Валентина Федоровна Чеснокова – Чарльз Кули. Первичная группа.
Переход от немецких социологов Фердинанда Тённиса и Макса Вебера к американскому - Чарлзу Кули - получается довольно контрастным. Немецкие социологи демонстрируют весьма пессимистический взгляд на мир и будущее. Они как бы предвосхищают надвигающиеся бури и катаклизмы XX века, которые потрясут Европу, сломают привычный образ жизни, лишат человека ощущения стабильности и безопасности. У Кули совершенно нет такого предчувствия, его взгляд на мир светел и в каком-то смысле простодушен. Он еще целиком находится под влиянием эволюционистского мировоззрения Спенсера. Мир, по его убеждению, развивается от низшего к высшему, человек устраивает свое общество, постепенно добавляя в социальную организацию все новые и новые положительные элементы. Прогресс, пусть постепенно, пусть с некоторыми вполне объяснимыми трудностями, но поступательно и неуклонно прокладывает себе путь, так что в будущее можно смотреть без боязни.
Родился Чарлз Хортон Кули в 1864 г. в штате Мичиган, г. Анн-Арбор, и здесь прожил всю жизнь. Первые наиболее известные его работы появились в начале XX века: "Человеческая природа и социальный порядок" в 1902 г., "Социальная организация" в I909 г. В 1918 г. он издал еще одну работу - "Социальный процесс", а в 1930 г., через год после его смерти, появилось еще одно издание - "Социологическая теория и социальные исследования". Однако широкой известностью пользуются только первые две работы Кули.
Современные словари называют Кули социологом, но и социальные психологи считают его "своим". И это закономерно, поскольку Чарлз Кули находится как бы на грани этих двух наук: в его концепции первичной группы встречаются, если можно так выразиться, "на равных" человек и общество. Это такая ячейка, куда корнями уходит человеческая личность, но Кули утверждает, что и общество своими корнями уходит туда же. Это чрезвычайно богатая и интересно разработанная концепция, из которой как социальная психология, так и социология взяли далеко не все, и даже, к сожалению, довольно мало.
Дело в том, что, начиная с 1920-х гг., обе эти науки увлеклись измерениями: как параметров человеческой личности, так и параметров социальных групп, что само по себе, конечно, было большим шагом вперед в развитии науки. Но то богатство теоретических компонентов, которые Кули развил в своей концепции, никак не поддавалось измерениям, да и сами измерения были тогда еще весьма упрощенными. Поэтому внимание ученых сосредоточилось лишь на небольшом количестве переменных, которые впоследствии и оформились в то, что мы знаем теперь под названием "малой группы". Появлялись новые интересные авторы, и работы Кули постепенно отодвигались на второй план. Отчасти этому способствовала и его несколько устаревшая научная идеология, основанная на спенсеровском эволюционизме, который в 1920-х гг. уже вышел из моды. Однако тот факт, что и ныне интерес к нему все-таки не угасает, доказывает, что работы Кули не устарели и еще могут многое дать современным теоретикам.
В основании концепции Кули лежит тезис о том, что человек обладает двумя видами наследственности: природной и социальной. Он описывает соотношение между ними таким метафорическим образом: "...существуют как бы река и дорога, бегущая по ее берегу, - две линии передачи. Река - это наследственность, или естественная передача, а дорога - это коммуникация, или социальная передача. Одна осуществляется через зародышевую протоплазму, другая - через язык, взаимодействие и образование, дорога более современна, чем река, это - изобретение, которого вовсе не существовало в более раннем течении природной жизни, она возникла позднее, как слабовыраженная тропка сбоку реки, становилась все более и более отчетливой и проезжей и, наконец, превратилась в благоустроенное шоссе, пропускающее через себя множество различных транспортных средств и перемещающее грузов столько же, сколько и сама река" [1, сс. 4-5].
С первой составляющей наследственности - природной - нет никаких проблем: человек получает ее в момент зачатия; а вот приобретение социальной наследственности требует трудов и времени, зато только с ее помощью личность может по-настоящему развить свои способности, собственно, стать человеком.
