Меня растолкала Вендис.
– Что тебе снилось? Ты кричал во сне, – спросила она озабоченно.
Я удивленно смотрел на девушку, медленно приходя в себя, с трудом веря, что это был только сон. Видение казалось мне более реальным, чем эта чистенькая пещерка, в которой я очнулся.
– Что тебе снилось? – повторила свой вопрос Вендис.
– Мне снилось, – пробормотал я, все еще находясь между сном и явью, – что у меня есть крылья, словно у птицы, но только огромные, с черными перьями. Но почему‑то, несмотря на эти крылья, я все время падаю, падаю, словно какая‑то пропасть затягивает меня.
– Что тревожит тебя, Залмоксис? Вендис извлекла откуда‑то костяной гребень и начала расчесывать мои спутанные от долгого лежания волосы.
– Меня тревожит человек в длинном плаще, – сказал я. – Он ждет меня и зовет во сне, он маг…
Я понял, что не смогу объяснить всего Вендис, не смогу подобрать слов, чтобы выразить то, что действительно мучило меня. Я словно попал в капкан и не знал, как из него выбраться.
– Во сне ты кричал, словно в бреду, звал кого‑то. Кого ты зовешь? Что за странные имена?
– Имена?
– Да, ты звал Бренна, я помню, ты рассказывал, это твой погибший вождь. А еще – Морана, кто это? – Вендис коснулась рукой моего лба, где еще угадывались бледно‑голубые следы, оставленные пальцами эринирской принцессы. – Но чаще всего ты произносишь странное имя, Гвидон, кажется.
– Гвидион, – поправил я ее, – неудивительно, ведь в каждом сне я ищу его.
– Это тот колдун в длинном плаще, да?
– Колдун? Да, пожалуй. Он друид. Нет, не так, Вендис, он ветер и звезды, он маяк в ночи, свет во тьме. Мне нужно к нему, Вендис, он ждет меня.
– Нет, нет, ты не должен к нему возвращаться, – воскликнула Белая Волчица, – он причинил тебе вред, он злой!
– Глупышка, мы считаем всех колдунов злыми, потому что нам непонятны их цели, нас пугает их могущество, они знают больше, чем мы.
Вендис долго молчала, обдумывая мои слова, потом неуверенно произнесла:
– Для тех, кто видит в темноте, не существует ни света, ни тьмы.
– Раньше я тоже так думал, Вендис.
– А теперь?
– А теперь я рад видеть твоего отца, – со вздохом облегчения воскликнул я, приподнимаясь на лежанке, и кивнул вошедшему Креоку.
Я был рад, что своим появлением он избавил меня от дальнейшего бессмысленного разговора с его дочерью. Отношение вождя даков ко мне переменилось. По любому поводу он советовался со мной и старался оказать мне всяческое почтение.
– Как ты себя чувствуешь. Бешеный Пес?
– Отлично, Креок, я был бы уже на ногах, если бы твои женщины не держали меня силой в постели. Вендис возмущенно фыркнула:
– Ты еще и сам не смог бы подняться. Вот неблагодарный, подумать только, зачем мы его лечим?!
– Ну, ну, – Креок ласково отстранил дочь от моей лежанки. – Воин должен стремиться встать на ноги как можно скорее, в этом нет ничего предосудительного.
Креок опустился на подстилку, на которой только что сидела Вендис, и продолжил:
– Я отправляю послов в Дальнее Племя. Это самые воинственные волки среди даков, вот чья помощь нам оказалась бы кстати. Келл и Макку пойдут туда.
Я удовлетворенно кивнул. Мой план объединить племена давно обсуждался среди волков, но прежде встречал больше возражений, чем поддержки. Волки привыкли жить обособленными группами на своих территориях, и каждый сам себя защищал. Но я считал, что, объединив усилия, мы сможем разделаться со Звероловами навсегда. Теперь и Креок склонился на мою сторону.
– Надеюсь, у них нет жрецов Залмоксиса? – спросил я озабоченно.
