– Что, озадачил? – улыбнулся Алим.
– Дело не в том, – совершенно серьезно заявила Мила, – а что, если настоятельные рекомендации Агента дать вам отпуск и временное закрытие портала, всё это неспроста. Вдруг он не туда пошел, куда разрешено. Выдернуть-то можно, а что если там где-то спайки образовались и повреждения пойдут?
– Что ты имеешь в виду? – заволновалась Яна.
– Ну, вот, смотри, как было в пятой расе, – продолжила Мила, – испугался человек сильно, да так, что душа из домика своего выскочила и запечатать его забыла, а там смотришь: и подселился кто-то. Ту же секунду вернулась, а уже поздно. И начинает человек говорить, что душа пожелает, а та, вторая сущность, совсем с этим не согласна, и спорят они, а человек заикается. Что специалисты говорят? – Испуг. А сделать ничего не могут и привлекают специалистов иного профиля, то ли гипнотизера, то ли бабку-ведунью, то ли дьячка-экзорциста какого. И не известно ещё, кто сильнее, хватит ли квалификации.
А бывает и сознательное действие более тонких частей человека. Вышла душа и готова уже не возвращаться, а ей старшие говорят: «Рано еще» и усиливают более тонкими качествами, и новый смысл появляется у нее, и возвращается она, и окружающие видят, что необычные способности получил человек после сильнейшего стресса или клинической смерти. Такие вот изменения бывают после несанкционированных блужданий души…
Она замолчала.
– Так то ж в пятой расе, а Эмиль Новое Рождение стяжал и условия развития шестой расы принял. И не домик души астральный – Дом Изначальности у него по стандарту Отца на восьмом присутствии. К тому же, на присутствиях и стражники должны быть. В общем, не проходит такой номер сейчас у вредителей всяких тамошних, – продолжала искать выход из ситуации Яна, но Мила молчала.
– Мне кажется, если судить по отсутствующему взгляду – она в присутственной библиотеке, то есть в архиве, и читает что-то, – ответила вместо неё Алина, – хотя доля правды в словах ее есть: нежелательно их выдёргивать насильно, лучше будет, если сами выйдут. Но попытаться отследить можно, ежели квалификации достанет. А то ведь как бывает: пойдешь за кем и думаешь, что след в след, и настигаешь уже, а в действительности за муляжом топаешь, или над тобой подтопывают местные аборигены, а ты уже и понимаешь, но любопытство такое разбирает, что остановиться не можешь …– и замолчала.
Яна поняла всё правильно и посмотрела на Алима, как на последнюю надежду.
– А что я, ты ведь сама хотела представления, только кажется мне, что каждый свое смотрит и других не приглашает. Будем собирать всех воедино? – спросил он в ответ.
– Конечно! Мало ли что, – удивилась вопросу Яна.
– Это я для порядка, чтобы устремления наши совпадали. Тогда делаем практику. Надеюсь, остальные подтянутся.
Итак, мы синтезируемся с Владыками, ведущими нас, синтезируемся…возжигаемся…
Яна уже не слышала, о чем говорил Алим, да и причем практика к их неумению сорганизоваться. Сейчас поплавит их где-нибудь, и выпадут они в реальность, как младенцы наивные и простые… но, тем не менее, происходило что-то позитивное: их с Алимом тонкие структуры проявились прямо в той самой комнате, где по-прежнему лежал на столе путеводитель Мишара.
– Время тут, конечно, быстрее идет, – обратился к ней Алим, – но все равно поторапливаться надо. Как только я там завершу практику, мы выпадем обратно. С ними или без них, но вернемся.
– Что, за своими пришел, мастер? – возник откуда-то смотритель, – а то я смотрю, один за другим: шасть, шасть и прямо в книгу. Ох, думаю, и выдумали же, где в прятки играть. Хоть бы спросились для порядка, как да что, заякорились.
– А зачем, – не понял Алим, – и что значит «шасть».
– Так ведь книга-то не Мишара, а, думаю, приколов. Если приколит где, не так-то просто и выскочить, – улыбнулся смотритель. – Ну что, страховку берем? А то некоторые уже дочитались… не буду пока закреплять веским словом.
– «Думаю приколов », говоришь? Ладно, якори, пойдем искать.
– Даю добро, – произнес смотритель и исчез.
Алим склонился над книгой, Яна рядом.
– Можешь объяснять по ходу событий? – спросила она.
