В солнечный майский день, сразу после праздника Победы, в Москву из Германии приехали Яневич с Анфисой Васильевной. Она после операции тоже почти месяц пролежала в клинике, сначала из‑за осложнения, а потом помогая ухаживать за сестрой. К счастью, операция прошла успешно и Раиса Васильевна быстро шла на поправку; через месяц ее обещали выписать.
Летать Лев Ефимович не любил, – приехали в воскресенье, берлинским поездом; на Белорусском вокзале их встретило все семейство Юсуповых, включая маленьких Оленьку и Надю: девочки упросили взрослых взять их с собой, благо в просторном лимузине места хватало всем.
Настроение у прибывших было, естественно, лучше, чем при отъезде, но остановиться на квартире у Зубовской, несмотря на материальный выигрыш, они не захотели.
– Слишком тяжки связанные с ней воспоминания. А с деньгами у меня пока, слава богу, без проблем, – объяснил по дороге с вокзала Яневич – он забронировал номера в «Метрополе». – Теперь у нас нет стимула наращивать капитал.
Грустно посмотрел на несостоявшихся родственников.
– Да, и пробудем мы здесь с Фисой дня два, не больше. Сегодня днем сделаем необходимые покупки, оплачу за полгода все услуги на кладбище. Вечером в нашем ресторане устроим сороковины. А уже завтра – в Барнаул.
– Что касается кладбища, – все, что положено, мною там сделано, об этом тебе заботиться не надо, – сообщил ему Петр. – Ограда уже стоит, памятник с высеченным портретом Юленьки готов – ждем только, когда осядет земля. А следят за порядком те же люди, что обслуживают могилу папиных родителей.
– Спасибо, Петя, но это наша обязанность, а не твоя! – мягко, но решительно заявил Яневич. – У тебя, дорогой, впереди уже другая судьба, эта скорбь тебе не должна мешать жить.
– Не знаю, может, ты и прав, – вздохнул Петр, – но у меня дважды сорвалась свадьба, – похоже, вообще не суждено жениться. Ладно, что мы все о грустном, расскажи лучше, как себя чувствует Раиса Васильевна.
Лев Ефимович охотно стал описывать все перипетии сложной, но успешной операции, проведенной немецкими специалистами; признал, что решающую роль сыграл все же донорский костный мозг, самоотверженно пожертвованный сестре Анфисой Васильевной.
Потом рассказал, как жил в Мюнстере, как удалось ему разыскать семейство своей единственной тети… Но тут как раз подъехали к «Метрополю».
– Доскажу вечером, – пообещал Лев Ефимович, выходя из машины. – Мы с Фисой будем ждать вас в главном зале в половине седьмого. А с тобой, Петя, – добавил он, отдавая услужливому швейцару свой объемистый чемодан, – нам еще нужно обсудить кое‑какие дела. – И вместе со свояченицей скрылся в дверях гостиницы.
Лимузин повез семью Юсуповых домой, на Патриаршие пруды.
– Не знаю, право, что мне делать с квартирой на Зубовской… – Петр вопросительно посмотрел на родителей. – Жить я там не хочу – покупал для нас с Юлей. Думал отдать Яневичам, а им даже останавливаться там тяжело. Продать, что ли?
– По‑моему, сейчас ты во власти эмоций. Это пройдет, – рассудительно заметил отец. – Неужели при твоей занятости, найдешь время вновь заниматься квартирным вопросом? Или собираешься обойтись без собственной квартиры?
– А я понимаю Петеньку, – печально молвила Светлана Ивановна. – Жаль, конечно, времени и сил, затраченных на эту квартиру, но что теперь поделаешь? Придется пойти на это еще раз!
Подумала и неожиданно предложила:
– Почему бы тебе, сын, раз сам жить там не хочешь, не отдать эту прекрасную квартиру деду с бабушкой? Уж больно далеко их Марьино! – вздохнула она.
– Я уже думал об этом, мама, – с сомнением покачал головой Петр. – Но вряд ли им удобнее ездить на дачу из центра.
– Ничего страшного! Не так уж часто приходится ездить. Подумай еще, сынок! Они заслужили жить в лучшем районе. Петр согласно кивнул, и разговор прекратился.
Семья Юсуповых появилась в фешенебельном зале ресторана в «Метрополе» ровно в назначенное время. Лев Ефимович со свояченицей уже ждали их за столиком, в дальнем углу от эстрады. Увидев своих гостей, еще издали приглашающе помахали им рукой.
Ужинали при свечах, стол роскошно сервирован, публика изысканная, и девочки Наденька и Оля – никогда еще не бывали в такой обстановке – изумленно таращили материнские ярко‑синие глаза. Взрослые испытывали грусть, соответствующую скорбной дате, по случаю которой собрались.
