Вскоре после моего возвращения из четвертой поездки в Индию, я связался с издательством, которое переиздает книги Сатья Саи и распространяет его учение в Америке. И тогда я понял, что на Западе есть потребность в материалах, освещающих учение Саи, и приступил к этой книге. Это было в феврале 1974 года.
В следующем октябре мой брат Дональд решил снова совершить паломничество к Сатья Саи. К этому времени я написал большую часть книги. Я решил поехать вместе с Доном, чтобы показать Саи то, что я уже написал, и попросить у него руководства. Все то время, что я работал над книгой, у меня было ощущение, что он должен принять эту книгу... да и, в сущности, он неизменно меня направлял и направляет... И все же, я не был вполне уверен и даже стал тревожиться. Как-то он примет меня в этот раз? Сочтет ли он книгу знаком моего поклонения ему? Признает ли он ее как свидетельство моей глубокой тоски по его близости? Скажет ли он, что книга ему нравится и я могу ее продолжать, или же велит ее сжечь?
Мы вылетели шестого декабря. Отправляясь в очередной раз в Индию, я чувствовал немалые угрызения совести оттого, что в последние три года так часто уезжаю от жены и детей. Благодарение Богу, общение с Сатья Саи для моей жены Шэрон также было неповторимым и волнующим духовным опытом. Это привело ее к более глубоким отношениям с Саи и дало возможность понять причину моей все растущей привязанности к нему. Однако, хотя Шэрон понимала и одобряла выбранный мной путь, изменения в наших супружеских отношениях и нелегкие испытания, через которые прошли эти отношения, принесли немало горечи и боли.
Я с улыбкой вспоминаю ее удивление, когда она встретила меня после моей первой поездки к Сатья Саи. Я уехал современным, свободно мыслящим психиатром. В Индии меня точно подменили и посыпали пеплом: я бормотал непонятные слова на санскрите и уговаривал всех вокруг присоединиться ко мне и распевать песнопения, славящие Господа.
Она наблюдала, как я вскакиваю, еще затемно, с постели и сижу неподвижно, словно пень, погрузившись в медитацию. Добавьте к этому удивление учителей наших девочек, которые звонили Шэрон и говорили об их странных рассказах про человека, будто бы способного доставать предметы прямо из воздуха. Добавьте также озабоченность наших родственников, которые воспринимали происшедшие во мне перемены, как демонстративный вызов моему прошлому и моей собственной религии.
А потом в нашу жизнь вторглась вереница поклонников Сатья Саи, людей из всех слоев общества - от бородатых и босых до одетых с иголочки,- а с ними все эти собрания с распеванием духовных песнопений (баджан) и учебные группы, в которых обсуждалось учение Сатья Саи, и бесконечные разговоры о Боге. И сверх всего, мои частые поездки в Индию и погруженность в работу над книгой, из-за чего я уделял моей семье меньше времени... А теперь я снова, вот уже в пятый раз, мчусь в Индию.
К счастью, первый опыт Шэрон с Сатья Саи был таким поразительным, что это, а также последующие ее контакты с Саи, скрепившие ее связь с ним, дали ей силы, чтобы справиться со всеми переменами в нашей жизни.
Когда мы впервые встретились с Индрой Дэви, она показала нам несколько фильмов о Сатья Саи. Во время демонстрации одного фильма я заметил, что Шэрон вдруг забеспокоилась и стала нетерпеливо ерзать на стуле. Я удивился, но ничего не сказал и продолжал смотреть фильм. Но тут Шэрон не могла больше сдерживаться:
- Индра Дэви, а когда день рождения Сатья Саи?
- 23-го ноября,- был ответ. Шэрон была возбуждена до предела.
Оказалось, что она родилась в один день с Сатья Саи и, главное, она почему-то знала заранее, с полной уверенностью, что это именно так. Мы были оба изрядно удивлены, потому что до этого Шэрон никогда не проявляла какого-либо дара ясновидения или способности предсказывать события.
Это был ее первый духовный опыт, за ним последовали другие. Однажды - как раз перед тем, когда Шэрон впервые летела со мной в Индию (а в то время она очень боялась летать) - она ехала домой из магазина и думала о чем-то весьма далеком от Сатья Саи и от предстоящей поездки. Вдруг она почувствовала в машине сильный запах вибхути, который держался в течение нескольких минут. В то же время у нее появилось почти жуткое чувство, что Сатья Саи едет с ней в машине. Это ощущение его присутствия, которое оставалось у нее и потом, помогло ей перенести все тяготы путешествия.
Затем, однажды вечером, после нашего возвращения из Индии, Шэрон и дети сидели в гостиной и говорили о Сатья Саи. Дети спрашивали, правда ли, что Сатья Саи настоящий.
