Д. Перлмуттер был тем, кто в 1978 году стал основоположником теории неаккузативности, суть которой сводилась к тому, что каждый из непереходных глаголов относится к одному из классов: либо к неэргативному, либо к неаккузативному. По причине того, что субъект, относящийся к неаккузативному глаголу, на более глубинном уровне выполняет функцию объекта – он в состоянии проявлять соответствующее объекту свойство.
В то же время, при исследовании субъекта неэргативного глагола можно обнаружить его сходство с субъектом переходного глагола[22].
В языке РФ такие глаголы как висеть, падать, быть, спать, достаться, сидеть – считаются неаккузативными, тогда как топать, плевать, бежать, извиняться, смеяться и т.п. – относят к неэргативным глаголам.
Для того чтобы отличить неэрагтивный глагол от неаккузативного обычно используют так называемую диагностику неаккузативности, которая является своего рода конструкцией, во внутренней структуре которой неаккузативный и неэргативный глагол могут проявить свои различия: субъект, принадлежащий к неэргативному глаголу, может демонстрировать ту же самую модель поведения, что и субъект, относящийся к переходному глаголу, в свою очередь субъект, относящийся к неаккузативному глаголу, демонстрирует ту же модель, что и объект непереходного глагола.
Важной особенностью во всем вышеописанном является то, что в разных языках наличествуют разные диагностики – потому как каждому из языков свойственен собственный индивидуальный набор конструкций.
По предложению ученого-лингвиста Д. Песецкого, которое он высказал еще в 1982 году, в основной диагностике, различающей неаккузативность/неэргативность глагола русского языка, который является непереходным, наличествуют две конструкции: генитив, стоящий при отрицании, а также вызывающая очень большой интерес дистрибутивная конструкция с таким предлогом как «по»[23].
Как известно, в русском языке при отрицании переходного глагола прямое дополнение может стоять как в обычном винительном, так и в родительном падеже, ср. (13—14):
(13) Наш редактор не публикует такие статьи.
(14) Наш редактор не публикует таких статей.
Подлежащее переходного глагола не способно к такому преобразованию, ср. (15):
(15) Нашего редактора не публикует такие статьи.
В то же время, при отрицании некоторых непереходных глаголов родительный падеж субъекта возможен, и в основном это глаголы с «пациентивной» семантикой — исчезать, оказаться, висеть, ср. примеры (16)—(18):
(16) Ничего не исчезло после визита непрошенных гостей.
(17) Детей там не оказалось.
(18) Замка на двери не висело.
По мнению сторонников теории неаккузативности, в таких контекстах встречаются лишь неаккузативные глаголы. Предлагаемую ими диагностику неаккузативности на базе генитивной конструкции можно сформулировать так: если непереходный глагол может употребляться с генитивом при отрицании, то он неаккузативный[24].
Общая идея сторонников теории неаккузативности, работавших с русским материалом, состоит в том, что ограничения на глагол, о которых мы говорили в связи с дистрибутивной конструкцией, можно использовать как диагностику, которая в этом случае имеет следующий вид: если непереходный глагол позволяет замену подлежащего на дистрибутивную конструкцию, то он неаккузативный.
Это правило иллюстрируют примеры (21)—(22), которые мы
рассмотрим в сравнении с (19)—(20):
(19) Дети сделали себе по бутерброду.
(20) *По ребенку сделало себе бутерброд.
(21) На каждой стене висело по картине.
(22) *В каждом углу прыгало по мальчику
(19) демонстрирует возможность дистрибутивной конструкции на месте объекта переходного глагола, а (20) — ее неуместность в субъектной позиции. Поэтому, согласно приведенному правилу, субъект непереходного глагола висеть, который, как видно из (21), допускает дистрибутив, оказывается похож не на субъект, а на объект переходного глагола и должен быть признан неаккузативным. Напротив, субъект глагола прыгать не допускает замены на дистрибутивную конструкцию (22) и в этом смысле ведет себя как субъект переходного сделать в (20) — таким образом, в противоположность висеть, он признается неэргативным.
