иностранных студентов (лидер здесь МГИМО – 232-е место), долей иностранных преподавателей (представлены только МГУ и Бауманский университет в разделе «301-400») и с количеством цитирований на одного преподавателя. По последнему показателю в рейтинг 400 лучших вошли пять российских вузов (МГУ, Бауманский университет, НИУ – Высшая школа экономики, Новосибирский государственный университет, Российский университет дружбы народов), но все они занимают места в последней сотне списка.
Альтернативой рейтингу QS стал рейтинг Times Higher Education World University Ranking, публикуемый с 2010 г. Методология его расчета исключает практически все субъективные оценки, такие, например, как академическая репутация. Вместо них введены оценки объема и дохода от научных исследований, количества публикаций и уровня их цитируемости, причем в сумме на эти показатели приходится 60%. На учебную работу отведено 30% общей оценки, на интернационализацию преподавателей, студентов и исследовательских проектов – 7,5%, доход от коммерциализации инноваций – 2,5%. В этом рейтинге очевиден приоритет научной работы, и российские вузы представлены в нем значительно хуже, чем в QS. В первой версии рейтинга (2010 г.) ни один российский университет вообще не вошел в список 200 лучших. В рейтинге за 2011 г. МГУ занимает 276-300 позицию, а СПбГУ попал в интервал мест с 351 по 400. При этом если у СПбГУ оценка за учебную работу составляет 37,6% из 100 возможных, то за научные исследования – 19,7% и за цитируемость – только 3,1%. МГУ имеет более высокие показатели (47,9%, 27,5% и 11% соответственно), но провал в части цитируемости также очевиден.
Необходимо внедрить системы планирования рабочего времени и вознаграждения, которые позволяли бы сотрудникам, активно занимающимся научной работой, меньше преподавать и получать оплату за свои публикационные достижения.
В только что вышедшем в свет первом рейтинге академической репутации Times Higher Education Top Universities by Reputation за 2012 г., подготовленном на основе результатов опроса более 31 тыс. экспертов из 149 стран мира, ни один российский вуз не попал в сотню лучших. В первом с начала составления (2003 г.) университетском рейтинге – Academic Ranking of World Universities – учитываются выпускники и сотрудники – лауреаты Нобелевской премии и премии Филдса, преподаватели и научные сотрудники с наивысшими показателями цитирования, общие индексы цитируемости и показатели цитируемости на одного сотрудника, а также количество публикаций в журналах «Nature» и «Science». В 2011 г. в сотне лучших на 77-й позиции оказался Московский университет, в области математики он занял 29-е место, но не был представлен больше в Топ-100 ни в одной из дисциплин. Помимо МГУ в этом рейтинге присутствует только Санкт-Петербургский госуниверситет: 24-е место в мире по количеству выпускников – лауреатов Нобелевской премии и премии Филдса, 37-е – по числу студентов на одного преподавателя и 721-е из 774 – по уровню цитируемости на одного преподавателя. В опубликованном в начале 2012 г. новом рейтинге Лейденского университета – Leiden Ranking, который оценивает производительность научных исследований вузов по библиометрическим показателям, МГУ занял 499-е место, а СПбГУ – последнее, 500-е место по сводному показателю импакт-факторов публикаций сотрудников.
Рейтинги и цитируемость в системе приоритетов российской высшей школы
Пять различных рейтингов продемонстрировали крайне низкую международную конкурентоспособность российской высшей школы в части научных исследований. Безусловно, можно высказывать отчасти справедливые претензии в предпочтениях, отдаваемых публикациям на английском языке, или говорить о массе кейсов, когда выпускники российских вузов пользуются повышенным спросом у работодателей за рубежом. Можно, хотя и малопродуктивно, составлять собственные мировые рейтинги. Но стоит объективно разобраться, почему в рейтингах, где понятные и узнаваемые вузы-лидеры занимают места во главе таблицы, российские университеты в той же системе координат оказываются ниже того места, куда их хотелось бы поместить общественному мнению.