- Я думаю, что он настоящий,- отвечала Шэрон.- Я видела, как он делает удивительные вещи.
- А все же я не знаю, настоящий ли он,- с сомнением проговорила одна из девочек. В эту минуту большой портрет Саи, стоявший на столе неподалеку от них, с пугающим грохотом свалился на пол.
- Выходит, что он настоящий.- шептали они все в благоговейном ужасе.
После этого Шэрон видела пять или шесть снов, когда она была с Саи и он ее учил: она задавала вопросы, а он ей отвечал с такой любовью, что потом, после этих снов, она долго испытывала нечто вроде внутреннего свечения. Она не думает, что эти сны были всего лишь плодом ее воображения. Сны с Сатья Саи неоценимо помогли ей преодолеть ограниченность иудаизма, в котором она была воспитана, и примириться со все растущим влиянием Сатья Саи на жизнь нашей семьи.
Вначале Шэрон горела, пожалуй, еще большим энтузиазмом, чем я. Однако ей мучительно было видеть все растущее число портретов Сатья Саи в нашем доме. Дело в том, что в иудаизме запрещается всякое поклонение человеку как Божеству. Поэтому Шэрон чувствовала себя крайне неловко, когда ее еврейские родственники и друзья приходили к нам и обнаруживали это несметное множество запретных портретов.
Надо сказать, Шэрон со временем разрешила для себя этот конфликт между иудаизмом и учением Сатья Саи. Это пришло к ней вместе с открытием универсального характера учения Сатья Саи. Она узнала, что Саи поощряет своих последователей не отступать от той религии, в которой они выросли, и что он учит видеть Бога во всем сущем, ибо Богу принадлежат все сущие формы и все имена. Любая форма, которая представляется верующему воплощением Божества, может стать объектом поклонения. Поклоняйся Богу на картине, но не картине как Богу, - говорит Сатья Саи.
Ты можешь называть Бога любым именем, какое радует твой слух; можешь изображать Его в любом виде, какое вызывает у тебя чувство восхищения и благоговения. Ты можешь петь хвалу Богу, именуя Его Маруга, Ганапати, Сарада, Иисус, Майтрейя, Шакти; ты можешь призывать Аллаха, можешь обращаться к Высшей Субстанции или же к Неоформленному Духу. Это не составляет разницы, ибо Он начало, середина и конец всему; Он основание, сущность и исток всего сущего.
Универсальность учения Сатья Саи находит свое выражение в Прашанти Нилайям. Здесь ты вступаешь в замечательный и таинственный мир, где люди, исповедующие различные религии, принадлежащие к различным слоям общества, занимающие самое высокое и самое низкое социальное положение,- все проходят глубокую внутреннюю обработку и чеканятся в братство искателей Святого Духа. Удивительно то разнообразие людей, которые влекутся к Сатья Саи, и удивительны их рассказы. Во время моей пятой поездки к Саи, например, я встретил буддийского монаха из Шри-Ланки (Цейлона), который был настоятелем монастыря; двух студентов-медиков, христиан из Англии; сикха из Пенджаба, провинции на севере Индии; европейцев, японцев, африканцев - у каждого из них была своя невероятная, сотворенная чудом история, от которой голова шла кругом.
Шэрон стала замечать, что в ней постепенно происходят внутренние перемены, и это обстоятельство еще сильнее привлекло ее к Саи. Она открыла, что теперь ей доставляет радость предоставлять наш дом для религиозных собраний. Давая людям, она приобретала сама - притом гораздо больше, чем могла предположить. Она обрела больший покой и открыла для себя новое чувство радости. Она также заметила, что ее давнишний страх перед смертью утихает и мало-помалу отступает. Но, пожалуй, самой большой ее радостью (как она сказала мне, когда мы вместе работали над этой частью книги) было видеть, как ее муж становится более щедрым, более любящим и более счастливым человеком.
Что касается наших четырех милых девочек, то они, как все дети, были наделены дивной, очевидно врожденной, способностью воспринимать духовное. Дети - то ли по причине своей связанности с родителями, то ли оттого, что, как писал Вордсворт, они недавно снизошли от Бога "тропой небесной славы",- считают совершенно естественным, что на свете есть любящий Бог, с которым можно дружить. Сердце радуется, когда они своими невинными ангельскими голосками распевают духовные песнопения. Такое впечатление, что между Богом и детьми существует прямая, непосредственная связь. Сначала мы с Шэрон думали, что, если мы станем воспитывать наших детей одновременно и в духе иудаизма, и в русле учения Сатья Саи, то могут возникнуть разного рода трудности, но этого не произошло. Если они задавали какой-либо вопрос, то мы отвечали либо исходя из обеих ориентаций, либо на основе одной из них. Пример наших дочерей был конкретным подтверждением того факта, что все религии заключают в себе одну и ту же Истину.