"Грубо говоря, наследственность животных - это механизм, подобный шарманке: он сконструирован так, что может исполнять несколько мелодий, и это исполнение требует очень небольшой подготовки или вовсе ее не требует; но зато на нем нельзя сыграть ничего другого. Наследственность человека - это механизм, более напоминающий фортепиано: он создан так, что на нем сразу невозможно сыграть каких-то определенных мелодий; с ним вообще нечего делать без специального обучения; зато обученный исполнитель может извлечь из него бесчисленное количество разнообразной музыки" [1, сс. 4-5].
Составные части механизма "шарманки" – это, прежде всего, инстинкты и тесно связанные с ними эмоции, такие как гнев, страх, половое влечение и др. Кули называет их инстинктивными эмоциями. Кроме того, человеку от природы дан разум. С этим "багажом" человек вступает на свою жизненную стезю, и он сохраняется у него на всю жизнь. Но задатки эти с самого начала подвергаются в нем сильному влиянию социальной наследственности. В процессе этого воздействия "бесформенные импульсы и способности", данные человеку от рождения, становятся "факторами в социальном развитии". И человек начинает приобретать то, что Кули определил понятием "человеческая природа".
Человеческая природа, по Кули, состоит из первичных социальных чувств, которые развиваются на основании инстинктивных эмоций, но представляют собой уже несравненно более сложные образования. Кули называет их "сантименты". В русском языке все эти три понятия: "чувства", "эмоции" и "сантименты" - весьма слабо разделены и часто употребляются как взаимозаменяемые. Но при описании концепций Кули их необходимо различать. Если мы примем понятие "чувство" как родовое по отношению к "эмоции" и "сантименту", тогда за эмоцией удобно будет закрепить те переживания, которые Кули назвал первичными и инстинктивными (гнев, страх, половое влечение, голод и проч.), под сантиментами же будут пониматься более сложные образования. Такие, как осознание себя самого по отношению к другим, желание одобрения, соперничество, чувство чести, чувство социальной справедливости и несправедливости и т.п. Эти последние - главная основа социальной наследственности индивида, и эта основа закладывается в нем только путем взаимодействия с другими людьми. Процесс передачи человеку человеческой природы, начинающийся сразу с момента его рождения, больше всего интересует Кули, и именно поэтому в его концепции такое огромное значение имеет понятие "первичной группы".
Первичная группа, окружающая человека с момента его появления на свет и сопровождающая его (в той или иной форме) на всех этапах его жизни, - это социальное образование. Важно подчеркнуть, что Кули - в отличие от многих его современников, да и некоторых современных ученых, - воспринимает социальную группу как нечто принципиально отличное от некоторого числа индивидов, ее составляющих: группа обладает организацией, отличной от той, которая присуща внутреннему миру (или, точнее, внутренним мирам) отдельных составляющих ее индивидов. Таким образом, социальная группа и человеческий индивид - безусловно, два различных феномена. Но группа и составляющие ее люди, если рассматривать их как целое, как связанных друг с другом посредством этой самой группы оказываются столь сильно слитыми, что Кули настаивает: их нельзя рассматривать как отдельные феномены, "это просто коллективный и дистрибутивный аспекты одного и того же явления" [1, с. 21]. Нет никакого основания, утверждает Кули, "рассматривать дистрибутивный аспект жизни как более первичный или представляющий собою причину жизни коллективной", общество и любая социальная группа "может быть также оригинально и причинно" [1, с. 37]. Один из видов этих социальных образований, а именно первичная группа, как раз и является причиной того, что человек формируется таким, а не иным образом. "Его жизнь возрастает в нем, беря свое начало в наследственности и в социальном прошлом, его существование является новой и оригинальной организацией жизни" [1, с. 42].
