Была прожита большая жизнь. Вот небольшой городок Хотин на реке Днестр, известный еще с X века и входивший в ту пору в состав Киевской Руси. Сохранившиеся старые развалины крепости помнят и блистательную победу великого русского полководца А.В.Суворова, во время войны с Турцией конца XVIII века захватившего городок, превращённый к этому времени в один из оплотов турецкого могущества. Потом он стал принадлежать Бессарабии и Молдавии, то вновь России и, наконец, Украине. Здесь-то в 1930 году в одной интеллигентной семье и суждено было родиться человеку, который позднее будет считать Сибирь своей второй родиной. И не от своих ли родных эрудиция нашего героя и необычайная тяга к знаниям на протяжении всей жизни?
И кто знает, как сложилась бы его судьба, если бы не трагические события Великой Отечественной войны, которые и привели всю эту семью в наши края. Учился Гидон в сельских школах Лебедёвки и Шестаковой, а затем — с 6-го по 8-й классы — в Заводоуковске. Каким запомнился этот небольшой поселок, имеющий свою значимую историю, о котором тогда подчас и не догадывались? Взять хотя бы военное время. Лернер хорошо помнил, что завод выпускал «какую-то» продукцию для фронта. И всё. И только сравнительно недавно стало известно, что на эвакуированном сюда из Воронежа авиационном заводе, возглавляемом Александром Москалёвым, уже тогда известным в стране конструктором, в 1942 году был создан первый (!) в СССР реактивный самолёт. Размещалась там и эвакуированная Московская школа ВВС, готовившая лётчиков и курсанты которой носили специальную форму на зависть местным парням. И вполне возможно, что тогда Гидон не раз встречался и с Владимиром Комаровым, и со Львом Дёминым, впоследствии знаменитыми космонавтами, которые в те годы учились в этой самой школе, ведь ходили они по одной земле, по одним дорожкам. Знали тогда все жители посёлка лишь Игоря Чкалова — сына легендарного лётчика, который, как утверждали очевидцы, много хлопот доставлял командованию школы ВВС из-за своенравного характера. Заводоуковск для Гидона был своеобразным «университетом». И не только потому, что в каникулярное время он работал и в леспромхозе, и в столярном цехе, и даже… в кузнице. Представьте себе 13-летнего худенького, невысокого роста парнишку молотобойцем! И молот-то весил около 8 килограммов. А он ещё и нормы перевыполнял, равняясь на взрослых. Тогда шла война — страшная, ожесточённая. Это понимал и стар, и мал, и делал всё, чтоб помочь фронту. Позднее об этом скажут: тыл — это половина Победы. Гидон тогда один из всей семьи получал по рабочей карточке 800 граммов хлеба, и, конечно, втайне не мог не испытывать от этого чувство гордости. А ещё на правах настоящего мужика наш «работяга» с первой получки закурил.
Нельзя не сказать и о том, что в Сибирь с началом войны съехались люди разных национальностей (немцы, калмыки, карелы и другие), но, невзирая на возраст, образование, вероисповедание, все жили одной семьёй. Была на удивление какая-то особая и психологическая совместимость. Беда объединяла. И это всё тоже влияло на формирование мировоззрения молодого человека и так пригодилось потом в жизни.
До сих пор Гидон Яковлевич, постигнув в своё время все тяготы людей физического труда, относится к этой категории больных с особым уважением и по-отечески. И тут уместно вспомнить притчу, как нельзя лучше подходящую к этому факту. В одном государстве жил лекарь, который успешно лечил бедняков. Прослышал про то король и приказал найти его и привезти во дворец. Слуги тотчас же выполнили его задание. И вот король, обращаясь к лекарю, говорит: «Надеюсь, что ты меня будешь лечить лучше, чем этих бедняков, по-королевски». На что получил такой ответ: «Ваше Величество! Я не могу этого сделать, потому что всех бедняков я лечу, как королей!»
После Заводоуковска была Тюмень и учёба в 9-10 классах средней школы № 25. Он как-то сразу влился в коллектив и стал несомненным его лидером. Нет в живых многих друзей тех лет, но остались самые тёплые воспоминания о них и учителях: Н.Г.Мусько, Е.А.Гончар, П.Ю.Хайновском. Недаром и сейчас к людям этой профессии он относится с особым уважением. Кстати, Гидон стал первым и единственным медалистом мужской школы выпуска 1947 года.
На вопрос, почему он выбрал профессию врача, сказал, что видел много искалеченных войной фронтовиков, эвакуированных ленинградцев-дистрофиков, и всем, в том числе и им подобным, хотел помогать во что бы то ни стало уже тогда, когда был мальчишкой. А ещё читал возвышенные книги о врачебном долге и чести. Ну и, несомненно, сказались наследственные гены его отца-врача. В юбилейном издании книги о Заводоуковском районе «Хлебный. Целебный. Лесной» есть такие строки: «Большой след в жизни посёлка оставил Яков Петрович Лернер, заведовавший врачебным участком два года. В его характере удивительно сочетались твёрдость духа, внешняя суровость с постоянным вниманием к проблемам больного. Верный клятве Гиппократа, он по первому зову шёл к ним. Что помогало ему успешно работать в суровые годы войны? Это упорство, бесконечное терпение и, конечно, эрудиция».
Прошло с тех пор много лет, но память о докторе хранит Заводоуковская земля. Добавим, что не менее успешной была его деятельность и в областном центре (забегая вперёд скажу, что и супруга Гидона Яковлевича — Изольда Сергеевна была врач). По этому пути пошли их дети и внуки. Всё это и определило его стремление поступить в Свердловский медицинский институт. Там он всерьёз и надолго «заболел» хирургией. Да так увлёкся ею, что в течение нескольких лет каждую свободную минуту бежал в ЦКБ, в отделение неотложной хирургии. В связи с этим как-то рассказал об одном забавном случае. Однажды, а было это ночью в один из праздничных дней, чтоб не прокараулить очередную операцию, прилёг на одну из стоящих у операционного блока каталок, прикрыв лицо простыней. Прибежавшая санитарка, увидев лежащего человека и решив, что это больной, незамедлительно вкатила каталку в операционную. Гидон очнулся от ослепительно яркого света и хохота врачей. Наряду с дипломом с отличием Лернер получил блестящее по содержанию письмо-характеристику (не предусмотренное инструкцией) на имя заведующего Тюменским облздравотделом Ю.Н.Семовских, подписанное членом-корреспондентом Академии медицинских наук, директором ЦКБ Ф.Р. Богдановым. Но выпускник посчитал его нескромным, и лежит оно по сей день в его домашнем архиве.
Кстати, о скромности нашего доктора ходили легенды. Он очень не любил о себе высокопарных слов.