Происшествие в Перми
Работниками милиции предотвращена попытка продажи военнослужащим оружия. В результате оперативной разработки, третьего апреля сотрудники пермского уголовного розыска задержали двух преступников, пытавшихся купить автомат Калашникова у прапорщика одной из воинских частей – Анатолия Зайцева. При задержании Зайцеву удалось скрыться. Два дня спустя, в ходе поисков, он был обнаружен в подвале заброшенного дома. Из‑за сильных холодов Зайцев получил обморожение ног и после поимки был помещён в больницу с подозрением на гангрену. После операции Зайцева ждёт суд…
Я перевернул страницу, допил кофе, и тут обрывки вчерашнего сна сошлись с реальностью, словно пазл. В один момент я чётко вспомнил мысль, с которой уснул.
– Вот и заяц нашёлся, – тихо сказал я и набрал Вадима: – Ты слышал про прапора?
– Про какого прапора?
– Который в Перми оружием торговал?
– А, да, в мониторинге читал, и что?
– У нас есть кто в Перми? Менты, врачи или воины?
– Попробуем, а что нужно?
– Нужно выяснить, где он лежит и как с ним увидеться.
– А зачем он тебе, этот прапор?
– Я потом скажу, ты главное выясни.
– Сколько у нас времени?
– Вчера всё вышло.
– Окей. Я перезвоню.
Я положил трубку, встал и начал ходить по комнате. «Заяц, заяц, заяц» – неужели удача? На столе затрещал мобильник:
– Привет, партнёр.
– Здорова, Саш.
– Почту смотри, я ссылок накидал. Перезвони, как прочтёшь.
Я открыл почту и нашёл письмо с темой «panic».
Привет. Смотри аццкий отжиг.
Письмо содержало две ссылки. Первая открыла пост на форум сайта banker.ru и имитировала инсайдерскую информацию от сотрудника банка:
Gregory, 13.23: У нас в «Зевсе» маски‑шоу. Судя по всему что‑то серьёзное. Мне позвонил чувак из центрального офиса, сказал, их не пускают на рабочие места. Сервера не работают. Зампред и начальник кредитного отдела уже в «Шереметьево‑2». Пошла полная выемка документов. Новости будут, дам знать.
Ниже вовсю шло обсуждение сотрудниками банков и финансовых компаний:
Adam_Smith: Хм… Интересно. Я завтра провожу сделку через «Зевс». Грегори, у тебя есть более точная информация?
Godzilla75: Похоже на pizдеж. Или на провокацию.
Art_of_finance: Я ещё в конце той недели говорила, что у «Зевса» могут быть проблемы, а вы тут умничаете. Моя компания в понедельник уже начала перенаправлять финансовые потоки в другие банки. Вот теперь всё подтверждается.
Catwalk: Грегори свой чувак, давно на форуме. С чего ему провокации? Если только его не уволили)))
Mr.Macduck: Я попробую проверить информацию по своим каналам. Вообще, предлагаю, если у кого‑то есть возможность проверить это по своим связям или на других форумах, давайте обменяемся инфой ближе к вечеру.
Godzilla75: Ну если вы тут все думаете, что все по серьёзу, я тоже пойду проверю, может, кто подскажет.
Дальше шла длинная лента комментариев, в которых сквозила лёгкая паника, но о серьёзном успехе говорить было ещё рано. Последним комментарием стоял пост некоей Ptichka82:
Коллеги! Не реагируйте на провокацию Gregory! Я работаю в кредитно‑финансовом отделе «Зевса», и у нас нет никаких проблем. Действительно, сегодня имел место сбой системы, но мы уже практически решили эту проблему. Не поддавайтесь на провокации!