Креок широко улыбнулся:
– Теперь это не имеет значения.
– Почему? – удивился я.
Креок улыбнулся еще шире, обнажив желтые клыки:
– Жрецы здесь ни при чем, – сказал он. – Я никогда не верил в Залмоксиса, но теперь я верю в Бешеного Пса!
Глава 8
Цитадель Звероловов
К середине зимы я подготовил новых воинов. Звероловы больше не появлялись, видимо, не могли опомниться от нанесенного им ущерба. Слава о нашей победе уже разлетелась по округе. Два племени волков прислали нам предложение объединиться. Одно из них, совсем небольшое, располагалось неподалеку. Малочисленная стая не решилась выслать своих лучших воинов на обучение, оставшись без защиты и добытчиков. К ним ушел Макку, чтобы обучать их на месте.
Второе племя, зовущее себя так же, как мы, даками, было в несколько раз больше нашего. Нам оно было известно под названием Дальнее Племя. Оно располагалось далеко на западе" в дебрях Бескрайнего леса. Волки этого племени узнали о Звероловах недавно. Прежде у них был всего один враг – Ниты – странный ночной народец, живущий в норах, вырытых под корнями деревьев. Ниты питались сырым мясом диких зверей, не гнушались и волками, а в голодные времена поедали собственных сородичей. Спали Ниты днем, а бодрствовали ночью. Волки издавна враждовали с ними.
Но в это лето о дальнем поселении оборотней прознали Звероловы и объявили их земли своей охотничьей вотчиной.
Дальние, как прозвали их в Волчьем Доле, несколько отличались от моих даков, прежде всего своей невероятной гордыней. На Волчий Дол они смотрели свысока, считая нас слишком мирным и очеловеченным племенем. Нас они называли охотниками, себя – воинами. То, что я явился в Волчий Дол, а не к воинственным Дальним, казалось им в высшей степени несправедливостью.
Они объявили Звероловов смертельными врагами и на сходке своей многочисленной стаи принесли Клятву Мести. Но пока борьба со Звероловами обходилась им чрезвычайно дорого, они теряли соплеменников, пополняя тем самым ряды врага. Теперь они утверждали, что для выполнения Клятвы Мести им не хватает только одного – железного оружия. Возможно, так оно и было.
Дальнее Племя прислало в Волчий Дол несколько десятков юношей и девушек, которые должны были пройти обучение и овладеть железным оружием. Они принесли с собой небольшие луки и стрелы с кремниевыми наконечниками, добытые в стычках с ночным народцем. Таким оружием Ниты умудрялись нанести немалый вред волкам. Луки, о которых я давно мечтал, пришлись очень кстати. Теперь я мог продемонстрировать дакам, что это такое. Оставалось только найти место, где можно было бы раздобыть стрелы с железными наконечниками. Несколько волков из Дальнего Племени могли обучить остальных стрелять из луков.
Ученики уже не помещались на площадке перед моей пещерой. Келл взял себе в обучение группу новичков и тренировал их у реки. Ури обучал свой отряд в лесу на поляне.
Креок в сопровождении нескольких волков отправился к другим племенам даков в надежде на союз. Вернулся он через полторы недели, с ним приехали лучшие воины двух других племен. Еще три племени предпочли переждать.
Спустя два месяца интенсивных тренировок Дальние совершили налет на селения, расположенные на противоположном берегу реки, и обеспечили себя оружием.
Наступил февраль, месяц бурь и морозов. Креок пригласил вождей на совет. На большом совете племен, произошедшем впервые в истории даков, где собрались вожди и самые опытные воины, было решено напасть на крепость Звероловов, не откладывая, пока они не нашли новые племена волков, где можно похищать пленников для своих кровавых обрядов. К тому же в холодное время люди вообще хуже приспособлены к войне, а для волков нет разницы, когда сражаться: летом или зимой.
Мы выступили в поход, но теперь взяли с собой большие запасы, опасаясь, что нам придется провести у стен крепости немало времени, а отвлекаться на охоту будет опасно.
