Успокоившись, Путешественники, приняли решение идти к Вороноплану и там, в спокойной обстановке, обсудить дальнейший план действий.
Вороноплан был на том же месте где, и оставили его наши герои. Он лежал, бездыханно накренившись на одно крыло и смотреть на сею картину, было горестно и противно, как и на безбрежный, равнодушный, всепоглощающий океан.
Решено было попытаться восстановить работоспособность агрегата техническими и магическими способами. Для чего Катя и Леший принялись осматривать повреждения, копаться в моторе и колдовать всякие наговоры и молитвы. Недостатку занятия не досталось, и он был отпущен Женой, погулять по берегу (Но не далеко).
Вечерело и, утомившись, Ведьма и Леший решили оставить некоторые доработки, в том числе и разработку топлива из имеющихся подручных материалов, на завтра. Надо было поужинать и укладываться на ночлег в надёжном месте, а именно в Вороноплане.
Леший, набрал себе всякого тряпья и устраивал его так, чтобы было помягче и удобней отдаваться небытию. Катерина, вылезла наружу и позвала Мужа. Но его нигде не было видно.
- Леший! – взволновалась она, – может ты покричишь его, у меня уже просто сил нет с этим стервецом справляться.
- Он мне не родственник, чтобы так сердечно заботится, – проворчал Леший, но всё же высунулся в иллюминатор, и крик застрял в его горле. Так с открытым ртом он и повернулся к Ведьме. – Там… Там… – Только и смог выговорить он, тыча пальцем по другую сторону от выхода.
Катерина выбежала из Вороноплана и, обогнув его, обомлела. Глазам предстала жуткая картина.
Огромные глыбы волн бушующего океана разбивались о камень. На камне, в лучах заходящего солнца, стояла маленькая фигурка Недостатка. Ветер трепал его одежды и развевал волосы. Маленький Недостаток, колотил о валун, неизвестно откуда взявшиеся, яйца и яростно шипел: НЕНАВИЖУ!!! – Бросая их в воду. Повсюду плавали осколки яиц, в некоторых, видимо, были ещё не народившиеся птенцы и их трупики вяло покачивались на волнах. Вместе с пеной, море выносило их на берег и слизывало обратно.
- Милый! – вскричала Ведьма, падая на колени, – ты, что же это поганец этакий делаешь, а?
- НЕНАВИЖУ! – шипел Недостаток и разбивал о камень новую партию яиц.
- Где ты взял-то их, ненормальный, ты мой!
- Да, где бы ни взял, их теперь меньше будет, птиц этих поганых…
- Это у него шок.
Катя вздрогнула от внезапного прикосновения к плечу. Позади стоял Леший.
- Он теперь им всю жизнь мстить будет. До самого своего последнего конца и психушка не поможет. Это клиника. Лечить? Бесполезно. Вот так-то, да…
- Боже! – взмолилась Ведьма, – как же много он их тут наколотил-то, изверг. – И тут же закричала на Мужа: – Хватит уже! Ты от них мести не боишься? Птицы мстительны и за своих птенцов, голову тебе оторвут. А ну живо бросай всё и в люльку! Кому сказала?!
Когда Недостаток сошёл с камня и приблизился к друзьям, глаза его сверкали бесовским огнём, рот скривила страшная ухмылка. Когда он заговорил, его голос невозможно было узнать.
- Я их всех уничтожу! Всех, никого не оставлю!
- Они же маленькие ещё, – пожалела Ведьма.
- Меленькие? Это они пока, а вырастут, так нормальным людям проходу не дают, – не унимался Недостаток.
- О чём ты милый? – Ведьма прижала Недостатка к пышной груди и принялась успокаивать его, гладя по головке.
- О чём? Глупая ты женщина! – вспылил Недостаток, выныривая из грудей, – помнишь ту золотую пуговичку, что пришивала ты мне на ширинку?
- Такая блестюченька, да? С буковками иностранными?
