БЫЛИ ЛИ РАННИЕ ХРИСТИАНЕ ЭКСТРЕМИСТАМИ?
ИЛИ
О ТОМ, ЧТО ИСТОРИЯ ПОВТОРЯЕТСЯ
(по материалам переписки правителя малоазийской
провинции Вифиния Плиния Младшего и императора
Римской империи Траяна, начало II века н.э.)
Прогрессивную мировую общественность всколыхнуло сообщение о том, что Верховный суд Российской Федерации запретил деятельность УЦ и около 400 МРО Свидетелей Иеговы на территории страны.
Верховный суд поддержал иск Министерства юстиции и постановил, что Управленческий центр Свидетелей Иеговы в Российской Федерации и около 400 местных религиозных организаций (юридических лиц) подлежат ликвидации. Причина: осуществление Свидетелями Иеговы экстремистской деятельности.
Было ли это чем-то новым, из ряда вон выходящим, что ранее никогда не встречалось в истории христианства? Чтобы ответить на этот вопрос, предлагаю вспомнить историю и перенестись в начало II века н.э. Дело происходило в малоазийской провинции Вифиния (сейчас это территория Турции). Действующими лицами были: император Траян, наместник Вифинии Плиний, и христиане, проживающие в данной провинции и которых, по словам наместника, было весьма много.
Предлагаю шаг за шагом проанализировать переписку Плиния и Траяна о христианах, которая уже давно признана исторической наукой подлинной. Давайте вместе обратим внимание на примечательные отрывки из их писем и на те параллели, которые невольно напрашиваются, когда сравниваешь ситуацию начала II и начала XXI веков. Итак, приступим.
Говоря о трудностях, с которыми он столкнулся в процессе расследования деятельности христиан, Плиний формулирует трудную для него дилемму, по поводу которой он и обратился за советом к императору: «подвергать ли христиан наказанию за самое имя, помимо каких-либо преступлений, или же за преступления, стоящие в связи с именем»? Логика подсказывает, что скорее следовало бы наказывать не «за самое имя», а «за преступления, стоящие в связи с именем».
Но еще до ответа императора Плиний решил и действовал так, что (забегая немного наперед) впоследствии получило одобрение императора: «Я между тем поступал следующим образом с теми, о которых мне доносили, как о христианах. Я допрашивал их, христиане ли они, когда они сознавались, я спрашивал их во второй и третий раз, угрожая казнью; тех, которые упорствовали, приказывал отвести на смертную казнь. Ибо я не сомневался, что каково бы ни было то, в чем они сознавались, во всяком случае, уже их упорство и непреодолимая нераскаянность заслуживают казни… Когда они вслед за мною обратились с воззванием к богам, воздали поклонение твоему изображению, которое для этой цели я приказал принести со статуями богов, чрез воскурение перед ним фимиама и возлияния вина, и когда сверх того произнесли проклятие на Христа (действительных христиан, говорят, нельзя принудить ни к одному из этих действий), я нашел возможным отпустить их». Читая это, кажется, что присутствуешь на заседании суда и слышишь выступление В. Калина. Как помнится, он сказал, что Свидетели Иеговы в СССР могли быть сразу же освобождены, если только они подпишут отречение от принадлежности к организации Свидетели Иеговы. По словам Калина это ярчайшим образом доказывает, что Свидетели Иеговы не были преступниками, что прекрасно осознавали и сами власти, принуждая их подписать такое отречение и обещая за это немедленное освобождение. Разве настоящих преступников – спрашивает Калин – освободят только потому, что они подпишут отречение-обязательство впредь не совершать преступлений? Безусловно нет. И разве это не говорит о том, что Свидетелей Иеговы, как и вифинских христиан, наказывают не за преступления а за само имя, за принадлежность к определенной религии? Будь вифинские христиане настоящими преступниками, разве могли бы они так легко уйти от ответственности, просто обратившись к богам, изображению императора, воскурив фимиам и возлив жертвенное вино? Безусловно нет. Могли бы Свидетели Иеговы в СССР избежать наказания одним лишь отречением, будь они настоящими преступниками? История повторяется…
Конечно, истец указал, что ликвидация УЦ и МРО, как юридических органов, не означает преследования верующих, хотя чуть далее и оговорился, что это может иметь место. И снова вспомним слова Калина, произнесенные им на суде. По его словам, в СССР запрет организации Свидетели Иеговы якобы не означал запрет иметь личные религиозные убеждения, так как согласно конституции в СССР признавалась свобода вероисповедания. На деле же это означало преследование по религиозному признаку. Не это ли повторяется и в наше время?
