Титульный лист
Семь крылатых ангелов перемещаются по часовой стрелке из правого верхнего угла вниз и из левого вверх. Фостер Дамон сообщает нам, что Блейк идентифицировал их с семью глазами Бога, упомянутых в книге Пророка Захария (4:10) и с семью Очами Агнца из Откровения Иоанна (5:6.4). Согласно Юнгу Сатана спровоцировал драму Иова: «И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее»
(Книга Иова 1.7), в оригинале Сатана именуется одним из глаз Господа. Таким образом, мотив «Глаза Господа» представлен практически сразу. Именно посредством махинаций Сатаны внимание Яхве оказывается привлеченным к Иову, по мере развития драмы субъект и объект наблюдения меняются местами.
Гравюра 1
Эта гравюра показывает первоначальное состояние богатства и преуспевания Иова. Он и его семья собраны под деревом Жизни в совместной молитве. Надо особо отметить, что животные спят, музыкальные инструменты повешены на дерево и преобладает состояние невинности и легкой сонной дремы. Инстинктивные и духовно-культурные порывы отсутствуют. Иов живет «по книге», о чем и свидетельствуют открытые книги на руках Иова и его жены. Он надежно защищен с одной стороны коллективной религией, которую символизирует Собор, и с другой – материальным благополучием, обозначаемом стадами и амбарами. Но солнце садится, а луна находится в своей последней фазе…
Гравюра показывает нам самое первое невинное состояние эго, чувствующее себя в безопасности в бессознательном высокомерии и включенности в коллективную матрицу. Это состояние мистического соучастия с окружающими и социальными группами – семьей, обществом, церковью, и т.д. Над гравюрой помещена первая строка молитвы –«Отче наш, сущий на Небесах, да святится имя Твое» – обозначающая невинное доверие к Богу, которой необходимо пожертвовать. На мотив жертвы указывает алтарь с жертвенным пламенем в нижней части гравюры.
Иов и его семья помещены внутри клубов дыма, поднимающегося с алтаря, как будто Иов является священной жертвой. На алтаре начертано: «Буква убивает, Дух возрождает», надпись означает, что писание и доверие к нему Иова должны быть принесены в жертву. Огромные стада овец подчеркивают мотив овечьей покорности – массовой и примитивной.
Гравюра 2
В нижней части гравюры кажется, что Иов читает и провозглашает слова книги. Над ним в небесах это действие продолжается. Бессознательное было активировано. Подобно Иову, Яхве держит на коленях книгу, что значит что он тоже существовал «по книге», многие ангелы также держат в руках тома или свитки. Но здесь вокруг Яхве возникает динамизм: Сатана, не связанный ни с чем дух, представлен в потоках огня. Как тот, кто подталкивает процесс индивидуации и расширяет сознание, он пробуждает сомнения и ставит вопросы, бросающие вызов установленному порядку и разрушающие довольную собой «жизнь по книге».
Яхве и Сатана договариваются испытать Иова. Вопрос в том, останется ли Иов столь же лоялен к Яхве, несмотря на все бедствия? До сих пор Иов знал только благой аспект Яхве, а Яхве желает быть постигнут во всей своей амбивалентной полноте, соединяющей в себе как добро, так и зло. На протяжении всего Ветхого Завета Яхве крайне заинтересован в получении восхвалений и стяжании исключительного статуса в глазах Человека. Относительно этого аспекта Юнг пишет:
Вырисовывающийся отсюда характер подходит личности, способной обрести чувство собственного существования лишь благодаря какому-нибудь объекту. Такая зависимость от объекта абсолютна, когда субъект совсем лишен саморефлексии, а тем самым и понимания себя самого. Дело выглядит так, словно он существует лишь в силу того обстоятельства, что обладает объектом, удостоверяющим субъекту его наличие.
/Карл Густав Юнг «Ответ Иову»/
Из этого мы можем предположить, что Самость испытывает потребность быть постигнутой во всей полноте со всеми своими противоположностями, постигнутой посредством эго. С этого начинается драма Иова.
Уильям Блейк изображает Сатану в вихрях энергии: он в огненном облаке, его движения необузданны и подобны языкам пламени. Дионисийская энергия изобилия прорвалась в аполлоническую реальность порядка, меры и формы. Эта гравюра напоминает нам то, что писал Блейк в «Бракосочетании ада и рая»:
Без противоположностей не может быть движения вперед. Симпатия и Антипатия, Разум и Страсть, Любовь и
Ненависть – все они необходимы для существования Человека.
Из этих противоположностей, собственно, и строятся те понятия, которые священнослужители называют Добром и
Злом. Добро пассивно и подчиняется Разуму. Зло активно и порождается Страстями. [В оригинале «Evil is the active springing from Energy» - прим. переводчиков]
Добро есть Рай. Зло есть Ад.