- Она самая. Так эти бестии, там, в гнезде, – Недостаток резко вскинул руку в сторону горы, – отклевали мне её напрочь, вместе с…
- Ах! – выкрикнула жена, – Что, под самый корень?
- Да, под корень, вместе с нитками!
- Бедненький! – посетовала Катя, пытаясь опять увлечь лицо мужа, по которому уже текли слезы, обратно на грудь.
- Бедненький?! – передразнил Жену Недостаток и, вырвавшись из объятий, подбежал к океану. Выудил из кармана ещё одно яйцо и зашвырнул его в темноту, заправским махом метателя ядер.
Катя, взмахнув руками, охнула. Леший снял с головы шапку ушанку и вытер вспотевший лоб:
- Аминь, – произнёс он и, водрузив шапку обратно, вяло, шаркая ногами по песку, направился к Вороноплану.
И надо заметить вовремя. Откуда-то сверху послышалось зловещее карканье. Тут же раздался рокот грозы, через мгновение
небо разрезала яркая вспышка молнии, озарив несметно-огромное толпище парящих птиц, разных мастей. Незамедлительно, пошёл дождь, вместе с ним с неба стали сыпаться, пикирующие птицы. Они вонзались в песок и как слепые разбивались в лепёшку. Ещё одна молния осветила стаю, они уже были ниже и их глаза сотнями маленьких злобных звёзд смотрели на огорошенных, растерянных путников. Небольшой клин, в сотни полторы, отделился от общей кучи и устремился прямо на Недостатка.
- Полундра!!! – заорал Недостаток и ринулся в укрытие к Вороноплану.
- Мамочка!!! – закричала вдогонку Катя, но ноги отказывались слушаться, – Помогите мне, кто ни будь!
Недостаток не мог её услышать. Вбежав в Вороноплан, он принялся задраивать иллюминаторы, страх подсказывал ему, что надо делать.
Зато её услышал Леший, он опрометью бросился назад, подхватил Ведьму на руки, вырвав её почти у неминуемой смерти из-под клюва, внёс в Вороноплан. Бережно положив её в кресло, кинулся к дверям и закрыл их.
Недостаток уже заканчивал с последним иллюминатором, когда первые удары птичьих клювов застучали в обшивку. Друзья переглянулись. Ситуация была не из лучших.
Удары птичьих клювов, то утихали, то нарастали с новой силой. Весь Вороноплан содрогался и трясся, того и гляди раз сыпется и откроет своё чрево на съедение птичьей, ополоумевшей ораве.
- Что, Леший, видел, когда-нибудь град из живых птичек? – злорадствовал Недостаток.
- Погоди ты радоваться-то! – резонно заметил Леший, – Вот пробьют обшивку, тогда и повеселимся, тебя первого на корм этим тварям.
- А! Что я говорил?! – взорвался Недостаток, – Твари они и есть, твари! У чучела пернатые! – И он погрозил кулаком в иллюминатор.
Там за стеклом сидело несколько черных ворон. Их бешеные глазки страшно вращались, птицы скалились, обнажая белые остроконечные зубы.
- Видал, что творят?! Уродины, – Недостаток швырнул в иллюминатор спасательным жилетом. Птицы неуверенно начали долбать окно клювами, – скалятся, сукины дети!
- Это ты виноват! – выкрикнула Ведьма, – Ну скажи мне, кто, просил тебя бить эти яйца?
- Посиди с неделю в гнезде… – парировал Недостаток, – тебе башню и не так свернёт! НЕНАВИЖУ!
- Мамочка, – прошептала в ответ Ведьма и медленно сползла с кресла на пол.
- Ты чего это, а? – зашептал Леший, и сам невольно присел. Осмотревший, он понял волнение Кати.
В каждом из пятидесяти иллюминаторов торчали головы птиц. Они, прищуриваясь, всматривались внутрь, сверкая злобными бусинками глаз. Внезапно стало совсем тихо. Только изредка раздавался скрежет когтей по мокрой обшивке Вороноплана.