Теперь обратим внимание на последнюю фразу Плиния, приведенную выше: «Ибо я не сомневался, что каково бы ни было то, в чем они сознавались, во всяком случае, уже их упорство и непреодолимая нераскаянность заслуживают казни». А это ничего не напоминает? Что-то похожее звучало на суде из уст истца. По его мнению, отстаивание ответчиком того факта, что все «экстремистские» материалы были подброшены в богослужебные места, говорит об отсутствии раскаяния со стороны ответчика. Оставляя в стороне абсурдность этого заявления, которое фактически означает, что тебе запрещено защищаться (с тобой поступают несправедливо и при этом заставляют молчать), не напоминает ли это убежденность Плиния в виновности христиан? Еще раз. Плиний пишет: «я не сомневался». Иными словами, для Плиния не столь важно было само преступление, его тяжесть, обстоятельства его совершения и последствия, и даже наличие или отсутствие самого преступления. Главное то, что христиане уже заведомо были признаны виновными, а потому подлежащими наказанию («ибо я не сомневался» - пишет Плиний). И виновны христиане лишь потому, что, по мнению этого римского чиновника, они упорны и не раскаиваются. Но в чем они упорны? В своих убеждениях. Что может быть более естественным, когда мы говорим о религиозных взглядах? Они не раскаиваются. А в чем им раскаиваться, если они не совершили преступления? Не эти ли аргументы приводит истец, обвиняя Свидетелей Иеговы? И не это ли мы видим в заявлении истца о том, что все добрые дела Свидетели Иеговы совершают ради осуществления миссионерской деятельности? То есть у них скрытые преступные мотивы (хотя уже этот намек на то, что делиться с другими своими религиозными взглядами является преступным мотивом, звучит по меньшей мере странно), которые они прикрывают благородными делами на благо общества, упорны в этом и потому не раскаиваются. А значит, Свидетели Иеговы заранее виновны (в том, что рассказывают ближним о Боге) и подлежат наказанию. И хотя они не совершили преступлений, они виновны одним лишь своим упорством и отсутствием раскаяния. «Ибо я не сомневался [в виновности христиан]» - пишет Плиний. «Ибо я не сомневаюсь в виновности Свидетелей Иеговы» - с легкостью может повторить истец. Отсутствие сомнений в виновности, а не доказательства виновности – вот основа для суда над вифинскими христианами во II веке н.э. и над Свидетелями Иеговы в России в XXI веке. История повторяется…
А в чем же собственно сознавались вифинские христиане? Наверное в том, в чем их тогда обвиняли: совершали ритуальные убийства маленьких детей и на своих тайных встречах пили их кровь и ели их плоть, занимались свальным грехом. Плиний же, проведя расследование констатирует следующий факт: «По их словам, вся вина их или заблуждение состояла в том, что они клятвенно… обязывались не на преступление какое-либо, но к тому, чтобы не красть, не грабить, не прелюбодействовать, быть честными, возвращать вверенные залоги; после этого они расходились и (затем собирались) снова для вкушения пищи, обычной однако и невинной». Вот такими «экстремистами» были ранние христиане. Не такими ли «экстремистами» сейчас являются Свидетели Иеговы? Прогрессивная мировая общественность с иронией говорит: «Да, именно такими: мирными и добропорядочными». Самим Свидетелям Иеговы не до иронии (суд – дело серьезное), и потому их адвокаты приводят факты общественной пользы, которую приносит деятельность Свидетелей Иеговы, подкрепляя это документами в виде благодарностей от местных властей за тот или иной вид общественно полезной деятельности и справедливо вопрошая: «Разве бывает так, что