– Только вначале, – предупредил ее Алим, – дальше скорости пойдут другие и безмолвное общение, не предполагающее сторонних разъяснений. Во-первых, ты сама захотела приколов, а, во-вторых, ключ в её полном названии, думаю, то есть «думаю при-ко-лов». То, что ударение пошло на «лов» – это ладно, то, что можно поменять на «Лов-ко при-думаю» – это хорошо. Но должно быть ещё что-то в самом начале. Думай.
Алим начал поиск. Перевернул страницу, другую и нашел.
– Вот, смотри текст: нежелательно их выдергивать насильно … Где-то здесь должна быть Алина – она эти слова произнесла.
Яна почувствовала, как её втягивает в книгу, но, с другой стороны, что-то удерживало. Тогда страница начала расти и становиться объемной. Невдалеке посреди поля стояла Алина и внимательно смотрела на растущую свёклу. Алим подошел к ней.
– Чем интересуешься, подруга? – спросил он.
– Смотри, живые они, – удивлялась Алина, – кажется, выдернешь – и пойдут, и заговорят, а написано, что выдергивать нельзя. А вдруг орать поле начнут?
– И ты решила отследить? Похвально. Свободу воли нарушать нельзя. Не пойдут они, пока сами не захотят. А будешь помогать – сама увязнешь, ведь они тоже захотят, чтобы стала ты такою, как они. А их больше.
– Хочешь сказать: простой закон физики? Всякое действие вызывает противодействие?
– И пока они в физике, в земле, этот закон на них и действует. А отслеживать – что толку, лучше отгадай загадку: что произойдет, если не их заорут, а они заорут.
– Свёкла?
– Нет, буряк, или бурый як и его ор.
– А-а, як-орь, что ли, – Алина оторвалась от своего отслеживания и впилась слабо понимающим взглядом в Алима.
– Якорь якорить, – подтвердил он.
Поле начало уменьшаться, а неведомая сила выдернула Алину в комнату.
– Тоже мне, додумалась, «выдергивать нельзя, надо отслеживать», – ругала её Яна, – давай, якорись.
Возник смотритель.
– Желаете заякорить себя? – спросил он.
– Желаю, – поняла ситуацию Алина.
– Так-то лучше, – согласился смотритель и исчез.
– Постарайтесь меньше говорить, – предупредил подруг Алим и начал дальше листать книгу.
– Нашел, – произнес он вскоре, – … такие изменения бывают после несанкционированных блужданий души…Знать какие – каждый хотел бы. Вот, взять, к примеру, дюймовочку…
Книга задрожала от желания знать, почему не может втянуть этих троих, и распахнулась сама. Посреди застывшего озера в сердцевине лилии сидела… Мила, которая была малюсенькая по сравнению со стоящими на берегу друзьями и не могла понять, почему ее мир только что так уменьшился. Она смотрела на Алима и ждала подсказки.
– Я знаю, ты любишь литературу, поэтому легко справишься, – начал Алим. – Чтобы избавить себя от лилии пут, надо встать между б о льшим и болезнью его. Свифт бы с этим справился.
– Я читала твой отчет, помню: лилипуты и Гулливер. Корью он болел. Я между ними, Гул-ли-вер – я– корь.
Послышался гул, и озеро вздыбилось.
– Верните якорь, – прокричала Мила и оказалась рядом с остальными возле стола.
Книга возмущенно гудела.
– Желаете заякориться? – спросил появившийся смотритель.
– Да, конечно, – виновато произнесла Мила.
– Даю добро на якорение, – произнес смотритель и исчез, но в это время Алим произнес неожиданно:
– … и выходим из практики.
Все удивленно посмотрели друг на друга, и потом все вместе – на Алима.
– Только не требуйте пояснений. Что касается приколов: сами всё себе насочиняли – не было ничего, – уклонился он от прямого ответа, – хотя прикольно, как вовремя мне сегодня подсунула нужный текст книга Мишара. Сам бы я долго искал выход. А что, правда, предлагал вам смотритель заякориться, а вы отказались? – посмотрел он на Милу с Алиной.
– Кто ж знал, – ответили все в один голос, и внимание их переключилось на Эмиля, – а ты где был?
– Смотрел, – проронил тихо Эмиль и понял, что сейчас ему влетит.