- Ага! – вскричал Недостаток, – да это же они психическую атаку затеяли, сволочи!
Он выхватил из кармана последнее яйцо.
- Чего уставились, а? – орал он на птиц, прохаживаясь по салону, размахивая яйцом пред носами птиц, – Завидно, да? Не сожрать вам меня? А у меня есть вот это, а у вас нет, и на данный период яйцекладки у вас больше не будет. – Птицы не отрываясь, следили за взмахами руки с последним яйцом. – Вот ты!? – Недостаток ткнул яйцом в иллюминатор одной птице под нос, – Вот именно ты?
Птица, которой предназначался вопрос, оглянулась, пытаясь понять, к ней ли обращается человек. Убедившись, что к ней внимательно накренила головку, смотря прямо в глаза говорящему.
- Чего ты вылупилась, стервоза, я тебя спрашиваю? – птица пожала плечами и как будто застеснялась, – А вот я сейчас возьму это яйцо и брошу прямо в твои бесстыжие глаза!
Птица, закатила зрачки и упала в обморок, её подхватили сзади стоящие птицы, и оттащили вглубь толпы.
- Ага! Не нравиться? – ликовал недостаток, – Ишь слабонервные какие, а нападать скопом на беззащитных, это нормально? Я вас спрашиваю?
Один из иллюминаторов был пробит при падении. В эту дырочку могло поместиться яйцо. От туда и послышалось зловещие шипение. Все вздрогнули.
- Эй! Ты, сюда подойди.
- Кто это сказал? – громко, но испугано спросил Недостаток.
- Я это! Я! – из дырки торчал вороний клюв он и говорил.
- Ну и чего тебе надо? – Недостаток подошёл к окну, – Мы с террористами переговоров не ведём…
- Яйцо отдай… – уверено проговорил клюв.
- Яйцо тебе надо? – Недостаток покрутил им у клюва птицы. – А пи-пи тебе не хо-хо?
- Отдай сейчас же яйцо! – заорал клюв, все птицы придвинулись вплотную к иллюминаторам, в салоне стало значительнее темнее.
- Да отдай ты им это яйцо, злосчастное! – не выдержала Ведьма
- И в правду, может они отстанут, а? – вставил Леший.
- Сейчас размечтались, – Недостаток взъерепенился пуще прежнего, он терпеть не мог, когда его начинали уговаривать.
Это осталось у него ещё с детства, когда воспитательница в детском саду, уговаривала его съесть омлет. Разозлившись от этого ещё пуще, он резко развернулся и со всего маху, насадил яйцо на клюв говорящей вороне. От этого та поперхнулась, и её стошнило.
Понурив головы птицы, начали, медленно расходится, устало, волоча мокрые крылья. Стемнело окончательно, только шум прибоя и печальные крики улетающих птиц, завершали этот утомительный день.
РАССКАЗКА ШЕСТНАДЦАТАЯ
«…а завтрак отдай врагу…»
(К.О.К.)
Н очь пролетела, как молния. Как испуганная солнцем Сова. Ни мерный шум прибоя, ни шелест ветерка, не дали сну наших героев, ни покоя, ни радости. Сознание покинуло их, как только последняя птица покинула настрадавшийся Вороноплан. Ночная мгла поглотила и путников и их сны, связав всё в единый комок ужаса с перьями и яйцами, безумными птицами и приятными аборигенами.
Первым проснулся Леший. Голова у него жутко разламывалась, суставы ныли. Шею скрутило так, что разогнуть он её смог
только ловким движением рук, но с таким треском, что проснулись и остальные.
- Янтарь, мать твою… У… У… – прокряхтев это, он выпрямился и со злобой ударил кулаком в тряпки, которые так старательно собирал и укладывал для комфорта, а они не оправдали надежд.
Схватившись за голову обеими своими ладонями, он наблюдал слипшимися глазами, как просыпаются его попутчики. Ужасно хотелось высморкаться и сожрать, что ни будь на завтрак.