организация одновременно и полезная и опасная?» Предубежденные же лица утверждают: «Нет, они настоящие экстремисты!», а на вопрос о фактах и доказательствах экстремистской деятельности Свидетелей Иеговы отвечают, что таких доказательств у них нет и факты им неизвестны. Ну что же, «на чужой роток не накинешь платок», хотя речь идет не о сплетнях двух старушек у подъезда, а об установлении истины в судебном порядке. Поражает другое. Когда в подтверждение того, что Свидетели Иеговы не экстремисты, а мирные и добропорядочные люди и граждане, ответчик предоставил множество благодарностей от российских властей на местах в адрес Свидетелей Иеговы за их участие в благоустройстве населенных пунктов, в социальной работе, истец, не мудрствуя лукаво, заявил, что Свидетели Иеговы сделали это ради проведения миссионерской деятельности, тем самым намекнув, что они не сделали бы всего этого, не будь у них скрытых мотивов. А где скрытые мотивы, там и преступные замыслы, а где преступные замыслы, там и сами преступления, хотя по факту ни одного не было указано. Но не это важно, важно то, что гипотетически преступления возможны, а значит, они есть, они не могут не быть. А то, что они не обнаружены – так это проблема самих Свидетелей, они очень хорошо шифруются, вот потому и неизвестны нам все их преступные деяния. «Но, - как бы заявляет истец, - они есть, их не может не быть». И вот с этим «они есть, их не может не быть», истец подает в суд на организацию Свидетелей Иеговы в России, в суд, которого интересуют лишь факты, а не догадки, чьи-то желания и антипатии. А как по-другому можно воспринять тот факт, что на суде не предъявил ни одного реального доказательства своих обвинений? Ведь естественно, что к любому судебному слушанию необходимо готовиться, и адвокаты Свидетелей Иеговы это блестяще продемонстрировали. А вот представитель истца пришел «неподготовленным». Но это нонсенс, тому, кто не подготовился в суде нечего делать. На что же тогда рассчитывал истец, ведь он понимал, что ему будут задавать вопросы, и вопросы «неудобные» (как оказалось, это и случилось, для чего не нужно было обладать сверхчеловеческой проницательностью), не только со стороны ответчика, но со второго дня слушаний и со стороны судьи? Может истец «готовился» в несколько ином смысле, чем это принято в среде юристов, не слишком переживая о «неудобных» вопросах, на которые ему нужно будет отвечать?...
И приходится Свидетелям Иеговы доказывать, что… «я не верблюд». Но им не верят, потому что истец по ходу судебного процесса не только не отказывается от своего иска, на чем настаивает ответчик, но даже, когда судья спрашивает не хочет ли он изменить/уточнить формулировку иска, истец продолжает настаивать на первоначальной формулировке иска. Что это, как не желание во что бы то ни стало доказать виновность ответчика вопреки тому, что нет никаких фактов, это подтверждающих, а все «факты» надуманы? При этом вспоминается эпизод из фильма «Место встречи изменить нельзя». Дословно могу не помнить, но на рабочем месте Шарапова был плакат примерно такого содержания: «То, что ты еще на свободе – не твоя заслуга, а наша недоработка»? подстраиваясь под эту извращенную и аморальную логику, сформулируем ее суть и вывод: «Нет фактов? Ничего, найдем, дайте только время. Не найдем? Тогда придумаем». Нет фактов? Ничего, как бы говорит истец, найдем, дайте только время. Не найдем? Тогда придумаем. Что это, как не наказание «за само имя»? «Нельзя же так!» - хочется воскликнуть в защиту вифинских христиан. «Нельзя же так!» - воскликнем и мы вслед за одним из адвокатов ответчика.