Оперативно отреагировали, ничего не скажешь. Я кликнул «назад», и тут же появился всплывающий баннер с рекламой скорого выхода нового фильма «Боги из подвала». Я несколько раз пытался его закрыть, заебался и просто перегрузил эксплорер. Неужели у «Зевса» имеются сотрудники, которые занимаются ежедневным мониторингом сети? Вот тебе и вчерашние быки, а так хорошо всё начиналось…
Вторая ссылка открыла пост в LiveJournal от пользователя Olgatt и кучу комментариев на него:
Olgatt: Зевс, твою мать! Приходил к моему мужу вчера один банкир. Не совсем олигарх ещё, но ничего себе. Интересный такой. Все про оффшоры да тендеры глаголил. Пили чудесное французское Chateau Meyney, а в полночь вполне гламурно пошли за водкой.
И сказал он нам, играя бровями, что со дня на день отзовут лицензию у банка «Зевс». За всякое хулиганство возьмут и отзовут. И что вы думаете? С утра пошла снять денег (у меня счёт в «Зевсе»), а банкомат «временно не работает». Вот думаю, совпадение или нет?
Апдейт: На всякий случай, доехала до «Новослободской», там сняла. А тем временем на форуме «банкир ру» говорят про обыски в «Зевсе». А вы говорите, сон в руку…
Current mood: disappointed
Tags: «зевc», банкиры, банки, заебли
Read Comments:
Radle: Слифзащитан!
Dead_Mazay: +1
Shlyachtich: Это что же получается? У меня, например, там вклад был на 1К зелени. Они, значит, будут обирать честных арийцев, а сами разъезжать на Мерседесах? Это уже какой‑то гламурный фашизм!
Radle: Бля, кстати, чозанах? У меня туда стипендию переводят!
Dead_Mazay: +1
Radle: А где ещё их банкоматы есть?
primavera77: Мне кажется, на Новослободской, в торговом центре, и ещё на Тверской у «мариота».
Radle: А ты тоже проебала в Зевсе бабульки?
primavera77: Радли, какой ты грубый, больше не буду с тобой говорить. На самом деле, кто знает, что происходит и что делать?
Radle: Копай!
Dead_Mazay: +1
Nikjnadezda: Идиоты. Примавера, у меня сестра работает в «Зевсе», у них сегодня после обеда перестали проводить операции, сказали типа база глючит. Теперь понятно, что за база.
Radle: Копай!
Dead_Mazay: +1=))
Mats_Gunnar: И дано было вам «не прячьте ваши денюжки по банкам и углам»))) На самом деле я сегодня пытался в офисе снять в банкомате «Зевса» лаве и безмазы. Щас в центр поеду.
Sincere82: Поеду и я на Тверскую. Мне через неделю в отпуск.
Zashtopic: Вообще‑то я хочу, чтобы все банкиры умерли. У меня тоже степуха в «Зевсе». Была…
Radle: Копай!
Dead_Mazay: +1‑))
amigo095: Заштопик, зачем тебе деньги? Деньги это ненужное обременение.
Zashtopic: Вам легко говорить, вы не бомж. Вы – самый красивый и умный писатель текстов на бумаге.
Nikjnadezda: Я сестре позвонила. Они завтра проверку ждут. Судя по всему, информация верная.
primavera77: Ужас. Вот и верь теперь российским банкам.
Shlyachtich: Они просто не знают, что Дедушка лучезарно улыбается им под ослепительным солнцем Арктического Рейха! Пока они будут набивать свои чемоданы кокаином и нашими долларами, мы испепелим офис «Зевса» нашим Секретным Оружием. Объявляю Крестовый Флешмоб «Зевсу».
Radle: Нихуянисмешно! Пусть йобнуца галавой апстену, БЛЯ ВЕРНИТЕ МНЕ МОЮ СТЕПУХУ! Предлагаю флеш моб – всем завтра с утра собраца у банкомата «Зевса» на Тверской!
Dead_Mazay: +1. А бухать будем?
Sincere82: Я за. Только я ещё сегодня поеду.
