Этот парадоксальный переворот имеет важнейшее значение. По видимости отвергая нашу схематическую ориентацию, этот феномен в действительности подтверждает обоснованность нашего упорядочивания, показывающего динамику и многозначительность архетипической структуры Женского.
Четыре полярных точки на третьем круге нашей схемы — это не статические или концептуальные количества. На каждом полюсе находится архетипическая фигура, напр., Добрая Мать, Ужасная Мать, негативная анима (или, проще, соблазняющая юная ведьма) и позитивная анима (или, проще, София-дева). И это означает, что каждый полюс вызывает сильное психическое притяжение эго и сознания.
Поскольку архетип притягивает сознание, и динамически сильно его превосходит, эго-сознание, приближаясь к полюсу, не только привлекается им, но и переполняется. Это приводит к охваченности архетипом, дезинтеграции сознания и утрате эго. Но поскольку это притяжение или дезинтеграция сознания значит, что на полярных точках сознание теряет свою способность к дифференциации, и в этой констелляции больше не может различать между позитивным и негативным, становится возможным сдвиг к противоположности.
Беспомощность, боль, ступор, болезнь, несчастье, одиночество, обнаженность, опустошенность, безумие, таким образом, могут быть предвестниками вдохновения и видения, и так проявиться как станции на пути, ведущем через опасность к спасению, через угасание в смерти к перерождению и новому рождению. И наоборот, позитивный элемент вдохновения и позитивного восторга экстаза может привести к угасанию эго, одержимости и безумию.
В частности, экстаз, который со свойственой ему дезинтеграцией сознания оставляет возможность для позитивного или негативного развития психической ситуации, типичен для феномена переворота, который возможен в обоих полярных ситуациях. Полюс — это не только конечная точка, но и «поворотная точка».
Когда эго приближается к полюсу по одной из осей, есть вероятность, что оно пройдет за полюс к его противоположности. Можно сказать, что в крайностях противоположности совпадают или, по крайней мере, могут перетекать друг в друга. Этот феномен, типичный для неизмеримо парадоксального характера архетипа, предоставляет основание для огромного количества мистерий, обрядов инициации и оккультных учений, в которых реализуется эта основная психологическая ситуация и в которых предполагается, что проходящий посвящение реализует ее.
На первом круге схемы, круге элементарного типа Женского, трансформирующий тип еще рецессивен; но на втором круге он становится доминирующим, хотя и не теряет связи с элементарным типом. На третьем круге противоположности осей А и М достигают крайностей на полюсах, но в то же время и трансцендируются из-за появления нового качества, типа духовной трансформации, который более не сводим к типам М или А. Здесь мы находим не прежние «функции», а атрибуты процесса духовных трансформаций, «концептуальные символы», представляющие смесь символического и неконцептуального с элементами, которые можно воспринять концептуально. С феноменом переворота на полюсах, разрушающего противоположности и различия функций и осей, достигается четвертый, уроборический круг Архетипического Женского. Здесь типы М и А, как и их позитивные и негативные качества, уроборически сочетаются и взаимозаменяются; т.е. посредством своего положения в уроборическом четвертом круге каждый из четырех полюсов становится точкой индифферентности.
Наша двухмерная схема становится трехмерной, если учитывать, что оси, идущие из центра, принятого за северный полюс, продолжаются в обоих направлениях, становясь меридианами глобуса. Четыре полюса встречаются в данной точке, которая, поскольку оси образуют два круга, становится точкой индифферентности на южном полюсе сферы. Иными словами, Полюса А+ и А- теперь совпадают, как и полюса М+ и М- и, более того, точка индифферентности А идентична точке индифферентности М. Эта точка индифферентности на южном полюсе сферы соответствует центральной точке элементарного круга нашей схемы, северному полюсу, который содержит в себе оси М и А в неразвитом состоянии, т.е. как и точка индифферентности. Потому Архетипическое Женское оказывается сферой; один полюс находится в центре элементарного круга нашей схемы, а другой в точке индифферентности, в которой А+ и А- совпадают с М+ и М- (и Ж+ и Ж-).
Чтобы охарактеризовать этот «индифферентный» Женский архетип на основе совпадающих точек, у нас есть фигуры Матери (М+), Девы (А+), юной ведьмы (А-) и старой ведьмы (М-). Это парадоксальное единство в точности соответствует тому, что мы попытались представить как Архетипическое Женское на Схеме I, а индифферентность этой парадоксальной многозначительности соответствует тому, что мы обозначили как уроборический характер.