Хорошо быть первым
– Ждете объяснений? – вздохнул он, – но ведь я первым попал в ту комнату, а на первой странице «Думаю Приколов » было условие: «Хочешь всё увидеть своими глазами, должен стать смотрителем». А дальше от меня уже мало что зависело, потому что я согласился. Я стал частью игры и мог надеяться только на вас. Но надежды мои стали таять одна за другой. Если бы не Алим,…но я ведь знал, что он меня всегда выручит. Напарник ведь как-никак.
– Я всё-таки не пойму, – не хотела сдаваться Яна, – это что, заранее всё было подстроено?
– Как сказать, – уступил просьбе Алим, – сама идея расслабиться принадлежит тебе, если помнишь, до этого никто ничего не планировал. А попробовать спонтанность сделать частью сценария – это уже Эмиль предложил, когда мы с ним переглянулись, не скажу на каком присутствии. Картинки придумывал он, а отгадки вы, мне оставалось только соединять. Могло и не получиться, конечно, но сами ведь сказали, что надо познавать новое, одновременно и впервые. Пассивности не было, и желанием все горели всё исправить. Всё преодолеть хотели, по накатанному не соображали, шли по бездорожью.
Мы так подумали с Эмилем и решили запатентовать метод подготовки специалистов к предстоящей миссии. Как думаете, Елена согласится? Вы, как первоиспытатели, можете ей порекомендовать?
– Вы, ребята, хотите одним махом снести веками нарабатывавшиеся способности здравомыслия сразу всем в группе или на кого конкретно зуб имеете? – рассмеялась Яна.
– А что, выглядит как оружие массового уничтожения? – удивился Алим.
– Нет, как приколы для умеющих думать! – не совсем ясно, в каком смысле, сказала Яна. – Мне уже пора. Кто составит компанию?
– Разве я могу тебя бросить после такой ментальной баталии, – засмеялась Алина, – и когда они вдвоем взяли Эмиля под руки, все поняли истинное значение этого смеха.
– Извини, Эмиль, тут я бессилен, выкручивайся сам, – пожал плечами на прощание Алим. – Отчет я отправлю по электронке. Счастливого отпуска. Будете скучать, заходите.
На том все и разошлись.
– Провожаете меня, а потом делайте, что хотите, – предупредила Алина.
– Где же ваша пресловутая программа восстановления? – поинтересовался Эмиль, – что-то вы не очень спешите выйти из того состояния, которое неестественно для вас?
– Во-первых, надо еще составить отчет, внутренний, конечно, о том, что произошло, а во-вторых, программа, как ты выразился, предполагает внешнюю помощь. Над самостоятельным компонентом мы еще не работали. Хотя это не менее важно, – согласилась Алина.
– А мы, выходит, с Алимом, ну и с вами, конечно, получается, поработали над моделью или тренажером активации потенциала возможностей. И вот что мы имеем: отсутствует механизм включения всех уровней сознания в критический момент. Не работает оно столпно, нет в нём Огненной Нити, сшивающей, пронизывающей всё, – заключил Эмиль.
– Ну, и что ваш антигуманный эксперимент над нами дал, по-твоему? – поинтересовалась Яна.
– Вот то и дал, – размышлял Эмиль, – резкое сужение сферы восприятия до рамок обозримого, вышибание из цельности восприятия. Помните, как во сне? Вроде действуешь, что-то решаешь, а, уже проснувшись, осознаешь, что возможностей-то было гораздо больше, но вот осознанности их наличия не было.
Другой спектр вопросов касается самой тематики или конкретизации сюжетов, которые разворачивает модель. У Алины, к примеру, явное желание заменить собою эволюционные процессы, вытянуть всех на поверхность. А ведь овощ, оторванный от земли, просто перестает развиваться, а затем и гнить начинает, если не употреблен. Стало быть, что-то не додумано в желаниях.
А вот у Милы самоуничижение проявилось, умаление своего «я» на фоне бытия. Механизм равновесности всех процессов, восприятий и прочего – это общий вопрос. И потом, почему вы не использовали основной инстинкт человека шестой расы? Почему никто не просил помощи у Отца, не синтезировался с ним? Не наработана еще естественность этого процесса. Или срабатывает стеснение: а что я со своей глупой ситуацией выйду и скажу? Почему вы считаете, что все остальные ситуации менее глупы? Думаете, что ваша реальная жизнь чем-то существеннее, чем игровая? Та же самая игра, но только с верой в её значимость.