Sumerk: Правильно накроют ваш банчег «Зевсечег». Даёшь обоср «Зевса»! Путичка давно говорил о том, что будет отнимать лицензии у сомнительных банчегов. Путичка, отними их все! Закрой все банчеги, мы тебя поддержим. До начала третьего срока ещё так долго! Зачиод!
В ЖЖ всё выглядело несколько лучше. Но сможет ли компания интернет‑маргиналов обеспечить нужный градус паники, вот в чём вопрос. Я набрал в браузере www.yandex.ru и снова увидел здоровенный баннер фильма «Боги из подвала». Не удержался, кликнул на него и попал на промо‑сайт, рекламирующий это кино. Оказалось, фильм вышел неделю назад, показывает какие‑то сумасшедшие кассовые сборы и повествует о судьбе «новых беспризорников в новой России». Я набрал Генку, который считался среди нас основным киноманом:
– Ген, слушай, ты смотрел «Боги из подвала»?
– Ага.
– И про что там?
– Ну, такая розовая жвачка про то, как молодые беспризорники конца 80‑х сколотили бригаду бандитскую, потом стали рулить нефтяным бизнесом, а уже в наше время, будучи нефтяными олигархами, типа, сидели в каком‑то клубе, позвонили дилеру, чтобы кокса купить, а его привёз молодой пацан. Они ему водки налили, узнали, что он маленький бомж, он им рассказал, как грузинская братва заставляет беспризорников барыжить наркотой, наши олигархи расчувствовались и решили вырвать малолеток из цепких лап улицы. Учёбу им организовали, брали на работу. У них сразу пошли рамсы, типа, с плохими наркоторговцами и прочее. Ключевой момент фильма – это когда главному злодею отрубает голову буровой установкой, а наш герой, израненный и простреленный, говорит на крупном плане: «Нефть – всему голова»!
– Ясно. В общем, пиар национального проекта по борьбе с беспризорниками. Заодно до кучи хорошие олигархи, грузинские наркоторговцы – всю линейку представили. И что, популярное кино?
– По ходу да. Сборы хорошие, я слышал. Ну, а как ещё‑то? Весь город заклеен постерами, реклама в интернете и по Первому. Узнавание бренда 100 %. Фильмом года хотят сделать.
– Ясно. Спасибо, что просветил.
– Брендинг у них уже даже в кино пошёл. Такими темпами они скоро «Триумф воли» снимут. Давай мы тоже какое‑нибудь кино снимем?
– Например?
– Например, «Олимпию‑2». Про то, как проебали конкурс на проведение Олимпиады в Москве.
– Ха‑ха‑ха. Идея хорошая. Надо подумать.
Когда я уже почти погрузился в иронические размышления о возможных декорациях для «Олимпии‑2», в дверь постучала моя секретарша:
– Антон Геннадьевич, к вам Яша. Говорит, серьёзное дело.
– Пусть заходит.
Яша с той же подобострастно дурацкой улыбочкой входит в кабинет, держа, как икону, лист бумаги.
– Яша, если можно, короче.
– Я писал репортаж о грядущей встрече восьмёрки. И все никак заголовок не мог придумать. В статье рассматривались позиции западных политических лидеров по отношению к России в целом, и самому президенту в частности. Озабоченность по проблемам свободы слова, правозащитных организаций, делу ЮКОСа и прочего. Репортаж закончил тем, что жена президента Франции до сих пор не знает, как зовут президентского лабрадора.
– Ну и что? Из пустого в порожнее. Избитый, но всё‑таки действенный приём повторения ранее сказанного. Это всё, что ты придумал? А лабрадор причём? Намёк на то, что собака президента живёт лучше, чем его народ?
– Нет, Антон Геннадьевич. Я вас сегодня послушал, и меня осенило! Вы посмотрите, какой заголовок из‑за лабрадора получился.
Я беру протянутый мне листок и вижу заголовок, который просто потрясает меня своей наглостью и шельмовством:
Как зовут собаку Путина?