Ведьма, устроившаяся, как самая умная, сложив спинки кресел, возлежала словно королевна. Поверх неё, на самом мягком месте, (то есть на груди), калачиком свернулся Недостаток, он ещё сладко сопел и пускал слюну. Катерина привстала на локтях, тупо рассматривая салон Вороноплана, Недостаток, в тот же миг кубарем скатился с груди на колени, но просыпаться не думал, а всё также продолжал посапывать и вдобавок посвистывал.
- Вот увалень! – Катерина сладко потянулась, – Хоть кол на голове чеши. Спит как сурок. – Она осторожно взяла мужа на руки и переложила на сиденья, накрыв чьим-то плащом.
- Кать, – жалобно протянул Леший, – у тебя там, случайненько, в складках, ну этой вот… Юбки… – его глаза заблестели идиотским огоньком, – скатерти самобранки не завалялось? Уж больно жрать охота, а?
Ведьма напряглась, пытаясь понять чего от неё хочет этот ненормальный, тыча в юбки, трясущемся пальцем. Может до неё и дошло, но, наверное, совсем не то, что имел в виду Леший. Она изловчилась и кинула Лешему в лицо, какой-то тряпкой.
- Ишь чего выдумал охальник! – зашипела она на него, – При живом-то муже, он всякие глупости тут затевает.
- Да какие глупости-то? Я просто хотел…
- Хотеть не вредно, вредно не хотеть, – парировала Ведьма.
- Вот дура! Я ж тебя не о сексе сейчас прошу…
- Дура?! – с новой силой зашипела Ведьма, гневно нависая
над заспанным Лешим.
- Да жрать я хочу… Поняла ты?
От этого свистящего шума проснулся Недостаток. Ничего не понимающим глазом, (второй никак не хотел разлепляться), он осмотрел происходящее, в основном видя обширную спину жены, яростно шипевшую на какого-то нетопыря.
- Это ты чего это, – спросил Недостаток, – кошку, что ли гоняешь…?
- Да какую, к бесу, кошку? – гневно развернулась Ведьма к мужу, – этот идио…о…о…о…о.
Последнее слово застряло в её горле, как кость. Она побелела лицом и стала сползать на пол, глаза её были так велики, что даже привыкший к чудесам Недостаток, перекрестился. Проследив за её взглядом, он увидел, что увидела жена, и привычно выругался.
Пробудившись с ранними лучами солнца и обсудив прошедшие сутки на общем собрании, птицами было вынесено окончательное решение. Отомстить обидчикам, методом привлечения их к смертной казни. Для приведения приговора в действие, были призваны лучшие особи птичьего мира и собраны, в плотное кольцо вокруг странного летательного аппарата, где и находились приговорённые.
И вновь в иллюминаторы Вороноплана смотрели миллиарды черных птичьих глаз, выражая злобу и жажду мести.
- Ну, всё! Блин, – загнусавил Леший, – завтрака мне теперь точно не видать, в общем-то, как и родину, и белый свет…
- Теперь они нас точно сожрут, – высказала своё предположение Ведьма Катя, – это к бабке не ходи.
- А я думаю, что нет, – бодро, как ни в чём небывало Недостаток соскочил с кресел, вытер залипший глаз о Катину юбку и, пользуясь её оцепенением ещё и высморкался, но тихонечко.
- Что нет? – хором спросили Катя и Дмитрий.
- Нет, это значит, что ни они нас сожрут, а мы их…
- Не понимаем! – опять хором проголосили друзья.
- Ну–с! Господа. Будем завтракать! – торжественно и специально громко произнёс Недостаток и движением профессионального фокусника вытащил, откуда-то из-под сидений целю корзинку яиц. – Жена! Сковородку!
- Ты же вчера говорил, что-то… было последнее яйцо. Врал да? – изумилась Ведьма.
- Я не врал, дорогуша, я о нашем завтраке думал.