Все это я думал, когда в пятый раз летел в Индию. Я испытывал к Шэрон глубокую любовь и благодарность за то, что она не воспрепятствовала этому моему путешествию и согласилась остаться дома одна, с детьми. Я, разумеется, понимал, что в кашей жизни еще могут быть трудные времена; однако то, что все мы обрели, не идет ни в какое сравнение с осложнениями и неудобствами, которые повлек за собой наш духовный поиск. Я улетал, думая с благодарностью о том, каким редкостным благоговением явилось для всей нашей семьи открытие Сатья Саи, близость к нему, которая наполнила наше существование новым смыслом и подарила нам любовь.
Был прохладный, прозрачно-светлый воскресный день. Солнце пригревало и взбадривало. На территории Бриндавана, во внешней ее части, разместилось около тысячи паломников. Мы с Доном пристроились в одном из последних рядов. После сорокачасового путешествия, почти без сна, было приятно сидеть на этой земле, окунаясь в лучи солнца и предвкушая появление Саи.
Тут появилась фигура в оранжевом облачении. Моя первая реакция, когда я увидел его, была для меня своеобразным мерилом моих достижений на духовном поприще со времени моего предыдущего приезда в Индию. Оказалось, что я дошел до той точки, когда при одном его появлении я совершенно теряю власть над собой: меня всего охватила дрожь, а внутри будто что-то оборвалось (никогда не испытывал этого раньше). "Господи,- подумал я,- да уж не впадаю ли я в истерию?" Мне оставалось только надеяться, что никто не заметит моего состояния. Еще хорошо, что я был не слишком на виду, потому что сидел позади других.
Подойдя ближе, Саи поднял руку, показывая, что он нас узнал и приветствует, и осветил нас неописуемо доброй и ласковой улыбкой. От его взгляда и этого приветствия я словно расплавился. Другие побежали за ним, ну а мне пришлось сидеть добрых полчаса, пока я смог взять себя в руки. Потом вышла Индра Дэви и сказала, что на следующий день, утром, Саи даст нам аудиенцию.
У меня появилось чувство беспокойства. Одно дело - сидеть в Сан-Диего и рассуждать о вездесущности и всеведении Сатья Саи, и совсем другое дело - оказаться с ним лицом к лицу, так что отступать некуда, и так прямо ему сказать: "Вот, я написал о тебе книгу. Скажи, что ты о ней думаешь?" Когда мечтаешь отдать Божеству, сложить к Его ногам все, что у тебя есть, какая радость, если Божество готово принять твой дар! Когда приезжаешь к Саи, желая отдать ему, выплеснуть все свое сердце, то очень больно услышать от него: "Кто ты такой и что тут, собственно, делаешь?" Но зато, когда цепь замкнулась и твоя любовь принята и вознаграждена, твоей радости и счастью - наконец-то... свершилось!...- нет предела.
Это была групповая аудиенция. Саи говорил в течение часа - ясно, просто и красноречиво. Потом я поднялся: "Саи, могу я поговорить с тобой о моей книге?" Он ласково взял меня за руку и отвел в отдельную комнату. Так в чем дело? - спросил он.
Я затрясся. О Боже, снова начинается. Смогу ли я овладеть собой? Я вынул рукопись и стал сбивчиво объяснять... получилось какое-то невнятное бормотание. "Да знает ли он, в самом деле, о чем идет речь? - подумал я. - Или же я все напридумал сдуру?"
- Свами,- выдавил я, наконец.- Вот я написал книгу, о тебе...
Когда подходишь к нему близко, то открываешь в нем совершенно человеческие черты, и оттого начинает казаться, что он так же ограничен и так же подвержен ошибкам, как всякий простой смертный. Так что я стоял перед ним и всерьез спрашивал себя, понял ли он вообще, о чем идет речь. Он посмотрел на меня вопросительно и тогда я снова принялся за свои объяснения. У меня уже появилось чувство, что мы так и не договоримся; но тут он поглядел на меня, улыбаясь своими всезнающими глазами, и сказал: Ну, хорошо. Приходи снова, в четверг, и мы подробно обсудим все, что касается твоей книги. Д-р Гокак тоже придет. И приведи с собой брата.
"Ладно",- откликнулся я, вне себя от удивления. Я растерянно побрел назад, к другим, и снова мне ничего не оставалось, как сделать над собой усилие и постараться вернуть себе утерянное самообладание. Я слышал, что в присутствии Саи многие люди теряют над собой контроль, и все же удивился, когда это случилось со мной: слезы застилают тебе глаза, сердце рвется наружу. Такое впечатление, что чем ближе ты к нему, тем меньше ты можешь владеть собой.
