В современных демократических обществах существует тенденция к законодательному расширению трактовки понятия справедливость. Немецкий философ Отфрид Хёффе в работе «Справедливость. Философское введение»[1] разрабатывает понятие справедливости для современного демократического общества. По его мнению, понятие справедливости появляется в ответ на вызов ограниченности ресурсов, однако её функции простираются далеко за пределы этой материальной области. «Спрос на справедливость существует во всех сферах человеческих отношений, как в отношениях кооперации, так и в отношениях конкуренции, поскольку при этом выявляются противоречащие интересы, притязания и обязательства»[2]. Хёффе критикует утилитаристское понимание справедливости. «Кто рассматривает её принцип, максимальное и коллективное благо, в качестве высшего критерия оценки, тот упускает, что нечто может являться полезным для общего блага и, тем не менее, несправедливым»[3]. «Как бы ни были важны техническая, функциональная и, тем более, прагматическая обязательности, типа внутренней и внешней безопасности и экономического благосостояния – они могут находиться на службе организованной преступности и откровенных государств беззакония или же содержать [в себе] правовые привилегии и дискриминацию»[4]. Предметом справедливости должно быть такое устроение общежития, которое не приводит его «распределению» его пользы и ущерба на разные группы.
Свою позицию Хёффе видит в том, что справедливость имеет моральное и универсальное значение в качестве высшего требования к человеческому общежитию и в качестве последнего основания для оправдания сообщества, а также в том, что её мера заключается не в одностороннем порядке, даже если он должен служить коллективному благополучию. Отвечая на критику со стороны правового позитивизма, Хёффе утверждает, что право без морали превращает государство в «организованную преступную группу», чьи интересы не направлены на всё общество. Напротив, отвечая на критику со стороны утилитаризма, Хёффе утверждает, что главная его проблема в том, что «за требованием максимизации общего блага он забывает вопрос о том, как же следует «разделить» максимальное общее благо между участниками. Будучи равнодушным к этому вопросу, он даже допускает рабовладельческое и кастовое общество, покуда они обеспечивают максимальное коллективное благо»[5].
Далее раскрывается действие такой концепции справедливости в различных сферах человеческой деятельности.
Автор говорит о справедливости обмена, заработанных обществом благ, возмещающей справедливости в отношении ранее угнетённых групп, справедливости между поколениями и даже справедливости в отношении животных.
Говоря о политической справедливости, затрагивается тема плюрализма и вытекающей из него толерантности, как признание принципа политической справедливости – равного права на свободу.
Хёффе говорит также о глобальной справедливости и необходимости установления меж- и надгосударственной формы правления, поскольку «отдельные государства во многих отношениях ведут себя подобно индивидам, несмотря на то, что они являются не органическими единицами, а коллективными субъектами, способными на решения и действия». А между тем глобализация распространяется не только на экономические и финансовые рынки, но и на «глобальное сообщество насилия» (относительно войн организованной преступности и экологического вреда), «глобальное сообщество кооперации» (экономика и финансы, рынок труда, туризм, образование, наука и культура), «глобальное сообщество судьбы» (относительно крупных эмиграционных потоков, природных катастроф и отсталости крупных регионов мира). И в этом контексте он выделяет право на различие: сохранение некоторых национальных особенностей государств, многообразие человечества.