Множественные направления нашей схемы сначала могут сбить с толку, но при тщательном исследовании схема дает возможность некоторой ориентации относительно структуры архетипа Женского, и в то же время проливает свет на динамику внутри архетипа и отношение сознания к нему. Разделение на оси, разворачивание в круги, притяжение полюсов и феномен смещения к замкнутый уроборический круг сообщают различные, но связанные аспекты.
Движение по осям представляет движение эго и сознания, которое от элементарной стадии вмещенности (первый круг) продвигается к трансформирующей стадии (второй круг) и, наконец, достигает духовной трансформации (третий круг). Четвертый круг предстает перед эго и сознанием как граничный опыт, играющий важную роль в мистериях религии, в мистицизме, но также и в развитии современного индивидуума. «Духовная трансформация», характерная для третьего круга, всегда включает в себя процессы, которые продвигают всю личность в направлении, трансцендирующем сознание. В этом смысле безумие, как и видение и вдохновение — это духовное явление, трансцендирующее сознание.
Духовная трансформация, т.е. фундаментальное изменение личности и сознания, происходит только посредством критического появления архетипа. Негативное духовное изменение также архетипически обусловлено, и по этой причине безумие в мифологии, например, является не просто утратой сознания и духа, а «смятением» духа. Но безумие может считаться священным и восприниматься как вдохновенная инициация, поскольку за наплывом духа появляется мир архетипов как сила, определяющая судьбу.
В сфере духовной трансформации Архетипическое Женское не только творчески соединяет в себе элементарный и трансформирующий типы, но и выходит за их пределы к «женскому духу», высшей фазе развития «матриархального сознания». Матриархальное сознание — это первоначальная форма сознания, в котором независимость эго-сознания еще не полностью развита, и оно еще остается открытым процессам бессознательного. Здесь спонтанность бессознательного и восприимчивость сознания больше, чем в отношениях между относительно отделенным патриархальным сознанием, типичным для западного развития, и бессознательным. Матриархальное сознание обычно доминирует в женщине, а в мужчине обычно понижено, но это во многом зависит от творческого индивидуума, ориентированного на спонтанность бессознательного. Изначальная продуктивность бессознательного, имеющая решающее значение для матриархального сознания и являющаяся живой силой в примитивном человеке и ребенке, принадлежит к элементарному сегменту оси М.
Трансформирующий тип оси А+ наиболее активен в творческой способности психики, в которой затрудняется восприимчивость мужского сознания, и которая потому становится зависимой от анимы или трансформирующего типа.
Психические трансформирующие феномены, принадлежащие оси А+, а также те, что возникают из бессознательного и принадлежат к оси М+, достигают кульминации в расширении и изменении сознания и всей личности, что мы обозначаем как духовную трансформацию.
Мы вписали концептуальные символы верхнего полукруга духовного изменения между пересечениями осей М и А с кругом. Символы возрождения и бессмертия принадлежат к полюсу М «плод-рождение», тогда как видение и мудрость — к полюсу вдохновения оси А; между ними мы находим символы «работы» и искупления.
Негативный характер настолько доминирует в «концептуальных символах» нижнего полукруга между осями А и М, что кажется не так важно дифференцировать их.
Смерть, убывание, разрывание на куски составляют ядро негативного полюса М, который, в соответствии со своим элементарным типом, поначалу принимает форму жертвоприношения и ритуальной казни, и лишь затем обретает символическое значение. Боль и болезнь как поглощающие атрибуты, которые ослабляют и убивают, также вписываются в этот негативный контекст.
Другой полюс, безумие, бессилие, ступор, характеризуется своей тенденцией к разрушению личности, что также характерно для околдовывания. Как и болезнь и боль, те компоненты, что составляют недомогание — опустошенность, обнаженность, несчастье и так далее — также имеют дезинтегрирующий эффект. В этом смысле их трансформирующий характер ведет к «бытию-без-себя», к утрате самости.
Наконец, на схеме III мы выписали некоторых богинь, иллюстрирующих природу и воздействие полюсов. На позитивном полюсе М мы находим материнскую фигуру Деметры, богини Элевсинских мистерий; но греческая и негреческая Артемида, как и египетская Исида, вавилонская Иштар, буддистская Гуань-Инь и бесчисленное множество других богинь всех времен и народов также принадлежат к вариациям этого полюса. Еврейская фигура Шекины соответствует материнскому компоненту этого полюса, тогда как христианская Мария также обладает сильными компонентами полюса А+, т.е. фигуры девы.