Тем, кто обуздывает свои желания, удается это делать лишь потому, что желания их не настолько сильны, чтобы быть необузданными. В качестве силы, сдерживающей их желания, выступает Разум, который и управляет такими людьми.
Будучи сдерживаемыми, желания мало-помалу становятся все более пассивными, и в конце концов от них остается одна только тень.
Все это описано в «Потерянном Рае», и та сила, что управляет людьми, то есть Разум, зовется Мессией.
Первый из Архангелов – тот, что имел под своей командой небесное воинство, – зовется Дьяволом, или Сатаной, а дети его – Грехом и Смертью.
Но в Книге Иова тот, кого Мильтон в своей поэме называет Мессией, зовется Сатаной.
Хотя истинность этой истории признается и тем и другим.
Разуму и в самом деле казалось, будто покончено со всеми Желаниями, но, по утверждению Дьявола, падшим ангелом был не он, а Мессия, сотворивший свое Царство Небесное из того, что он сумел похитить в безднах первозданного Хаоса.
Это следует из Евангелия, где говорится о том, что он молит Отца Небесного послать ему Святой Дух, или Желания (ибо Разуму в ином случае не было бы на чем основывать порождаемые им мысли), а также о том, что Библейский Иегова – это не кто иной, как тот, что обитает в пылающем пламени.
/Уильям Блейк «Бракосочетание Рая и Ада»/
Неясность этого текста идет от того, что Блейк создает парадокс. С одной стороны – Сатана или Желание – зло, которое должно быть запрещено. С другой стороны – Сатана или Желание – это Мессия, который спускается на землю ради спасения человека. В пользу существования связи между Огненным Сатаной Блейка и Мессией так же свидетельствуют апокрифические слова Иисуса «Возле меня как возле огня» (Евангелие от Фомы). На этой гравюре Сатана представляет возвращение запретных желаний и энергии, которые, несмотря на их первоначальное разрушительное воздействие, впоследствии действуют как спасительные.
Гравюра 3
На этой гравюре динамическое напряжение энергии достигло высочайшей точки. Взрыв энергии ворвался в сознание, разрушив его защитные структуры. Гравюра показывает убийство детей Иова и разрушение его семьи. Но Иов сам по себе еще не затронут – действие пока происходит вокруг него.
Психологически это может быть связано с тем, что сознание подвергается атаке кошмарных сновидений и невротических симптомов – беспокойства, депрессии, бессонницы и иных всевозможных психосоматических симптомов. Мотивы атомных взрывов, пожаров, наводнений и различных катастроф могут быть связаны с этой фазой драмы Иова.
Гравюра 4
Эта гравюра отражает приход плохих известий. Три гонца видны на разных расстояниях. Глядя в сторону, откуда они приходят, можно увидеть собор. Это означает, что фиксированные религиозные ценности, традиционные структуры, выступающие в качестве вместилища сверхличностных ценностей, разрушены энергией, вырвавшейся из бессознательного.
Все перечисленное истинно для Иова. Хотя его так называемые утешители советуют ему принять традиционный религиозный взгляд, Иов настаивает на истинности своего опыта, пусть он и выходит за рамки традиции. Точно так же во времена Блейка, эпоху Просвещения, традиционное христианское мировоззрение было разрушено ворвавшимися энергиями естественных наук, материализма и технологий.
На нашей гравюре собор расположен вдалеке и оказывается все более в тени друидических мегалитов на заднем плане – это знак, что происходит смещение к более примитивным и менее дифференцированным религиозным структурам. Перечисленное связано с тем, что столкновение с бессознательным разрушает чисто формальные общепринятые религиозные паттерны и продвигает более насыщенную и интенсивную (хотя и более примитивную) живую связь со сверхличностными реалиями.
Иов и его жена с опаской смотрят на приближающихся вестников. Симптомы растревоженного бессознательного проявились, и эго находится в состоянии обеспокоенности.
Гравюра 5
Реакция Иова на происходящее выразилась в более интенсивном акцентировании общепринятых добродетелей. Он изображен подающим милостыню, в то время как с небес Сатана изливает на него огонь.
Яхве со своего трона смотрит на уныние Иова. Оба явно находятся в невротическом подавлении, в то время как Сатана распоряжается огромной энергией. Потеря Иовом слуг, стад и семьи уходит в бессознательное.
Энергия, утраченная сознанием, активно заряжает бессознательное.
Эта гравюра показывает, каким образом эго вначале пытается взаимодействовать с психическими симптомами. Достаточно противостоять им и узнать их значение, чтобы разрушить их и отделить от сознания. В результате происходит ослабление сознательной личности, которая в дальнейшем продолжает функционировать с минимальной энергией и под строжайшими ограничениями. На диссоциацию указывает отчетливая резкая линия, отделяющая человеческий мир от мира божественного.