Подобная концепция имеет много позитивных практически воплощаемых последствий, однако хотелось бы ещё раз вернуться к ответу Хёффе скептикам справедливости в праве. Основной недостаток данной концепции в том, что в её основе лежит эмоциональная компонента, рессентимент, недовольство собственной участью и зависть к более успешным. В то время как в основе развития и устройства общества лежат наши фундаментальные знания о природе, которые приводят к открытию технологий и созданию техники, которая в свою очередь подразумевает разделение труда в соответствии с орудиями труда, квалификацией и потребностью в специалистах, которые определяют разницу в доходах, что является основанием для деления общества на классы и созданию предрасположенности данного общества к определённому типу политической системы. Если рабовладельческое общество или кастовый строй позволяли успешно отвечать на вызовы времени, значит, в таком их устройстве была необходимость самоподдержания и самовоспроизведения, хотя, наверняка, были возможны какие-то косметические улучшения. Полагая справедливость как высший критерий устроения человеческого общежития, Хёффе ставит всё с ног на голову. Критерий функциональности, адаптивности отбрасывается на второй план. На его место приходит недостижимый идеал справедливости, имеющий, как уже было сказано, моральное и универсальное значение в качестве высшего требования к человеческому общежитию и в качестве последнего основания для оправдания сообщества. Почему недостижимый? Хотя бы ввиду существования позиционных благ, которые, как пишет Л. Ионин в книге «Апдейт консерватизма»[6], являются областью «где возникают проблемы, неразрешимые для либеральных экономистов, ибо их не решить, указав на дальнейший безграничный потенциал роста, когда будет достигнут такой уровень всеобщего благосостояния, что исчезнет как ощущение неравенства, так и требование справедливости».
Многие исследователи пишут о «нарастающей сложности процессов общественного развития» в современном мире[7].
В книге «О политическом равенстве»[8] Роберт А. Даль начинает с предположения, что политическое равенство желательно. Это предположение он основывает принятием двух моральных посылов: 1)все человеческие существа по сути своей равноценны, 2)никто не обладает непререкаемой способностью к управлению для вручения ему абсолютной власти. «А это значит, что если мы верим в демократию как цель или идеал, то имплицитно должны видеть цель или идеал и в политическом равенстве». Идеальная демократия, по его мнению, должна обладать такими чертами как подлинное участие, когда есть возможность ознакомить со своими взглядами других членов сообщества, равенство в голосовании «один человек – один голос», осведомлённость – возможность знать об альтернативных политических курсах и их последствиях, решающий контроль демоса над отбором вопросов для включения в повестку дня, включённость – право участвовать в описанных процессах, фундаментальные права – вытекающие из фундаментальных процессов.
К такому идеалу ближе всего находится общинная демократия в небольших государственных образованиях. С ростом населения возникает представительная демократия, которую критикует Жан Жак Руссо в работе «Об общественном договоре, или Принципы политического права».[9] «Суверенитет не может быть представляем по той же причине, по которой он не может быть отчуждаем. Он заключается, в сущности, в общей воле, а воля никак не может быть представляема; или это она или это другая воля, среднего не бывает».
Однако современное массовое общество слишком далеко ушло от возможности осуществления этого идеала. На это есть несколько причин. При невозможности прямого голосования и непосредственного знакомства с кандидатами мы пытаемся решить эту проблему с помощью технических средств: интернет, теледебаты, радио. Однако такое опосредованное знакомство с кандидатами и их программой приводит к проблемам, на которые указывает Ионин: общественное мнение по своей природе текуче и изменчиво, а институциональный статус выборов предполагает, что их результат это долгоживущая структура идей. «Принимать какое-то определённое изъявление общественного мнения как руководство к действию на долгий срок – это логический нонсенс»[10]. Помимо этого средства массовой информации манипулируют повесткой дня, по собственной логике, иногда и по умыслу владельцев отбирают наиболее важные проблемы, демонстрируют опросы общественного мнения, что влияет на это самое мнение, таким образом, конструируют собственную реальность.
Важнейшей проблемой, ахиллесовой пятой демократии в современном обществе является принцип «один человек – один голос». В современном мире соблюдение этого принципа превращает демократические процедуры в театрализованное представление. В отличие от примитивных и малочисленных античных обществ общество ХХI века является колоссальной по своей сложности структурой, с гигантским количеством взаимосвязей, зачастую невидимых и непонятных для среднестатистического человека. Об этом пишет Ионин: «Другое и не менее важное противоречие заключается в квалификации, точнее в отсутствии квалификации мнений, составляющих в своей совокупности общественное мнение»[11]. Мнения, высказываемые медийном пространстве: в газете, на радио, телевидении – даже в неформальных разговорах квалифицируются, то есть к ним предъявляются определённого рода требования, но в самых важных изъявлениях квалификация отсутствует, «причём абсолютно не важны ни обоснованность, ни прочие эпистемологические, психологические, социологические и любые другие качества высказываемого мнения». «Он [избиратель], может быть, не знает что на весах, не знает толком, за что голосует, он даже бюллетень выговаривает как «булютень». Но его слабый голос при определении стратегии государства весит ровно столько же, сколько голос умудрённого политика, учёного бизнесмена»[12]. Следствием этого является неквалифицированный массовый выбор, отражающийся на качестве результатов такого голосования. Школьного курса обществознания освоенного на 4 с минусом (и даже на 5 с плюсом) категорически не хватает для полноценного анализа политической ситуации и принятия аргументированного решения.