Едва родившись, ребенок сразу оказывается в центре сильных и сложно переплетенных отношений своей первичной группы и начинает получать информацию о мире через систему влияний, оказываемых на него другими людьми. Для него нет никакого иного способа познания мира - только через других людей. Конечно, изредка может происходить иначе, но в целом – именно так. Поэтому человек никогда не бывает "первичным" индивидом, который обладал бы только естественной, генетически полученной наследственностью, но он никогда не бывает и совершенно самостоятельным мыслителем, не испытывающим влияний окружающих его людей. "Наша мысль никогда не бывает изолированной, но всегда представляет собой какой-то ответ на влияния, существующие вокруг нас, так что мы едва ли можем иметь такие мысли, которые не выросли бы тем или иным образом в процессе коммуникации" [1, с. 50]. Кули выдвигает даже такой категорический тезис, что индивидуального сознания как такового нет, - все сознание социально.
Впрочем, это совершенно не означает, что человек не имеет ничего индивидуального, своего в этом процессе развития собственной личности и даже культуры в целом. Он упорядочивает идущую на него со всех сторон информацию, комбинирует различные внушения и дает им организацию. Он делает выбор. Выбор требует большой рефлексивной работы по отбору и обработке материала, получаемого через систему влияний. Это связано с интеллектуальным напряжением. "... Знать, где именно и как нужно сократить активности воли, чтобы сохранить ее тонус и свежесть для самых важных дел, - это одна из самых важных составляющих умения жить" [1, с. 75]. Когда же жизнь проста, идет по накатанной колее, действия и мысли довольно механистичны, человек полагается на привычное ему воздействие влияний-внушений, "более высокие этажи сознания не включаются, рефлексивной воле остается небольшое поле деятельности или вовсе никакого: капитан спускается в свою каюту, а работу на корабле делают младшие офицеры" [1, с. 54]. Кули, в духе своего времени, всегда немного моралистичен: он не просто рисует картину - как это происходит, но и старается объяснить человеку, как он должен действовать, исходя из этой представленной им картины, чтобы извлечь для себя максимальный эффект из полученного знания. В данном случае он призывает своих читателей экономить интеллектуальные ресурсы для того, чтобы использовать их в необходимых ситуациях, поскольку лавина информации, идущая на человека, очень быстро расширяется, становится все более сложной для освоения, так что способна утопить в себе человека, пытающегося делать выбор на таком слишком широком и противоречивом основании.
Действительно, в прошлом человек существовал в значительно более замкнутых и обозримых группах. Например, он мог прожить всю жизнь в одной и той же сельской общине, небольшом поселении или племени, где все ему было известно и понятно. В настоящее же время он находится в центре сложного переплетения огромного количества разнообразных и часто противоречивых влияний. Как человек выходит из этой ситуации? Он классифицирует эти влияния на важные для себя и второстепенные, и к первым прислушивается внимательно, а вторые остаются для него на заднем плане. И разделение это происходит в соответствии с отношением человека к тем людям, которые оказывают на него это влияние. Естественно, что человек позволяет влиять на себя (и даже желает такого влияния, особенно в трудных и запутанных обстоятельствах) людям, которых он хорошо знает и которым доверяет. Такое взаимное доверие и взаимное влияние являются наиболее важными характеристиками первичной группы.
Первичная группа - это как бы единый комплекс сознания, в котором растворены все индивидуальные сознания ее членов, они взаимодействуют и взаимно дополняют друг друга. "Наша мысль, - утверждает Кули, - никогда не бывает изолированной, но всегда это какой-то ответ на влияния, существующие вокруг нас". "Наши частные сознания или воли - это части медленно развивающегося целого и в каждый данный момент ограничены состоянием этого целого и особенно теми его частями, с которыми они наиболее активно контактируют" [1, с. 68].
Наиболее естественной и древней первичной группой для человека является родительская семья, в которой он вырос и которая его формирует с детства. В прежние времена это была большая многопоколенная семья, различные боковые ветви родства также были более тесно связаны друг с другом. Другая, также весьма древняя, группа, обладавшая постоянным и устойчивым влиянием на индивида - это соседство и, в меньшей степени, вся территориальная община, в которой он жил, как мы уже говорили, в течение всей своей жизни.