Некоторые уточнения к приведенной выше диагностике предложила О. Борик, подробно исследовавшая конструкцию с точки зрения теории неаккузативности. Она обратила внимание на числительные в составе дистрибутивов (ср. сделали себе по бутерброду — сделали себе по два бутерброда) и пришла к выводу, что следует различать собственно дистрибутивную конструкцию вида по + NPdat и квантитативный дистрибутив вида по + QP (где P соответствует NPdat в неквантификативной конструкции).
По ее мнению, у этих структур разное синтаксическое поведение: в отличие от собственно дистрибутивов, квантитативный дистрибутив может появляться и в позиции субъекта[25], ср. (23).
(23) На всякий случай к шее и задним ногам слоненку были привязаны канаты; каждый канат держали по пятнадцати охотников, шедших впереди и сзади.
Для того чтобы дистрибутивную конструкцию можно было рассматривать как диагностику неаккузативности, нужно, как мы помним, чтобы она была:
— допустима в позиции объекта при любом переходном глаголе;
— всегда запрещена в позиции субъекта переходного глагола;
— всегда возможна в позиции субъекта неаккузативного глагола;
— невозможна как субъект при неэргативных глаголах.
Между тем, ни одно из этих утверждений не верно: для каждого из них в текстах самого разного жанра и профиля либо находятся опровергающие примеры, либо не находится никаких языковых свидетельств.
Во-первых, есть переходные глаголы, не склонные принимать дистрибутивную конструкцию как объект, ср. (24—25):
(24) Каждый из детей выбрал себе подарок.
(25) Каждый из людей когда-нибудь ошибался.
Во-вторых, есть множество случаев, когда дистрибутивная конструкция встречается в позиции субъекта переходного глагола, ср. (26)—(29), а также ниже (37)—(38):
(26) Каждая снежинка преодолевает колоссальное расстояние и как только ее поверхность касается земли, она тут же начинает быстро-быстро таять.
(27) Дом окружает невысокая ограда с двумя резными входами, каждый из которых открывается охранниками.
(28) Теперь каждого из принцев сопровождало по четверо полицейских: один шел с левого боку, другой с правого, третий сзади на случай опасности и, наконец, четвертый впереди – его рука покоилась на кобуре, на случай чего, а за плечом висело, что-то такое, что напоминало с виду ружье.
(29) Каждого из пленников держали по пять десантников, все-таки при таком росте они были сильны.
В-третьих, есть непереходные, семантически пациентивные глаголы, претендующие на статус неаккузативных, при которых, тем не менее, невозможно употребление конструкции с предлогом по, ср. (30—31):
(30) В каждой комнате на стенах сохла свежая краска.
(31) В каждом классе младшей школы несколько школьников не любят математику.
В-четвертых, встречаются и употребления непереходных глаголов с активной семантикой (т. е. таких, которые должны были бы вести себя как неэргативные), где дистрибутивная конструкция является субъектом, ср. (32—36):
(32) В то время ввиду множества свободных рабочих мест на многих фабриках на некоторых должностях работало всего по одному человеку.
(33) На совещания московских либерал-демократов еще четыре года назад ходило по пятьдесят человек.
(34) Из автомобиля сразу же вышло несколько человек, которые построились по «круговой обороне», при этом внимательно следя за каждым присутствующим.
(35) Потому ужин приносят в термосе на позицию. И здесь, в столь редкие мгновения затишья, по два, по три человека с расчета несутся к термосу и, поспешно наваливая в котелок каши или же супа, также поспешно возвращаются к оружию и тут, на станице, глотают свой ужин.
(36) Пятеркой против десятки они приняли это лобовое столкновение, выпуская при этом непрекращающиеся заградительные очереди. Противники были отвлечены от действий атаки по их «илам». На каждого из них бросилось по два врага.