Материал данной главы можно условно разделить на три составляющие: философско-практическую, религиозно-апокалипсическую и революционно- утопическую.
1. Философское и практическое.
Согласно избранной нами схеме существует премодерн или традиция, где центром и критерием акций выступает сверхъестественное. Отрицая премодерн, появляется модерн, где центром является гуманизм или телесное, человеческое, сам человек и его тело становятся критерием действий. А посредством отрицательного движения от премодерна, модерн становится постмодерном, не имеющим никаких ценностей, кроме потребляемых здесь и сейчас, постепенно превращаясь в постпостмодерн, обесценивающий уже и сам себя. Существует еще и архимодерн — синтез премодерна и модерна, примером которого может служить образ верующего ученого. Насколько шизоподобна двойная парадигма мышления — это уже другой вопрос.
Если применить схемы построения структуры идеологии, изложенные в наших конспектах, для изучения русских сект, то уверенно можно сказать, что в основе их идей лежит архимодерн: модернистская платформа с весомой мистической составляющей, где первоначальным катализатором процесса становления является постмодернисткое ядро.
Религиозная составляющая может невнимательному читателю дать возможность трактовать идеологию сект как традиционную, премодерновую структуру, так как модерн давно стал идентифицироваться как нерелигиозная, научная платформа, но и в науке есть место вере, а значит, и религиозной ментальности. Всякая теория нуждается в вере, прежде чем сможет стать эмпирически наблюдаемой практикой. Однако наука и научный метод требуют несколько более подробного анализа.
Итак: постмодерн позволяет обесценить и отбросить как ненужное традиции и традиционный взгляд и на мир, и на человека. Как уже было сказано в первой главе, история сект начинается с уничтожения книг и знаний основателем организации, а сам он
М.Е. Конспект лекций.
объявляется новым пророком и новым учителем, носителем истины в последней инстанции. В этом случае, основатель секты на раннем этапе, является классическим примером типичного постмодерниста, впоследствии утверждающего новые ценности для своих адептов и, претерпевая метаморфозы, создающего обновленную идею, то есть - модерн, не имеющий тенденции к возврату в премодерн, благодаря акцентированию на самом себе или на человеке как идее.
Ядром идеологии русских сект было тело, человек и экстатические переживания как акт, преображающий телесное в сверхтелесное. Человек должен был преобразиться здесь и сейчас, чтобы самому стать центром мира, найти в самом себе и непосредственно ощутить сверхъестественное. Критериями тут служили рамки, заданные основателями сект, отождествлявших себя с пророками или богами. Вслед за преображением самого себя, следовало изменить весь мир, осуществить здесь и сейчас коллективную утопическую мечту. Кроме того, обесценивание традиции позволяло отбросить идею иерархии и такие богословские науки, как сотериология и аскетика, а на их месте создать собственные учения и структуры.
Первым русским сектантом-раскольником, объявившим иерархию вне истины, был протопоп Аввакум. Сакрализируя старый ритуал, он, тем не менее, акцентировал внимание на том, что он сам есть тело и глава старой веры: «Бог вместил в меня небо, и землю, и всю тварь...». Акцент на телесном становится основополагающим для любых телесных практик: от самоистязаний - самосожжений у ранних старообрядцев, до экстатических радений у поздних сектантов, являющих собой, по словам Павла Легкобытова - лидера хлыстовской общины Санкт-Петербурга, «торжество коллективного тела», «…каждое их движение, вздох, плач - все это вместе было одно живое тело, живая картина. Точно все они были мускулами одного тела»[3].
Итак: первая составляющая архиомодернистской идеологии русских сект – это антропоцентризм и метаморфозы тела - от самоистязания до преображения в единую коллективную сущность, а квинтэссенцией телесных метаморфоз русских сект стала практика скопчества: удаления гениталий для создания идеальной общины, коллектива, действующего в мире как одно целое, лишенное перверсий, страданий и смерти.
2. Религиозное и апокалиптическое.