В настоящее время условия изменились: семья сильно сократилась и превратилась в то, что называют "ядерной семьей" (муж, жена и несовершеннолетние дети). Связь не только между боковыми ветвями родства, но и между поколениями значительно ослабла. Такой феномен, как соседство, сохранился только в сельской местности и отчасти в поселках городского типа и малых городах. В больших городах люди не очень считаются со своими соседями, а часто даже и практически их не знают. Но в период, когда писал Кули, в условиях Америки эти группы еще имели определенное значение. Дополнительно к ним в его время появились подростковые компании, которые также оказывали сильное влияние на своих членов. Они и сейчас довольно влиятельны, хотя временами склонны приобретать криминальный оттенок не в силу их особых свойств, а в результате криминализации общества как такового. Следует еще добавить, что в игровых детских группах, а затем в школе и других учебных заведениях, подрастающий индивид приобретает себе друзей, которые остаются с ним долгое время, иногда и на всю жизнь, и имеют на него очень сильное влияние, выполняют функции первичной группы. Эти группы ровесников с определенными добавлениями людей других возрастов являются в городах по существу экстерриториальными, но поддерживают общение путем организации общих праздников, туристских походов и т.д. В наше время для взрослого человека часто именно эта группа является наиболее важной и авторитетной первичной группой.
Таким образом, в какие бы условия не ставило человека изменение социальной среды, он склонен везде обзаводиться первичной группой, которой он дает довольно большую власть над своими мыслями и от которой получает сотрудничество и поддержку как в своей внутренней работе по освоению мира, так и в своих житейских и прочих делах.
"Не следует думать, - пишет Кули, - что единство первичной группы - это единство гармонии и любви. Это всегда дифференцированное и допускающее конкуренцию единство. Оно дозволяет борьбу за самооценку и различные собственнические страсти, но страсти эти социализируются симпатией и сдерживаются или стремятся подчиниться дисциплине общего духа. Индивид имеет здесь собственный уровень притязаний, но главный объект его претензий - некоторое вожделеваемое им место в мыслях других и именно это воспитывает в нем приверженность к эталонам честной игры и чувство привязанности к другим" [1, сс. 23-24].
В частности, это очень заметно в подростковых группах: "Общеизвестно, что дети, в особенности мальчики, где-то после 12 лет вступают в такие отношения со своими товарищами, в которых их симпатии, уровень притязаний, гордость включены даже часто гораздо сильней, чем в семейные....Мальчики терпят несправедливость и даже жестокость, не жалуясь на своих товарищей родителям или учителям... Но как сложны здесь обсуждения, как убедительно общественное мнение и как горячо разыгрывается самолюбие в этих товарищеских отношениях" [1, сс. 24-25].
Влияние первичной группы на индивида выходит далеко за пределы того времени и места, в котором происходит реальное общение ее членов. Индивид общается со своей группой, и, будучи совершенно один, он мысленно продолжает беседовать с теми людьми, которые входят в данную группу, спорить с ними, подыскивать аргументы в защиту своей точки зрения. Часто для того, чтобы сформулировать для себя самого какую-то мысль, ему необходимо посадить перед собой воображаемого собеседника и вести (или продолжать) с ним дискуссию. Такое общение, реальное иливоображаемое - это наиболее привычная форма, в которой только и можетфункционировать и развиваться сознание человека. "Сознание - не герметически замкнутая камера, а место, где происходит прием гостей и общение" [1, с.103].
И здесь Кули делает еще одно парадоксальное заявление: "Не существует различия между реальными и воображаемыми лицами: в самом деле, будучи воображаемы, они становятся реальными в социальном смысле слова... Чувственное присутствие не имеет первостепенного значения. Лицо реально для нас только в той степени, в которой мы представляем его в той внутренней жизни, которая существует внутри нас на данный момент и в которую мы это лицо водворяем.... Все реальные лица в этом смысле воображаемые" [1, с. 96]. И действительно, любой более или менее опытный человек всегда отдает себе отчет, что его представление о том партнере по общению, который в данный момент находится рядом с ним, может совершенно не совпадать с тем, что видят в этом человеке другие. Да и с тем, что, возможно, увидит в этом человеке он сам по прошествии определенного времени. В конечном счете, важен не сам по себе этот реальный собеседник, а тот идеал, который создается в сознании воспринимающего человека. Ибо представления о мире, который человек должен охватить и освоить своей мыслью, для ребенка, подростка, юноши и вообще для простого человека, не сделавшего своей профессией философию или какую-то из социальных наук, оформляется не в виде абстрактных формулировок и положений, а в том, что Кули называет персональными представлениями.