Западные политики спустя восемь лет не могут ответить на вопрос:
Who is mister Putin?
– Молодец мальчик, понял, – удивлённо говорю я. – Гениально. После совещания пришло, говоришь?
– Ага. Как вышел из кабинета, так и срослось.
– Кстати, художник не должен оставаться голодным. – Я открываю сейф, достаю триста долларов и протягиваю ему. – Знаешь, что такое первый постулат в медиа?
– В известном смысле, но не уверен, Антон Геннадьевич, – смущённо отвечает он.
– Быстродействие. Это когда гонорар за сегодняшний сюжет ты получил ещё вчера. Причём неизвестно, вышел ли твой сюжет сегодня. Только не увлекайся особенно – за каждый заголовок столько же не получишь. Это второй постулат медиа: лучше медленно умирать от голода, чем хамить инвестору. Потому что тогда умрёшь быстро.
Когда за ним закрывается дверь, я встаю, беру из хью‑мидора сигару, обрезаю и долго раскуриваю. Потом подхожу к окну и смотрю на бегущие по улице машины и дальше, на строящийся дом в глубине переулков. В голову приходят всякие сентиментальные мысли вроде того, что «растёт смена», «вот и я кого‑то научил» или «я сам был таким когда‑то». Когда мой взгляд упирается вправо, туда, где, исходя из географии, должны стоять башни Кремля, моя сентиментальность сменяется грустью. Я беру ручку и записываю в органайзере: «Проверить сметы по последним Яшиным митингам».
Без пятнадцати три я сижу на заднем сиденье «Peugeout 607», плетущегося по Садовому в сторону проспекта Мира. Я практически не отрываю телефон от уха, ёрзаю и изредка кричу водителю, что мы опаздываем. Мимо проносятся две машины со спецсигналами.
– В хвост им пристройся, – говорю я водителю, – иначе до утра будем ехать.
– Это милиция, Антон Геннадьевич. Я пристроюсь, а потом будем с ними ещё час разбираться. Вот бы нам мигалку.
– Это тебе в Кремль идти работать надо.
– Может, лучше вы пойдёте? И меня заодно пристроите.
– Это вряд ли.
Звонит Саша:
– Посмотрел?
– На сайте вроде всё было неплохо, пока эта сука глупая не пришла с опровержением. Неужели они так быстро мониторят?
– Эта сука кого надо сука.
– В смысле?
– Антон, всё идёт по плану. Это наши люди.
– А ты не боишься, что мы аудиторию с толку собьём?
– Мы или идём ва‑банк, или Никитос идёт к нам, понимаешь?
– Как говорят интернетчики, патсталом. Кстати, а в блогах чего?
– Флеш‑моб. Их надо подогреть, чтобы они на улицу вышли. У тебя ресурсы есть?
– Я попробую.
– Отлично. Вечером посмотрим, как все развивается.
Я не успеваю положить трубку, как звонит Вадим:
– Я нашёл врача той больницы…
– И?
– Пришло указание прапора в Москву перевезти на операцию. Судя по всему, будут из него лепить иллюстрацию к гуманности наших органов. Типа, мы делаем сложные операции даже преступникам. Но потом все равно судим. По закону. Дело глухое.
– Ты даже не представляешь, Вадим, как нам повезло. Когда?
– Завтра вроде.
– Мне после операции любой ценой нужна встреча с этим «сапогом».
– Я постараюсь…
– Подключай всех. Цена вопроса не интересует.
– Ты едешь на акцию?
– Уже подъезжаю.