да ладно, истец сделает все возможное, чтобы достичь своей цели, и это тоже можно понять, работа такая. Но страшно то, что в масштабах огромной страны принимается решение о том, что сотни тысяч современных христиан, как и христиан из Вифинии, которые, говоря словами Плиния, на своих совместных встречах «обязываются не на преступление какое-либо, но к тому, чтобы не красть, не грабить, не прелюбодействовать, быть честными, возвращать вверенные залоги», и которые в большинстве стран мира считаются мирными людьми, наказываются «за само имя», а не «за преступление», и классифицируются как экстремисты. История повторяется…
На этом параллели не заканчиваются. Читаем у Плиния далее: «Другие, поименованные в списке, признались, что были прежде христианами, но теперь уже не принадлежат к ним; одни перестали быть христианами за три года перед тем, другие несколько раньше, некоторые даже лет двадцать тому назад. Все они почтили твое изображение и статуи богов и прокляли Христа». О ком здесь идет речь? Вероятно об отступниках, о тех, кто когда-то были христианами, а потом перестали ими быть, либо по своему желанию, либо их исключили из христианских общин. Можем предположить, что среди них были и те, которые по идейным соображениям оставили христианство и стали его убежденными противниками. Конечно, мы не знаем этого наверняка, но современная ситуация, когда бывшие верующие становятся ярыми противниками религиозной организации, к которой они ранее принадлежали, дает нам право на такое предположение. Итак, здесь говорится об отступниках. Какие, по их словам, христиане, в том числе и они, когда ими были, совершают преступления? Этот отрывок уже приводился, но он важен, поэтому приведем его еще раз: «По их словам, вся вина их или заблуждение состояла в том, что они клятвенно… обязывались не на преступление какое-либо, но к тому, чтобы не красть, не грабить, не прелюбодействовать, быть честными, возвращать вверенные залоги; после этого они расходились и (затем собирались) снова для вкушения пищи, обычной однако и невинной». Заметьте еще раз, это сказали не те, кто на момент допроса были христианами. Это сказали отступники. Имеет ли это какое-то значение? Безусловно. Будь это сказано теми, кто являлся христианами, можно было бы заподозрить их в том, что они лукавят и скрывают правду, выдавая себя за добропорядочных граждан, и под этим видом совершают или замышляют преступления. Остановимся. Это вам ничего не напоминает? Кажется, мы уже об этом говорили, когда приводили слова истца о том, что добрыми делами Свидетели Иеговы прикрывают свои скрытые (читай: преступные) мотивы. Извините, что повторяюсь, но слишком уж много параллелей и одна цепляется за другую. Идем далее. Отступники от христианства в начале II века н.э. не могли указать на настоящие преступления, совершенные и совершаемые христианами, так что при всем желании Плиний не мог добиться фактов преступной деятельности христиан. Неужели бы эти вифинские отступники, среди которых могли быть и идейные противники христианства, ненавидящие христиан за свои «искалеченные» судьбы и за «искалеченные» судьбы своих близких и друзей, не дали бы показания о скрытых мотивах, преступных замыслах и деяниях, если бы они на самом деле имели место? А это вам ничего не напоминает? Вспомните, истец тоже привел свидетелей со стороны обвинения, которые ранее были Свидетелями Иеговы. Так неужели бы эти современные отступники, причем отступники идейные, один из которых на вопрос судьи: заинтересован ли он в исходе дела, ответил «Да», а другой был замечен в компании с известным «сектоведом», не дали бы показания о таких скрытых мотивах и преступных замыслах и деяниях Свидетелей Иеговы, если бы они на самом деле имели место? Но указали ли они на имевшие место действительные преступления со стороны Свидетелей Иеговы? При всем их желании, они этого не сделали. Почему? Потому что этих преступлений не было! Они даже не рискнули придумать такие преступления, резонно полагая, что будут уличены в лжесвидетельстве и разоблачены (а может и не нужно было никаких свидетельств, которых и не было в природе, может не нужно было и выдумывать их, так как истец уже «подготовился»?). А раз не было, то установка истца и свидетелей обвинения одна: осудить религию Свидетелей Иеговы, их взгляды и ценности, то есть «само имя», а не преступления Свидетелей Иеговы, которые они не совершали. История повторяется…
Более того, Плиний, ради разыскания следов конкретных преступлений со стороны христиан, прибег к крайней мере – пыткам. Ведь может же случиться так, что те, кто был привлечен к процессу по делу христиан и кто никогда не были христианами, просто не знали обо всех тех ужасных преступлениях, ими совершаемых? А те, кто когда-то были христианами, но потом перестали ими быть, просто умолчали, прикрывая родственников или друзей, или за то время, когда они уже не были христианами, само христианство превратилось в экстремистскую организацию? Сделаем и такое абсурдное и маловероятное предположение. Но смог ли Плиний под пытками, когда человек склонен сознаваться не только в своих действительных преступления, но и возводить на себя и других напраслину, выяснить все те ужасные преступления, которые тайно совершали или замышляли христиане в подведомственной ему провинции? При этом вспомним, что в эпоху преследования христиан в Римской империи противники христианства, не имея доказательств преступной деятельности христиан, прибегали к пыткам рабов христиан. И под этими пытками рабы, господа которых были христианами, давали ложные показания о «преступлениях» своих хозяев. Не доказывает ли это еще раз уже приводимого факта, что уже во II веке н.э. противники христианства, не имея доказательств преступной деятельности христиан, шли на все, чтобы придумать их? И не доказывает ли это того, о чем в свое время говорил Сивульский, когда утверждал, что подбросы «экстремистской» литературы в богослужебные здания Свидетелей Иеговы говорит о том, что у власти нет никаких доказательств преступной деятельности верующих, поэтому она и идет на фальсификацию доказательств с тем чтобы иметь повод подать в суд на МРО? История повторяется...