Персональное представление - это представление о конкретном человеке, наделенном теми качествами и свойствами, которые в персонифицированном виде отражают главные, наиболее важные для человека, осмысляющего мир в данный момент черты познаваемого им мира. Знания об этом мире передаются индивиду именно этимилюдьми и через них, и не только посредством передачи мыслей в словах, но самими качествами этих людей. Поэтому Кули и утверждает, что все лица, присутствующие в нашем сознании, - воображаемые. Мы их активно идеализируем, подчеркивая в их характере доброту, ум, справедливость, благожелательность и т.д. или, напротив, злопамятность, жесткость и проч.
"Именно в общении с другими мы расширяем наш внутренний опыт. Иными словами - и в этом главное, - персональные представления содержат в самом начале и в течение всего позднейшего развития чувственный элемент или символ, с которым связан более или менее сложный комплекс мысли и чувства (сантимента); все социальное в своем генезисе формируется с помощью ряда коммуникаций" [1, с. 104]. Персональные сантименты возникают на основании персональных символов. "Непосредственная социальная реальность - это персональные представления, и не может быть ничего более реального, чем это. Следовательно, общество в его непосредственном аспекте - это связь между представлениями " [1, с. 119)]. Кули везде верен себе. Еще в ту эпоху, когда социологи изобретали "социальные дарвинизмы" и начиналось повальное увлечение бихевиоризмом, он утверждает: "Личность и общество должны, следовательно, изучаться по преимуществу через представления" [1, с. 120], "чтобы глубже исследовать любой социальный факт, нужно удовлетворить этому требованию, т.е. проникнуть в то, что люди думают о других людях" [1, с. 121].
Персональные представления, т.е. представления индивида о других людях, лежат в основе всех влияний, которые люди оказывают друг на друга, а это ведь и есть связующий раствор, держащий единство и форму общества. Любой человек, живущий в обществе, оказывает определенное влияние на окружающих людей, а тем самым и на общество, пусть оно будет как угодно малым. В силу этого он и является членом общества. Эта специально подчеркнутая Кули характеристика члена общества приводит к еще одному неожиданному повороту в его концепции. Поскольку многие уже умершие люди продолжают существовать в наших воспоминаниях и оказывать таким путем воздействие на сегодняшнее общество, можно ли их также признавать членами нашего общества? Кули утверждает, что "поскольку мы их представляем, они являются таковыми". Он даже добавляет, что отрицать их социальную реальность было бы абсурдно. Но тогда получается, что и персонажи литературных и других произведений, сильно воздействующие на наши представления, тоже члены нашей социальной реальности... Кули считает, что это так и есть [1, с. 123]. Вот какое получается в концепции Кули представление об обществе: оно населено самыми разнообразными и неожиданными персонажами, очень тесно и сложно сплетенными друг с другом. "Для многих людей кажется мистическим такое определение, что лица, как мы их знаем, это не отдельные и разделенные друг с другом феномены, подобные физическим телам, так что то, что является частью одного из них, не может быть частью другого, но что они взаимно проникают друг в друга, один и тот же элемент может принадлежать разным лицам в разное, а иногда и в одно и то же время: это ведь верифицируемый, а не совершенно невозможный для понимания факт" [1, с. 125].
Нужно отметить, что такая точка зрения - не какое-то парадоксальное индивидуальное высказывание, ее основы заложены уже в учении Уильяма Джеймса о "социальном Я", а также в работе Джеймса Болдуина "Социальные и этические интерпретации ментального развития". У Кули это приобретает просто особую яркость благодаря его точной и в то же время красочной манере выражения.