Полюс вдохновения А+ - место пребывания божественных дев и Муз, являющихся аспектами архетипической, вдохновляющей фигуры. К этому полюсу относятся девственные Афина и Артемида, но в них есть и другие компоненты. Афина, как до-эллинистическая критская богиня-мать, также принадлежит полюсу М+; Артемида, как Великая Богиня, включает свойства и других полюсов. Кора, как дочь и частиная фигура Деметры, а также Маат, египетская богиня справедливости, и более поздняя фигура Софии-Мудрости также сооветствуют этому полюсу.
На негативном полюсе М находятся все богини, имеющие природу Ужасной Матери: индийская Кали, Горгона до-эллинистической эры и греческая Геката, а также ужасные Иштар, Исида, Артемида и несчетное множество богинь подземного мира и мертвых.
К этой группе принадлежат также такие негативно демонические фигуры, как эринии, фурии и ламии, эмпузы, ведьмы и так далее. Их множественность обычно указывает, что они принадлежат стадии человеческого сознания, предшествующей структурированной фазе, на которой они появляются как богини; или же они могут быть фигурами, которые, будучи вытеснены доминирующими богами, регрессировали до более примитивного и анонимного, неструктурированного состояния.
На негативном полюсе оси А мы находим завлекательные и соблазняющие фигуры фатального очарования, некоторые из них богини, как Астарта, Афродита и Артемида; некоторые — духи, как Лилит, Лорелей и другие; а некоторые, как Цирцея и Медея — персонализированные формы изначальных богинь. Во всех них доминирует способность к заколдовыванию, ведущая к смерти. К этой группе принадлежат неструктурированные феи, эльфы, спрайты (англ. Sprite — фея; эльф) и так далее, появляющиеся во множественном числе. Характерно, что мы находим эти коллективные группы преимущественно в нижней части нашей схемы, в области бессознательного и стремления к регрессии к бессознательности. Напротив, поддерживающие сознание силы верхней половины представляют собой оформленные фигуры.
Для того же генетического контекста, когда нуминозное развивается из начальных, поддерживающих сознание элементов, характерно, что когда одно и то же божество появляется одновременно на двух полюсах, его «нижнее» и негативное проявление почти всегда исторически самое раннее, а верхнее, позитивное — более позднее.
Этим мы завершаем наше описание Схемы III. Схема открыта двум возможным направлениям критики. С одной стороны, могут сказать, что поскольку это схема, она предполагает сверхупрощение; а с другой стороны, что она недостаточно проста, поскольку сквозь нее прорывается внутренняя динамика элементов трансформации и переворота. Оба возражения оправданны, и оба следуют из того парадокса, который мы попытались объять на этой схеме, но который по самой своей природе может быть сформулирован лишь частично. Самое большее, на что мы можем надеяться, так это определенное общее представление, а не исчерпывающее описание. Даже понятия схемы в некотором смысле «символы», каждый из которых включает в себя целую область психических смыслов, ускользая от всякого точного определения.
Мы хотим снова подчеркнуть, что целью Части I было выделить структуру того, что аналитическая психология называет архетипом, и объяснить его структуру на основе одного архетипа Женского. Конкретная реальность этого архетипического мира может быть постигнута в его выражениях посредством культовых изображений и обрядов, в религии и обычаях, и именно этими выражениями мы и займемся во второй части. Но оглянувшись на схемы еще раз и наблюдая, как развернулся архетип Женского, как он дифференцируетсяв соответствии с нашими кругами и осями, как он конкретизируется в символической группе сосуда, как он смещается на полюсах осей и проходит через точку индифферентности, мы, возможно, обретем проблески понимания единства и множественности живого архетипа.
Этот структурный аспект очерчен с генетико-психологической перспективы, в которой различаются стадии развития сознания и с ними сопоставляется исторический материал. Но развитие психических фаз не совпадает с развитием человеческой истории, ведь, как мы объяснили в другом месте, соответствие психических фаз друг другу не тождественно временной последовательности исторических событий.