Саи отдал мою книгу д-ру Гокаку, чтобы он ее прочитал. Д-р Гокак возглавляет (при неизменном руководстве Саи) Воспитательный Центр Сатья Саи и каждое лето организует работу Духовного Семинара, на котором читаются лекции по основам духовных знаний и по индийской истории. Следующие несколько дней мы с д-ром Гокаком обстоятельно разбирали книгу. В один из этих дней д-р Гокак сделал замечание, которое было для меня совершенным откровением.
О бедности в Индии писали многие - в особенности западные авторы, поскольку на Западе привыкли к комфорту и материальным благам. Эти авторы часто судят Индию, не давая себе труда подумать, что, возможно, Запад несет ответственность за это положение дел. Д-р Гокак заверил меня, что индусы испытывают отвращение к этому укоренившемуся среди них чувству нищеты и неверия в себя и что сейчас начинает проводиться ряд радикальных мер по борьбе с этим положением. Д-р Гокак также говорил о том, что Запад не может отрицать своей доли ответственности за возникновение в стране подобной ситуации.
По словам д-ра Гокака, примерно до XVI века уровень материального благосостояния на Востоке мало чем отличался от западных условий жизни. Затем на Западе зародились новые естественные науки, и они привели к расширению знаний человека о физическом мире. Однако Запад старательно скрывал эти знания от всего остального мира. Таким образом получилось, что на Западе постепенно накапливалось богатство, приобретенное за счет технически менее развитых стран. Запад буквально обескровливал эти страны, выкачивая из них все необходимое ему сырье. Стало быть, материальное благосостояние и растущая власть западного мира оборачивались для многих народов и стран нищетой и порабощением.
Мне довелось слышать от образованных индусов трагическую историю ткачей из Дакки, которая рассказывалась с горечью, видимо глубоко укоренившейся в сердцах людей, населяющих многострадальную Индию. Вот эта история.
В городе Дакка, который теперь находится на территории Пакистана, было несколько искусных ткачей, ткавших муслин удивительной красоты и изысканности. Тайну своего ремесла они передавали от отца к сыну, из поколения в поколение. Секрет этих ткачей заключался, в частности, в том, что они ткали с помощью маленьких колесиков, которые они прятали под своими длинными ногтями. К несчастью, изысканный, изготовленный с таким тщанием муслин составлял конкуренцию тканям, производившимся на Западе. И потому, как гласит молва, англичане отрубили пальцы всем знаменитым ткачам из Дакки.
Да... Это проще простого - показывать пальцем на восточных людей и глубокомысленно изрекать (что и делают западные визитеры): "Вы только поглядите, какое свинство они тут развели! И куда смотрят их гуру?" Однако существует, по моему мнению, совершенно бесспорный факт взаимосвязанности всех вещей на нашей планете, так что мы все несем какую-то долю ответственности за страдания людей на земле.
Наступил день, назначенный для аудиенции. Нас было девять человек, в том числе два студента-медика из Англии, еще два американца из Лос-Анджелеса и пожилая индуска, которую Саи представил как одну из первых индийских женщин, принимавших активное участие в политической жизни страны и немало содействовавших ее освобождению.
Саи сидел в своем кресле, покачиваясь из стороны в сторону, в такт какому-то внутреннему ритму, и говорил о любви. Он не устает учить нас одной и той же науке: мы, почти все, живем в мире иллюзорной "реальности", придуманной нашим переменчивым и преходящим разумом и вылепленной в соответствии с нашими желаниями и устремлениями. Действительность, в нашем представлении, постоянно меняется. Мы воспринимаем ее в одном виде, когда бодрствуем; в другом, когда спим без сновидений; в третьем, когда видим сны. Наше восприятие действительности также зависит от возраста: человек воспринимает ее по-разному в детстве, в юности, в зрелом возрасте, в пожилом возрасте и в момент смерти. Разумеется, в данном случае меняется не действительность, а состояние нашей психики.
Возникает вопрос, является ли всякая действительность порождением человеческого разума? Или же существует непреходящий план действительности; иными словами, существует ли такая действительность, которая не подвержена иллюзорным, искажающим ее домыслам нашего разума? Не можем ли мы, при помощи концентрации, настроиться на такое место в Мироздании - или, точнее сказать, на те всеобъемлющие сферы Мироздания,- где наш опыт не зависит от того, бодрствуем мы или спим, видим сны или нет, молоды мы или стары; одним словом, где во все моменты нашей жизни действительность предстает перед нами, как непреходящая, неизменная? Способны ли мы познать эту непреходящую, вневременную действительность, в которой все единосущно и единообразно; где нет разницы между прошлым, настоящим и будущим; где человек познает свою, не ограниченную временем и пространством, вечную и непреходящую сущность и свою слиянность с Абсолютным Началом, с Духом? То неизменное состояние блаженства, в котором пребывает Сатья Саи, является убедительным доказательством существования такой действительности Высшего плана.