Для любых религиозных организаций характерно то или иное эсхатологическое напряжение, жизнь в ожидании конца света и времени. В акте апокалипсиса, по-русски - светопреставления, мир будет полностью изменен: от человека до космоса. Все прошлые страдания человечества обретут свершение и смысл, а предначертанный сценарий остановится на своей высшей и лучшей точке. В традиции и премодерне эсхатологическое напряжение не являлось центральной нитью, оно оставалось индивидуально переживаемым действием и являлось частью далекого будущего. Традиция учит о преображении тел в идеальном мире потустороннего, отказываясь от идеи осуществления рая на земле. В религиозном модерне эсхатология из умозрительного и ожидаемого становится практикой. Апокалипсис или уже наступил, как в случае со старообрядцами (учение о Петре 1 как об антихристе), что давало им основание отделиться от главенствующей церкви и власти, или его надо осуществить здесь и сейчас в настоящем через телесные практики, экстатические или хирургические. Для прикладного осуществления апокалипсиса допускалось насилие (известно, что многие купцы-старообрядцы - Савва Морозов, братья Рябушинские спонсировали печатные органы коммунистов и революционных организаций), обман (хлысты и скопцы посещали церковь, изображая православных прихожан, чтобы избежать наказание за сектантство), негативизация семейных ценностей и брака, снятие ограничений на сексуальные отношения (если апокалипсис уже наступил, а сектанты уже почти ангелы, то и греха они
М.Е. Конспект лекций.
не могут совершить, как утверждало «любушкино согласие», или снятие запрета на инцест: даже попадались отдельные лица, жившие с дочерьми) или полный отказ от сексуальных отношений, что практиковали скопцы, благодаря хирургическому вмешательству. Создавалось новое учение, где адептам сект возможно все, если они уже спасены.
Вторая составляющая идеологии русских сект - Великая Мечта практического апокалипсиса развертывалась на почве измененной сексуальности, соединяющейся с идеей экономического равенства, политического анархизма и биологического бессмертия. Идеи были таковы: люди станут сейчас (или совсем в скором времени) подобны ангелам, исчезнет смерть, все станут вести счастливую и свободную жизнь, как дети природы или дети Бога. Таким людям нет необходимости в государственном строе, с его надоевшими атрибутами и в идеологии, где осуществление мечты о счастье откладывалось на жизнь после смерти. Врагами для адептов объявлялась власть или официальные религиозные организации. Позже приемы практического апокалипсиса будут взяты на вооружение русскими марксистами, желающими воплотить за короткий срок утопические мечты о равенстве и братстве, использующими образ врага для манипуляций сознанием людей, допускающих насилие и обман в отношении граждан.
3. Революционное и утопическое.
А. А. Беляков в своей книге «Юность вождя» пишет о встрече молодого Владимира Ленина с двумя сектантами. У собеседников оказалось много общего - сплотить людей в одну семью, устроить рай на земле, стремление перекроить жизнь здесь и сейчас собственноручно.
На 2 съезде РСДРП 1903 года Ленин зачитывал доклад под названием «Раскол и сектантство в России», в котором прозвучало следующее: «Секта хлыстов очень многочисленная. Эта секта тайная... наиболее организованная, конспиративна и сильна... Их учение впитало в себя много из христианского коммунизма: уничтожение частной собственности и буржуазного института семьи». Автором этого текста бы Бонч Бруевич.
Сегодня историки утверждают, что Бонч Бруевич преувеличил численность русских сект, а также сведения о реализации в их быту утопических идей коммунизма. Возможно, это явилось последствием его профессиональной деформации, так как он был сектоведом, или же его желанием отождествить идеологию русского коммунизма с идеями сектантства, дать религиозное наполнение и сакрализацию марксизму. Однако до середины 20-х годов ХХ века партийные лидеры ориентировались на многочисленность русских сект и идеологическое родство, а особенный интерес у них вызывала реализация утопических идей на практике.
На самом деле ни одна утопия не была осуществлена ни одной сектой. В сектантской общине понимание равенства и общности быстро заканчивалось установлением своей иерархией, разделением на условные классы и отсутствием делегирования власти. Власть оставалась у лидеров или фаворитов организаторов, сакрализировалась. К тому же революцию как таковую не приняла ни одна известная сектантская община России. Сам метод и подход большевистской революции противоречил картине апокалипсиса, в которой главными героями должны были стать лидеры сект. Скопцы подразумевали под своей революцией всемирную кастрацию, хлысты - вселенское радение, каждая община подразумевала свой главный сакральный ритуал инструментом для реализации идеи. Постепенно партийные работники советской власти осознали, что русское сектантство не станет частью коммунистических масс, несмотря на многие схожие черты в идеологии: колхозы были подобны общинным хозяйствам сектантов, стремление к утопии на земле было тождественно в ментальности, наличие вождя и лидера, вызывающего экстаз было идентично реакции общины хлыстов на проповедь лидера... Но, не смотря на все это, русские секты были подвергнуты
М.Е. Конспект лекций.
ликвидации и фактически исчезли, оставив после себя наследие в прозе и поэзии Серебряного века, в русской философии начала прошлого столетия и в массовой культуре наших дней, о чем подробно будет рассказано в следующей главе.