- Вот это молодец! – похвалил Леший, шаря глазами по салону в поисках подходящего инструмента для жарки, – Я если и помру сегодня, так хоть сытый.
- Этот молодец, просто, подлец! – вскипела Катерина. – Я думала, что с птичками мы разобрались раз и навсегда. Ан нет, теперь они нас всю жизнь преследовать будут. Слышишь ты, безумец? Всю жизнь!
- Не, не думаю, – спокойно ответил Недостаток, нарочно разгуливая по салону, помахивая корзинкой яиц, на виду изумлённой и обескураженной стаи птиц, облепивших иллюминаторы и затаивших дыхание.
Леший нашёл всё же сковородку, и даже примус. Старательно чиркал отсыревшими спичками, и добился результата. Благо нашлось и сало. Вскоре приятный аромат и шкварчение наполнили Вороноплан. Птицы не отрываясь, смотрели на происходящее. Более восприимчивых, тех, что падали в обморок при виде кипящей сковородки, пернатые оттаскивали под тень крыла Вороноплана.
- Милый может тебе помочь? – нарочно громко и отчётливо спросила Ведьма мужа, поняв его манёвр. Птиц становилось меньше.
- Если тебе не затруднит, дорогая, – приняв её в игру, громко согласился Недостаток, небрежно передавая корзинку жене.
Лешему же было не до шуток и актёрства, он просто зверски хотел есть. Его глаза наполнились счастьем, желудок истомно ворчал, рот заливала слюна. Он неистово вертел сковородку над огнём и облизывался.
Когда Ведьма разбила первое яйцо о ребро горячей сковородки, птицы за стеклом ахнули, треть сразу же отвернулась и попадала в обморок, не выдержав напряжения. Другие же озлобились пуще прежнего, прильнув клювами к иллюминаторам, их глаза наливались ненавистью и жаждой мести. С последним разбитым яичком, даже самая стойкая птица отпала и, плюнув, улетела. Стало светло и пустынно.
Леший с Недостатком сразу же налетели на яичницу и уплетали её за милую душу. Катерина потыкала вилкой и отказалась.
- И всё же мне жалко этих птичек, – сказала она, отсаживаясь от пожирающих еду мужчин.
- Жалко у пчёлки… – с набитым ртом ответил Недостаток, и заржал как лошадь, сотрясаясь всем телом.
- Не хочешь, не ешь! Зачем же другим аппетит портить? – возмутился Леший, отнимая приличный кусок яичницы у Недостатка.
- Изверги вы бессовестные, они же маленькие, беззащитные, будущие птички…
- Чего же ты к ним вчера не вышла? – захохотал Недостаток, – они бы тебя тоже пожалели, клювом меж глаз.
- Ага! – поддержал друга Леший, – облепили бы тебя всю, как саранча и кранты. Даже швабра не спасла…
- Сволочи вы мужики, только жрачка на уме… – выпалила Ведьма и выбежала наружу, сильно хлопнув дверью.
Мужчины весело переглянулись и продолжили трапезу.
На улице её ждал ещё один кошмар.
Повсюду, насколько хватало глаз, валялись почти мёртвые птицы. Более выносливые отползали к деревьям, и на песке был виден их тяжкий путь. Катерина ужаснулась масштабу их преступления и, упав на колени в песок, зарыдала. Ветер трепал её черные кудри и перекатывал трупики птиц, шелестя безвольными крыльями и перьями.
Опомнившись от горя, Ведьма заметалась среди павших птиц, выискивая уцелевших, бережно собирала их в подол юбки, и моля прощения, относила их в кусты к тени деревьев.
Неизвестно сколько время прошло, однако когда мужчины вышли из аппарата на воздух, перекурить после сытной еды, они застали Катерину за этим занятием.
- Вот сердце, какое у женщин жалостливое, птицу и то жалеет, – выдохнул Леший, протягивая Недостатку папиросу.
- А у неё вечно так, – отмахнулся Недостаток, – наломает дров, а потом давай всех жалеть, кого не попадя. Мне тоже иногда доставалось.