Люди с припасами шли не так быстро, как могла двигаться стая волков, поэтому мы разделились. Основная часть продвигалась медленно и открыто. Другая, составлявшая примерно четверть всего войска, обратившись в волков, устремилась к крепости Звероловов, чтобы разведать обстановку и обдумать план осады. В этой группе были мои лучшие воины, новички из Дальних и их вожак по кличке Злой Терри.
Теперь я увидел крепость по‑новому. На фоне белого снега она показалась мне устрашающе темной. Черный частокол и вздымавшаяся над ним черная бревенчатая башня – так должен выглядеть оплот зла. Снег оттенял крепость и собственной белизной словно подчеркивал свое равнодушие и ко злу, и к смертям.
Ветер стих, лес замер в холодной тишине. В крепости Звероловов залаяла собака, но тут же смолкла, словно испугавшись собственного голоса. Повалил снег крупными колючими снежинками. Снег быстро заметает следы.
– Да, это вам не Нитов убивать, – вздохнул подле меня волк из Дальнего Племени. – Их мы резали просто, как ягнят.
– Кто они такие? – спросил я, всматриваясь в его желтые глаза.
– Не знаю, просто дикое племя людей. Может быть, не совсем людей. Люди ведь предпочитают спать по ночам, а эти, наоборот, боятся света.
– Ты что‑нибудь знаешь о них?
– Да ничего, – недовольно протянул волк, – стучат в барабаны, приносят кому‑то жертвы, роют глубокие ямы и пожирают все, что туда свалится. Говорю же, дикое племя. Не то что эти, – глаза дака сузились и зло сверкнули.
Кутаясь в плащ и прикрывая рукой лицо от холодного ветра, волк кряхтел. Непроизвольно я слушал его мысли, такие же холодные, как ветер. Ему хотелось перевоплотиться в волка, в звериной шкуре легче переносить мороз, или вернуться в лес, где ветер не такой сильный. Ему было непонятно, зачем вожак заставил его тащиться в такую даль, и вот теперь нужно следовать повелениям этого странного волка, прозванного Бешеным Псом. то есть меня.
Келл вздохнул позади, устав от молчания, не удержался, высказал свои наблюдения:
– Ограда не слишком высокая для волков. Можно было бы перепрыгнуть.
– Можно было бы, – усмехнулся я. – Но только не с мечом за спиной. А оказавшись там в волчьем обличье и безоружным, ты прямиком напорешься на клинки Звероловов. Не успеешь опомниться, как твою шкуру отделят от тебя самого.
– Может, мы перебросим туда оружие, а затем прыгнем сами? – не очень уверенно предложил Злой Терри, вожак Дальнего Племени. – А там уж перевоплотимся обратно, и оружие будет под рукой.
– А Звероловы будут послушно наблюдать за нашим спектаклем? Нет, Терри, ты не успеешь все это сделать. После того как туда посыплется наше оружие. Звероловы выставят нам навстречу копья.
– Что же делать? – Волк поежился от холода.
– Мы можем сражаться только в человеческом обличье. Люди приставляют к стенам доски или лестницы и забираются по ним. Я слышал про такие осады, но самому мне не приходилось видеть, как это делается.
Мы вернулись в лес. Ветер между деревьями так не свирепствовал, и снег здесь падал медленно и важно, сосредоточенно покрывая все вокруг.
Я судорожно обдумывал возможные варианты проникновения в крепость. Можно попытаться перелезть через стены, правда, для этого придется срубить несколько деревьев. Или, может быть, лучше подрыть пару бревен в частоколе. Жаль, что у нас нет таких луков, какие я видел в Антилле. Да что говорить, антилльские лучники всю жизнь только и делали, что тренировались. Даже у кельтов с Медового Острова были крепкие луки с тугой тетивой, но так уж сложилось, что меня не обучили стрельбе из них.
– Может, ты спалишь их, как эллинов? – предложил Волчонок, прыгая вокруг меня по сугробам, чтобы согреться.
– Как, интересно, я это сделаю?