– Ну, ты и выдал, Эмиль, – Алина явно не знала, что ответить и обрадовалась, что уже пришла, – ладно, разбирайтесь дальше без меня, потом расскажете, к чему пришли.
– Всё, пока, – и убежала.
– Пойдем ко мне, – утвердила Яна, – мама ждет. Соскучилась.
– Что, без вариантов? – уточнил Эмиль.
– Я ведь вижу, что ты «за», – взяла его под руку Яна, только ответь на один вопрос: как там, в других мирах себя осознаешь?
– Да никак, пока барахтаешься в луже подсознательности. А как выходишь на более высокую позицию осознания – оно сразу же тебя возвращает домой. Наверное, это связано с малым процентом портации. Если бы активировать портал с высоким процентом перехода, чтобы практически полностью телепортировать себя, эффективность работы была бы совсем другая.
– Ну, да, а вероятность обратного процесса тебя не волнует? – серьезно спросила Яна, – тебе-то, понятно, разницы нет, завершил тут свою эволюцию – продолжил там. В масштабах большей формации, Универсума, например, это может и прогресс, а для всех остальных – ты просто перестаешь существовать. Почему-то грустно…
Часть 3
Условие десять-семь
– Еле дождалась вас, – встретила их Елизавета Михайловна. Что так долго? Я уже и ужин приготовила, и остыл он, а вас всё нет и нет.
– Ой, мам, так события разворачиваются, что не хочется вмешиваться в их естественный ход. Всё так интересно, – ответила ей Яна, пропуская вперед Эмиля.
– А представителям родной цивилизации особое почтение, – рассматривала его, будто впервые, Янина мама.
Эмиль вопросительно посмотрел на Яну, не зная, что говорить, а та только усмехнулась.
– Иди, вымой руки.
– Я так полагаю, ты еще ничего не говорила Эмилю? – поняла мама.
– А что Яна должна была мне рассказать? – заинтересовался Эмиль.
– Сейчас поедите, и побеседуем, – предложила Елизавета Михайловна.
– Вечер обещает раскрыть некие тайны? – посмотрел Эмиль на Яну.
– Давай уже, проходи на кухню, – торопила Яна, – сегодня у нас раздельное питание: сначала физического тела, потом эфирного, астрального, и так – сколько осилим.
– Вот это сюрприз! – неподдельно удивился Эмиль.
Как только физическое тело было удовлетворено вниманием к себе и занялось перевариванием пищи, настал час сюрпризов.
– Знаешь, Эмильен, когда я была еще маленькой, – начала Елизавета Михайловна, – я много размышляла над тайнами бытия и фантазировала. Сколько всего, например, может быть зашифровано в разных словах. Если взять мое имя и представить как шифр: Ели-завет-а Михаил-овна. Ель, завет, Архангел Михаил, овен, или знак зодиака. Какая картина может развернуться во взбудораженном юном мозгу. А если прочитать наоборот, тоже неплохо выходит: ан-воли-а-хим-ат-ева-з-иле. Алхимический атрибут Евы между аналогом воли и земным илом. И другая совсем картина возникает, а потом накладывается на первую и… в итоге снится мне сон, будто общаюсь я с Архангелом Михаилом. Везде свет, потому как мы, солнечные жители, просто купаемся в нём. И вот Михаил мне говорит:
– Раз уж смогла ты прозреть предназначение своё, то приведу я тебя в то место, где наиболее благоприятно будет исполнение его. А ты не сопротивляйся, но и не пропусти важных моментов, потому как не принято у нас повторять дважды одни и те же условия, других дел много.
Настолько я тогда прожила ответственность и серьезность момента, что выпалила, не задумываясь о том, уместно ли это:
– А мне-то самой делать что, или ждать?
– Будь сама собой и расскажи всё маме, как есть, – улыбнулся он и улетел.
Проснулась я сама не своя. В жар меня бросило, в голове мысль: как можно о таком кому-то говорить. А тут мама подходит и спрашивает, всё ли в порядке? Я всё и рассказала. Да так уверенно и вполне серьезно, что убедила маму в реальности происходящего. В результате отвела она меня к психиатру.
– Да, интересный разворот событий, – удивился Эмиль.
– В том-то и дело, что интересный, – согласилась Елизавета Михайловна, – ведь потом я в группе занималась таких же, как я. А через пять лет, почти всех нас собрали в закрытой лаборатории, дали специальное образование. Елена Ивановна, вон, стала заведовать образовательным центром, дающим специальную подготовку, а все вместе мы ведем научную разработку по преодолению земного притяжения на различных планах восприятия и осуществлению нефизических контактов с иными формами сознания.