Постоянные телефонные переговоры заставляют меня нервничать ещё больше. Динамика звонков никак не соотносится с динамикой движения. Помните в «Капитане Немо»? Там девизом «Наутилуса» было «Подвижный в подвижном». А девиз Антона Дроздикова, стоящего в адской пробке, постоянно говорящего по телефону и опаздывающего на митинг, «Подвижный в неподвижном». Я пытаюсь успокоиться и минут пятнадцать играю в «street racing» на телефоне Nokia 8800. Затем возвращаюсь к мысли о кино. Пялюсь в окно. Мы проезжаем плакат, рекламирующий соревнования по айкидо. «Используй энергию противника», написано под изображением хрупкого юноши, перекидывающего через себя сумоиста. Бред какой‑то. Да сумоист смёл бы этого обсоса, как грейдерный танк легковую машину. Разводят народ на фантастику. Я не сильно разбираюсь в восточных единоборствах, но думаю, что только в кино реальны такие фишки. «Используй энергию противника». И тут меня клинит. Я звоню Генке:
– Чего ты там про узнавание бренда говорил, когда я тебя про кино спрашивал?
– Аа… это. Ну, что рекламой город заполонили, походу, даже слепые на него пойдут. В общем, как говорится, у всех на устах.
– А у тебя есть киношники знакомые?
– Если поискать, найду.
– Найди сегодня к вечеру. Одного режиссёра и одного сценариста.
– Ты даёшь. Зачем?
– Приквел снимать.
– Чё мы им, кассу будем подогревать?
– А мы правильный приквел снимем. Даже не кино, а документальный фильм. Назовём его, типа… «Реальные герои „Богов из подвала“».
– Не понимаю.
– Ты найди, я тебе поясню. Вот ещё что. Зайди в Интернет, я тебе адрес одного юзера в ЖЖ скину. Там тема одна появилась, нужно её поддержать. Поймёшь. Это срочно очень.
– Хорошо. Да… Вот у нас день сегодня! Ты прямо как охотник на сафари.
– Я он и есть. «В мире животных» на ночь смотрел, вот и понесло, ха‑ха‑ха.
Несмотря на дождь, на площади перед телецентром собралось много народу. Я отстраненно слушал речи выступавших, мысленно репетируя собственную. Если честно, я здорово волновался, ведь это было моё первое выступление перед такой большой аудиторией. Чтобы отвлечься, раздумывал о шансах в банковском деле, о том, как быстро Вадиму удастся завязать знакомства среди работников больницы, в которую перевезли Зайцева, и о беспризорниках. Тремя ударами можно было решить все проблемы, разрулить тему с Никитосом, существенно поправить дела по проектам Вербицкого, да ещё и денег заработать. В унисон с моей последней мыслью собравшиеся одобрительно захлопали, засвистели и начали что‑то выкрикивать. Признаться, я даже испугался возможностям толпы читать мои мысли. Но оказалось, так публика провожала с трибуны Анатолия Белостенного, старпера из «Колокола», которого я хотел уволить. Надо сказать, отработал он по своей аудитории на отлично. У меня даже закрались сомнения: «Может, оставить?» Люди на площади скандировали: «Нет цен‑зу‑ре! Нет цен‑зу‑ре!» Ведущий представил следующего выступающего – «известного политолога, молодого правозащитника, ответственного секретаря организации „Возвращение к Истокам“ Антона Дроздикова». Я сообразил, что выступать нужно мне, только после того как Вадим толкнул меня в бок: «Давай, Антон, твоя очередь». Всё напоминало замедленную съёмку. Предыдущие ораторы повернулись в мою сторону и медленно хлопали, как бы приглашая меня к микрофонам. Я в замешательстве стоял перед трибуной и всё норовил обернуться назад, хотя сзади был только баннер с эмблемой НТВ и слоганом «Шесть лет без Свободы Слова». Наконец я подошёл к микрофонам, облокотился о трибуну и начал:
– Добрый вечер, – голос предательски дрогнул, и эти первые слова получились не слишком жизнеутверждающими. В толпе лениво захлопали. Скоты. Вы же все ветераны митингов, неужели не знаете, что я в первый раз тут буду гнать? Поддержали бы коллегу по борьбе! Суки.