– Ну, не знаю, возможно, если ты будешь долго смотреть на стену, она сама загорится.
– Неужели, Волчонок, ты еще подозреваешь у меня такие способности? – рассмеялся я.
Волчонок остановился напротив меня и серьезно произнес:
– Я никогда не забуду, как ты вынес меня из горящего дома. Тогда я даже подумал, что ты бог огня.
– Нет, малыш, – поспешил я разочаровать его. – Просто тот, кому подвластна стихия огня, спас нас тогда.
– А какая стихия подвластна тебе? – шутливо поинтересовалась Вендис.
– Стихия женской влюбленности, – ляпнул Волчонок и не успел увернуться от оплеухи разъяренной сестры.
Волчонок не удержался и повалился в снег. Он раскинул руки и мечтательно сказал:
– Залмоксис, как я счастлив, что сражаюсь рядом с тобой.
– Только ты еще называешь меня этим глупым именем, – проворчал я.
– Бешеный Пес? Но это имя не для меня. Оно слишком страшное, Залмоксис. У богов столько лиц. Я видел, что для многих ты Бешеный Пес, но для меня ты всегда будешь только Залмоксисом. Я знаю, что никогда не увижу твоего второго лица.
Я хотел ответить, но мысль о луках не покидала меня, и я вновь принялся обдумывать предстоящий штурм. Маленькие хлипкие луки Нитов могли причинить ущерб только с близкого расстояния, но перенести через забор горящую смолу на наконечнике было им под силу. Эта идея – спалить крепость – охватила меня. Мне хотелось избавить мир от Звероловов, выжечь эту заразу, как чуму, так, чтобы даже памяти о них не осталось, лишь черное пепелище на месте, где некогда высилась башня над высоким частоколом. Я поделился планом с вожаком Дальних.
– Хорошо бы еще обложить крепость валежником, – добавил я, – соберем его и будем ждать остальных.
– И что, так и будем сидеть да мерзнуть, пока они не притащатся? – спросил Злой Терри.
– Так и будем, – подтвердил я. – Может, у тебя другие планы?
– Сами возьмем крепость, нечего их ждать! – возбужденно проговорил Дальний.
– Нас ведь много, – присоединился другой волк из его племени, – нет смысла ждать. Ясно же, подожжем крепость, чтобы эти гады вылезли сами. Вытравим, как лис, а заодно и погреемся у огонька.
– Нет, – сказал я жестко, – мы будем ждать остальных.
План был продуман и, несмотря на его простоту, казался мне вполне удачным. В любом случае мы брали численным перевесом. Я не знал точно, сколько в крепости Звероловов, но больше полутора сотен человек туда бы просто не поместилось. В первом сражении со Звероловами мы уничтожили чуть меньше полусотни, за несколько месяцев, минувших с тех пор, тем более зимой, Звероловы вряд ли смогли полностью восполнить утрату. Значит, сейчас там чуть больше сотни негодяев против шестнадцати десятков волков из нашего и Дальнего племени.
Мы отправились в лес, подальше от крепости, чтобы спокойно дождаться подкрепления, одновременно собирали валежник. Расположились на небольшой уютной поляне, примеченной нами еще по пути к цитадели. Там, у поваленного дерева, мы устроились на ночлег. Костер разводить не решились, воины обратились в волков и улеглись другу к другу под бок отсыпаться перед битвой. Луна, большая и круглая, мягко струила свет, заставляя снег тускло мерцать.
Я предпочел остаться в человеческом обличье. Привалился спиной к замерзшей коре старого дуба и укутался плотнее в плащ, сунул руки под мышки в надежде согреть хотя бы пальцы, с трудом вдыхал ледяной колючий воздух, испытывая боль при каждом вздохе. Лес замер, насторожившись, словно ожидая чего‑то. В тишине слышался легкий бег лиса, дрожащего от холода, выгнанного из норы голодом. Он пробежал где‑то шагов за триста от поляны, и опять наступила тишина. Усталость брала свое, хотелось погрузиться в сладостный сон, но обмерзшие веки больно было закрывать. Да и сон я гнал прочь. Луна зацепилась за ветку большого дерева, скривившегося от холода на краю поляны. Сон накатил неожиданно старыми сражениями, пламенем костров. Потом мне снилось, как горит Цитадель Звероловов.