Раньше я удивлялся тому, что тысячи людей, преодолевая порой сложнейшие препятствия и огромные расстояния - многие из них должны находиться в пути долгие недели,- приезжают в Индию и сидят на земле под обжигающим, палящим солнцем лишь для того, чтобы взглянуть на святого человека. Я понял, в чем тут секрет, лишь когда испытал на себе эффект такого физического контакта с Сатья Саи. Возникает непередаваемое состояние, некое тончайшее вибрирование, и это состояние приносит абсолютную уверенность, что ты соприкоснулся с великим и вечным, что переживаешь момент высочайшего свершения, какое только доступно человеку.
Когда говорят о материализациях и других йогических и паранормальных способностях (вспомним медиумов и их возможности), то касаются лишь самой вершины айсберга, лишь его видимой части. Чтобы познать в полной мере величие этого айсберга, иногда бывает достаточно встретиться с ним в физическом плане. Вот почему лицезрение Просветленного является поистине Божьим благословением. Внутреннее убеждение, что тебе довелось увидеть Божественное воплощение, Святой Дух во плоти - вот та Высшая милость, которая обратила к Богу миллионы людей.
...Затем Саи обратился непосредственно к присутствующим и, к моему огромному удовольствию, главной темой его беседы оказалась моя книга. В течение пятнадцати минут Саи обволакивал меня волшебной волной исходившей от него энергии. Так исполнились все мои молитвы и родилась моя уверенность, что цепь замкнулась и он безоговорочно принимает мое подношение. О таком я не мог даже и мечтать. Саи говорил о цели и назначении книги именно так, как я себе это представлял, и именно от этого у меня появилась уверенность, что он понял меня и одобрил. Под конец он нежно, любовно на меня поглядел и произнес: Я удовлетворен. А потом заглянул каждому из нас в глаза, лукаво улыбнулся и добавил: А ведь я еще и не читал этой книги. Я весь обмяк - словно гора свалилась с плеч, сняв неимоверное напряжение.
В эту поездку, как и в предыдущие, я слышал от разных людей удивительные истории, связанные с Сатья Саи. Одну из них мне рассказал д-р Рамакришна, сын д-ра Бхагавантама, о котором я уже упоминал. Рамакришна, подобно своему отцу, был воспитан в уважении к наукам, получил степень доктора в области технических наук и преподавал аэронавтику и кораблестроение во Всеиндийском институте по изучению естественных наук в Бангалоре. Он рассказал один эпизод, который случился несколько лет назад, когда ему было двадцать три года.
В тот день Рамакришна и его четверо друзей ехали с Саи в машине. Они ехали полями. Время подходило к двенадцати, и все думали о предстоящем завтраке. Саи попросил остановить машину и спросил молодых людей, какие фрукты они хотели бы к завтраку. Подозревая, что их ждет нечто необыкновенное, они решили - по молчаливому уговору - назвать разные фрукты: один пожелал манго, другой - яблоко, третий - апельсин и т.д. Саи терпеливо выслушал их пожелания, улыбнулся и, показав рукой на маленькое дерево у края дороги, велел каждому сорвать свой фрукт. Рамакришна рассказывает, что, к их великому удивлению, на ветках дерева висели - на отдельном черенке каждый - те самые пять фруктов, которые они просили.
Однажды вечером Саи пригласил шестерых из нас на аудиенцию и повелел, чтобы на следующий день, рано утром, мы были готовы выехать с ним из Путтапарти. Мы должны были около пяти часов утра нанять такси в миле от Путтапарти и ждать его там. Вот ваш счастливый случай,- говорил Саи.- Я еду в Бриндаван, и вы поедете следом за мной. Мое намерение, чтобы часть пути вы проехали со мной, в моей машине.
Мы были так счастливы! Однако надо набрать воды в рот, никому ни слова. Все с этим согласились. Мы знали, что, когда Саи едет куда-нибудь, за ним следуют толпы людей. А потому мы разработали план действия в полной тайне от всех и были уверены, что мы осуществим задуманное, не привлекая ничьего внимания.