Как я отмечал в другом месте, Флиндерс Петри (FlindersPetrie) построил систему, названную им «датированием последовательностей», для ранней истории Египта, то есть последовательностей, в которых можно установить «до» и «после», не зная временных соответветствий. Например, Д.П. 30 идет перед Д.П. 77, хотя это и не сообщает нам, к какому датированному периоду мы должны отнести Д.П. 30 или 77, или насколько большой интервал лежит между ними. Похожим образом мы должны поступить и с психологическими последовательностями, работая с архетипическими стадиями. Уроборос идет «до» стадии Великой Матери, а Великая Мать «до» битвы с драконом; но абсолютная корреляция во времени невозможна, поскольку мы должны учитывать историческую относительность отдельных наций и культур. Крито-микенская культура для герков была доисторическим периодом Великой Матери, поскольку в этой культуре доминировал ее культ. Греческая мифология — это во многом мифология битвы с драконом, мифология сознания, сражающегося за независимость, и эта борьба имела решительную духовную важность для Греции. Но если в Греции это развитие приходится на период между 1500 и 500 г. до н.э., соответствующий процесс в Египте, вероятно, имел место до 3300 г. н.э.
Иными словами, проявления, иллюстрирующие архетип, могут принадлежать самым разнообразным эпохам, временам и культурам; монумент поздней культуры может символизировать раннюю фазу, тогда как монумент ранней культуры может символизировать позднюю фазу архетипического развития. Похожим образом в анализе индивидуума символы или симптомы грядущего и будущего развития могут появляться в самом начале, и наоборот, инфантильные и архаичные элементы могут проявиться на стадиях относительно полного психического развития.
Наши сознательные классификации и схемы посредством абстракции всегда стремятся принести ясность в жизненную реальность. Но эта живая реальность, с ее взлетами и падениями, продвижениями и возвращениями, вторжениями и предчувствиями в каждый момент времени спонтанна и не подчиняется формулировкам. Даже когда живая психическая реальность следует законам, законы эти столь сложны и непостижимы, что мы в лучшем случае способны абстрагировать бесконечно малую их часть и проверить экспериментом, чтобы предсказать будущее развитие. В действительности, напр., в реальности анализа или аналитической ситуации, и, несомненно, в реальной жизни, каждый шаг индивидуален, каждый сон непредсказуем, и трансформации лишь в самом общем смысле соответствуют схеме развития. В живой реальности каждое развитие непредсказуемо; со всей его внутренней обусловленностью и целенаправленностью, оно ново и уникально для сознания, которое переживает и исследует его, и потому не поддается схематизации.
По этой причине самое большее, чего можно достиь описанием на поле глубинной психологии — это компромис между сознательной схематизацией и уникальностью материала, который наполняет и переполняет схему. Потому схему всегда можно критиковать как далекую от жизни, а избранный для иллюстрации материал — за его произвольность. Все это верно до некоторой степени. Но бессильно изменить тот факт, что психическая реальность уклоняется от нашего стремления к схематическому описанию. Но и нельзя отказать описанию, сколь бы то ни было несовершенному, в помощи целостному, живому человеку в плодотворной ориентации в живой реальности психики.
......................
Это, в частности, верно для нижних полюсов, которые потому воспринимаются и характеризуются как негативные. Это менее верно для позитивных полюсов, поскольку в них, как мы указали, присутствует поддерживающий сознание компонент, который, несмотря на всякое притяжение, защищает сознание и эго. Здесь мы снова видим, что для человечества позитивное, поддерживающее сознание и прогрессивное соответствуют друг другу, как и негативное, разрушающее сознание и регрессивное.
Мое «Человек Мистический».
См. Юнг, «Психология и алхимия»; «Психология и религия»; «SymbolikdesGeistes».
Мое «Uber den Mond und das matriarchale Bewusstsein».
Мое «Происхождение и развитие сознания», стр. 403-404.
Само собой разумеется, что выбор и упорядочение этих концептуальных символов «произвольны», представляя лишь попытку ориентации.
«Концептуальные символы» часто ипостазируются как фигуры и «обожествляются», чтобы позднее деградировать до аллегорий и концепций.