Что‑то вырвало меня из полузабытья, я прислушался, но ничего подозрительного не заметил. Проспал я немного, луна сдвинулась на два пальца и теперь прижималась к стволу дерева, то ли в надежде его согреть, то ли пытаясь согреться сама.
В окружающем меня пространстве что‑то изменилось.
Я оглянулся – заметенные снегом волки спали, прижавшись друг к другу. Я вскочил – Дальних среди них не было, только мои даки.
Разбуженные моим резким движением, волки тут же оказались на ногах, словно и не спали вовсе. И я, и они мгновенно поняли, что произошло. Мы были далеко от Цитадели, и звуки до нас не доносились, но едва уловимый запах гари мы все же учуяли. Дальние пошли на штурм крепости в надежде самолично завоевать славу и выполнить свою Клятву Мести. Отчаянный поступок, но больше глупый.
Не было времени обсуждать их неразумную отвагу, нужно было спешить им на выручку. Стая бросилась к Цитадели. Запах гари усилился. Когда мы вышли к частоколу, огня уже не было, лишь в нескольких местах виднелись на бревнах черные подпалины. Но из самой крепости доносились вскрики людей и лязг металла – Дальние уже внутри. Оставалось лишь гадать, как им удалось проникнуть в крепость так быстро.
Небо уже светлело у горизонта, ночь отступала. Основная часть моей армии должна была явиться лишь к вечеру этого дня, но у нас уже не было времени ждать. На вторичный поджог крепости – тоже. Волки выволокли из леса несколько бревен, приставили их к стене.
Теперь можно было, взбежав по наклонному бревну, ухватиться руками за край стены, подтянуться и перелезть через нее. Лишь низкорослый Макку и Волчонок не смогли дотянуться до края стены. Келл, забравшись по бревну, подставил им свою спину.
Волчонок засунул топор за пояс, забрался на спину Келла и, ухватившись за верх ограды, мощным рывком перемахнул через нее. Следом за ним, взбежав по спине Келла, точно по лестнице, сиганул через острые колья Макку.
Я, не дожидаясь остальных, перемахнул через частокол. Мой плащ зацепился за острие бревна и остался висеть на стене. Я бросился в гущу битвы, едва успев отметить, что дела волков обстоят наихудшим образом. От трех десятков Дальних осталось не больше половины, оскалив клыки, они отчаянно сражались, зажатые Звероловами между черным срубом и башней. Распарывая клинками застывший от мороза воздух, на выручку дакам уже бежали мои волки. Часть Звероловов переключилась на нас, Креок с грозным воплем проткнул первого из них. Второй наткнулся на мой Меч. Волчонок с щенячьим визгом разрубил еще одного Зверолова и тут же нырнул под другого, приготовившего для него удар, который теперь пришелся в воздух. Тяжелый топор Зверолова, не найдя опоры, потащил хозяина за собой. Зверолов оступился, не успел развернуться, топор Волчонка пришелся ему чуть ниже лопаток. В снегу, алом от крови, валялись трупы оборотней: даков и Звероловов. Вендис, сбросив свой плащ, кружилась в смертельном танце, нанося молниеносные удары мечом. Волчонка окружили сразу три Зверолова, мелькнул топор над его головой.