Сначала все речи были посвящены трагической гибели Юленьки и воспоминаниям о ней. Все горько сожалели – мало ей суждено было пожить на белом свете – и выражали надежду, что на том свете Бог ее вознаградит. Чувствовалось, что боль утраты уже приглушена насущными житейскими заботами. Разговор постепенно переключился на текущие дела.
Лев Ефимович закончил рассказ об операции и о состоянии здоровья жены; о том, как нашел свою родственницу; поделился впечатлениями о жизни в Германии.
– Нам до них еще шагать и шагать – богато живут! – заключил он. – Даже иммигранты, вроде семьи моей тети, обеспечены как большинству нашего населения и не снилось.
– Но почему такая разница? Ведь наша страна богаче Германии, – машинально высказалась Светлана Ивановна. – Почему мы нищие по сравнению с ними?
– Потому что там честные, совестливые люди и работают намного лучше, – убежденно ответил Яневич. – Наша страна богаче только природными ресурсами, а они разворовываются, как и многое другое. У них нет такой коррупции и бандитизма.
– Но и в Штатах общество заражено коррупцией и бандитизмом, а страна богатая и уровень жизни высокий, – возразил ему Михаил Юрьевич. – Может, все‑таки причина в другом?
– В чем же, по‑твоему? В людях? – скептически покачал головой Петр. – Да платили бы нашим за труд хоть половину того, что там, – работали бы вдвое лучше!
– Не в людях дело, а в законах! Вернее, в их соблюдении! – уверенно заявил Михаил Юрьевич. – Говорю как юрист. В США, не говоря уже о Германии, строго чтят закон и преступники любого ранга рискуют оказаться за решеткой.
Сделал паузу и мрачно констатировал:
– А у нас, как вы знаете, снизу доверху плюют на закон. Кто обокрал страну и народ на миллиарды – остаются безнаказанными! – И вопрошающе обвел всех взглядом. – Откуда же взяться богатству? Так и останемся нищими, пока в стране не будет царить закон. Я всегда твердил об этом!
Возражать никто не стал – понимали, что он прав.
– Лев Ефимович, а какой вопрос ты хотел со мной обсудить? – пользуясь паузой, напомнил Петр. – Что‑нибудь срочное?
– Да, дело не терпит отлагательств, – подтвердил Яневич. – Я ведь на прииск наведываюсь от случая к случаю, вот там и возникли проблемы. Отходы нашего производства загрязняют окружающую среду, нарушают экологию.
– Но проектом предусмотрены очистные сооружения. Разве они не функционируют?
– Вероятно, допущены ошибки, но мне некогда с этим разобраться. А проблема серьезнейшая!
Посмотрел на своего молодого компаньона и не скрывая тревоги продолжал:
– Вот я и прошу тебя срочно найти хорошего специалиста, чтобы этим заняться и предотвратить беду. Знаю, как сильно ты загружен, – извиняющимся тоном добавил он, – но не могу взять это на себя, пока не привезу домой Раису Васильевну. А пустим дело на самотек – произойдет катастрофа!
– Да уж! – озабоченно согласился Петр. – Это не только убыток для прииска, но беда для всего края. Хорошо, я немедленно приму меры. Есть у меня на примете подходящий человек.
И объяснил обрадованному Яневичу:
– Это крупный специалист, эколог с мировым именем. Надеюсь, сумею его уговорить – если предложим пост исполнительного директора по защите окружающей среды. Ты не против включить такую должность в совет директоров?
– Ну конечно! Назови хоть груздем, если согласится полезть в наш кузов, – очень довольный предложенным решением, пошутил Яневич. – Действуй, Петя, по своему усмотрению. Я заранее со всем согласен!
Петр, конечно, имел в виду Василия Савельевича Волошина, – никого другого он в этой важнейшей и приобретающей все большее значение области попросту не знал.
После того как отец Даши выгнал его из своего дома, Петру непросто было решиться на новую встречу. Но, считая себя виноватым, он не держал обиды на Василия Савельевича, – наоборот, мечтал все загладить и помириться. И вот теперь появилась возможность восстановить отношения, предложив ему и интересную, и неплохо оплачиваемую работу. Собравшись с духом, Петр набрал знакомый номер телефона. Как всегда, трубку взяла Анна Федоровна.
– Петя? Какой ужас! – взволнованно воскликнула она, узнав его голос. – Нам все известно из передач по телеку. Бедная девочка ведь была беременна? А мы… мы не звонили выразить соболезнование… знаешь… считали вроде – сам Бог покарал тебя за Дашеньку… – Голос у нее прервался – заплакала.
– Вы кругом правы, Анна Федоровна… То есть наоборот – я кругом не прав. Но я давно осознал свою вину и хочу ее загладить. Знаю, как много горя вам доставил… поддавшись на провокацию Кирилла.