Но продолжим. Подвергнув двух рабынь-христианок пыткам, под которыми эти женщины обязательно сознались бы, знай они о преступлениях, совершаемых ими или их соверующими, Плиний честно признался: «Но я не нашел ничего другого, кроме суеверия грубого и безмерного». Еще раз: «Но я не нашел ничего…» Почему? Потому что вифинские христиане никаких реальных преступлений не совершали. Почему истец не предоставил доказательства преступной деятельности Свидетелей Иеговы в России? Потому что Свидетели Иеговы их не совершали. Христианство, по словам Плиния, лишь «суеверие грубое и безмерное», то есть вся вина христиан находится в сфере неких идей, непонятных для римлянина-язычника? Ну и пускай его, главное, что преступлений христиане не совершают. И это тоже наводит на определенные аналогии. В течении ряда лет, как и в данное время, учения Свидетелей Иеговы в религиозных кругах церковного христианства расцениваются как ересь и извращение самого христианства. Естественно, в глазах тех, кто считает, что христианство должно быть именно таким, а не тем, что проповедуют Свидетели Иеговы, их учения будут казаться «суеверием грубым и безмерным». Именно так считал римлянин Плиний, мировоззрение которого было далеко от представлений христиан. Именно так считают те, кто воспитывался на иной разновидности христианства. Но суд не место, чтобы судить за идеи, какими бы они ни казались ложными, суд занимается не виртуальными преступлениями и даже не теми «преступлениями», которые кому-то кажутся таковыми, суд имеет дело с реальными преступлениями, которые описываются в законодательстве. И как в случае с вифинскими христианами, когда власти от убеждения в том, что учение христиан является «суеверием грубым и безмерным», перешли к осуждению и гонениям, так и в случае Свидетелей Иеговы власти Российской Федерации от такого же убеждения, навеянного некими «сектоведами» и представителями одной из ветвей исторического христианства, перешли к осуждению и преследованию. И это осуждение возможно исключительно по мотивам религиозной или иной предубежденности, но никак не на основании реально совершенных преступлений Свидетелями Иеговы. История повторяется…
Но может это были перегибы со стороны местной власти в лице Плиния? Может верховная власть в лице императора Траяна запретила на местах осуждать христиан за одно лишь имя, дав указание расследовать преступления и лишь за них наказывать? Дадим наконец слово императору: «Разыскивать их не следует, но если выступают с доносами и обвинениями против них, нужно казнить их. Однако, если кто не признает себя христианином и докажет это самым делом, чрез поклонение нашим богам, тот за раскаяние получает прощение, хотя относительно прошлого он находился под подозрением». Оказывается, Траян не возражал против осуждения христиан при отсутствии реальных преступлений с их стороны, а за само лишь имя. Единственной «виной» христиан было то, по словам императора, что они не поклонялись римским богам. Если же они совершат акт поклонения, их следует простить, так как это свидетельствует о раскаянии. Раскаянии в чем? Не в преступлении, так как за реальное преступление любая власть наказывает, о чем мы уже говорили выше, а в принадлежности к христианству, то есть снова же «за само имя». О чем это свидетельствует? О том, что в глазах верховной римской власти христиане не были преступниками в буквальном понимании этого слова, и единственным, за что можно было их наказать, было их «имя». То же можно сказать и о Свидетелях Иеговы в наше время. История повторяется…
Прочтя все вышеизложенное, у иного читателя может сложиться впечатление, что ранних христиан преследовали исключительно за имя, а не за преступления. Но такой вывод будет несколько преждевременным. Рассмотрим, почему это так.