Я бросился вперед, стремясь прикрыть мальчика. Свалив его на землю, я упал сам, лишь краем глаза заметив, как просвистел над нами тяжелый топор. Мы откатились в сторону и тут же вскочили на ноги. И вновь завязалась схватка. Волчонок уже отбивался от наседавшего на него крупного детины с покрасневшим на морозе мясистым лицом. Зверолов, тяжело сопя, наносил мощные удары. Мальчишка рьяно защищался и визжал. Я выбил из рук его соперника меч и тут же почувствовал, как кто‑то запрыгнул мне сзади на спину и, обхватив шею руками, начал меня душить. Волчонок рубанул куда‑то в воздух над моей головой топором, и я почувствовал, как ослабла хватка, а по моему затылку и шее потекла горячая человеческая кровь. Я стряхнул с себя тяжелое тело, и в то же мгновение на меня напрыгнули еще двое точно так же, как предыдущий, сзади, душа и пытаясь выбить из рук Меч. Потом подбежал еще один Зверолов, закинул веревку, я споткнулся и упал. Сразу несколько тяжелых тел навалились на меня, и я потерял из виду Волчонка. Сильный удар по голове – и вновь темнота черного туннеля и бесконечное падение.
Очнулся я от душераздирающего вопля Волчонка:
– Залмоксис, помоги!
Я понял, что лежу на замерзшей земле связанный. Я попытался вскочить, но получил удар чем‑то тяжелым по голове и вновь упал. Но сознание, видимо, не отключилось полностью, потому что, несмотря на темноту в глазах, я услышал низкий, неприятный голос:
– Нет, подожди. Он так рьяно защищал мальчишку, думаю, этот щенок дорог ему.
Что‑то больно врезалось мне под ребра, я интуитивно сжался, но чьи‑то руки подняли меня и поставили на ноги. В холодном рассвете я разглядел окружающую меня картину. Она была из тех, что можно назвать худшими видениями в жизни. Я находился внутри частокола на той самой поляне, где происходила инициация оборотня, за которой мы с Келлом наблюдали несколько месяцев назад. Слева от меня возвышалось строение из неотесанных темных бревен. Это был очень большой дом с дверью и даже окнами. Рядом с ним вздымалась вверх бревенчатая башня, а вокруг расположилось множество землянок, прикрытых валежником. Такова была изнутри эта неприступная цитадель Звероловов. Сами они, разгоряченные и довольные, сновали повсюду, а у стены прямо передо мной сидели и стояли мои волки, связанные, понурые, сверлили ненавидящими взглядами своих врагов. Даков осталось меньше двух десятков, и я с содроганием подумал об остальных. Что стало с ними? Где они? Сколько времени я был без сознания? Что я пропустил?
– Ну, вот, Бешеный Пес, ты наконец внутри моей крепости, куда так долго рвался, – произнес тот же голос.
Я оглянулся и увидел его обладателя – крупного мускулистого человека средних лет с длинными седыми волосами. Он стоял, широко расставив ноги и оперевшись на меч. Несмотря на мороз, на нем была лишь волчья шкура, обернутая вокруг бедер и какие‑то грязные лоскуты ткани, привязанные к ногам веревками. Я узнал в нем вожака колдунов, который в ту ужасную ночь руководил обрядом инициации.
Какой‑то чернявый Зверолов подтащил к своему вожаку упирающегося Волчонка.
– Вот его мальчишка, Князь.
Князь! На Медовом Острове так звали лишь королей или вождей. Никогда такого имени не давали предводителю сотни жалких оборванцев. Зверолов сжал плечо Волчонка. Я видел, как страх в глазах мальчика сменяется надеждой, надежда – ненавистью, а та – вновь страхом. Волчонок не плакал и не выл, он не издал ни звука, судорожно сжимая губы, чтобы не выдать своей слабости. Его отец мог бы гордиться им.
Я сказал предводителю:
– Докажи мне, Зверолов, что люди действительно превосходят волков. Отпусти мальчишку. Пощади его, Человек. Волки всегда щадили детей. Покажи, что люди не хуже волков.
Зверолов повернулся к Волчонку с усмешкой, а тот поднял на него огромные голубые глаза. Моя душа дрогнула от его невинного и беззащитного взгляда. Мне казалось, что человеческое сердце должно растаять при виде этого ребенка.
– Этот мальчишка сражался против нас. Он убивал моих сородичей, – сказал Зверолов и сплюнул.