Во-первых, надо учесть, что в российском обществе сложилось несколько искаженное представление о качестве того или иного университета. Об университете, как правило, судят по качеству программ первого высшего образования, т. е. хорошим считается вуз, где лучше «учат студентов». За рубежом приоритет в формировании бренда университета принадлежит магистратуре, аспирантуре и научной работе преподавателей. В российских вузах магистратура еще только формируется, а аспирантура, за редким исключением, мало напоминает аналогичные программы в ведущих вузах мира. Научная работа преподавателей редко выступает приоритетом или хотя бы равным по значимости занятием по сравнению с преподаванием.
Во-вторых, достижения российской науки связаны с работой ученых не только вузовской системы, но и РАН. В дискуссии о том, кто «производит» больше международных публикаций и чаще цитируется, преимущество оказывается на стороне Академии наук. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к списку наиболее цитируемых российских ученых (представлены только естественные науки и математика) на сайте «Корпус экспертов по естественным наукам».
В-третьих, за два прошедших десятилетия ситуация в области естественных наук в нашей стране едва ли улучшилась, но этих лет оказалось недостаточно и для формирования фактически с нуля исследований в области социальных наук. В рейтингах заметен явный дисциплинарный перекос – российские вузы «тянут вниз» именно социальные науки и науки о человеке. Для преодоления этого перекоса нужны сознательные усилия как органов управления образованием и наукой, так и самих вузов, в противном случае развитие исследований, конкурентоспособных на мировом уровне, может затянуться на десятилетия.
Ответ российского правительства на вызовы потери конкурентоспособности отечественной высшей школы пока был явно недостаточен. Он заключался в начале стратификации вузовской системы – выделении федеральных, национальных исследовательских университетов и университетов с особым статусом (МГУ и СПбГУ). Выделение и приоритетная поддержка ведущих вузов, безусловно, необходима (в международных рейтингах страны представлены, как правило, немногими лучшими университетами), но мы оставляем за скобками озабоченности по поводу механизмов выбора вузов и их поддержки. Помимо этого, следует упомянуть инициативы о продлении сроков обучения в аспирантуре, что создает возможность для их структурной сопоставимости с зарубежными программами, а также давно ожидаемые меры по упрощению нострификации ученых степеней зарубежных университетов. Более точечными являются действия по поддержке крупных научных проектов с привлечением ведущих зарубежных ученых.
Вузы, особенно получившие новый статус, обращают все больше внимания на положение дел с научной работой преподавателей. В их программах развития присутствуют показатели публикационной активности, а иногда и заданы целевые индикаторы положения в международных рейтингах. Не приводя конкретные примеры, можем только сказать, что, по нашему мнению, они чрезмерно оптимистичны. Вузы начинают управлять процессом своего позиционирования в международных рейтингах. В 2011 г. МГУ и СПбГУ впервые собрали информацию об индексах цитируемости своих преподавателей, которые выявили гигантские междисциплинарные перекосы (данные МГУ представлены на его сайте). Появились системы премирования за достижения в публикационной активности и высокие показатели цитируемости работ.
Следующий шаг требует намного больше усилий: необходимо внедрить системы планирования рабочего времени и вознаграждения, которые позволяли бы сотрудникам, активно занимающимся научной работой, меньше преподавать и получать оплату за свои публикационные достижения. Зачастую такие действия могут приводить к нарушению традиционной университетской иерархии в распределении нагрузки и уровне оплаты. Нужно пересматривать подходы к построению программ подготовки аспирантов, что часто порождает не меньшие организационные конфликты. Наконец, международная конкурентоспособность невозможна без привлечения зарубежных преподавателей и студентов. Этот шаг требует существенной трансформации организационной культуры вуза, начиная с использования английского языка наравне с русским не только в учебном процессе, но и в управлении университетом, и заканчивая созданием творческой среды, способной привлечь сильных ученых.
Теги:
- Образование,
- Рейтинги университетов,
- ВУЗы