Примерно в половине второго ночи Дон стал выпускать воздух из своего надувного матраца. "Еще не пора",- прошептал я. В половине четвертого, не в состоянии сдерживать дольше нетерпение, мы встали, крадучись пробрались в умывальню, почистили зубы и, взяв в руки багаж, на цыпочках вышли к нашему такси.
В том же месте стояли и разогревали моторы еще десять машин, нагруженных доверху; а вокруг толпились несколько сот человек. Это было невероятно, сверхъестественно! Откуда они узнали? Нас снова провели! Мы ждали в указанном месте, в миле от Путтапарти. Однако, когда приехал Саи, перед нами оказалось так много машин, что мы не смогли даже увидеть его машину в облаке поднятой пыли.
На следующий день, в четверг, Саи снова пригласил на аудиенцию около двадцати американцев. Он материализовал вибхути, а потом маленькие медальоны для присутствовавших там детей. Эти медальоны, сказал он, защитят детей в минуту опасности: они немедленно дадут ему знать о случившемся, так что он сможет сразу прийти на помощь. Затем он сделал кругообразный жест рукой в воздухе, и в его пустой перед этим (я сам видел) ладони вдруг появился большой круглый леденец, дюйма три в диаметре. Саи отломил от леденца несколько кусков и дал детям. Остальное,- сказал он, повернувшись ко мне,- будет для твоей жены и детей, а также для семьи Дона; а потом он подарит детям еще что-нибудь.
В четверг баджаны распевают с утра до вечера, без перерыва, а Саи выходит к народу два раза в день. Во время нашей личной аудиенции Саи сказал мне и Дону, что мы поедем покататься с ним в его машине. В половине пятого мы уже ждали его у ворот. Проезжая мимо нас, Саи жестом показал, чтобы мы сели в машину. Затем он вышел к ожидавшим его людям - их было около тысячи. Короткое время спустя мы двинулись в путь, проехали через внешний двор ашрама и выехали на улицу. Пока мы медленно катили по территории ашрама, я стал свидетелем такого, чего не могла бы вообразить самая невероятная фантазия.
Машину захлестнула огромная масса людей, излучая из открытых сердец своих, из молящих лиц и направляя на Саи поток энергии такой силы, что находиться в машине было почти невыносимо. Тут мне вдруг припомнилась одна из моих первых встреч с Саи, когда я наблюдал его, стоя за оградой стадиона в Бомбее.
Там я был один из тысяч, а Саи был в центре. Теперь, сидя рядом с ним, я сам оказался в центре. Я не берусь описать переживание во всех красках и подробностях... Мне казалось, что я ужасно мозолю всем глаза, и мне хотелось сжаться, чтобы меня не было видно.
Этот эпизод открыл новый этап в моих отношениях с Саи. Он говорит, что мы должны исполнять духовные упражнения и ритуал богопочитания, веруя, что это приближает нас к Богу. У меня появилось вполне ощутимое чувство, что я, воистину, подхожу ближе к Богу. Сколь многие из нас полагают, что жизнь длинна и монотонна, неподвижна; что мы никуда не двигаемся. Порой мы изнываем от тоски - время еле тянется, и ничего не происходит. На самом же деле, мы мчимся сквозь время и пространство, отведенное для жизни, с головокружительной быстротой.
В такие минуты, как эта, когда видишь реально и ощутимо, как в течение трех лет ты продвинулся с периферии к самому центру, начинаешь более, чем когда-либо, осознавать, что ты действительно лепишь свою судьбу. Мы не стоим на месте. И в нашей власти, при этом нашем движении, подойти ближе к Божеству. Ты должен расти день ото дня. Не только физически, но и духовно. Сколько времени ты учишься в школе писать алфавит? Подними руку, скажи, что готов к экзамену, сдай его успешно и переходи в следующий класс.
По поводу нашей ответственности за собственную жизнь и свой духовный рост Саи пишет: Бог не наказывает и не вознаграждает. Он лишь отражает, отзывается и реагирует. Бог - вечный и бесстрастный наблюдатель. Ты должен решать свою судьбу. Будь добрым, делай добро, и ты получишь в ответ добро. Будь злым, твори зло, и ты получишь зло. Не благодари Бога и не хули Бога. Благодари себя самого и брани себя самого.
Саи дал мне почувствовать это состояние приближенности к центру. Вот он рядом со мной: прост и естествен, и полное отсутствие эго - казалось, он весь растворен в своих приверженцах. Улыбается, машет рукой. Я повернул голову, чтобы взглянуть на него, и вдруг окунулся в его блаженство, был захвачен его любовью, растопившей без остатка отъединенность от других. Тут он взглянул на моего брата и, сверкнув глазами, произнес с лукавой улыбкой: Почему-то все американцы очень ревнивы. Не понимаю, отчего это?