Гравюра 6
Относительная адаптация здесь полностью разрушена. Активированное бессознательное изливается напрямую на Иова, эго затоплено бессознательным.
На этой гравюре изображено падение, все защиты спали. Иова избивают с яростью. То, что бурлит в видениях, символизирует прорыв в сознание комплексов, которыми доселе пренебрегали. Внутренние нарывы вскрываются. Если срочные потребности бессознательного будут отвергнуты, чуть позже они проявятся на поверхности в своих негативных и патологических аспектах и с помощью боли заставят эго обратить на себя внимание. Здесь изображен самый последний проблеск солнца, и до завершения всего процесса на самой последней гравюре он больше не появится.
Сатана держит четыре стрелы в своей правой руке, которыми он собирается пронзить Иова. Это значит, что Иов оказался атакован квартерностью – то есть тотальностью Самости. Он должен быть пронзен и низвергнут на землю, что имеет параллель с некоторыми алхимическими гравюрами, где таким образом пронзен Меркурий. В Алхимии это понятие коагуляции (процесс сгущения или свертывания), имеющее аналогию с Христом, прибитым к кресту гвоздями. Так же можно вспомнить о стрелах страсти Купидона и скульптуру Бениньо «Экстаз Святой Терезы»
Разбитый кувшин внизу изображения говорит о том, что эго как вместилище личности может оказаться разрушено, если его наполнение окажется большим, чем оно может выдержать. Мотив разрушенного сосуда можно найти в лурианской каббале. Согласно этой доктрине, сотворение ограниченного мира произошло в результате того, что божественный свет пролился из не выдержавших этого света Сосудов. Некоторые из этих сосудов (семь нижних Сфирот Древа Жизни) не выдержали света и разбились, расплескав свет. Из этой гравюры ясно, что Иов подобен такому сосуду. Подобно апостолу Павлу, Иов мог бы назвать себя сосудом, избранным для сохранения имени Бога. Но на самом деле Иов еще не разбит, его эго осталось нетронуто. Он продолжает держаться пути интеграции и таким образом служит сосудом божественного осознания. Сломанный пастуший посох в нижнем левом углу гравюры указывает на потерю наивного упования «Господь пастырь мой». Все произошедшее с Иовом явно расходится с представлением о Яхве как о «добром пастыре», это напоминает нам о словах и действиях Яхве, как о том пишет пророк Захария:
Ибо Я не буду более миловать жителей земли сей, говорит Господь; и вот, Я предам людей, каждого в руки ближнего его и в руки царя его, и они будут поражать землю, и Я не избавлю от рук их.
И буду пасти овец, обреченных на заклание, овец поистине бедных. И возьму Себе два жезла, и назову один - благоволением, другой - узами, и ими буду пасти овец.
И истреблю трех из пастырей в один месяц; и отвратится душа Моя от них, как и их душа отвращается от Меня.
Тогда скажу: не буду пасти вас: умирающая - пусть умирает, и гибнущая - пусть гибнет, а остающиеся пусть едят плоть одна другой.
И возьму жезл Мой - благоволения и переломлю его, чтобы уничтожить завет, который заключил Я со всеми народами.
И он уничтожен будет в тот день, и тогда узнают бедные из овец, ожидающие Меня, что это слово Господа.
/Захария 11:6-10 /
В этом отрывке Бог изливает свой гнев на человечество, то есть примитивный гнев из бессознательного изливается на сознательную личность, порождая войны и убийственные распри.
Эта гравюра изображает Иова во власти болезни и напоминает нам, что болезнь с точки зрения психологического опыта есть божественная манифестация, «пресекающая наш преднамеренный путь». То есть послание может быть проявлено через тяжелую болезнь или рану, которая заставит эго выйти за пределы своих границ. Боль – великая тайна бытия, она – вечный темный спутник разумного бытия.
Пациент, получивший тяжелый опыт интенсивной боли (почечные колики) написал эти слова – обращение к себе от лица боли.
Добро пожаловать в школу боли.
Боль говорит: если кто-то желает учиться, сперва он должен научиться вниманию. Я – превосходное средство для этого.
Я – глубина. Если ты желаешь не бояться меня, будь так же глубок.
Я прихожу из центра. Точка есть мой знак. Мои удары – пульсация космоса. Если бы ты не боялся меня, ты мог бы проживать каждый момент Настоящего столь же глубоко, сколь ты познаешь меня.
Я – великий очиститель. Только жизненно необходимые вещи могут пережить меня, все остальное – сгорит.
Я – великий оценщик. Все ценности происходят из меня и моего партнера – Смерти.