Благодаря наработанным технологиям и паранормальным способностям удалось мне многие свои прошлые воплощения просмотреть, и незавершенные дела выявить, и коррекцию нынешнего положения дел своих произвести.
– Теперь ты понимаешь, Эмили, что не случайно встретился со мной, – рассмеялась Яна, – есть в наших отношениях что-то незавершенное, таинственное!
– Твоя несерьезность неуместна, – одернула ее мама. – Есть более прозаическое объяснение естественной последовательности событий: просто я согласилась быть руководителем твоего дипломного проекта и надеюсь на ответное согласие с твоей стороны. А Елена Николаевна хочет поработать с Алимом. Ваш отпуск не будет лишен смыслового наполнения. Вы должны определиться с деталями и нюансами своей будущей работы. Что ты на это скажешь?
– Я так понимаю, что Вы не случайно выбрали меня и поможете сорганизоваться лучше, чем кто другой? – предположил Эмиль и поинтересовался. – А Яна тоже будет в числе тех, кто защищается?
– Похвальные качества солидарности и эмпатийных проявлений, Эмиль. Этот вопрос тоже рассматривается, но есть некоторые, не до конца решенные моменты. Например, совместная работа двух дипломников и параллельное отслеживание развития индивидуализации процесса при взаимных обязательствах определенного рода.
Но давай всё по-порядку. Согласие, я так полагаю, ты даешь. Добровольно и осознано?
– Если это официальное собеседование и анкетный вопрос, то да, – подтвердил Эмиль.
– Тогда переходим ко второму пункту: официальное, как ты говоришь, утверждение темы.
– А у вас уже есть вариант, Елизавета Михайловна? – посмотрел на своего руководителя Эмиль, – тогда, может, сэкономим время, и вы его озвучите?
– Ишь ты, какой хитрый. Если ты так всё время будешь увиливать от работы, то мы с тобой не сработаемся, – жесткая постановка вопроса оказалась неожиданной, но Эмиль переключился мгновенно, уповая на спонтанность, и произнес:
– Всякая работа имеет подготовительную фазу проявления. Она как бы спускается по присутствиям на творческую физику и становится всё более осязаемой к моменту утверждения и принятия к осуществлению. Остается только подметить и не пропустить важных моментов, как даже Михаил вас учил еще в то время, – Эмиль покопался в событиях последних дней и выудил несколько понятий и слов их обозначающих, которые так и просились вовне, – модель, развитие, проективность планов, многомерность, соотношение частей и их взаимодействие.
– Всё-таки смог, собрался, выдал верный вариант. Но затем начал рассуждать: видимо, посчитал, что мелко будет, недостаточно, захотел углубиться, – то ли хвалила, то ли отчитывала его Елизавета Михайловна, – в целом, конечно же, зачет.
– Тогда, если назвать «Моделирование развивающих систем», к примеру, то чуть ли не кружок юного творчества получается, – удивился Эмиль.
– А ты думаешь, что очень взрослый уже? – поддела его Яна, – судя по тому, как вы сегодня с Алимом развлекались, моделируя для нас всевозможные глупые ситуации, так в самый раз будет.
– Если быть точнее, – остановила ее Елизавета Михайловна, – то есть мнение о необходимости создания модельного агентства. Не только как проект, но и как действующую структурную единицу. И к моменту открытия портала агентство уже должно работать. Возьмемся за такую работу?
– Такое одному не осилить, – усомнилась Яна.
– А над этим вопросом вы уже можете вместе подумать, тогда и поговорим о твоей защите, – ответила ей мама, – а посему, на предварительной договоренности, я вас оставляю. Сами определитесь, когда будете готовы к продолжению разговора, но не позднее окончания отпуска, иначе тема уйдет с позиции своевременности, и тогда будет иная ситуация.
Эмиль и Яна остались вдвоем.
– Чтобы ты ничего не подумал, сразу хочу сказать, что я ничего не знала о предстоящем разговоре. Просто мама сказала, что ей надо с тобой серьезно поговорить, – Яна посмотрела на задумавшегося Эмиля и, не дождавшись реакции, продолжила, – но вас с Алимом нельзя оставлять вдвоем в такой ответственной ситуации, а тем более, тебя одного.