– Не напоминай мне об этом мерзавце! Вот уж кому гореть в аду! – вскипела она. – Ему то уж воздалось по заслугам!
– Да, плохо кончил Кирилл… Но нам всем надо смотреть в будущее, жизнь ведь продолжается. Так вот у меня есть деловое предложение для Василия Савельевича. Дома он?
– Вышел в магазин. Только вряд ли захочет с тобой разговаривать… Все еще зол на тебя, да и настроение у него плохое.
– Что‑нибудь случилось? У вас все в порядке? Слышно было, как Анна Федоровна тяжело вздохнула.
– Какой уж тут порядок… Меня опять на фирме сократили – сами на ладан дышат. А у Васечки тоже никакого заработка нет: издательство жалованье не платит, и книжка плохо расходится.
Перевела дыхание, добавила грустно:
– Спасибо Дашеньке! Не забывает нас дочка, деньжат подбрасывает… – Голос у нее дрогнул. – А то совсем загнулись бы… Продавать‑то нам нечего.
Петру так хотелось подробно расспросить о Даше, но он сдержал себя, опасаясь нового всплеска обид и эмоций; деловито сказал:
– Тем более мне необходимо срочно поговорить с Василием Савельевичем. Мне поручено предложить ему работу по специальности. Условия, оплата очень хорошие, – подчеркнул он, – если согласится, все ваши проблемы сразу кончатся.
– А что вы собираетесь ему предложить? – обрадовалась Анна Федоровна. – Отдельное задание или постоянную работу?
– Речь идет о постоянной работе, но это не телефонный разговор. Давайте я лучше приеду и все подробно вам изложу.
В замешательстве Анна Федоровна не нашлась, что ответить, и он решительно заявил:
– Все, выезжаю! Дело не терпит отлагательств. – И распорядился подавать машину.
Дорога по забитой транспортом Москве заняла немало времени; когда Петр позвонил в квартиру Волошиных, хозяин уже был дома. Сам открыл дверь, молча кивнул, проводил в комнату, служившую гостиной.
– Я уже объяснил Анне Федоровне, по какому поводу я у вас, – присев на диван начал Петр. – Дело вот в чем. Нашему золотодобывающему предприятию грозит участь стать виновником экологической катастрофы. Необходимо это предотвратить!
Василий Савельевич внимательно слушал, и Петр продолжал:
– Но это только первая, очень срочная, часть нашей проблемы. Вторая часть состоит в том, что мы решили ввести в совет директоров опытного специалиста, с тем чтобы он обеспечил защиту окружающей среды от вредных последствий нашего производства.
– Та‑ак… Понятно, – отозвался наконец Василий Савельевич. – Где находится ваше производство и чем оно угрожает природе?
– Наш золотой прииск находится в Горном Алтае. А экологической катастрофой грозит какая‑то ошибка, допущенная, видимо, при строительстве очистных сооружений.
Он остановился, дал время осмыслить; потом пояснил условия трудового соглашения:
– Вам предлагается должность члена совета директоров ЗАО «Алтайский самородок» – руководителя экологической службы. Вы же и должны ее создать.
– Но погоди, Петя! Это что же, нам нужно переселиться на Алтай? – вмешалась в разговор молча слушавшая их Анна Федоровна. – Я на это ни за какие коврижки не согласна!
– Ну зачем же? Этого вовсе не требуется, – успокоил ее Петр. – Работа на месте носит периодический, инспекционный характер. А наши офисы есть и в Барнауле, и в Москве. Разве Василий Савельевич и так большую часть года не проводит в разъездах?
Он умолк; возникла пауза – хозяева размышляли.
– Пожалуй, меня это устроит, хотя окончательно решу вопрос только после выезда на место, – неуверенно произнес Волошин и остро взглянул на Петра: – Уж больно меня смущает, сможем ли мы с тобой вместе работать.
– Думаю, пора уж вам простить меня за то, что тогда произошло по моей глупости, – опустив голову, просительно произнес Петр. – Ведь злого умысла с моей стороны не было и мне самому ох как это досталось. Даша знает, что я до сих пор ее люблю.
Рискуя вновь вызвать гнев вспыльчивого Василия Савельевича, решил все же внести ясность.
– Вы, наверно, меня осуждаете, что собирался жениться на другой, когда уже знал, что Даша ни в чем передо мной не виновата. Но не мог же я предать беременную Юлю, на которой обещал жениться?
– Но ты ведь и на нашей дочери обещал жениться! – не глядя на него непримиримо напомнил Василий Савельевич.
– И сдержал бы слово! – горячо произнес Петр. – Если бы… да вы сами знаете, что подстроил Кирилл! Вы бы женились… если бы увидели… такое? – У него перехватило дыхание, и он тихо закончил: – Вот я и убежал подальше от этого срама.