С ростом уровня образования населения общество населяется все новыми персонажами, привносимыми в него нашими персональными представлениями. В советские времена на сознание людей активно воздействовали не только Маркс и Ленин, но также герои гражданской войны и такие персонажи, как Карл Либкнехт и Роза Люксембург. В период Отечественной войны оживились представления об Александре Невском, Суворове и других (они не были привнесены к нам из забвения, но получили особое звучание и особое влияние). В наше время Православная церковь, получившая свободу выражать свое мнение, через своих отдельных членов вводит в общество персональные представления о святых отцах давнишних времен (начиная с III века), а также о великих святителях и подвижниках более близкого нам времени. И это имеет огромное значение, поскольку, укоренившись в нас, эти представления меняют наше сознание, а затем и сознание связанных с нами людей, - они, эти древние отцы, становятся членами нашего общества.
Теперь нам становятся более понятными механизмы влияния первичной группы на индивида. Поскольку в ней сосредоточены наиболее значимые для индивида лица, то отсюда же в его сознание попадают и наиболее сильные и яркие персональные представления, и именно они вызывают те сантименты, которые данная группа и стремится прививать человеку.
Сантимент - это чувство, которым окрашиваются и закрепляются в человеке представления о должном и значимом в жизни. Он как бы сливает друг с другом эти представления, растворяет их друг в друге, и каждый сантимент оказывается точкой пересечения множества персональных представлений, "так что импульс принадлежит уже не тому или другому человеку, но тому общему основанию, на котором они оба существуют, их взаимодействию и общению" [1, с. 128]. Это позволяет Кули сказать, что в зоне наиболее сильного влияния индивидов друг на друга - в первичной группе - происходит взаимопроникновение индивидуальных сознаний друг в друга, когда персональные представления свободно дефилируют из одного сознания в другое, создавая своеобразное целое, в котором растворены сознания членов данной группы. Этот процесс активной ментальной ассимиляции, процесс участия различных сознаний (или, точнее сказать, сознаний различных людей) в состояниях друг друга Кули называет симпатией.
Подчеркнем, что термин "симпатия" не стал общепризнанным в науке, он остался в обыденной речи. Но там он имеет другое значение: понимается как благожелательное отношение к другому человеку, окрашенное позитивно представление о нем. У Кули же симпатия означает участие в состоянии сознания другого, и даже более сильно - в процессе мышления другого.
Симпатия – это тот канал, по которому в сознание индивида доставляются разного рода представления, мысли и даже чувства. Обладая таким механизмом, сознание первичной группы формирует человека и делает его собственно человеком. "Круг симпатий человека, - утверждает Кули, - это мера его личности, указывающая, насколько он является человеком", поскольку "то, чем является человек, и то, что он может понять или насколько он может войти в жизнь другого, - это в основном одно и то же" (1, с. 140). "В той мере, в какой человек понимает других людей и тем самым включается в жизнь, существующую вокруг него, он может получить какое-то эффективное существование " [1, с. 141], т.е. не только жить в обществе, но и в меру своих сил и своей развитости влиять на него.
Влияние через симпатию, по мнению Кули, - это основа авторитета и лидерства. Лидером в принципе может стать любой человек, если в нем есть значительная индивидуальность и широта симпатии [1, с. 327]. "Чтобы быть лидером, человек должен символизировать нечто, к чему люди имеют приверженность, и по праву занимать в их мыслях как бы место фокуса" (1, с. 327).
Таким образом, назначение первичной группы - прививать человеку социальную природу, формировать его социальное Я. "Социальное Я - это просто представление или система представлений, извлеченных из коммуникативной жизни, которые приняты и охраняются сознанием как свои собственные" [1, с. 179]. Как мы уже неоднократно подчеркивали, эти представления в сознании индивида - не абстрактные формулировки: добро, справедливость, дружба, материнская любовь, самолюбие, соперничество и т.д. Это образы, связанные чаще всего с реальными людьми, почти всегда идеализированными, воспоминания о которых человек уносит с собой, удаляясь (территориально и во времени) от своей группы. Метафорически выражаясь, он уносит ее с собой, и она из прошлого или издалека продолжает оказывать на него влияние.