– Можешь как угодно это расценивать, но голова моя уже отключилась от источника питания и ушла в законный отпуск. Так что мыслей никаких там нет и не будет.
– Ладно, подождем до завтра, – согласилась Яна, – или до послезавтра, больше ты все равно не продержишься, первый заговоришь или что-нибудь сотворишь. Но только знай, если в твоих размышлениях и планах не будет места для меня, то это будет началом пути в никуда…
Модельное агентство
Однако столько много времени на запуск творческих сил Эмиля не понадобилось. Уже ночью он проснулся от одной только мысли, что время не спит. Оно раздвинуло пространство и наблюдает за тем, как Эмиль толкает тяжеловесный трамвай по дороге без рельсов, которая, к тому же, реагируя на его упорство, решила пойти в гору.
«Чего же это я такую дурную работу делаю», – удивлялся себе Эмиль и всё тужился в полусне, пока-таки окончательно не проснулся. «Модельное агентство» основательно засело в его голове и пульсировало, раздувалось, пыхтело, а всё впустую.
– Да, какой уж тут отпуск и какой сон, если такое дело обозначилось, – пробормотал он себе под нос и пошел на кухню, поставил чайник. А в ожидании готовности оного, сделал практику магнита, синтезировался с Владыками-консультантами и начал шарить по сферам мысли, не появилось ли там чего нового. Новое долго не появлялось, пока Эмиль не отвлекся и не переключился на чай. В это самое мгновение появились первые мысли:
«Чтобы условия работы не ограничивались только планетарными возможностями, необходимо уточнить это в названии и обозначить предприятие как Метагалактическое модельное агентство. Причем сделать его восьмичастным, отведя четыре части мета галактике, три мод ельности и только одну а гентству. Получается «Метамода». Агентство обычно осуществляет соединение потребителя с объектом его потребности, следовательно, это может быть любой субъект и, соответственно, объект Метагалактики. И по соответствующим законам получается, что, прежде всего, это мираклевые услуги, а уже затем детализация и конкретизация заявки. Для обычного человека это бред. Интересно, если дать такое объявление, кто будет обращаться. Надо подумать над формулировкой, чтобы не тревожить несведущих. Например, «Пути-дороги первого присутствия в сопровождении опытного агента», или «Подготовка к присутственным отработкам блоков торможения и транспортировка к месту службы», или «Хотите ощутить настоящую свободу и самостоятельность? Обращайтесь в модельное агентство «Метамода». Нет, так, пожалуй, совсем не те будут обращаться. В любом случае, ясно, что для землян нужны будут подготовительные курсы и обязательное наличие шестнадцати частей, иначе будут проблемы с сингулярщиками. Даже агенты сопровождения тут не помогут. А ещё иерархических согласований не избежать – скажут: «Не успели нос высунуть, как уже развлечения подавай». Тут тебе и стражники активируются и всё слепоявленное в утиль определят. Хотя кто сказал, что это развлечения? Можно заявиться, как тренировочный лагерь мираклевых проживаний, зарезервировать области посещения, сферы взаимодействия и взаимной ответственности».
Эмиль уже был не рад, что напросился на консультацию, потому как вспомнил известную сказку с фразой в ней: «Горшочек: вари». Варево это начало переполнять все его извилины и матрично оформляться не успевало, а посему пришлось срочно проситься на перерыв. Для этого Эмиль просто сел и начал медленно всё записывать. Отвлечение на запись несколько замедлило процесс варения, и, отвлекшись на одну из тем, он задремал…
Пузырение продолжалось и во сне, но стало самостоятельным ожившим миром, отделившимся от его ментальной чаши, и, казалось, что кроме создания новых пузырей, его ничего не волновало. Перестав сопротивляться, Эмиль просочился в один из этих пузырей и завис в отсутствии силы тяжести. Сознание на время покинуло его, вернее, оно освободилось от своей фиксации и, распустившись, расширилось, хотя это слово не совсем подходит, войдя в более высокую степень цельности.
– Сыровата каша будет, – прозвучало за тонкой оболочкой пузыря.
– Это не каша еще, а просто набухшие зерна идей в ядрах разумности, приторможенного слепотой ограниченной восприимчивости субъекта, пытающегося выявить искомый объект еще до пробуждения, – возразил второй голос.
– Но ведь Огонь-то Усилия у него есть!
– Так он не знает, куда его воткнуть. Всё ищет объект потребления, – продолжал рассуждать второй.
– А что это за надпись на пузыре: «Метамода»?