Так открывается ящик Пандоры для множества проблем. Современная демократия ставит задачу перед политиком уже не представительства, а легитимации путём завоевания популярности. Битва за народную любовь неизбежно приводит к снижению уровня политических дискуссий и популизму.
Несмотря на приведённую выше критику демократии, нужно заметить, что на данный момент такое политическое устройство является наиболее адекватным и адаптивным к современному быстро меняющемуся миру.
Гражданское общество, которое существует при таком устройстве, позволяет формировать эффективные, гибкие, специализированные связи.[13] Поскольку модульные индивиды данного общества ориентируются в гораздо большей степени на эффективность, нежели на культурное соответствие новых технологий. Гражданское общество по выражению Э. Гелнера «аморальный строй», и это является одним из его главных достоинств». Здесь необходимо остановиться подробнее. Сам Гелнер, говоря это, сравнивает его с коммунистической системой, в которой «истина власть и общество тесно переплетены между собой». Государственная власть – не инструмент общественной жизни, а инстанция «наделённая высшей мудростью и осуществляющая некие исторические предначертания».
Другой мыслитель Ф. А. Хаек пишет, что для демократии всё же нужно единство граждан в общих принципах в противовес прагматизму. Здесь можно уловить некоторое мнимое противостояние, а скорее дополнение позиций Гелнера и Хаека. Человек демократического общества с одной стороны не связан обязательствами, закрепощающими его в социальной группе, с другой разделяет фундаментальные принципы этого общества. Мы договариваемся лишь о принципах, а не целях общества.
В истории философской мысли неоднократно совершались попытки создать этический строй на той или иной основе. Платон изобретает государственный строй наиболее соответствующий идее блага. Для Бердяева, к примеру, цель социального развития религиозно понятое «праведное и прекрасное общество»[14]. И это не говоря о религиозных попытках исламистов устроить жизнь общества по шариату.
Помимо этого свобода, присущая демократическим обществам, имеет существенное неочевидное преимущество. Её ценность заключается «в возможностях, открываемых ею для действий, которые нельзя предвидеть или предсказать»[15]. Мы нечасто можем знать о том, что упустили из-за запретов. Соответственно когда мы сообразуем свои решения исключительно с обстоятельствами, мы переоцениваем преимущества централизованного управления. «Вероятнее всего, крайне мало таких ограничений свободы, которых нельзя было бы обосновать тем, что неизвестно, что же мы, собственно, в результате этого потеряем»[16].
Обратной стороной демократического общества является то, что даже сам Хаек допускает, что автократическое правительство может оказаться способным к самоограничениям, но всесильное демократическое правительство совершенно к этому не способно. «Если не ограничить его власть, оно никогда не сможет служить взглядам большинства избирателей»[17]. А учитывая критику Ионина, приведённую выше, скорее неосознаваемым интересам граждан, всего общества.
Ф.Фукуяма прямо пишет, что «если целью страны является, прежде всего, экономический рост, то по-настоящему выигрышной будет не либеральная демократия и не социализм ленинского или демократического толка, а сочетание либеральной экономики и авторитарной политики, которую некоторые комментаторы назвали «бюрократически-авторитарным государством», а мы можем назвать «рыночно-ориентированным авторитаризмом»[18].
Можно ли как-то устранить или же смягчить такой недостаток демократии, не подрывая её фундаментальные основы? Смысл данной работы в том, чтобы ответить на данный вопрос утвердительно.