Становясь взрослым, включаясь во все новые социальные сферы, человек продолжает искать и находить себе новые первичные отношения, включаться в другие первичные группы или даже формировать их вокруг себя. Он ищет все новых влияний и охотно поддается им, они приносят ему новые представления о новых для него сферах жизни, к которым он приобщается. И таким путем человек все время расширяет свое представление о мире. Причем процесс такого освоения все нового материала - это совсем не процесс пассивного обучения чему-то. Это работа творческая. Кули описывает этот момент так: "Вероятно, сознание никогда не бывает безразличным к тем элементам, которые ему предлагаются, но его природе в высшей степени свойственно отбирать, упорядочивать, гармонизировать и идеализировать мир. Т.е. целое всегда воздействует на части, стремясь сделать их своими. То, что мы определенно называем идеалом, только довольно сложный и законченный результат его активности. Прошлое, которое живет в нашем сознании, никогда не бывает простым повторением старого опыта, оно всегда окрашено нашим современным чувством, всегда в определенном смысле идеализировано, и то же можно сказать о нашем предвидении будущего... Так, сознание, подобно художнику, пересоздает мир в духе своего Я". "Идеал, следовательно, это достаточно законченный и удачный продукт представления, гармоничная и родственная себе реконструкция элементов опыта" [1, сс. 392-393].
Таким образом, подвергаясь влияниям в различных первичных группах, добавляя к этому и элементы собственного жизненного опыта, упорядочивая и организуя все эти частицы в некоторое целое, личность вырабатывает себе идеалы. Функция идеала - определять желательное и тем самым делать его целью стремлений, что означает пробуждение в человеке таких стремлений и снабжение их энергией. И когда человек начинает стремиться к тому, чтобы жить в соответствии со своими идеалами, он требует от общества, от социальной организации, чтобы они не мешали ему так жить. Если же ему в этом препятствуют, он будет бороться за то, чтобы социальные условия были устроены в соответствии с его идеалами. И общество вынуждено как-то перестраиваться, обеспечивая ему именно такие условия.
Следует оговориться, что это чисто схематичное описание процесса. Борьба членов того или иного общества за реализацию своих идеалов - это лишь один фактор, хотя он может иметь важное значение и достигать большой силы. Но всегда одновременно с ним действуют и другие факторы, противодействующие данной тенденции и даже разрушительные для общества.
Важно отметить, что идеалы, вырабатываемые в первичных группах, могут постепенно встраиваться "в общую совокупность мышления". Они становятся общим достоянием и обладают эффектом накопления, "они понемногу возрастают и превращаются в определенные институты", "и таким образом они получают богатство, определенность, сакральность и авторитет" [1, с. 398].
И тут Кули, сам в общем-то нерелигиозный человек, отстаивает положительное значение религии в процессе формирования и поддержания идеалов в обществе. Религиозным организациям более, чем каким-то другим, удается устанавливать и поддерживать систему влияний и принципов, которые должны "постоянно стимулировать более высокие сантименты человека, обеспечивать общую схемy и поддерживать внушения, помогая человеку в организации его мышления. И главное его средство на этом пути - внедрение персонифицированных идеалов... Вера, вызывающая к себе доверие - прекрасная вещь, и отсутствие ее - это настоящий моральный недостаток" [1, с. 399].
"Во времена моральной неустроенности, подобные нашим, - пишет Кули в самом начале XX века, - идеалы могут дезорганизовываться и распадаться, лицо Бога тогда расплывается, как отражение солнца во взбаламученной воде, и теряется доверие к вере (здесь нужно понимать - вероучительным положениям, примечание мое - В.Ч.). Так что пока не будут выработаны и распространены новые верования (вероучительные принципы), каждый человек либо должен это делать для себя сам - задача, разрешимая лишь для немногих, - либо блуждать без дороги, либо вообще не думать об этих проблемах, если может...." При отсутствии четких и определенных возвышенных примеров личности человечество "начинает терять четкость и связность морального мышления. Они (эти примеры) - естественная вершина пирамиды представлений личности" [1, с. 400].
Это прекрасно доказывает то положение, которое мы сформулировали в самом начале, что не только личность с ее идеалами, но и моральная структура общества корнями своими уходит в первичную группу.