– Похоже, что он в поиске места для разбивки тренировочного лагеря…
Наконец Эмиль понял, что это говорят о нем, и говорят знакомыми голосами. Он открыл глаза. Перед его глазами находилась картинка, размазанная по оболочке сферы, на которой была изображена знакомая ему уже «Миссия стрелочника». Перед ней стояла Агафья и странно жестикулировала руками. Потом перестала и, смотря прямо в его наивные глаза, опять зазвучала у него в голове.
– О, всё намного серьёзнее!
– Почему?
– Он притащил с собой часть своего пространства со всеми особенностями его мерностей и теперь плоско тормозит.
– И что, нельзя ничем помочь?
– Надо подождать. Может, до него дойдет.
– Умничаешь, как всегда, – рассердился Эмиль, – нет, чтобы помочь, объяснить гостю.
– Смотри-ка, вспомнил ученик, что вопросы задавать не только можно, но и нужно, чтобы ответы получать, – рассмеялась Агафья, войдя в свою цельность. – Всё не так просто, хотя и не сложно. Помогу я тебе с твоим агентством, но необходимость законы соблюдать никто не отменял, Эмильджин. Если хочешь часть пространства зафрахтовать, совсем по-другому действовать надо.
– Да ничего я пока не хочу, просто моделирую возможные варианты работы.
– Тогда перестань пузыриться и преобразись, как в прошлый раз, для удобства общения, – предложила Агафья.
– Ты думаешь, я сам не хочу? – рассердило Эмиля её непонимание, – скажи конкретно, чего делать надо?
– Так ведь я и тоже не пойму, чего тебе не хватает, Эмильджин. Может, пробужденности веры нет? Сознание проснулось частично, а вера спит. Может, Сингулярная служба блокирует несанкционированное вторжение, или мы с тобой, как по скайпу, сейчас общаемся, а войти в физический контакт не можем. Ущипни себя, может, ты просто спишь, – посоветовала фея…
Эмиль почувствовал неприятное напряжение ограниченных возможностей, не имеющих выхода на действительность, и начал себя щипать, всячески стараясь повернуться в другую сторону. Рука, на которой он лежал, затерпла и после изменения положения тела начала отходить, пощипывая. Эмиль лежал в кресле и размышлял, к чему бы весь этот сон или не сон, какая часть его и насколько реальна? По крайней мере, на улице уже было светло, и возможность получить помощь друга становилась с каждой минутой всё более реальной.
«Выходит, модельное агентство не так уж и фантастично при определенных уточнениях, – размышлял он, – и есть уже первые заинтересовавшиеся, и по-своему готовые сотрудничать. Вот только самому ему еще было совсем не ясно ничего. Ни с чего начинать, ни к чему идти, ни как всё осуществлять. Ни мыслеобраза, ни цели, ни задачи одним словом. Хорошо, хоть устремление вырисовалось. Ну, что же, надо действовать. Всё-таки без помощи Яны не обойтись.
Интересно, какое предложение сегодня получит Алим? Дождаться бы вечера, не изойдя от любопытства».
Скользящее слежение
Эмиль медленно встал, поставил чайник и пошел застилать постель. Его сознание включило свой процессор, как однажды определил это состояние его напарник, и начало ввинчиваться в ускользающую пустоту непроявленного. В то же время интеллект просеивал всё, ему известное, на предмет обнаружения следов воздействия того самого непроявленного на действительность, набирая количественные обоснования, фундамент будущего утверждения. Ох, и нелегкая это работа, скользящее слежение!
Пытаясь систематизировать мысли, вертящиеся в активных сферах, Эмиль никак не мог сложить матрицу будущей работы. Получалось или недоступное для большинства предложение, или при снижении планки, вполне ясное, но тогда не интересное своей мелкостью. Поэтому он решил пока вбирать весь поток информации и наблюдал, как происходит ее отпочковывание в отдельные капли. Например, поток слов «т епло», «у добно», «п риятно», «и зящно», «к расиво» собрались в одном месте той стороной понимания, что тепло души, красивость фразы или неудобство обращения непременно соскальзывают с физической плоскости бытия и означают совсем иную меру ощущений, чем тепло нагретой печи или неудобство обуви не по размеру. Однако какой из этого напрашивается вывод, было не совсем понятно. И эта капелька непонимания отрывалась и улетала в пропасть всепоглощающего бытия, освобождая место следующей.