– Здравствуйте, коллеги! – снова начал я.
«Блядь, почему коллеги? Что я несу, какие они коллеги? А кто они? Товарищи? Что за хуйня! Москвичи? Иногородних тоже много. Кто же вы, падлы? Как же вас назвать‑то?» Я рассматривал собравшихся. Они рассматривали меня и, казалось, ждали какого‑то откровения. Некоторые махали плакатами. Их лица не теряли радостного соучастия, хотя ничего не происходило. И тут я понял. Им всё равно, что я скажу. Главное – это возможность снова кричать, скандировать и хлопать, чувствуя общее единение. Главное – ощутить себя толпой, по которой бегут волны экстаза, вызванные оратором. Я понял, что основное в моём выступлении не смысл, но эмоции. Воистину. Наша цель не правда, а эффект. И меня понесло:
– Граждане! Мы говорили о цензуре, а я хотел бы сказать вам о более страшных вещах. О тех, кто не только подвергает цензуре и глушит любую свободную мысль, но ещё и насаждает взамен свободы идеологию, основанную на чудовищной лжи.
В ответ на «чудовищную ложь» толпа неистово захлопала, я же ощутил чудовищную эрекцию. Я даже прижался плотнее к трибуне, чтобы ненароком не обнаружить её перед стоящими сбоку от меня. От ступней по всему телу побежала тёплая волна. Вот это энергетика большой аудитории! Я смотрел на толпу, готовую внимать моим словам. Эрекция была сногсшибательной. В эти секунды я чётко осознал значение фразы «ебать мозги». Меня окончательно отпустило. Я словно видел разверзшиеся передо мной черепные коробки:
– Разгром крупного частного бизнеса, ошибки в социальной сфере, банковская система страны, стоящая на пороге кризиса, установление диктатуры и немыслимые гонения на свободу слова, нападки на правозащитные организации, в том числе и всемирные – всё это говорит о том, что стране требуются большие перемены. Несмотря на усилия тех, кто пытается представить происходящее в выгодном свете, очевидно, что ситуация в России продолжает катастрофически меняться в худшую сторону. Серьёзные проблемы в экономике и общественной жизни скрываются, а незначительные достижения выдаются за большие победы. Эти проблемы не только не хотят решать, но даже не готовы обсуждать с обществом, со всеми нами. Создаётся впечатление, что государственные каналы, радиостанции и интернет‑порталы либо находятся в параллельной реальности, либо очень хотят показать людям картинку «другой страны». В этой связи мне становится совершенно понятно желание государства задушить последние из имеющихся островков гражданских свобод, обвинив их в «однобокости» и «прозападничестве». Я как человек, который более двенадцати лет посвятил работе в СМИ, задаю себе вопрос: зачем это нужно? Разве все мы – не граждане одной страны? Разве все мы не хотим счастья нашей Родине? Время расставит все по своим местам и возложит ответственность на каждого по его деяниям. Транслируя заведомо ложную картину, вы разделяете себя и общество баррикадами. Потому всех нас, нормальных, свободомыслящих граждан, объединяет одно: никто не может заставить человека любить такую Родину. Даже вы. Со всеми вашими технологиями, щедрым финансированием и монополией на информацию. Мы знаем, что движет вами на самом деле – безудержная жажда власти. Но вы – ещё не значит Россия. Точнее, как раз вы и не являетесь ею. Хотя всячески демонстрируете российскую принадлежность. Вы обычные тоталитарные пропагандисты! И чем дальше, тем отчётливее это понимают люди. И они вам этого не простят! Потому что они не с вами! Мы не позволим вернуть Россию в кровавые времена Сталинской империи, хотя вы нас туда и ведёте. Мы вам этого сделать не позволим!
