Ткач выплевывал кровь. И смотрел, как его отряд с двух сторон обстреливают «Свобода» и «Долг».
— Не дергайся, брат, твою рану нужно немедленно зашить, — говорил медик уже в третий раз, латая рану на груди командира.
Пластина выдержала пули СВД, но осколок все же засел в груди Ткача и повредил ему ребро. Сейчас он находился в одном из окопов за насыпью и уже не видел ход боя. Оглушающие выстрелы и разрывы гранат давали еще надежду, а вот молчащая рация — напротив.
— Я так понимаю, нечестивцы потрепали у пожарки наши силы, — сказал радист, обращаясь к Ткачу. — Все еще нет ответа.
— Это невозможно, просто невозможно, — стонал командир. — Монолит не мог нас оставить. Не мог.
— Я связываюсь с Храмом, они должны помочь. — Радист не успел вновь дотронуться до станции, как пошел сигнал.
— Прием, братья, прием, — с треском услышали все в окопе. — Говорит Мессер, прием. Я пришел со стороны Госпиталя и только что взял пожарку под контроль. У меня мало людей. Прием.
— Мессер, это Ткач, — выхватив трубку у радиста, начал монолитовец. — Я на мосту, и мне нужна помощь, быстро выдвигайтесь к нам! Как понял?
— Принял, — шипя сказал Мессер. — Конец связи.
Тем временем мост под огнем Монолита «Долг» и «Свобода» начали поднимать. Грач был изумлен, видя такую картину, что извечные враги помогают друг другу и так слаженно работают. Он и Лис переправились уже на сторону Рыжего леса и были под защитой стен КПП. Они рассказывали Звягенцеву о том, что произошло в городе.
— Вот суки, — шипел майор, выпивая из фляги все больше спирта. — За тебя, Мрак, за тебя...
Обшарпанные стены убежища ходили ходуном, а в окна иногда залетали шальные пули. Командиры групп «Свободы» и «Долга» сидели прямо на полу и передавали флягу из рук в руки. Мост был поднят, и теперь нужно было прикрывать отступающих, которые форсировали реку, наплевав на радиационное загрязнение.
— Нам надо отступать в лес к ядреной матери, — спорил Звягенцев со свободовцем. — Нечего тут делать. Мост поднят, панель сломана, чинить будут долго. Аякс, не глупи!
— А когда починят, то опустят, — командир «Свободы» перезаряжал свою SIG. — Нет уж, постреляем их до конца, вдобавок мои ребята сказали, что сократили их количество в городе. Вон, Емелю своего спроси.
В это время рядом просвистел снаряд из РПГ. К монолитовцам прибыло подкрепление. На стороне города стало появляться все больше бойцов. Городские снайперы с крупнокалиберными винтовками уже принялись за работу, не оставляя шансов.
— Меньше часа — и мы тут, — запрыгнув в окоп к Ткачу, сказал Мессер.
— Все равно долго, — простонал от болей Ткач. — Слишком долго.
Мессер взобрался аккуратно на насыпь и посмотрел в бинокль. В это время как раз кто-то из его братьев выстрелил из РПГ и уничтожил одно из укреплений противника. Увидев, что мост поднят, он понял, что по сути цели у всех были одинаковые. Съехав назад, он обратился к радисту.
— Свяжись с Пеплом и отмени его наступление со стороны Рыжего леса, мы отступаем в город, — объяснил Мессер.
— Ты с ума сошел, брат? — спросил Ткач — Тебя, может, контузило? Мы должны уничтожить неверных!
— Нет, мы должны сохранить жизни слуг Монолита. — Мессер встал во весь рост над Ткачом. — А вот за твое поражение я бы лично тебя казнил. Я видел слишком много тел моих братьев, но не я решу твою судьбу. Эй, страж, труби отход, мы отступаем в центр.
Ткач впервые почувствовал страх. Страх за будущее, страх за то, что он опозорил Монолит, за то, что виновен перед Ним. Он смотрел на Мессера, который помогал перетаскивать раненных в дома, где их ждали медики. В это время пошел дождь, и Ткачу вновь стало мокро.
— Отступают! — закричал снайпер «Свободы». — Пацаны, они отступают! Победа!
Его клич подхватили все. Еще пару дней назад люди, которые были готовы разорвать друг друга на куски, теперь обнимались и радовались. Долговцы тащили на себе раненых свободовцев, а медики «Свободы» доставали пули из долговцев. Такая, хоть немного и печальная, картина грела душу.
— Скоро Выброс, подлечим наших — и на Свалку, — сказал Звягенцев, стоя на крыше КПП рядом с Аяксом и куря уже третью сигарету.
— Ага, а потом нам направо, а вам налево, — усмехнулся Аякс, смотря на Лиманск. Затем переведя взгляд, увидел, как за общим костром сидят «Долг» и «Свобода» рядом. — И потом опять все по-старому. А за что мы воюем?
— За мировоззрения, — хлопнул по-дружески майор командира «Свободы». — Ты вон косяк куришь, а я сигареты. Ты не любишь по плацу шлепать, а я обожаю. Ты зеленый носишь, а я черный. Видишь, мы разные.
— Надеюсь, когда-нибудь наши командиры скажут, что всё это херня, и будем вместе и дружно Зону топтать, — немного грустно сказал Аякс. — Ведь согласись, ведьмак, Зона красивая и неповторимая.
— Она да, но а то, что в ней, нет, — ответил долговец. — В том-то мой и долг, чтобы спасать Зону от заразы.
За костром веселились немногие. Кто потерял товарищей и, само собой, поминал их. Среди таких были Лис и Грач, которые делили одну бутылку на двоих. Они только сейчас поняли, что тоскуют по человеку, которого не знают, даже не знают, как его зовут, откуда он и вообще кто он. Но они знали одно: Мрак был их другом.
— Вот такая бывает Зона, — сказал Емеля, сильно захмелев. — Бывает, брат станет врагом, а бывает, незнакомец за пару дней братом.
Глава 7