От этих слов я сник. Саи порой любит подколоть тебя, высмеять. Его цель - ускорить разрушение твоего "я", извлекая наружу все нечистоты, всякую ревность, зависть, чтобы ты осознал их и преодолел. Складывается впечатление, что роль разрушителя узкого мира индивидуального "я" - это часть его великой игры, его главной роли. Я слышал от многих, что, как им кажется, Саи намеренно сталкивает одно "я" с другим, один клан с другим, притязания одного с притязаниями другого.
Какое это сильное переживание - быть к Саи так близко, наблюдать его во всех проявлениях. Он казался таким земным, таким обыкновенным. Он спустился до нашего уровня, чтобы мы могли почувствовать его родственность с нами и его дружбу. Этот опыт, когда тебе дано ощущать Аватара как друга, прекрасно описан в "Бхагавад-гите" на примере отношений между Кришной и Арджуной. Арджуна предпочел быть другом Кришны, нежели возможность увидеть во всей полноте Его Могущество и Славу. Однажды (гл.11) Арджуна пожелал воочию увидеть всю полноту Бытия и Славы Кришны. Однако то, что представилось его глазам, было одновременно столь беспредельно-величественным и столь ужасным, что Арджуна был совершенно подавлен и умолял Кришну снова принять свою привычную телесную форму.
Во время поездки в Соединенные Штаты д-р Гокак дал интервью корреспонденту газеты "Движение", имеющей духовную направленность. Вот что сказал д-р Гокак по поводу этого особого рода отношений между Аватаром и его приверженцем:
Корреспондент: Должно быть, временами кажется странным находиться в столь близких отношениях с Сатья Саи? Как вы относитесь к нему? Как к другу или как к материальной оболочке, именуемой Сатья Саи, которую избрал Господь, чтобы явиться людям? Как вы решаете для себя эту дилемму?
Д-р Гокак: Он друг, которого я люблю, и Бог, которого я боюсь. И он Кришна, от загадочной руки которого я хотел бы погибнуть, чтобы стать бессмертным. Вот каково мое отношение к нему. Я готов ко всему. Я готов быть и готов не быть - и к тому, и к другому я готов в равной степени. И я также готов к чисто человеческим отношениям с ним. Случается, Аватар заходит в мою, соседнюю со своей, комнату и спрашивает, есть ли у меня помазок для бритья, потому что свой он забыл. Тогда я отдаю ему мой помазок. И такие отношения между нами существуют. В нем так много совершенно человеческого. И вместе с тем он может быть таким Божественным!
Корреспондент: Не кажется ли это вам парадоксом?
Д-р Гокак: Нет. Я, разумеется, знаю что он собой представляет; однако, когда он стоит рядом и мы перекидываемся шутками, я забываю все, что я знаю о нем, и начинаю говорить с ним, как с другом. Но когда я уезжаю далеко, скажем в Америку, и вижу, что его боготворят во всех американские домах и что везде висят его портреты, я себя спрашиваю: "Неужели это тот самый Саи, с которым ты живешь бок о бок?" И тогда меня охватывает благоговейный трепет.
Однажды я спросил у него: "Когда ты покажешь мне свою космическую форму?" А он ответил: "Подожди, подожди, покажу. Почему, ты думаешь, я тебя так приблизил к себе? По этой причине и приблизил". Но, на самом-то деле, я не знаю, что он собирается мне показать, однако знаю то, что я уже видел. И все же, когда я около него, я забываю, что он Сатья Саи. Я осознаю, что он великий, недосягаемый, но ощущаю его другом. Я даже могу себе позволить такую смелость, как отпустить шуточку. Но это бывает если он улыбается, не иначе. И тогда я забываю обо всем остальном. Когда же я где-нибудь вижу, как невесть откуда взявшийся священный пепел (вибхути) застилает фотографии и портреты Саи и как люди приходят в экстаз, повторяя его имя, я говорю себе: "Выходит, он, и правда, ниспослан нам из космоса" ("Санатана Саратхи", январь 1975, стр.340).
Так вот и мне было дозволено наблюдать Сатья Саи вблизи. Когда машина тронулась, Саи наклонился вперед и оперся локтем на переднее сиденье. Движения его были быстрыми, и, судя по всему, он был в веселом настроении. Я люблю шутить,- сказал он. Повернувшись к нашему молодому шоферу, он стал шутливо его бранить и требовать, чтобы он ехал медленнее. Саи походил на нудного пассажира, который беспрестанно дает шоферу какие-нибудь указания. Медленнее, медленнее... медленнее,- твердил Саи, так что под конец бедняга ехал со скоростью пять миль в час. Левее, держись левее (в Индии левостороннее движение),- говорил Саи, ни на секунду не переставая улыбаться. Справа от нас проехала машина. Я люблю небольшие машины,- заметил Саи. Потом он заговорил о наших женах и детях. Я хочу сделать вашим детям подарок, - сказал он и материализовал шесть своих изображений, размером с почтовую марку.