Теоретическое решение по устранению проблемы неквалифицированного избирателя мыслители зачастую видели в установлении аристократии. Ещё Платон, описывая своё государство, пишет о нём как об аристократии – власти лучших.
Бердяев выступает её поддержку, говоря, что «странно доказывать преимущества более высокого культурного слоя, который должен иметь иной вес в общественной жизни, чем слои стоящие качественно ниже»[19]. В такой ситуации возникает вопрос, как найти этих самых лучших. Вряд ли здесь поможет убеждённость Бердяева в том, что «такая духовно и физически привилегированная раса должна в мире существовать для того, чтобы выражены были черты душевного благородства»[20].
Л. Штраус был ближе всех к решению проблемы описывая классическое образование как лестницу, ведущую от массовой демократии к подлинной, как попытку найти аристократию внутри массового демократического общества. Представляется, что это шаг в правильном направлении.
В 21 веке, когда высшее образование перестало быть привилегией меньшинства, когда сложность общественных процессов нарастает, когда специализация всё более и более углубляется, рациональным представляется установление внутри существующих демократических систем высокого образовательного и специального ценза для активного избирательного права.
В России это может быть уровнем защищённой кандидатской диссертации в аспирантуре, недавно ставшей третьим уровнем высшего образования. Под специальным цензом понимается ограничение специальностей, по которым степень кандидата наук даёт право активного участия в выборах. (Экономические, политологические, социологические, юридические отдельные философские и, вероятно, некоторые другие) Также возможно существование специальной комиссии, которая своим решением может дать гражданину право голоса в обход данного ценза. Существование подобной комиссии имеет то же обоснование, что и нераспространение ценза на пассивное избирательное право – отдельный человек может быть более сведущ в политике, даже не соответствуя формальным критериям. Подробности работы комиссии выходят за рамки данной работы.
Дискуссионным представляется вопрос об уровне выборов, на которые такое право будет распространяться. Должен ли ценз распространяться исключительно на федеральный уровень (выборы президента, выборы в парламент) или же можно распространить его и на другие(выборы губернатора, выборы в законодательное собрание, выборы мэра)
Такое решение может явиться значительным усовершенствованием демократии. Оно ориентировано на повышение среднего уровня избирателей. Если мы исходим из соображений наибольшей эффективности, адаптивности общественного устройства, то оно вполне встраивается в общую логику рассуждения. К тому же в отличие от аристократии в неё есть формально вход для каждого, кто пожелает и приложит усилия.
Данная мера может способствовать решению или смягчению проблем внутренне присущих демократии: повышение квалифицированности избирателей, усложнение манипулированием повесткой дня, затруднение для популизма, упрощение проведения процедуры голосования, организованной в расчете на куда меньшее число избирателей. При этом можно не рассматривать теоретическую модель возвращения к сословному обществу, которую предлагает Ионин. Таким способом избранная группа людей, сможет принимать непопулярные, но рационально обоснованные решения, которые не смогут быть приняты или же будут приниматься очень долго в «обычной» демократии. То есть так можно взять и лучшее, что есть в авторитарном обществе.
Самореферентность социологических опросов перед процедурой голосования начнёт играть положительную функцию привлечения внимания к проблемным областям политических решений, хотя разночисленность «остепенённых» избирателей по специальностям также начнёт играть роль.
Если не принимать убеждения Манхейма, что интеллигенции нечего терять, и она не имеет собственных интересов, то предположить, что усиление её влияния приведёт к росту влияния университетов, ибо исключительное право на присуждение степеней их традиционное преимущество, космополитизации настроений, так наука не знает границ, станет ещё одним кирпичиком в строительство планетарной цивилизации, в виде сближения голосующих избирателей, если удастся реализовать идею в разных странах. Культура перешагнув рамки национальных государств позволит создать планетарного модульного человека и планетарное гражданское общество.
В античности гражданство связывалось с возможностью гражданина вкладываться в содержание армии и нести военную повинность – осуществлять ответ на главный вызов того времени – безопасность. Главным вызовом времени теперь является экономический рост, который обеспечивается учёными их научными разработками и предпринимателями, старающимися внедрить эти разработки в жизнь, политиками, создающими условия для первых и вторых. Все трое встречаются на платформе современного университета. Логично, если эти группы лиц получат наибольшее влияние в обществе.