Спохватившись, Петр замолчал, – поздно… С трудом налаженный диалог был сорван, воцарилось неловкое напряженное молчание.
Пауза затягивалась; чтобы спасти положение, Петр решил, хоть и с запозданием, рассказать, как они с Терентием Фомичом открыли золотое месторождение.
– Как бы ни сложились дальше наши отношения, вы должны знать, – торжественно заявил он, – что успехом, которого сейчас добился, я обязан вам и Даше!
Заметив, что это вызвало интерес, Петр приободрился и продолжал:
– У меня не было возможности вам раньше сообщить, что открыть золотую жилу мне помог ваш алтайский родственник – Терентий Фомич Полторанин. Это он меня пригласил пойти с ним в тайгу.
– Так ты знаешь, как он погиб?.. – опешила Анна Федоровна. – Мне писали родственники, что похоронили его в Добрынихе, а подробностей не сообщили.
– Он умер от инфаркта во время экспедиции, – коротко объяснил Петр. – Прииск носит его имя.
– Родня пишет, что ему наследовала дочка соседа. Наверно, ей много чего досталось? – поинтересовалась Анна Федоровна.
– Порядком. Она помогала Терентию Фомичу вести хозяйство, – не вдаваясь в подробности ответил Петр и подумав добавил. – Но я считаю это не совсем справедливым!
– Почему? – в один голос спросили Волошины.
– Потому что плоды от участия Терентия Фомича в открытии богатейшего золотого месторождения должны распространяться также на вас! – убежденно сказал Петр и объяснил: – Без меня он не вышел бы на разведку, а познакомили нас вы – на своей серебряной свадьбе!
– Ты это серьезно, Петя? – недоверчиво посмотрела на него Анна Федоровна, но голос ее звучал тепло.
– Вполне. Заявляю об этом как один из совладельцев прииска. Более того, – официальным тоном сообщил он, – намерен предложить вам пакет акций, который наверняка подарил бы Терентий Фомич в благодарность за нашу встречу, если бы был жив.
– Ну, это уже лишнее… – растерянно пробормотал Волошин, но чувствовалось, что он тронут.
– Ничуть. Ваше участие, хоть и косвенное, сыграло решающую роль в этом открытии, – твердо заверил его Петр. – Не отказывайтесь: дивиденды от доходов золотого прииска – залог вашего обеспеченного будущего.
– Ладно, сначала посмотрим на этот ваш прииск – не принесет ли он вместо дохода одни неприятности, – улыбнулся, впервые за весь долгий разговор, отец Даши. – Когда мне туда выехать?
– Хорошо бы завтра, прямо с утра, – серьезно ответил Петр, доставая бумажник и заранее приготовленное рекомендательное письмо – Здесь адрес и все необходимые бумаги, – указал он на конверт и передал его вместе с деньгами. – Думаю, пятисот долларов наличными вам пока хватит.
«Кажется, все прошло удачно, – глядя на повеселевшие лица Волошиных, с надеждой думал он, прощаясь. – Жаль, что не удалось поговорить о Даше… Но не слишком ли многого я хочу сразу?..»
– Задабривает он нас, Аннушка, не так велика наша заслуга, – сказал жене Волошин, когда Петра проводили. – Но это говорит о том, что парень имеет честь и совесть – корят они его за то, что он нам причинил.
Помолчал и, усмехнувшись, добавил:
– Наверно, голубая кровь сказывается. Обычно богатство портит людей, черствее делает, безжалостнее. А у Петра, оказывается, благородная душа – отзывчив к чужому горю, и нет в нем этой современной меркантильности.
– А я думаю, Васечка, – Анна Федоровна материнским сердцем уловила истину, – может, и впрямь он все еще любит Дашеньку и делает все это, чтобы ее вернуть?..
Умолкла, пригорюнилась, посетовала:
– Ведь и она, судя по письмам, не может его забыть. Все жалуется, как ей тоскливо. Значит, никого у нее там нет… Это у такой‑то красавицы…
– Все может быть, – согласился Василий Савельевич. – Петя по‑настоящему любил Дашу; не исключаю – страдает до сих пор из‑за того, что ее оставил. Как знать, – может быть, поезд еще не ушел?
Супруги переглянулись – в глазах их читалась вновь вспыхнувшая надежда на счастье дочери.
Петр закончил рассматривать проект реконструкции гальванического цеха, отпустил всех участников совещания, встал из‑за стола и разминаясь прошелся по кабинету. В распахнутые окна дул освежающий теплый ветерок. Надо, пожалуй, пойти пообедать… Но тут к нему без доклада вошел Виктор Казаков.
– Извини, что врываюсь, но я так больше не могу! – кипя от гнева заявил он шефу, обратив к нему сверкающие стекла очков. – Выбирай: или я, или это жулье!