Безусловно, в обычном понимании христиане не совершали преступления, что стало очевидно как для Плиния, так и в ходе судебного разбирательства в Верховном суде Российской Федерации. Что имеется в виду? Чтобы это понять, приведу пример. Когда вы, из личных соображений или принципов, не участвуете в том или ином мероприятии на работе, которое не имеет непосредственного отношения к производству и которое не нарушает ни распоряжения по предприятию, ни КЗоТ, ни какой-либо иной закон государства, будет ли это преступлением? Вопрос странный, так как всем ясно, что это не является преступлением. Но будет ли ваш отказ «преступлением» против корпоративного духа предприятия, против чувства коллективизма, то есть против общественного мнения, сложившегося в коллективе? Скорее всего да. Нечто подобное произошло в случае с ранними христианами. Произошел, так сказать, конфликт, как бы мы это назвали сегодня, между общечеловеческими ценностями и ценностями общества и государства, между общим и частным. Против общечеловеческой морали христиане не совершили никакого преступления, но они были «преступниками» против устоев римского государства и общества.
Если обратиться к истории, то христианство практически во всех главных сферах общества бросало ему вызов. Римское государство признавало лишь национальные религии, и то лишь в том случае, если национальные боги и жители покоренных Римом племен и государств признавали римских богов. Христианство же не было национальной религией, а религией универсальной, предназначенной для всех. Христианство даже мысли не допускало об экуменизме, считая лишь себя носителем истины в последней инстанции, отвергая все остальные культы и религии. Интересно, как «правоверные» римляне должны были относиться к христианам, которые не просто проповедовали такие идеи, но даже гордились ими и говорили о заблуждениях языческой религии, какой бы она ни была? Как образованные язычники должны были реагировать на то, что «грубые мужланы, валяльщики, шерстобитчики», как их в том же II веке, но уже во второй его половине, назвал Цельс, заявляли, что знают абсолютную истину, а они, философы от утробы матери, жалкие позеры? Какие чувства должно было это у них это вызывать, когда они видели такую претензию на обладание высшей истиной со стороны христиан и когда слышали, как они проповедуют ее на всех углах улиц, в городах и в деревнях, на морских побережьях и на проселочных дорогах? Какие чувства возникали у римлян, когда они видели в христианстве не только сброд из разных народов, отвергающих все остальные религии и гордящихся лишь своей, единственно истинной, но когда они видели всяческое отсутствие храмов, жертв, религиозных изображений, сложных ритуалов и обрядов, то есть всего того, что в ту эпоху, а порой и в наше время, считается атрибутами истинной религии? Какие чувства у них вызывало то, что христианство возникло всего несколько десятилетий назад, что не прошло и столетия после смерти его основателя, а его последователи не только повсеместно распространили его учение, но всячески пытаются доказать, что они древняя религия, такая же древняя, как иудаизм, и даже древнее, чем любая из языческих религий, так как уверяют, что все жившие до Христа мудрецы так или иначе провозглашали христианские истины, среди которых наиболее преуспел Моисей? Какие чувства и мысли это должно было вызывать у римлянина, когда он видел, что христианство возникло совсем недавно, еще при его прадедах или даже дедах, и когда для того же римлянина именно древность и все с нею связанное, было синонимом истинности религии? Кстати, такой, как бы это сегодня назвали, яростный прозелитизм и миссионерство, которым отличались в то время христиане, крайне раздражал римлян. Ни одна религия той эпохи не занималась таким планомерным обращением в свои ряды всех без разбора. Даже религия иудеев, которую римляне терпели, не занималась обращением в свои ряды с таким размахом, как это делали христиане. Как заметил историк Гиббон, иудаизм, как религия, прекрасно подходил для обороны, а не для нападения, а вот христианство как раз и шло в наступление. Неудивительно, что в среде язычников возник устойчивый миф, что христиане хотят обратить в свою веру весь мир, даже императоров, они хотят завоевать весь мир. Интересно, а этот миф, случайно, не был порожден такими себе «сектоведами» от господствующего вероисповедания Римской империи, которые боялись, что их «единственно истинная» религия пострадает, если не взяться за этих «сектантов»?