Вопрос реализации высказанной в работе идеи в виде небольшой поправки в конституции вызывает наибольшую сложность. Остаётся надеяться на добрую волю того самого неквалифицированного избирателя во время референдума, подобно ситуации, когда больного уговорили обратиться к врачу, а не к экстрасенсу, и не заниматься самолечением, или на мудрость Конституционного собрания.
Список литературы.
1. Н. А. Бердяев / институт русской цивилизации, 2016, 624 с.
2. Э.Гелнер Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники. / Московская школа политических исследований, 2004, 240 с.
3. Р. А. Даль О политическом равенстве / Московская школа политических исследований, 2010, 111 с.
4. Л. Г. Ионин Апдейт консерватизма / ВШЭ, 2010, 340 с.
5. В. С. Кржевов Социально-политическая концепция евразийства и проблема поиска надёжных основ интеграции обществ // Вестник Московского университета, серия 7, философия, 2005, №4 С. 76-111.
6. К.Манхейм проблема интеллигенции. Исследование её роли в прошлом и настоящем. / 1993
7. Платон Государство / Аст, 2016, 448 с.
8. Ж.Ж. Руссо Об общественном договоре или принципы политического права / юрайт, 2019, 146 с.
9. Ф. Фукуяма Конец истории и последний человек / Аст, 2015, 600 с.
10. Ф. А. фон Хаек Право, законодательство и свобода. Современное понимание либеральных принципов и политики/ Ирисэн, 2006, 644 с.
11. О. Хёффе Справедливость. Философское введение. / Праксис, 2007, 192 с.
12. Л. Штраус Введение в политическую философию / Праксис, 2000, 364 с.
[1] О. Хёффе Справедливость. Философское введение. / Праксис, 2007, 192 с.
[2] О. Хёффе Справедливость. Философское введение. / Праксис, 2007, 192 с.
[3] О. Хёффе Справедливость. Философское введение. / Праксис, 2007, 192 с.
[4] О. Хёффе Справедливость. Философское введение. / Праксис, 2007, 192 с.
[5] О. Хёффе Справедливость. Философское введение. / Праксис, 2007, 192 с.
[6] Л. Г. Ионин Апдейт консерватизма / ВШЭ, 2010, 340 с.
[7] В. С. Кржевов Социально-политическая концепция евразийства и проблема поиска надёжных основ интеграции обществ // Вестник Московского университета, серия 7, философия, 2005, №4 С. 76-111.
[8] Р. А. Даль О политическом равенстве / Московская школа политических исследований, 2010, 111 с.
[9] Ж.Ж. Руссо Об общественном договоре или принципы политического права / юрайт, 2019, 146 с.
[10] Л. Г. Ионин Апдейт консерватизма / ВШЭ, 2010, 340 с.
[11] Л. Г. Ионин Апдейт консерватизма / ВШЭ, 2010, 340 с.
[12] Л. Г. Ионин Апдейт консерватизма / ВШЭ, 2010, 340 с.
[13] Э.Гелнер Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники. / Московская школа политических исследований, 2004, 240 с.
[14] Н. А. Бердяев / институт русской цивилизации, 2016, 624 с.
[15] Ф. А. фон Хаек Право, законодательство и свобода. Современное понимание либеральных принципов и политики/ Ирисэн, 2006, 644 с.
[16] Ф. А. фон Хаек Право, законодательство и свобода. Современное понимание либеральных принципов и политики/ Ирисэн, 2006, 644 с.
[17] Ф. А. фон Хаек Право, законодательство и свобода. Современное понимание либеральных принципов и политики/ Ирисэн, 2006, 644 с.
[18] Ф. Фукуяма Конец истории и последний человек / аст, 2015, 600 с.
[19] Н. А. Бердяев / институт русской цивилизации, 2016, 624 с.
[20] Н. А. Бердяев / институт русской цивилизации, 2016, 624 с.