- Напрасно ты так, брат, – Леший прикурил, заслонившись ладонью от ветра, – женщине сама природа велела за малыми смотреть и оберегать. А тут такое твориться… Чьё сердце выдержит?
- Да ладно тебе заливать. Я же лучше тебя, её знаю, чай давно вместе живём, – Недостаток откинулся на крыло, смачно затянулся и выпустил колечко дыма в небо. – Вот помню, залетела к нам птица… Как там её… Ну, эта… Маленькая такая, с красным пузом.
- Снегирь? – Леший лёг рядом и тоже стал пускать колечки.
- Да хрен её знает… Может и снегирь. Так вот… Катька тогда варево какое-то колдовское варила. Дыму было как на войне, все окна открыла настежь, проветривать, так эта тварь и залетела, как дура.
- И чё?
- Да не чё! Сварила она её в своей кастрюльке и глазом не моргнула. А потом, как увидела, что там трупик плавает, так давай за мной гоняться с метлой и орать, что, мол, это я ей туда птицу подложил, и что теперь её домашние задание неотвратимо испорчено… Пятёрки ей теперь не видать… Оставаться, мол, теперь на второй год придётся.
- А ты? – Леший перевернулся на живот, болтая ногами, устремил свой взгляд в бескрайние просторы океана.
- А я?.. Чего? Настигла эта Ведьма меня и черенком от метлы по спине как даст… как коту нашкодившему.
- Обидно… – констатировал Леший.
- Не то слово как обидно… – согласился Недостаток и тоже перевернулся на живот, – не за что получил.
Волны океана навевали, непонятную, романтическую печаль, маня в путь к новым приключениям. Покачивались, успокаивая, «Всё, мол, будет хорошо, ты только окунись в меня, а я уж тебе впечатлений доставлю, будь спокоен».
Дрёма, заставшая врасплох сытых мужчин, закончилась так же неожиданно, как и началась.
- Хватит уже валяться тут, моржи недоделанные! – звонкий голос Ведьмы врезался в темечко путникам, как осиновый кол. От неожиданности мужчины свалились с крыла в песок и смотрели на неё расширенными от ужаса глазами.
- Ну и чего ты орёшь? – первым возмутился Недостаток, – Даже Павлов своим собакам, после опытов тихий час устраивал.
- Я не Павлов, а вы не собаки. Вставайте, надо делом заниматься.
- Тебе до Павлова… – договорить Недостаток не успел. Смачная оплеуха сотрясла его мозг до самой обиды.
- Кать, да ты скажи чего делать-то надо? – опасаясь за свою голову, поторопился вскочить Леший, – Мы чего… Мы ж, ничего… мы мигом…
- Надо это корыто в море столкнуть, и поплывём мы с этого острова, глаза б мои его не видели, – Ведьма приложила ладонь, ко лбу всматриваясь в бескрайние просторы океана.
Она немного осунулась, глаза были красные от слез, под глазами мешки, но от неё исходил такой резкий дух авантюризма и уверенности в своей правоте, что спорить согласился бы только безумец и тот, кому терять в этой жизни больше нечего.
- Плыть-то оно можно, – проворчал Недостаток, обходя жену с другой стороны Вороноплана, да только этот тазик потонет, и мама сказать не успеешь.
- Успеешь… Я, пока вы дрыхли тут, все дырочки замазала. А ветер нам поможет в плаванье, я и парус смастерила. Всё хватит! В путь! В путь!
РАССКАЗКА СЕМНАДЦАТАЯ
«…Новый остров –
новые проблемы…»
(типа Колумб)
Н ет, не было у наших героев ни сноровки, ни подготовки к длительным путешествиям по огромной океанической поверхности. На первые же сутки под парусом, Леший впал мелкое помешательство, с галлюцинациями и рвотой. Потом ему уже просто не верили, и не выбегали на каждый его выкрик, по поводу: – «Я вижу землю!», «Земля!», «Земля, Земля, я звезда! Приём!», «Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе – видна!»