Кстати, о государственной религии. Религия Римской империи была государственной в буквальном смысле этого слова, так как ее Великим понтификом был римский император, совмещавшим и светскую и религиозную власть в своем лице. Кроме того Римская империя, ее идейная (на самом деле во многом религиозная) основа, была чужда идее личных убеждений. Иными словами, жрецы в империи одновременно были и государственными чиновниками, которые, как и любые иные чиновники, следили не за глубиной и искренностью убеждений подчиненных им лиц, а лишь за внешним соблюдением обрядов государственной религии, полагая лишь в этом залог политической благонадежности подданных (да и как могло быть иначе, если Римская империя вобрала в себя множество религий и культов, обязав их быть лояльными к римским богам, а через них – римской власти?). Христианство же провозгласило принцип личных отношений с Богом, тем самым производя в буквальном смысле переворот в мировоззрении своей эпохи. Ведь Сенека, писал, что мудрый человек будет соблюдать обычаи древней религии не потому, что считает это служением богу, а потому, что так предписано в римских законах, то есть это прерогатива государства и нужно поступать так, как велит государство, даже если сам ты считаешь по-другому. Или вот что Меценат, по Диону Кассию, говорил перед императором Августом: «сам почитай богов непременно по отеческим законам и других принуждай почитать таким же образом. Тех же, кто вводит что-нибудь чуждое, преследуй и наказывай не только за то, что они презирают богов и все другое, но и за то, что они, вводя новые божества, соблазняют к принятию новых законов; отсюда происходят потом заговоры и тайные союзы». И когда христиан, которые не признавали богов и не поклонялись им, обвиняли в атеизме, они искренне недоумевали и защищались, говоря: «Какие же мы атеисты? Мы чтим единственного истинного Бога, то есть того Бога, о котором говорят и самые образованные из вас, нехристиан». Но это был «глас вопиющего в пустыне», так как для императора-понтифика, жреца-чиновника было важным не личные убеждения, а дела, не слова о том, что христиане не преступники, что они законопослушные граждане, а почитание римских божеств, отказ от которого уже являлось преступлением, так как нарушало римские законы. Говоря современным языком, это было подрывом безопасности государства, религиозная идеология которого считалась далеко не последним фактором, укрепляющим ее. Христианство рассматриваемого периода подпадала под категорию тайных, а потому опасных культов и по этой причине оно объявлялось вне закона.
Таким образом, как уже было сказано, политические и религиозные мотивы преследований ранних христиан были тесно переплетены в рассматриваемую эпоху в Римской империи. Не почитая богов, христианин становился виновен не только в нарушении освященных временем религиозных традиций Рима, что настраивало против него общественное мнение, он становился виновен и в нарушении законов империи, которые обязывали чтить национальных богов. А когда с периода Принципата императоры стали приобретать божественные черты и возник императорский культ, обязывающий граждан, в доказательство своей политической благонадежности, поклоняться и императору, христиане, отказываясь это делать, подпадали под статью об оскорблении величия императора и становились государственными преступниками.
Таким образом становится понятно, что никаких специальных законов, направленных против христиан, и не нужно было издавать, чтобы их преследовать. Сам факт их существования, а вернее их мировоззрение, делало их «преступниками» при том, что никаких преступлений в обычном понимании этого слова они не совершали. Эта ситуация напоминает ситуацию в современной Эритрее, когда власть страны указала какие религии имеют право на существование в государстве, а остальные поставила вне закона, так что их приверженцы как бы и не существуют юридически и являются «преступниками» по самому имени, тогда как на самом деле ни одного преступления не осуществили. Эта ситуация в Римской империи напоминает ситуацию в любой современной стране, в которой религиозная идеология провозглашается государственной и единственно истинной, а все остальные автоматически теряют право на существование. Таким образом неизбежность гонений на христиан в Римской империи лежала в самом существе языческого государства и в отличительных особенностях христианства, которые были непонятны римлянам.
После этой небольшой исторической справки предоставлю читателям самим проводить параллели между ситуацией, в которой оказались христиане в начале II века н.э., и Свидетели Иеговы в России в начале XXI века н.э., так как это выходило бы за рамки этой статьи, в которой внимание сосредоточивается на анализе переписки римского императора и наместника Вифинии и проведении параллелей на основании этого анализа с ситуацией в России, возникшей после 20 апреля 2017 года.
Теперь же вернемся к самой переписке.
