Тембры
Искусство сочетания оркестровых
звучностей есть одна из сторон
души самого сочинения.
Н. Римский-Корсаков
Музыкальные тембры нередко сравнивают с красками в живописи. Подобно краскам, выражающим цветовое богатство окружающего мира, создающим колорит произведения искусства и его настроение, музыкальные тембры также передают многоликость мира, его образы и эмоциональные состояния. Музыка вообще неотделима от тембра, в котором она звучит. Поет ли человеческий голос или пастушья свирель, слышится напев скрипки или переливы арфы - любое из этих звучаний входит в многоцветную палитру тембровых воплощений музыки. Музыка как раз и состоит из разнообразия таких воплощений, и в каждом из них угадывается его собственная душа, неповторимый облик и характер. Поэтому никогда композиторы не создают такую музыку, которая может быть предназначена для любого тембра; каждое, даже самое маленькое, произведение непременно содержит указание на инструмент, который должен ее исполнять.
Слушание. Римский-Корсаков. Шехеразада (фрагмент)
Иллюстрация к арабским сказкам «Тысяча и одна ночь».
Например, каждому музыканту известно, что скрипке присуща особая певучесть, поэтому ей нередко поручаются мелодии плавного, песенного характера, обладающие особой закругленностью линий.
Не менее известна и виртуозность скрипки, ее способность исполнять самые стремительные мелодии с необычайной легкостью и блеском. Эта способность позволяет многим композиторам создавать для скрипки не только виртуозные пьесы, но использовать ее (один из самых «музыкальных» инструментов) для передачи звуков отнюдь не музыкальной природы! Среди примеров подобной роли скрипки - «Полет Шмеля» из оперы Н. Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане».
Слушание. Римский-Корсаков. Полет шмеля, из оперы «Сказка о царе Салтане»
Николай Андреевич Римский-Корсаков
1844—1908
Русский композитор, педагог, дирижёр, общественный деятель,
музыкальный критик; участник «Могучей кучки».
Рассерженный Шмель, готовясь ужалить Бабариху, совершает свой знаменитый полет. Звук этого полета, который музыка воспроизводит с изобразительной точностью и огромным остроумием, создается мелодией скрипки, столь стремительной, что у слушателя действительно остается впечатление грозного шмелиного жужжания.
Сергей Васильевич Рахманинов
1873 — 1943
Русский композитор, выдающийся пианист-виртуоз и дирижёр.
Необыкновенная теплота и выразительность виолончели сближает ее интонацию с живым голосом - глубоким, волнующе-эмоциональным. Поэтому в музыке нередки случаи, когда вокальные произведения звучат в переложении для виолончели, поражая естественностью тембра и дыхания. С. Рахманинов. Вокализ (в переложении для виолончели).
Слушание. Рахманинов. Вокализ. Виолончель
Слово «вокализ» означает вокальную пьесу без слов.
Гениальный «Вокализ» занимает особое место в вокальной лирике Рахманинова. Рахманинов написал «Вокализ» в 1912 году и посвятил его знаменитой певице А. В. Неждановой. «Вокализ» примыкает к романсам композитора, в истоках своих связанным с русской песенностью. Элементы народного песенного стиля органично вливаются здесь в мелодику, отмеченную яркой индивидуальностью.
О связи «Вокализа» с русской протяжной песней говорит широта мелодии, неторопливый и, как кажется, «бесконечный» характер её развития. Музыка столь выразительна, столь содержательна, что композитор счёл возможным отказаться от поэтического текста. «Вокализ» хочется назвать русской «песней без слов».
Иоганн Себастьян Бах
1685 — 1750
Немецкий композитор, представитель эпохи барокко,
органист-виртуоз, музыкальный педагог.
Адольф фон Менцель. Флейтовый концерт в Сан-Суси. 1852.
Карл Филипп Эммануил Бах аккомпанирует Фридриху Великому.
Там, где требуются лёгкость, изящество и грация, царит флейта. Изысканность и прозрачность тембра в сочетании с присущим ей высоким регистром придают флейте и трогательную выразительность (как в «Мелодии» из оперы К. Глюка «Орфей и Эвридика»), и грациозное остроумие. Прелестное Скерцо («Шутка») И. С. Баха из Сюиты № 2 для оркестра - пример такого изящно-юмористического звучания флейты. Щебетание флейты в виртуозной манере такое грациозное и жизнерадостное, что кажется, будто музыка может продолжаться ещё и ещё…
Слушание. Бах. «Скерцо» из Сюиты для флейты и струнного оркестра №2
Скерцо - «Шутка» - так переводится это слово. Но это не всегда «смешная» музыка. Название это закрепилось за инструментальными произведениями острого характера, с живыми интонациями и неожиданными музыкальными оборотами.
Таковы характеристики лишь нескольких инструментов, входящих в обширное семейство разнообразных тембровых звучаний музыки. Разумеется, и эти и другие инструменты могут использоваться в «чистом» виде: практически для каждого из них созданы специальные концерты, сонаты и пьесы. Широко применяются и соло различных инструментов, входящих в многозвучные оркестровые сочинения. В таких фрагментах солирующие инструменты еще ярче обнаруживают свои выразительные возможности, то просто пленяя красотой тембра, то создавая контраст различным оркестровым группам, но чаще всего - участвуя в общем потоке музыкального движения, где сопоставления и переплетения тембров образуют картину поразительного звукового богатства. Ведь именно сочетания тембров придают музыке такую выразительность и рельефность, делают доступной передачу практически любого образа, картины или настроения. Это всегда чувствовали большие мастера оркестра, с необыкновенной тщательностью, создававшие свои партитуры, использовавшие все выразительные возможности музыкальных инструментов. Выдающиеся композиторы блестяще владели оркестровкой, справедливо считая ее важнейшей носительницей музыкальной образности.