Мое «Происхождение», стр. 264; Petrie «The Making of Egypt», p. 8.
https://castalia.ru/perewody/posledovateli-yunga-perevody/773-erih-noymann-velikaya-mat-glava-sedmaya-fenomen-perevorota-i-dinamika-arhetipa.html
-----------------------------------------------------------------------------------------------
https://castalia.ru/perewody/posledovateli-yunga-perevody/858-erih-noymann-velikaya-mat-glava-vosmaya-elementarnyiy-tip-vvedenie.html
Часть II
Мать Песен, мать всего нашего семени, породила нас в начале. Она — мать всех родов людей и мать всех племен. Она — мать грома, мать рек, мать деревьев и всех видов вещей. Она мать песен и танцев. Она мать камней старшего брата. Она мать пшеницы и мать всех вещей. Она мать танцевальных принадлежностей и всех храмов, единственная, что у нас есть. Она мать животных, единственная, и мать Млечного Пути. Это сама мать начала давать имена. Она дала нам известняковую посуду коки. Она мать дождя, единственная, что у нас есть. Она одна мать вещей, она одна. И мать оставила память во всех храмах. С сыновьями, спасителями она оставила песни и танцы в напоминание. Так передали жрецы, отцы и старшие братья.
Песня индейцев кагаба, Колумбия
А
Элементарный тип
Глава восьмая
Введение
В этой попытке изобразить архетип Великого Женского при помощи текстов и репродукций мы будем следовать классификации и системе, очерченным в Части I. Наши иллюстрации вневременного архетипа будут заимствованы из всех эпох и культур.
Если мы погрешим против «истории», лишив документы и изображения их культурного контекста, мы надеемся компенсировать это проведением соответствий между нашим архетипическим расследованием и «психоисторией», так сказать, со стадиями развития человеческой психики. Взяв развитие сознание за решающее явление человеческой истории, мы приходим к такому расположению феноменов, которое, конечно, не совпадает с обычным порядком исторических событий, но делает возможной требуемую психологическую ориентацию.
Старая интерпретация истории как прямой линии, ведущей от доисторических времен через античность и средние века к современности, больше не приемлема. Она уступила место историческому сознанию, которое рассматривает различные сосуществующие или последовательные культуры как индивидуальности, и не звенья в растянутой цепи. Эта точка зрения позволяет отдать должное индивидуальному характеру каждой культуры, но это также симптом заката упорядочивающего принципа, который до сих пор позволял европейскому и христианскому человечеству считать себя вершиной и кульминацией исторического развития.
Как только появилась идея об универсальном человечестве, включающем в себя все множество культур, религий и исторических эпох, наивный западный взгляд на историю, для которого Ближний Восток был вторичен, а Азия, Америка и Африка едва ли вообще заслуживали внимания, стал несостоятельным.
С открытием коллективного бессознательного как общего психического основания человечества и с осознанием, что отношение сознания к бессознательному определяет характер культурной фазы или культуры в целом, современный человек обрел новую точку опоры. Развитие сознания, от почти полной вмещенности в бессознательном у примитивного человека до западных форм сознания, вдруг стало, возможно, центральным фактором человеческой истории в целом. Для этой точки зрения различные культуры — лишь фазы в этом основном направлении психической жизни: развитие сознания, которое, не будучи сознательной целью отдельных культур или человеческой культуры в целом, можно считать присутствующим в каждой культуре и эпохе.
Это стремление к свету, которое К.Г. Юнг однажды назвал человеческим гелиотропизмом, в конце концов оказалось сильнее всех сил тьмы, которые пытались погасить сознание. В широкой перспективе эпохи, для которых характерна регрессия сознания, почти всегда можно считать переходными этапами, необходимыми для будущего развития.
Для психологического исследования человеческой истории изначальной эрой является время, когда бессознательное доминировало, а сознание было слабым. Современная эра означает время развитого сознания и продуктивной связи между сознанием и бессознательным. Иными словами, нормативное развитие индивидуума от вмещенности в бессознательное до развития сознания представляет аналогию коллективного развития человечества. В этой системе координат, представляющей психоисторическое развитие, более поздние периоды могут, как мы сказали, представлять более раннее соостояние сознания, а ранние эпохи — зрелый уровень. Так, например, относительно поздние монументы монолитовой культуры Англии и Франции психологически гораздо «младше» египетских монументов, предшествовавших им на тысячи лет. И в современной истории могут появляться регрессивные коллективные тенденции, угрожающие уничтожить с трудом достигнутое развитие индивидуума и индивидуального сознания и вернуть нас к более раннему этапу человеческой истории.
Психологическое развитие, которому мы следуем — независимо от исторического развития различных наций и культур — начинается с «матриархальной» стадии, на которой доминирует архетип Великой Матери, и психические процессы индивидуума и группы направляет бессознательное. Психический мир, связанный с архетипом Великой Матери, или в более широком смысле, архетипом Женского, и является объектом нашего исследования. Вопрос, подразумевает ли доминирование этого архетипически «женского» мира экономическую или политическую власть женщины, здесь не уместен.