Чтобы было более понятно, приведем уже ранее цитированные слова из письма Плиния. «Когда они вслед за мною обратились с воззванием к богам, воздали поклонение твоему изображению, которое для этой цели я приказал принести со статуями богов, чрез воскурение перед ним фимиама и возлияния вина, и когда сверх того произнесли проклятие на Христа (действительных христиан, говорят, нельзя принудить ни к одному из этих действий), я нашел возможным отпустить их…», а «тех, которые упорствовали, приказывал отвести на смертную казнь». Об отступниках от христианства он пишет: «Все они почтили твое изображение и статуи богов и прокляли Христа…», так что наместник отпустил и их, а не только тех, кто христианами никогда не были. Теперь дальнейшие его слова: «Но я не нашел ничего другого, кроме суеверия грубого и безмерного». Пока достаточно. Почему Плиний наказывал христиан, хотя, как сам же был признался, «не нашел ничего другого», то есть преступлений? Почему он отпускал тех, кто не был или перестал быть христианином? Ответ очевиден: не за преступления в обычном смысле этого слова, так как их не было, а за «преступления» против общества, за то, что христиане, ранее бывшими добропорядочными гражданами с точки зрения римского государства, осмелились противоречить всему тому, что считалось истинным для римского государства и его граждан, то есть стали недобропорядочными» с точки зрения государственной морали. Тем самым Рим поставил свои узкогосударственные, искусственные, интересы выше общечеловеческих. Но именно христиане своей кровью выстрадали эти общечеловеческие ценности, именно им мы обязаны тем правам и свободам, которые есть в цивилизованном мире.
Плиний пишет, что христианство являлось «суеверием грубым и безмерным», так что именно за это оно и было наказано римской властью. Не то же ли мы видим в России после решения Верховного суда 20 апреля 2017 года, когда свидетели Иеговы наказываются за свои убеждения, противоречащие общепринятым взглядам в обществе? Не это ли было в эпоху Траяна и Плиния?
Снова дадим слово наместнику: «Дело, мне кажется, заслуживает внимания, особенно в виду большого количества замешанных в нем. Множество людей всякого возраста, положения, и мужчин и женщин, вовлечены в опасность, будут и потом подвергаться ей. Зараза этого суеверия распространилась не по городам только, но и по селам и по деревням, хотя, кажется, можно остановить её и поправить дело. По крайней мере известно теперь, что опустевшие было храмы начали опять привлекать поклонников, прекратившиеся на долгое время жертвоприношения возобновились, и стал находить сбыт корм для жертвенных животных, имевший доселе весьма лишь немногих покупателей. Отсюда легко можно заключить, какое множество людей может быть приведено к порядку, если дать место раскаянию».
Вот она, вся суть преследования ранних христиан государством. «Большое количество замешанных в (христианстве)… Множестве людей всякого возраста… вовлечены в опасность (и) будут потом подвергаться ей… (христианство) распространилось.. по городам… селам и по деревням… (храмы) опустели… (жертвы) имеют… весьма лишь немногих покупателей». Вот оказывается в чем «преступление» христиан: их много, а значит они занимаются миссионерством, простые люди в опасности и если им не помочь, то они и впредь будут ей подвергаться, традиционная религия страдает, так как уменьшается количество ее поклонников. Это лишь некоторые из «преступлений», которые совершали христиане уже самим своим существованием. Проницательный читатель, думаю, найдет и другие параллели и увидит еще больше христианских «преступлений» того периода.
И как здесь не вспомнить уже упомянутые факты и не провести параллели?
Христианство II века н.э. привлекло множество в свои ряды, то есть занималось миссионерством и в этом его «преступление» против устоев общества, которое в религиозном отношении должно быть статично, не должно происходить каких-либо изменений, разве что по инициативе государства. А тут эти христиане, без санкции государства, распространяют «нетрадиционные», а потому вредные ля государства и общества идеи. История повторяется, когда истец утверждает, что благотворительностью и социально полезной деятельностью свидетели Иеговы занимаются лишь ради проведения своей миссионерской деятельностью, тем самым давая понять суду, что делиться своими убеждениями с окружающими является преступлением. Не потому ли это является «преступлением», что это противоречит устоям современного общества, должного, по мнению некоторых, развиваться на своих исконных традициях? История повторяется…
Христианство II века н.э. подвергло и будет подвергать вовлеченных и вовлекаемых в него опасности. На суде истец тоже неоднократно указывал