– Не ты ли вынудил его на это? Посмотри, он еще в том возрасте, когда дети играют подле матери, ему же пришлось сражаться наравне со взрослыми. Прояви милосердие человека, отпусти ребенка, ведь я остаюсь в твоей власти.
Зверолов подошел к Волчонку, легонько похлопал его по щеке.
– Я не могу отпустить заложника, который так дорог моему главному врагу. Мне и впрямь жаль убивать ребенка, но он вырастет и наплодит еще кучу таких же омерзительных щенят.
– По твоей вине, Зверолов, а не по своей воле он стал воином. В том, что он храбро сражался, виноват не он, а я, обучивший его убивать врагов. Волки не охотятся на людей, ты ведь знаешь это. Зато люди охотятся на волков. Я обучил его убивать, а ты заставил его делать это. В любом случае здесь нет его вины.
Внезапно Волчонок вырвался из рук держащего его человека и, прыгнув на предводителя Звероловов, вцепился клыками ему в плечо. Князь взвыл от боли, другие воины кинулись спасать своего предводителя и оттащили мальчишку. Волчонок рычал и плевался, рот его был в крови, и я с удовольствием отметил, что это кровь Зверолова. Волчонок оттяпал здоровенный кусок его плоти. Зверолов громко стонал, пытаясь разглядеть оголенные кости своего предплечья.
– Я воин, а не ребенок! – закричал Волчонок. – Я воин Залмоксиса! Отпусти меня, – продолжал рычать мальчишка, – и я вернусь, чтобы убить тебя. Я убил многих твоих людей, я достоин смерти воина! – Тут Волчонок захлебнулся слезами и жалобно завыл: – Залмоксис! Не избавляйся от меня. Я хочу пировать с тобой за одним столом в Чертоге Воинов, я хочу умереть рядом с тобой.
Зверолов перестал стонать и поднял на меня взгляд. Волчонок больше не интересовал его.
– Кто ты? – спросил он сдавленным голосом. Я не ответил, сожалея о глупой болтовне заносчивого ребенка, своими угрозами и признаниями лишившего меня возможности спасти его шкуру.
«Залмоксис! – воззвал я к тому богу, в которого так верил Волчонок. – Неужели ты не отблагодаришь этого ребенка за такую горячую веру в тебя?»
Зверолов поднял меч и уставил острие мне в грудь.
– Итак, ты – прославленный Залмоксис, бог даков, с чьим именем на устах они принимают смерть, – торжественно произнес Зверолов и продолжил насмешливо: – Ты, Великий Волк, обучивший это жалкое племя сражаться с оружием в руках. Смотрите, – сказал он, обращаясь уже не ко мне, а к своим соплеменникам, – мы поймали и связали волчьего бога. Уж не боги ли мы сами после этого?
Звероловы захохотали.
– Смотри, связанный божок, мы проверим твое божественное происхождение на этом костре, – Зверолов указал в сторону нескольких людей, складывающих хворост вокруг столба, назначение которого мне объяснять не потребовалось. Они готовили казнь.
Зверолов предложил:
– Я не звал тебя, ты сам ко мне заявился. Я лишь позволю тебе умереть той смертью, которую ты уготовил мне. Хочу только, чтобы ты знал, как легко попались твои неразумные сородичи. Мы просто открыли ворота, когда они подпалили стены, и эти глупцы с победоносным воем ворвались в крепость.
Я увидел, как покраснел Злой Терри и виновато опустил глаза. Это была ловушка, причем двойная, сначала в нее угодили Дальние, а потом мы.
– Но вот что меня волнует, мой божественный пленник, – продолжал Зверолов все тем же насмешливым тоном, – так это твоя личность. Ты же понимаешь, что я не верю в то, что ты бог. Но кто ты на самом деле, Бешеный Пес? Как удалось оборотню научиться держать в руках металл, да еще обучить целое племя волков сражаться железным оружием? Какими еще необычными способностями ты обладаешь? Как твое настоящее имя?
Я молча смотрел на него. Он усмехнулся.