– Что, опять поймал коммерческого директора за руку? – догадался Петр. – И конечно, с ним поругался? Напрасно! Надо было сначала доложить мне, – укоризненно покачал он головой. – Садись, расскажи, в чем дело!
– Но я должен был, прежде чем докладывать, получить от него объяснения! А этот хам, вместо того чтобы ответить на мои вопросы, обозвал меня ничего не смыслящим щенком! Ему просто крыть нечем!
Возмущенно сверкнув очками, взял себя в руки и положил на стол сводную таблицу проведенного им маркетинга.
– Вот, убедись сам! Здесь приведены свежие данные по конъюнктуре мирового рынка. По ним можно судить об уровне цен на спрос и предложение. А наш Остап Бендер говорит, что все это ерунда! Тогда к чему моя работа?
– Погоди, не кипятись! – остановил его Петр, присаживаясь и взяв в руки таблицу. – Я так понимаю, что в наших контрактах цены существенно занижены?
– Вот именно! И я так понимаю, что это неспроста, – не успокаивался Виктор. – Тут пахнет коррупцией, и я с этим жуликом работать не намерен!
– И оставишь меня в нечистой компании, лишив честного работника и верного друга, на которого я могу положиться? – с улыбкой посмотрел на него Петр. – Это, Витя, не по‑товарищески. Давай поступим иначе – выведем жуликов на чистую воду!
Убедившись, что Казаков успокоился, продолжал:
– Дело это тонкое и сложное. Мне разобраться в нем не под силу, – закажу провести расследование агентству отца. Он отлично справится с задачей, и мы сможем избавиться от предателей.
Казаков поднялся, чтобы уйти, но Петр его остановил:
– Погоди, Витя! У меня к тебе серьезный разговор. Тот снова уселся.
– Хочу поручить тебе важную миссию, – сейчас поймешь почему.
Петр откинулся в кресле и откровенно признался:
– Прошедшие полгода убедили меня, что я еще не дорос управлять таким сложным производством, – не хватает знаний, – удрученно покачал он головой. – Но и передать свои полномочия некому – старое руководство доверия не вызывает. Сегодняшний факт – тому подтверждение!
– Так в чем же выход? – непонимающе посмотрел на него Виктор.
– Учиться мне надо! И не урывками, а капитально овладеть всеми знаниями в нашей отрасли! – убежденно ответил Петр. – Совмещать это с работой не выйдет.
Видя, что Казаков ничего не понимает и растерялся, он пояснил.
– Придется временно возложить свои обязанности на главного инженера завода, но я намерен периодически его контролировать и при необходимости принимать меры. Вот для этого мне нужен ты!
Виктор вновь непонимающе посмотрел на него, и Петр кратко изложил свою идею:
– Специально для тебя введу должность заместителя генерального директора по экономической безопасности – тебе все будет подотчетно, понимаешь? Если мой наместник не примет нужных мер, немедленно подключишь меня. Только тебе я полностью доверяю!
– Теперь понятно. Хоть и трудно мне придется без тебя, – понуро произнес Казаков и поинтересовался: – А где ты думаешь учиться? Снова перейдешь на дневной?
– Нет, Горного мне уже недостаточно. Нужно более обширное образование и международный диплом. Я еще не решил куда поеду, но за лето определюсь. Скорее всего выберу Штаты.
– Но ты слаб в английском, – усомнился Виктор. – Тебе там тяжело будет учиться!
Однако Петр лишь небрежно пожал плечами.
– Сейчас полно курсов ускоренного обучения языку, а у меня впереди целое лето. В Америке продолжу занятия по технической терминологии.
– Значит, ты все‑таки выбрал США… Кажется, там сейчас Даша? – невинным тоном уточнил догадливый Казаков, но глаза его за стеклами очков улыбались.
– Да, она там, ты знаешь. – Петр серьезно поглядел на него и не стал отпираться: – Может, именно поэтому меня туда и тянет!
До сих пор в летнее время у Юсуповых никаких проблем с детьми не было: близнецы Оленька и Надя выезжали с детским садом на дачу в Радищеве. Но перед поступлением в школу девочки оттуда выбыли и встал вопрос об их летнем отдыхе. Тем более что Светлане Ивановне вместе с театром предстояло отправиться на гастроли.
– Ничего другого не остается, как отправить их до моего возвращения на дачу к старикам, – объявила она мужу и сыну, когда они все вместе завтракали на кухне. – Как вам это нравится, девочки? – вопросительно посмотрела она на дочерей.
Наденька и Оля ответили радостными возгласами – очень любили гостить у дедушки и бабушки на даче, хоть это и редко случалось. Одобрил решение матери и Петр:
– Я почти все детство провел у них на даче. Сестренкам там будет хорошо. А что, собственно, тебя смущает, мама?