Пресной воды они тоже не взяли и Ведьма, как могла, превращала воду океана в питьевую. Но та после этого ужасно пахла хлоркой, и отдавала ржавчиной. Пили, а что делать?
Еды в салоне было найдено немного, поэтому приходилось, ловить рыбу и от неё на третьи сутки не отказывался только Недостаток. Леший же всё время проводил на крыше Вороноплана, не забывая при этом кричать про землю.
Спустя месяц, обессиленные, практически в беспамятстве, обезвоженные и голодные, они, как всегда, не обратили внимания на крики Лешего про землю. Не обратили внимания и на то, что в этот раз, он не просто кричит, но и носится по крыше, шлёпая босыми ногами, сотрясая Вороноплан. Наверное, и не услышали бы, как трётся песок о днище корабля, если бы Леший не престал скакать по крыше, а его голос, на удивление, стал слышен совсем далеко, а не над самой башкой. Не услышали бы долгожданный крик нормальных чаек, если бы Недостаток, ослепший от бессилия, на ощупь не отворил дверь и не впустил в протухший, вонючий салон, порыв свежего воздуха, с таким желанным и неожиданным запахом листвы, цветов и жужжанием насекомых.
- Земля! – выдохнул Недостаток, порядком надоевшее слово и блаженно зажмурившись, вывалился за борт.
Не веря в происходящие, Ведьма, собрав последние усилия, доползла до дверей и выглянула наружу.
У самого выхода валялся Муж. Перебирая ногами и руками, как будто плавая, он разгребал песок в разные стороны.
Он рыдал! Рыдал, как не делал этого даже тогда в детстве, когда его заставляли, есть омлет, а он его не ел. Рыдал и целовал этот прилипчивый песок, как целуют любимую женщину после пятнадцати лет разлуки, отсиженных в Соловках. Ты живой, но на половину, тебя удивляет всё. Ты был вырван из этой жизни, как ненужный лист календаря, тебя сорвали, забыли, но не выбросили, ты лежишь и на твоей спине написано «первое мая». Это же праздник! – Надежда! – Может, быть вспомнят?
Кто же о них вспомнил? Бог или Дьявол? Но они живы!
Новый остров не предвещал ничего необычного. Поначалу путники поддались панике (не вернулись ли они туда, откуда приплыли), но приглядевшись повнимательней к окружающей флоре, и не увидев одинокой горы, с противной белой птицей, вроде бы успокоились.
Подняв обессиленного мужа на руки, Ведьма, утопая в прибрежном песке, практически на коленях поползла к лесополосе, по которой, не унимаясь, носился Леший. Вглубь он почему-то не углублялся, хотя радости в глазах от этого не убавилось. Он вертелся вокруг пальм и прыгал через кактусы и всё это время кричал не преставая; – ЗЕМЛЯ… ЛЯ… ЛЯ… ЛЯ.
Ведьмачка опустила Недостатка у небольшого ручейка, стекавшего в море, опустив в него ладони, зачерпнула влагу, пригубив, поняла – родник. Она напоила мужа и напилась сама. Леший всё ещё бегал и орал, но значительно медленнее и крик переходил иногда в шёпот.
Когда же вовсе обессилив, он подполз к товарищам и плюхнулся лицом в ручей. Так он пускал пузыри минуты три. Катя обеспокоенная, что он может захлебнуться схватила его за уши от шапки-ушанки и с силой рванула от воды. Даже тогда, когда с бороды почти захлебнувшегося Лешего стекала вода, глаза его были безумно распахнуты и полны счастья.
- Идиот, – Ведьма откинула Лешего от ручья на спину.
- Сама ты дура… – блаженно, на распев хрипел Леший и, зажмурившись, добавил: – Зем… мля…!
- Если ты такой умный, – Катерина толкнула его в бок, – сходил бы лучше к Вороноплану, да вещи забрал…