– Тебя ждет смерть на костре, но прежде чем ты умрешь, ты расскажешь мне о себе все. Пойми, уже одного огня хватит с тебя, не добавляй к нему еще больших мук, которым мне придется подвергнуть тебя, если ты будешь молчать.
– Что ж, я готов удовлетворить твое любопытство. Готов я также и умереть. Что же касается обещанных мне пыток, то отвечу сразу на один из твоих вопросов: одной из прочих моих необычных для волка способностей является умение переносить боль. Я не так чувствителен к боли, как другие волки. Поэтому заставить меня говорить с помощью пыток будет трудно, но я облегчу твою задачу. Сделай кое‑что для меня, за это я обещаю быть откровенным. Я расскажу тебе все, что знаю, ну, или многое из того, что знаю.
Я лгал о том, что легко переношу боль, пытки страшили меня, но я помнил то, чему учил меня Гресс: никогда не показывать людям своего страха, люди глупы и доверчивы, их легко обмануть.
– В том ли ты положении, чтобы ставить мне условия? – усмехнулся Зверолов. – Ты стоишь здесь связанный на пороге смерти и имеешь наглость требовать выполнения каких‑то условий.
– Я же сказал тебе, что не боюсь смерти. Я могу умереть молча. По ту сторону жизни давно уже ждут меня. Если призовут меня сейчас, то я переступлю порог без сожалений. Так что решай сам и поступай по собственному разумению. Но если ты хочешь услышать мой рассказ, то выполни мою просьбу.
– Ну, говори, что еще за просьба?
– Отпусти волков.
Зверолов опять расхохотался. Я попытался его урезонить:
– Что тебе даст убийство этих волков? Если ты убьешь меня, они станут беззащитными, ты и так сможешь перебить их всех. Отпусти их сейчас, и я открою тебе сокровенные знания.
К сожалению, никакие сокровенные знания не были мне известны. Я даже не мог толком ответить на первый его вопрос: кто я? И, конечно, я надеялся, что волки без меня будут сражаться по‑прежнему, ведь они этому уже научились и у них было оружие. Но в плену оказались лучшие воины, дравшиеся со мной плечом к плечу, самые верные, самые отчаянные. И, главное, среди них была и Белая Волчица. И я уже успел заметить похотливые взгляды Звероловов в сторону Вендис и еще двух волчиц из отряда Келла, попавших в плен.
– Среди них есть твоя самка? – спросил Зверолов, будто прочтя мои мысли.
– Нет, – оскалился я, стараясь сдержать прилив бешенства.
Зверолов подошел к связанным волкам, мельком взглянул на волчиц, задержал взгляд на Вендис и указал на нее своим людям. Они схватили ее, Креок бросился защищать дочь, но удар Зверолова свалил его на землю. Креок плевался кровью, пытался встать, снова падал, связанные руки и рана в ноге не давали ему подняться.
Зверолов схватил Вендис за волосы, запрокинул назад ее голову.
«Только не сорвись, только не выдай своей слабости», – твердил я себе. Стоит показать ему слабость, и тогда он расправится с Вендис на моих глазах.
– Я не могу решить, Бешеный Пес, что лучше: позволить моим воинам развлечься с твоей самкой у тебя на глазах или казнить тебя, дабы твои волки пали духом. Как ты думаешь, скольких выдержит эта милашка, пока наконец превратится в волка? Впрочем, если она окажется стойкой, у нас есть любители более эффективных способов уламывания девушек.
Вендис держалась из последних сил. Я улавливал ее страх и при этом решимость сдержать перевоплощение во что бы то ни стало. Все ее тело было в грязи и мелких ранах, синяках и ушибах. Только светлые волосы, выбившиеся из прически, каким‑то образом сохранили свой цвет. Теперь они казались еще более красивыми и светлыми на фоне ее грязной кожи. Сейчас, когда она стояла, с запрокинутой головой, со связанными руками, такая отчаянно решительная и вся израненная, она казалась мне еще желанней, чем прежде.