– Ты жил там уже подростком, они с тобой забот не знали. А с девчонками хлопот не оберешься, ими заниматься надо… У папы с мамой ведь работ по саду невпроворот.
Подумала и озабоченно добавила:
– Особенно меня беспокоит, что в жару они убегут на пруд купаться. Разве за ними уследишь? А пруд очень грязный, плавать они еще толком не умеют…
– Это верно, пруд там никудышный, – согласился с ней сын. – Я ездил купаться и рыбачить на речку на велосипеде. Но они еще маленькие.
– Мне тоже кажется, что старикам с ними будет уж слишком хлопотно, – вступил в разговор Михаил Юрьевич. – Почему бы нам не отправить девчонок в хороший детский санаторий к Черному морю? Например, в Анапу или в Крым. Я в детстве побывал в Артеке – просто здорово!
– А сколько лет тебе было? Надюша и Оленька еще малы для этого! – замотала головой Светлана Ивановна. – Тогда уж я точно сойду с ума от волнения. Вот у меня будет отпуск, тогда слетаем с ними к морю.
Возникла продолжительная пауза; нарушил ее Петр:
– Я придумал, как решить проблему с купанием, чтобы девчонки не убегали с участка вслед за другими детьми. Да и деду с бабушкой приятно в жару окунуться. У них, правда, есть душ, но это же не то!
Весело обвел всех глазами и объявил:
– Я куплю и сам сооружу у них на участке сборный бассейн! Сейчас это не проблема. Что вы на это скажете?
– Думаю, папа с мамой будут рады! – с энтузиазмом восприняла его идею Светлана Ивановна. – А место найдется?
– Места много не потребуется – возьму самый маленький, шириной около трех метров. Его легко собрать и разобрать на зиму.
– Это ты хорошо придумал! одобрил и отец. – Искупаться всем приятно, а девчонки тогда и сами никуда не уйдут.
Так решили неотложную проблему и разговор, естественно, зашел о намерении Петра продолжить обучение за границей.
– Понимаю, сын, тебе трудно принимать важнейшие решения, оценивать предлагаемые проекты – знаний маловато, – соглашаясь с ним, высказал свое мнение Михаил Юрьевич. – Но почему обязательно отправляться за океан? Если предпочитаешь английский, чем тебе не подходит Британия?
Петр не спешил с ответом, раздумывая – стоит ли открывать правду. Но Светлана Ивановна давно уже материнским сердцем отгадала истинную причину его решения – провожал ведь Дашу…
– Неужели, Петенька, ты так и не смог ее выбросить из сердца? Не скрывай от нас: ведь стремишься в Штаты из‑за нее?
Сын не ответил, лишь опустил голову.
– Ну что ж, спорить не стану, коли так хочешь. – Михаил Юрьевич так и не преодолел предубеждения. – Но надеюсь, сын, что честь и порядочность помогут тебе выдержать годичный траур по Юленьке, прежде чем снова женишься.
– Мог бы и не говорить! – сердито ответил Петр. – Я помню свой долг по отношению к памяти Юли. Но, надеюсь, ты не собираешься сделать из меня монаха?
– Успокойся, Петенька! Папа желает тебе добра! – как всегда, поддержала мужа Светлана Ивановна. – Ты молод, и мы оба – за твое семейное счастье. Не сомневайся – смело выбирай себе подругу по сердцу! Пусть сбудется, что тебе суждено!
В начале июня, в жаркий полдень, на узкую улочку, ведущую к даче профессора Розанова, въехали сразу две легковые машины. На «джипе», доверху загруженном коробками (части и агрегаты сборного бассейна), прибыл Петр, а вслед за ним на лимузине привез дочек Михаил Юрьевич. Все приехали прямо с вокзала проводили Светлану Ивановну на гастроли.
Радостные Вера Петровна и Степан Алексеевич давно их ждали – встретили дорогих гостей у калитки и повели девочек в дом, а Петр с отцом стали разгружать вещи. Вскоре, оставив внучек на попечение жены, к ним присоединился и профессор. Он уже знал о бассейне и сгорал от любопытства.
– Ну‑ка, Петя, покажи, что привез, – нетерпеливо попросил он. – А я у же и площадку подготовил! Все сделал как ты мне по телефону продиктовал.
– Ровную по уровню и песком посыпал? – проверяя, спросил внук. – А в диаметре сколько?
– Три с половиной метра, с запасом. Ты же сказал: три и две десятых.
– То, что надо! – весело одобрил Петр. – Тогда до обеда и установим. А потом отметим это дело!
Михаил Юрьевич ушел в дом посмотреть, как теща устраивает девочек в светёлке на втором этаже; дед с внуком принялись распаковывать коробки. Конструкция бассейна оказалась несложной; листовую стенку, свернутую рулоном, предстояло раскатать, установить в стальные профили и скрепить болтами; водонепроницаемый чехол из прочной пленки – закрепить по периметру верхней кромки бассейна, также металлическими зажимами.