Иногда он сидел неподвижно, казалось, погрузившись в размышления,- точно расслабляясь и отдыхая после трудного дня, - но это продолжалось недолго. Он снова начинал двигаться, говорить. Его речь и движения были быстрыми, порой почти отрывистыми. Он все время поддерживал с нами непринужденный, дружеский разговор, отчего и мы чувствовали себя совершенно естественно.
Мы проехали некоторое расстояние; тут Саи велел шоферу остановиться и пригласил нас пойти с ним погулять. Через несколько минут мы уже шагали рядом вдоль дороги, как добрые старые друзья. Солнце садилось, и небо на западе обагрилось ярко-оранжевым полукружием. Вдали, на дороге позади нас, мы увидели огни приближающейся машины.
Закройте меня, чтобы меня никто не увидел. Потому что, если там автобус и люди меня заметят, то они остановятся, и тогда конец нашей прогулке. Это замечание застало меня врасплох: я чувствовал себя с ним так просто и естественно, что совсем было забыл о его несоизмеримости со всеми другими и о его огромной популярности; в конце концов, напомнил я себе, ты имеешь дело с Аватаром, так что его слова лишь отражают истинное положение вещей.
Воистину, даже тысяча лет жизни, подчиненной суровой самодисциплине и поискам истины, даже участие в этих поисках всего человечества, не даст вам познать природу моего Бытия. Однако вам будет дано в скором времени познать Высшее блаженство, которым осенит вас Божественное Начало, принявшее священное имя и священное тело этого Аватара. Ваша счастливая звезда принесет вам счастье, какое не выпало на долю монахам, мудрецам, святым и даже тем из подвижников, кто воплощал в себе некоторые аспекты Божественного Начала.
Вы обманываетесь, думая, что я обыкновенный человек, поскольку я хожу, как вы; говорю, как вы; ем, как вы. Я хочу предостеречь вас от такой ошибки. Я ввожу вас в заблуждение еще и тем, что я пою вместе с вами, беседую с вами и делаю разные другие вещи вместе с вами. Однако в любую минуту перед вами может раскрыться моя Божественность, и вы должны быть готовы к этой минуте, быть во всеоружии. Божественность принимает обличие человеческого, так что вам потребуется приложить усилия, чтобы преодолеть майю (иллюзию, заблуждение), скрывающую от вас Божественность. Телесный облик, который принял этот Аватар, являет собой всю полноту Божественности, Высшего Начала, иными словами, заключает в себе все имена и все формы, какие человек приписывает Богу. ("Сатья Саи говорит", т.6, стр.211-212)
...Рама, Кришна, Сатья Саи кажутся несхожими из-за различия в одеждах, в которые они облачены. Однако же, поверьте мне, все они являют одну и ту же сущность. Усвойте это, и вы избежите печальных ошибок. В скором времени этот огромный зал и любой другой зал будут слишком малы, чтобы вместить всех людей, стекающихся сюда. В будущем только лишь открытое небо сможет вместить всех паломников; а толпы людей, устремляющихся ко мне, будут столь необъятны, что будет невозможно проехать на машине и даже взлететь на самолете, так что мне придется перемещаться прямо по небу. Да, так доподлинно будет, поверьте мне. ("Сатья Саи говорит", т.2, стр.90-91)
Мы четверо окружили Сатья Саи, изогнувшись кто как мог и изображая на лице улыбку, так что со стороны было очевидно, что мы что-то прячем. Так мы стояли, сгрудившись, как бараны, и ждали, когда же, наконец, огни фар доползут до нас. Но вот они поравнялись с нами и мы увидели... что это всего лишь грузовик. Водители грузовика даже не взглянули в нашу сторону. Если бы они нас заметили, то наверняка остановились бы - посмотреть, что мы там такое прячем. Саи все время улыбался и явно получал удовольствие от всего этого спектакля.
Когда мы шли назад к машине, мой брат чуть не вступил в кучу навоза, но Саи проворно схватил его за руку и оттащил в сторону. Коровий помет,- сказал он, показывая пальцем, а потом стал учить нас, как правильно произносить "коровий помет" на телугу. Дружно хохоча, мы снова сели в машину. Продолжая свою обычную игру, Саи стал спрашивать - будто он не знает - сколько у каждого из нас детей; а сам материализовал шесть прелестных серебряных медальончиков, по одному на каждого из наших детей, так что мы имели лишний слу