Я закончил под аплодисменты собравшихся и жиденькие крики: «Браво, Антон!». К этому моменту я полностью собрался и отметил, что Белостенного провожали живее. «Надо его всё‑таки уволить к хуям». Тут я снова вспомнил про эрекцию, опустил листы со своей речью в область паха и сошёл с трибуны. Я занял своё место под одобрительные возгласы коллег и достал сигарету.
Митинг закрывал последний глава канала НТВ. Я стоял в полном трансе и пытался понять, что же это за великий экстаз оратора? В чём природа силы, вызвавшей во мне дрожь и трепет, которые я прежде не испытывал даже при самом сильном сексуальном возбуждении? Митинг тем временем подошёл к концу, и заиграла столь любимая всей этой кухонной фрондой песня Гребенщикова «Поезд в огне». Кто‑то стоящий рядом взял меня за руку, и я стал качаться из стороны в сторону в такт песне, как ванька‑встанька. Я прикрыл глаза, затем снова глянул перед собой. На площади, мощённой большими квадратными плитками, рядами стояли люди и раскачивались под дождём, взявшись за руки. «Этот поезд в огне, и нам некуда больше бежать». Они казались мне рядами фигур на шахматной доске. Нет, не тех фигур, которые стоят перед игрой в чётком порядке. Других. Помните, как в детстве мы ещё не умели играть в шахматы и вместо этого играли «в Чапаева»? Как старались точными щелчками сбить максимальное число фигур противника? Почему‑то именно такие ассоциации родились у меня в тот момент…
Простые граждане, промокнув под дождём, поехали домой, чтобы махнуть сотку, обсудить увиденное с домочадцами и лечь спать. Мы же, как истинные борцы, были лишены тихих семейных радостей. Посему отправились подводить политические итоги дня на концерт и благотворительный банкет в пользу беспризорных детей.
Ехал я долго и, войдя в ресторан, обнаружил, что вечер шёл полным ходом. Я взял у Вадима рацию для связи со всеми службами и поинтересовался насчёт прапора Зайцева.
– Через пару дней обещали организовать встречу. Завтра с утра подтвердят. Но пока есть проблемы.
Последнюю фразу я слышал за последнее время по меньшей мере трижды, посему не сдержался:
– Вадим, ты у Вербицкого этой фразе научился?
– Нет… А что?
– Он её всё время повторяет. Тебе так не кажется?
– Знаешь, я сегодня, когда тебя слушал, поймал себя на мысли, что подобную речь, только из другого лагеря, читал года три назад. Какой‑то чиновник говорил об отечественных СМИ. Это не ты её писал?
– Я стал исторической легендой?
– В смысле?
– В смысле, ты начал за мной записывать и вести работу с источниками?
– Нет, просто похоже очень… Может, мне показалось. Тема‑то, сам понимаешь, общая.
– Тебе показалось. Давай концерт посмотрим. Плоды рук своих, так сказать. (За собой замечай, сучонок. Посмотрим ещё, что ты за концерт придумал и кого ты копируешь.)
На сцену вышла девушка, одетая в русский народный костюм, и, кажется, в кокошнике (хотя не исключено, что это были солнцезащитные очки, засунутые в волосы). Она довольно приятным голосом затянула что‑то типа «Ой, матушка нальёт ведро, молча принесёт воды». До кучи она звалась Прасковья или Варвара, я не помнил.
– Что за телка, Вадим?
– Новая звезда этнической сцены, Прасковья. Попала в ротацию MTV, кстати.
– Да? Песня какая‑то похоронная. Вяловато все, драйва нет.
– Зато почти что народная. На стихи Рубцова. В рамках «возвращения к истокам», – усмехнулся Вадим.
Прасковья тем временем тянула свою занудь уже пятую минуту. Когда я собрался уходить, музыка изменилась. Я обернулся. Прасковья сняла очки‑кокошник, тряхнула волосами и завыла: «Mama, oooh, did I mean to make you cry? It’s sometimes whishes I’d never been born at all». Я буквально кожей ощутил, как Фредди Меркьюри несколько раз переворачивается в гробу, слыша, как варварски коверкают его великую песню.
