Семья Почётного гражданина Василия Андреевича Вярьвильского - Головы г. Пенза в 1887-1890г.г., Ктитора Спасского кафедрального собора. Фото 1904г.
Рождество и самое весёлое время святок и Нового года у нас праздновались особенно торжественно. Весь сочельник 24 декабря, по обычаю, все в семье, включая детей, соблюдали пост без приготовления обеда. Только вечером, когда в небе появлялась первая звезда, у нас на столе накрывался чайный стол с белым «папушником»– пшеничным белым караваем хлеба и винегретом из овощей на постном растительном масле.
Спать все ложились рано, так как назавтра, 25 декабря, в 4:30 часа утра все взрослые с подростками отправлялись в церковь на рождественское богослужение, которое заканчивалось ещё до рассвета. Помню, как по возвращению из церкви вся наша семья, в том числе и маленькие дети, собирались в зале, где во главе с отцом перед образами «славили Христа», то есть пели праздничные молитвы: «Рождество твое, Христос Боже наш…», «Дева днесь Пресущественнаго рождает, и земля вертеп Неприступному приносит…». После этого все подходили поздравлять отца, который каждому давал новенькие, блестящие, заранее приготовленные серебряные монеты: кому по рублю, а малышам по 20 коп. Из зала все приходили в столовую и садились за чайный стол со сдобными булками и сливами. Тут же присутствовали и служащие отцовского магазина, которым обыкновенно в этот день он подносил подарки за их годовую работу. Подарки большей частью состояли из отрезов материала на костюм или брюки. Отец у нас был очень религиозный человек и нас всех он воспитывал в том же духе. Он долгое время был церковным старостой в Спасском кафедральном соборе и мы, дети, были постоянными посетителями всех праздничных богослужений.В день Рождества мы посещали церковь дважды, так как в 9 часов утра начиналась в соборе торжественная обедня, куда съезжалась вся губернаторская администрация. Церковь наполнялась такой массой народу, что в храм было трудно войти.
Спасский кафедральный собор в Пензе
Около часу дня вся наша многочисленная семья садилась в столовой за громадный, во всю комнату стол. Каждый член семьи занимал своё определённое место по старшинству от отца, который сидел на переднем конце стола. Подавался праздничный обед с пирогами, бульоном, было жаркое из птиц, соленья и пирожные. Это было разговенье после Рождественского шестинедельного поста, который, хотя и соблюдался нами не очень строго, но, по крайней мере, мяса во время всего поста на столе не было. А после обеда редко кто из нас не ложился спать.
С первого же дня праздников начиналось свидание с кругом родных и знакомых. Днём был обыкновенно приём мужчин - визитёров, которые на короткий срок заезжали к отцу с поздравлениями. Приезжающие отмечались прислугой в особом листе, чтобы отец мог затем взаимно ответить визитом всем посетившим его в последующие 3 дня праздника.
Вечера были у нас заполнены поездками к родным и близким знакомым на Ёлку. А поскольку их было у нас значительное количество, то иногда не хватало святочных дней, чтобы побывать у всех приглашающих нас. Традиционно вечером на второй день праздника у нас было «славление Христа» всем причтом – духовенством кафедрального собора. Приходили настоятели собора: старик протоиерей с тремя священниками, протодиакон и пять диаконов, и тогда наш зал наполнился громадным хором праздничных песнопений, покрываемым густым басом нашего красивого протодиакона, который по внешности очень походил на рисованный портрет «Протодиакон» художника И. Репина, висящий в Третьяковской галерее.
Протодиакон. Худ. И.Репин.1877г.
После короткого богослужения, на котором присутствовала вся наша семья и близкие родные, духовенство приглашалось отцом в столовую, где был приготовлен закусочный стол и чай. Большей частью наши «духовные отцы» к концу вечера уходили пьяненькими.
*
Второй традиционный вечер в нашем доме был 1-го января на Новый год, когда кроме общего праздника чествовались именины нашего отца. На этот вечер съезжалось очень много званых гостей.
Новый год у нас, по уставившемуся обычаю отца, встречался религиозными молениями. В нашем городе в кафедральном соборе имелась очень чтимая старинная икона Казанской Божией Матери, которая, по преданию, считалась благословенным даром царя Алексея Михайловича ко дню образования Пензы городом. Религиозные горожане часто брали для моления эту икону к себе в дома, в особенности это практиковалось в большие праздники. В канун Нового Года отец тоже всегда устраивал у себя в зале новогодний молебен с этой чтимой иконой. Молебен совершался у нас в поздний вечерний час, и на нём присутствовали как члены всей нашей семьи, так и приезжающие к нам близкие родные. После молебна был всегда сервирован чайный стол для духовенства, совершавшего богослужение и для гостей.
В 12 часов ночи, в канун Нового Года, в Кафедральном Соборе обыкновенно был торжественный новогодний молебен. Храм был полностью освещён люстрами, пел хороший хор певчих, храм заполнялся массой горожан, и мы, взрослые дети, обычно с отцом посещали молебен. Таким образом, само торжество переходило у нас на следующий день.