Особенно восхитили профессора агрегаты и оборудование, прилагаемые к бассейну: удобная лесенка, электрофильтр для очистки, гидропылесос.
– Это же надо такое придумать – собирать со дна грязь струей воды! Но ведь фильтром очистишь только крупные частицы, а как быть с мелочью и микроорганизмами?
– Для этого предназначен биоочиститель. – Петр показал на канистру с желтоватой жидкостью. – Периодически понемножку ее добавляй, и вода всегда будет прозрачной.
Приготовив все для сборки, вызвали всех обитателей дачи, включая сестричек, и, весело перешучиваясь, приступили к установке бассейна. Не прошло и часа, как он уже красовался позади коттеджа, в окружении цветущих слив и вишен. Степан Алексеевич пустил в него воду, и все дружной гурьбой отправились мыть руки.
На остекленной веранде накрыли обильный стол; изрядно проголодавшееся общество уселось вокруг него, чтобы отпраздновать открытие дачного сезона, и новое, ценнейшее приобретение – бассейн.
– Девчонкам в нем раздолье. А как же нам, взрослым, плавать? – с сомнением произнесла Вера Петровна. – Не развернешься, да и глубина всего около метра!
– У вас для этого надувные матрасы есть – забирайся, и плавай! – улыбнулся ей внук. – А для сестренок я привез надувные круги – пусть в них барахтаются, чтобы не захлебнуться.
После обеда Михаил Юрьевич он почти не пил – домой возвращаться, стал готовиться в дорогу, собираться; Петр решил заночевать на даче. Ему уже недолго оставалось до отбытия на учебу за океан, и захотелось напоследок подольше побыть с дедом и бабушкой.
Покормив ужином и уложив спать, нагулявшихся, уставших девчушек, как всегда по вечерам, уютно устроились на диване, у пылающего камина. Профессора и Веру Петровну интересовало все, что ожидает внука в далекой Америке: где собирается учиться и жить, как и с кем проводить свободное время; конечно, не забыли о Даше.
– Если по‑прежнему сильно любишь – обязательно найди ее там, Петя! – стоял на своем, как и прежде, Степан Алексеевич. – По себе знаю: только с Дашей ты будешь счастлив по‑настоящему!
– Я хочу этого больше всего на свете! – горячо признался Петр. – Но она, боюсь, уже поставила на мне крест. Мы ведь с ней, когда расставались в аэропорту, думали – навсегда!
– А мне сердце говорит, – тихо, как бы прислушиваясь к себе, возразила Вера Петровна, – что и она, Петенька, любит тебя так же сильно, как раньше. Такое чувство дается человеку на все жизнь! Тоже по себе знаю.
– Эх, бабулечка! – благодарно взглянув на нее, вздохнул Петр. – Если бы так – был бы самым счастливым человеком на свете!
Долго еще говорили: чем дорожить в жизни, к чему стоит стремиться. Петр выслушал от любящих его стариков много бесценных советов, основанных на их личном многострадальном опыте.
В разгар лета, когда Петр уже вполне прилично говорил по‑английски и оформил свое поступление в Калифорнийский университет, из Германии наконец вернулась чета Яневичей. Лечение сотворило чудо: Раиса Васильевна прекрасно выглядела и была, как прежде, бодра и энергична, радовалась возвращению.
– Соскучилась я по родному Барнаулу, по дому… Хорошо жить в Германии, но природа… не та! Все окультурено.. Не то что тайга, горные вершины заснеженные – такая панорама: красота, величие…
Но тут же лицо у нее омрачилось.
– Вот только, доченьки моей будет не хватать… Но мы будем приезжать, навещать ее могилку. Ну зачем Господь ее взял, не меня…
– Видно, так суждено, что поделаешь, – утешала ее, как могла, Светлана Ивановна.
Вместе с сыном она встретила Яневичей на Белорусском вокзале – Михаил Юрьевич в очередном отъезде. Сама она только накануне вернулась с гастролей – упросила дирекцию предоставить ей отпуск.
Яневич тоже не собирался задерживаться в Москве.
– Сегодня только съездим на кладбище и отдохнем с дороги, а завтра с утра домой! – объявил он Петру. – Пора уже мне вплотную заняться делами на прииске. Спасибо твоему Волошину, а то быть бы беде!
– А что все‑таки там произошло? – спросил Петр. – Я только знаю из телефонных разговоров, что ему удалось предотвратить глобальную катастрофу, хотя ущерб природе был все же нанесен.
– Зря ты, Петя, вышел из совета директоров! Был бы в курсе наших дел. Ты что же, охладел к своему детищу?