– А вот и драйв, – сказал Вадим.
– По мне, уж лучше нытьё, нежели такой драйв.
– Не переживай. Люди едят, слушают музыку, прессы много, митинг прошёл не так уж плохо. В целом все довольны.
– Сейчас ещё водки вынесут, вообще недовольных не останется, – тихо резюмировал я.
К нам подошёл Гена Орлов с каким‑то всклокоченным шаромыжником.
– Антон, ты сегодня спрашивал про режиссёра, вот, познакомься – Аристарх Федулов, известный режиссёр в области…
– Арт‑хаус. В области кинофильмов арт‑хаус. Рад знакомству. Рад. Очень много о вас слышал, – протянул мне руку всклокоченный режиссёр, блея елейным голосом.
– Я тоже… рад, – пожал я протянутую руку и посмотрел на Генку, как бы спрашивая: «Это что за обсос?»
– Аристарх – самый талантливый в авторском кино, которое многие по недомыслию называют «кино не для всех».
– Н‑да. Так говорят, – зарделся от счастья Аристарх. – Я режиссёр и немного продюсер. Сами знаете, в наше тяжёлое время, время, когда бездарности правят бал, а истинные творцы прозябают, никто не верит в кино, особенно в кино с размахом. Приходится совмещать. Я творю для интеллектуалов, знаете ли.
Я посмотрел на Вадима, и тот немедленно перехватил мяч:
– Аристарх, я прекрасно помню ваше кино «Клозет сознания», так, кажется?
– Вы видели?
У Аристарха с Вадимом завязалась беседа, а я вполголоса спросил у Генки:
– Это кто?
– Режиссёр.
– Я вижу, что не плотник. Что снял?
– Штаны. Шутка. Снимает все – от видеоклипов до рекламы. Лет десять назад с короткометражкой победил в конкурсе «Надежда русского кино». Какое‑то время ходил в молодых дарованиях и, по ходу, по сей день себя таковым считает.
– Сильно ебанутый?
– В меру. Творчество творчеством, а бабки бабками.
– Пьёт?
– Так… – отвёл глаза Гена.
– Ну, короткий документал‑то потянет?
– Говорю же тебе, рекламу снимает.
– Ясно. Деньги ему очень нужны?
– Как всегда. Сейчас мне пел про то, как купил у бедных гениев коллекцию их фоторабот, мечтает продать какому‑нибудь олигарху. «Для создания интеллектуального наследия». Смотри, тебя грузить начнёт.
– Супер. То, что надо. Спасибо тебе.
Я подошёл сзади к Аристарху, взял его под руку, сказав Вадиму, что украду гения кино на пять минут, и увлёк за собой.
– Аристарх, я слышал, вы обладаете коллекцией уникальных фотографий?
– Да, понимаете, авторы, молодые талантливые люди, живут совсем без поддержки и…
– У меня один знакомый нефтяной магнат собирает такие работы.
– Да что вы говорите!
– Именно. Но сейчас у меня к вам личное дело. Скажите, вы любите гротеск? Гротеск как язык кино в стране, которую сделали немой?
– Я… я не совсем понимаю, но…
– Мне нужно снять короткое документальное кино. О людях трудной судьбы. Правдивое кино. Оно будет называться «Настоящие боги из подвалов» и своим эзоповым языком расскажет зрителю о трагедии нашей эпохи.
– Я давно не занимался документальными вещами. Понимаете, трудности финансирования…
– Умоляю, Аристарх! Художник не должен думать о деньгах. Все трудности финансирования этой картины я беру на себя. Я полагаю, пятнадцать тысяч долларов в качестве гонорара – справедливая цена? Если у нас получится работать вместе, я готов взять на себя проблемы финансирования ваших следующих проектов.