Симфонический оркестр. Торонто.
История симфонического оркестра насчитывает более трех столетий. За это время был постепенно сформирован тот инструментальный состав, которым пользуются и современные композиторы. В нем не только отдельные тембры, но и каждая оркестровая группа приобрела собственные выразительные и технические возможности, так что можно с уверенностью сказать, что оркестр был и остается основным инструментом для воплощения музыкальных замыслов.
Современный симфонический оркестр включает четыре группы инструментов:
1) струнные смычковые (скрипки, альты, виолончели, контрабасы);
2) деревянные духовые (флейты, гобои, кларнеты, фаготы);
3) медные духовые (трубы, валторны, тромбоны, туба);
4) ударные и клавишные (литавры, колокольчики, челеста, барабаны, тарелки и т. д.).
Эти четыре группы при условии их умелого использования, выразительного и красочного сочетания способны создавать подлинные музыкальные чудеса, поражал слушателей то прозрачностью, то плотностью звучания, то необыкновенной силой, то еле уловимым трепетом – всеми тончайшими и разнообразнейшими оттенками, которые делают оркестр одним из замечательных достижений человеческой культуры.
Выразительность музыкальных тембров с особенной очевидностью проявляет себя в произведениях, связанных с их конкретной изобразительностью. Еще раз обратимся к музыкальной сказке Н. Римского-Корсакова – опере «Сказка о царе Салтане», ибо где, как не в сказочно-фантастической музыке, можно «услышать» и картины природы, и различные чудеса, представленные в волшебных звуках оркестра.
Вступление к последней картине оперы называется «Три чуда». Эти три чуда мы помним еще по сказке А. Пушкина, где дано описание города Леденца – царства Гвидона.
Остров на море лежит,
Град на острове стоит,
С златоглавыми церквами,
С теремами и садами;
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом:
Белка в нем живет ручная,
Да чудесница какая!
Белка песенки поет
Да орешки всё грызет;
А орешки не простые,
Скорлупы-то золотые.
Ядра - чистый изумруд;
Белку холят, берегут.
Там еще другое диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в скором беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор -
С ними дядька Черномор...
А у князя женка есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает;
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
Эти строки из пушкинской «Сказки о царе Салтане» составляют главное содержание музыки Н. Римского-Корсакова, где первое из трех чудес - Белка, грызущая орешки и поющая свою беззаботную песенку, второе – тридцать три богатыря, являющиеся из волн бушующего моря, и третье, самое чудесное из чудес,- прекрасная Царевна Лебедь.
Слушание. Римский-Корсаков. Белка, из оперы «Сказка о царе Салтане»
Музыкальная характеристика Белки, включающая два звуковых эпизода, поручена ксилофону и флейте-пикколо. Обратите внимание на щелкающий характер звучания ксилофона, так точно воспроизводящего раскалывание золотых орешков, и на свистящий тембр флейты-пикколо, придающий песенке Белки характер насвистывания. Однако только этими звуковыми штрихами не исчерпывается все богатство представлений о «первом чуде». Второе проведение мелодии обогащается челестой - одним из самых «сказочных» инструментов,- рисующей образ хрустального дома, в котором живёт Белка.
Слушание. Римский-Корсаков. 33 богатыря, из оперы «Сказка о царе Салтане»
Музыка «второго чуда» - богатырей - нарастает постепенно. В ней слышится и рокот разбушевавшейся морской стихии, и завывание ветра. Этот звуковой фон, на котором выступают богатыри, создается различными группами инструментов, рисующих образ сильный, могучий, несокрушимый.
Богатыри предстают в тембровой характеристике медных духовых - самых мощных инструментов симфонического оркестра.
Слушание. Римский-Корсаков. Царевна Лебедь, из оперы «Сказка о царе Салтане»
Наконец, «третье чудо» является нам в сопровождении арфы - нежного и пленительного инструмента, передающего плавное скольжение прекрасной птицы по глади ночного моря, освещенного луной. Пение Лебедь-птицы поручено солирующему гобою - инструменту, напоминающему своим звучанием голос водяной птицы. Ведь Лебедь еще не воплотилась в Царевну, первое ее появление совершается в облике величественной, царственной птицы. Постепенно мелодия Лебеди преобразуется. При последнем проведении темы Лебедь-птица превращается в Царевну, и это волшебное превращение вызывает у Гвидона такой восторг, такое беспредельное восхищение, что кульминация эпизода становится подлинным торжеством всего мыслимого света и красоты. Оркестр в этот момент достигает высшей полноты и яркости, в общем потоке звучания выделяются тембры медных духовых, ведущих свою торжественную мелодию.
«Три чуда» Н. Римского-Корсакова открывают нам неисчерпаемые чудеса музыкальных тембров. Оркестр в этом произведении достиг такой живописности, такой неслыханной красочности, что становятся попятными безграничные возможности музыки в передаче всего, что в окружающем мире достойно такой передачи.
Однако важно подчеркнуть и то, что музыка творит и свою собственную красоту, как творят ее живопись, архитектура или поэзия. Эта красота, может быть, не выше и не лучше красоты реального мира, но она существует и, воплощенная в чуде симфонического оркестра, обнаруживает перед нами еще одну тайну музыки, разгадку которой следует искать в пленительном разнообразии ее звучаний.