Основываясь на антропологических и культурологических работах своего времени, Кули утверждает, что некоторые общепринятые представления о правильном и неправильном, моральном и неморальном для всех исследованных племен и народов оказываются универсальными. Он называет три принципа, которым, по его мнению, нет альтернатив и противопоставлений:
1) Лояльность к своей группе. Вспомним правило, сформулированное Г.Беккером: "предателя никто не любит"; Кули добавляет к этому ссылку на Данте, который разместил предателей в самом нижнем круге ада, что выражает универсальный сантимент человечества.
2) Приверженность к обычаям своего народа.
3) Доброта и благожелательность по отношению к членам своей группы
Эти принципы организации общественной жизни встречаются практически во всех типах групп и во все времена, и это позволяет предположить, что это какие-то изначальные законы существования социума. Если человек не усвоил этих законов или не желает им подчиняться, ему будет очень трудно жить в обществе: оно будет его отвергать и не способствовать реализации его планов. Социальная среда, организованная изнутри, будет как бы "связывать" все попытки и поползновения такого человека и "мешать" ему двигаться в любом направлении.
"Нормальный", т.е. социализированный индивид, как правило, идентифицирован со своей группой и стремится ее защищать. Первичная группа для входящего в нее человека - это моральное целое, а защиту морали требует от индивида, прежде всего, чувство собственного достоинства. Это моральное целое для человека - критерий того, как должен быть правильно организован мир. Если кто-то своими поступками нарушает правильное течение социальной жизни или хотя бы только не прикладывает усилий к поддержанию его, он возбуждает своим поведением моральные чувства, которые тут же выливаются в санкции, и, если группа достаточно солидарная, то нарушителю внутри нее приходится трудно.
Почему человек так идентифицирован с нормой первичной группы? Ответ прост: потому что он сам участвует в выработке этой нормы. Вспомним, что его сознание "растворено" в сознании его первичной группы, и то, что созидается этим общим сознанием, созидается в том числе и каждым отдельным человеком. Поэтому он и ощущает как само целое, так и устанавливаемые им нормы безусловно своими. Посягательство на них - это посягательство на него самого, в этом случае он защищает не что-то абстрактное и внешнее, но самого себя. Отсюда - укорененность и огромный энергетический потенциал этих представлений, вырабатываемых первичными группами. Кули называет их первичными идеалами. Это как бы основание большого общества (включающего множество таких первичных групп, которые по-разному осмысляют и пытаются формировать свою внешнюю среду). Первичные группы, таким образом, являются "источниками того общего идеализма, который стремится выразиться в институтах" [1, с. 47].
Общество живет в постоянно изменяющемся окружении - физическом, социальном (другие общества) и личностном. Личность находится под влиянием не только общества, но и культуры – образования более широкого, чем конкретный социум, ею обслуживаемый. Это обусловлено тем, что культура уходит своими корнями в прошлое и хранит множество форм, не употребляемых в данном социуме. Общество вынуждено отвечать на эти "вызовы" и адаптироваться к новым условиям, поэтому всегда необходима определенная степень модернизации его форм. Над этой задачей и трудятся сознания первичных групп, составляющих в своей совокупности общественное сознание.
Если структура первичных групп достаточно проста, то социальное целое, в которое они включены, весьма обширно, разнообразно и сложно, и потому для его организации требуются большие усилия. Даже внутри первичной группы невозможно воплотить первичные идеалы удовлетворительным образом. "Наша высшая природа имеет над нашей низшей природой несовершенную и неустойчивую власть, так что мы никогда не живем в соответствии со своими собственными идеалами", - пишет Кули. И еще задолго до него это сказано Апостолом Павлом: "Вем бо, яко не живет во мне, сиречь в плоти моей, доброе: еже бо хотети прилежит ми, а еже содеяти доброе, не обретаю. Не еже бо хощу, доброе творю, но еже не хощу злое, сие содеваю" (Римл., 7, 18- 19). Еще труднее воплотить первичные идеалы становится при такой организации общества, многочисленные элементы которого часто действуют вразнобой и да