– Да о чем ты? Конечно, нет! Но у меня руки не доходили. Я и здесь‑то управлялся с трудом. Мне знаний не хватает.
С сожалением вздохнул и сообщил компаньону о своем решении:
– Я, вообще, на время оставляю работу. Буду осуществлять лишь контроль. Отбываю в Штаты заканчивать образование.
– Вот это да! Удивил! – поразился Лев Ефимович; подумал и одобрительно добавил: – Тем не менее поступаешь правильно! Потом руководить легче будет. Он дружески посмотрел на Петра. – Знаешь что? Раз ты так далеко и надолго – едем‑ка вместе с нами на Алтай! Простишься с нашим прииском и заодно посмотришь, как идут там дела. Я же обязуюсь периодически тебя информировать и сообщить, если узнаю, что на «Цветмете» неладно.
– Хорошая мысль! – обрадовался Петр. – Признаться, я здорово устал, – это не только для дела полезно, но даст мне немного передохнуть. Что ж, значит, увидимся в поезде!
Повеселев при мысли, что сменит обстановку, вновь увидит свой прииск – в живописном распадке, среди суровых гор, – Петр обратился к матери – та разговаривала с Раисой Васильевной:
– Давай‑ка попрощаемся, мамочка! Мои планы изменились, прости. Решил ехать в Барнаул завтра, вместе. Надо успеть билет заказать, отвезти тебя на дачу и собраться в дорогу.
– Ой, как здорово! – просияла Раиса Васильевна. – Хорошо бы тебе, Петя, достать место в нашем вагоне – ехать веселее…
– Раз так, незачем вам терять время и отвозить нас в гостиницу, – предложил Лев Ефимович. – Отправляйтесь‑ка по своим делам, а мы такси возьмем.
Поезд прибыл в Барнаул в пасмурное, сырое утро, накрапывал дождь; к полудню погода разгулялась. Яневич еще из Москвы заказал вертолет, пообедали дома, а потом поехали на аэродром, чтобы лететь на прииск. Туда уже проложили хорошую наземную дорогу, но времени на нее требовалось намного больше.
– Ничего, вернусь в Барнаул – заодно побываю в Добрынихе, если обстоятельства позволят, сказал Петр Яневичу в вертолете, любуясь в иллюминатор на простирающееся под ними море тайги. – Хочется посмотреть, как они там живут..
Прииска он просто не узнал, территория увеличилась почти вдвое; построено много новых помещений, производственных и жилых; всюду кипит работа… Среди встречающих все руководство и Волошин, выделявшийся рыжей бородой и пышной шевелюрой.
Сначала обошли территорию, задавая вопросы и выслушивая пояснения директора прииска; затем отправились в контору, где он доложил о состоянии дел, – естественно, делая упор на достигнутых производственных успехах. Однако Петра больше интересовало, какой ущерб нанесен природе края из‑за недавней аварии и что предпринято, чтобы исключить подобное впредь.
– Прошу не забывать: мы начали и ведем разработку этого месторождения не только и не столько в личных целях, а для процветания страны и в первую очередь этого края, – напомнил он собравшимся. – Как же вы допустили такое – едва не погубили природу? Имею право с вас спросить не только как один из главных акционеров, а как основатель прииска.
– Руководство «Алтайского самородка» ни в чем не виновато! – энергично возразил директор прииска. – Это доказано на недавно состоявшемся суде. Ошибку допустили проектировщики. И, обращаясь, к Петру, указал рукой на Волошина: – Спасибо, что вовремя к нам прислали Василия Савельевича! Он нашел ошибку и доказал все на суде.
– Хорошо, но где гарантия, что подобное не повторится? – настойчиво вел свою линию Петр. – Что‑нибудь сделано для этого?
– Разумеется! – Директор кивнул в сторону Волошина. – Но об этом пусть лучше доложит специалист.
Василий Савельевич поднялся.
– Ошибка проектировщиков состояла в том, что они уповали на прочность дамбы; уровень селевого потока оказался, однако, выше расчетного, – коротко и четко объяснил он. – Вот почему, перелившись через запруду, вода затопила отстойники и ядовитый цианид попал в ручей, погубив все живое. К счастью, его попало туда совсем немного и через несколько километров воды стали безопасны. Но в пораженной зоне для восстановления экологии потребуются годы.
– Что же все‑таки предпринято? – нетерпеливо спросил Яневич.
– Наращивать плотину не имело смысла, так как высота селя непредсказуема, – спокойно продолжал Волошин. – Поэтому мы возвели второе защитное кольцо вокруг отстойников; это предотвратит подобные аварии в будущем.
Выяснив главный вопрос, перешли к обсуждению финансовых проблем. Петр, несмотря на возражения руководства прииска – оно настаивало на том, что<