Василий Андреевич Вярьвильский
Рано утром на Новый Год вся семья, в том числе и малыши, были на ногах, чтобы встретить нашего именинника – отца, возвращавшегося из церкви после ранней обедни. Все дети гурьбой приветствовали отца, поздравляя с Днём его ангела и с Новым Годом, при этом поднося подарки: сёстры, большей частью, дарили своё рукоделие, разные вышивки и изделия; маленькие говорили заученные стихотворения; взрослые тоже одаривали именинника разными полезными предметами и вещами. Днём к нам приезжало много так называемых «визитёров», которых принимала в гостиной мачеха и мы, взрослые дети. Отца обыкновенно не было, так как он сам должен был делать визиты высокопоставленным лицам, начиная с губернатора, и многочисленным родным и знакомым. Его визиты иногда затягивались на два-три дня праздников. Все приезжающие к нам регистрировались в передней, на блюде лежало много визитных карточек с фамилиями посетителей, и отцу приходилось всем им отдавать ответные визиты.
Давид Васильевич Вярьвильский – купец, офицер, последний избранный Голова г. Пензы в 1917г. Фото 1904г.
Днём у нас был сервирован парадный обед, на котором присутствовали ближайшие родные. Вечером же, часов с восьми начинался приезд гостей на наш традиционный бал. Зал наш освещался зажжёнными свечами в люстре и канделябрах по стене, впоследствии газовыми лампами; пол был натёрт воском для танцев; играть на рояле приглашали тапёршу, а иногда бывала и военная музыка. В малиновой гостиной был полумрак от шёлковых абажуров на стоящих на столиках лампах. Вся гостиная была затянута большим ковром – там наши пожилые дамы садились любоваться танцами своих дочерей и сыновей. В столовой к этому часу был накрыт чайный стол с различными печеньями, сладостями, тортами и сладкими пирогами. В десятом часу все были в сборе, и молодёжь начинала танцевать.
Мы с братом Мишей и сёстрами заранее готовились к этому балу. Во-первых, надо было разослать приглашения и сделать так, чтобы было достаточно кавалеров для барышень на танцы. Это было не так легко, поскольку у нас вообще был излишек девиц и недостаток молодых людей, в особенности хороших танцоров. В этом случае мне помогало моё знакомство по службе в батальоне с офицерами, которые охотно приезжали по приглашению на наш был. Во-вторых, что мы должны были сделать, это придумать какие-либо новости для игр и танцев; особенно пышно мы должны были организовать так называемый котильон или монстр-кадриль. В течение вечера, обыкновенно, было две кадрили; в промежутках между ними шли отдельные танцы – падекатр, венгерка, краковяк и, наконец, около двенадцати часов ночи шла третья кадриль-монстр, во время которой разносились цветы, бутафорные вещички, ордена и прочие фокусы, которыми барышни и кавалеры взаимно награждали друг друга по симпатии и за лучшие танцы. Хорошие танцоры были украшены не хуже генералов: вся грудь в орденах. Устраивали мы и разные причуды. Как-то сделали из папиросной цветной бумаги для всех барышень боа – украшение из лент, перьев и т.п. В начале бала мы раздавали расписание танцев, где отмечались и слова на кадриль.
Бабушки и мамаши, как я сказал, посиживали в гостиной; мужчины и старики в дальних комнатах садились за карточную игру (наши детские комнаты освобождались от кроватей и туда вносились ломберные столы). В столовой после чая накрывался закусочный стол, и всё время гости подходили закусывать и выпивать, а в зале и гостиной разносились на подносах разные сладости, мороженое, фрукты, орехи и прочее угощение. Около двенадцати часов, когда молодёжь садилась в зале по всем четырём стенам парами для котильона, затягивавшегося на час и более, в столовой сервировали ужин для взрослых. Тут-то давалось в чашках консоме с пирожными, разнообразные рыбы, жареные птицы и сладкое: мороженое пломбир, мусс. Повара особенно красиво украшали пломбиры в виде моделей дворцов, с горящим внутри огнём(спирт). Жареную птицу подавали в перьях.
Котильон заканчивался под руководством дирижёра весёлым быстрым с разными фигурами «гранд-пa». К этому времени старшие выходили с ужина, и стол с тем же ужином накрывался для молодёжи. Танцующие все были возбуждены весёлым танцем и перед ужином отдыхали, увлекаясь беседами со своими симпатиями, с которыми садились за ужин уже парами.
После ужина молодёжь иногда затевала кое-какие танцы, но время было уже позднее, и публика начинала разъезжаться.
В середине бала нередко приезжали к нам компании ряженых, которые в эту ночь разъезжали по городу. Но мы допускали только лиц, которых знали. Ряженые в различных костюмах, в масках и загримированные, включались в наши танцы, но вскоре уезжали, и их заменяла какая-нибудь другая компания. И так за вечер приезжали к нам три-четыре группы. Интересно отметить, что у нас вообще не было связи с нашей дворянской аристократией, они жили обособленно, но вот частенько к Василию Андреевичу (отцу) приезжали на бал в масках. Отец всегда с удовольствием принимал такую компанию и угощал их, но они после некоторого пребывания, не снимая масок, уезжали. Многие же ряженые – наши знакомые снимали маски и оставались у нас до конца бала. Все мы любили с оживлением рассматривать ряженых и старались узнать, кто был под масками. Кое-кого узнавали, но не всех. Постоянными гостями на этом балу были наши двоюродные братья и сёстры, новые родственники Кузнецовы, и обязательно присутствовали барышни Мартышкины.
Такой бал был у нас и в эти 1898, и 1899, и 1900 годы. В первые годы моей дамой была Катя Кузнецова, но потом постепенно моей возлюбленной дамой по танцам делалась Лиза Мартышкина. Катя уехала в Москву.
(Подготовка рукописи к печати Е.В. Внниченко)