Конечно, эта попытка очистить архетип от связанной с ним символьной группы и его характеристик не может привести ни к чему, кроме предположений и намеков. Описание и интерпретация каждого такого символа вполне может занять целый том. Но поскольку наша главная цель здесь в том, чтобы представить краткое описание упомянутого архетипа, мы должны избежать неясностей в общем контексте из-за чрезмерного накопления материала.
Архетипический образ Великой Матери живет как в индивидууме, так и в группе, как в мужчине, так и в женщине. Следовательно, когда мы скажем, что матриархальный мир предшествует патриархальному, мы имеем в виду вовсе не последовательность социологических структур, как это представлено у Бахофена.
Доминирование архетипа Великой Матери констеллирует человеческую психику в ее изначальном положении, когда сознение развивается очень медленно, и лишь постепенно освобождается от власти бессознательно направляемых процессов.
Хотя начала психологически-матриархальной эры затеряны во мгле доистрических времен, ее конец в нашу историческую эпохи величественно разворачивается перед нашими глазами. Затем она сменяется патриархальным миром и архетипом Великого Отца и Мужского с его иными символизмом, иными ценностями и направлениями.
Изучение архетипов связано с изобилием символического материала из самых разных культурных слоев и сфер; это принуждает психолога обратиться ко многим различным областям, в которых он не специализировался. В каждой из этих областей материал столь обширен, что чужак может и не надеяться овладеть им полностью. Ошибки и неверные интерпретации — особенно в части деталей — почти неизбежны. В действительности, цель, которую мы перед собой поставили, может быть вполне достигнута только через сотрудничество между специалистами в области религиоведения, этнологии и так далее и глубинными психологами. Потому очевидна условная и проблематичная природа такой работы, и мы можем лишь рассчитывать на понимание и снисходительность читателя, который более заинтересован синтезом важнейшего, нежели верностью каждой отдельной детали. Но есть и позитивный, компенсирующий фактор, который нельзя недооценивать. Интерпретация символизма бессознательного в современном человеке — а символизм бессознательного остается неизменным — дает психотерапевту эмпирико-научное основаниедля толкования коллективного символизма, основание, которого не достает любому другому ученому, занимающемуся этим материалом.
Наш подход к Архетиическому Женскому соответствует схематическому очерку, представленному в Части I. Мы проследуем за развертыванием архетипического единства Женского от элементарного типа через трансформирующий до мистерий духовного трансформирующего типа, где развитие психологии Женского достигает своего пика.
Искусственное упорядочивание ни в коем случае не направлено на то, чтобы отвергнуть отношения слияния и пересечения. Напротив, одна из наших задач в том, чтобы, например, обратиться к повторению одних и тех же символов на самых разных этапах и трансформациям, которые они на этих этапах претерпевают. Хотя цель нашего упорядочивания в том, чтобы указать на архетипическую структуру, лежащую за многочисленными образами и символами, надеемся, что многочисленные ссылки на пересечения и наложения дадут представление об ослепительном многообразии архетипической реальности.
Вездесущность схожих символов и символических контекстах очень часто вела к произвольным и фантастическим теориям о влияниях, миграциях и так далее. Мы принципиально будем избегать таких объяснений поверхностных «исторических» отношений и столь частого сегодня сведения похожих отношений к соответствующим социологическим явлениям. Но если мы ограничиваемся феноменологической картиной и психологической интерпретацией этой картины, это не значит, что мы не попытаемся выработать значимые направления развития. Хотя, кажется, еще рано писать психическую историю человечества; самое большее, что мы можем сегодня предложить — это некоторые зачатки и обшие указания. И одна из важных подготовительных задач в том, чтобы приучить «глаз к архетипическому». Мы оставим будущим работам исследовать отношение отдельных культур к архетипически обусловленному развитию сознания и доминированию отдельных архетипов.
...................................
Текст на титульной странице Части IIпереведен из Preuss, «DieKingehorenenAmerikas», p. 80. В оригинальном тексте фраза «Мать Песен» читается как «Sibilaneuman»; имена Синтана, Сцизанкуа, Алуанико и Культсавитабанья здесь переданы как «спасители».
Одна из причин такого противоречия в том, что существует возможность глубокой дифференциации в маленькой, ранней группе и, наоборот, примитивизации и реколлективизации в более поздней посредством входа в исторический процесс больших нецивилизованных и недифференцированных масс.