Я – ключ к великим таинствам. Мой лик – высочайшее выражение святости. Я – квинтэссенция бытия.
Я подстерегаю тех, кто тратит зря свои дни. Мой конценрированный эликсир – суть, превращающая любой металл в золото – собран в небольшой фиал и изливается потоком на беспечные души.
Я – ангел воздаяния, приводящий в трепет Настоящее, где время – ползущая змея, несущая драгоценные камни на своей спине, где каждый камень – мгновение Текущего.
Гравюра 7
Гравюра изображает прибытие утешителей Иова – Элифаса, Вилдада и Софара. Эти трое
представляют собой образы тени, которые врываются в сознание, разрушая эго. То есть, когда границы сознания оказываются разрушенными, перед внутренним взором Иова встают подавленные ранее аспекты своей личности. Пока они безмолвны, в то время как Иов оплакивает свою судьбу на следующей гравюре.
Гравюра 8
Сейчас Иов всецело погрузился в нигредо, и его настигла черная ночь души. Он помрачен и захвачен отчаянием и суицидальным настроением.
Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! День тот да будет тьмою; да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет!
Да омрачит его тьма и тень смертная, да обложит его туча, да страшатся его, как палящего зноя!
Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева?
Зачем приняли меня колени? Зачем было мне сосать сосцы?
Теперь бы лежал я и почивал; спал бы, и мне было бы покойно с царями и советниками земли, которые застраивали для себя пустыни.
На что дан страдальцу свет, и жизнь – огорченным душою, которые ждут смерти, и нет ее, которые вырыли бы ее охотнее, нежели клад, обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб?
На что дан свет человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком?
Ключевые вопросы прозвучали, и оставшееся время драмы будет отведено поиску предполагаемых ответов, которые даются в символических образах. Можно сказать, что эти горькие вопросы были содержимым сосуда, который излил на Иова Сатана. По крайней мере, эти вопросы являются результатом отмеченности Иова, суть которой в том, чтобы быть избранным в качестве вместилища божественных содержаний.
Иов оказался поставлен перед предельными метафизическими вопросам бытия. На такие вопросы личность может реагировать тремя путями
1) обнаружив себя абсолютным космическим сиротой, личность может впасть в отчаяние и совершить самоубийство – реальное или духовное. Например, таким духовным самоубийством является впадение в цинизм.
2) может найти защиту в обществе или религии, снабжающей сознание необходимыми мифами, которые заставляют замолчать вопросы, поднимающиеся из глубины.
3) третья возможность заключена в том, что через нуминозное столкновение с Самостью
индивидуальность непосредственно переживает опыт архетипической реальности, благодаря чему индивидуальность получает осознанное бытие. Этот путь дает самые быстрые ответы на вопросы, поднятые из бессознательного.
Гравюра 9
Утешители Иова говорят с ним. Эти фигуры могут быть поняты как персонифицированные образы личного бессознательного, проявленные посредством активного воображения. В их комментариях заметно смешение нескольких различных элементов, характерных для активного воображения, и критическое отношение к эго. Эту гравюру в особенности иллюстрирует речь Элифаса:
И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него.
Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои.
И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне.
Он стал, - но я не распознал вида его, - только облик был пред глазами моими; тихое веяние, - и я слышу голос:
Человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего?
В этих словах наглядно представлена нуминозная драма Иова, проигрываемая его активным воображением. Эта разновидность сна предваряет последующую встречу с Яхве.
Гравюра 10
На этой гравюре Иов изображен жертвой обвинений со стороны своих так называемых утешителей. До тех пор, пока он остается убежденным в своей невинности и не осознает свою тень, его личное бессознательное будет компенсаторно обвинять его.
Вполне обоснованным является предположение, что Иов пребывает все в том же состоянии инфляции и нуждается в пробуждении тени в виде обвинений его утешителей. Этот тип упрощенного понимания подходит для юного и активно развивающегося эго на ранних стадиях, подразумевающих минимизацию действия бессознательного. Тем не менее, здесь утрачивается основной посыл Книги Иова.
Главным становится то, что Иов не уступает субъективным интерпретациям утешителей; если бы он склонился ко мнению, что его несчастья есть следствие его личного поражения, он мог тем самым помешать манифестации нуминозного. Сосуд эго может быть разбит, может потерять свою целостность и не вместить божественную благодать, пролив её прочь. Продолжая цепляться за представление об эго как о центре бытия, Иов призывает манифестацию другого, сверхличностного источника.
Гравюра 11
Эта гравюра иллюстрирует следующие слова Иова:
Когда подумаю: утешит меня постель моя, унесет горесть мою ложе мое,
ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня;
Двойственная природа Яхве изображена здесь самым устрашающим способом. Он обвит
исполинской змеей, и мы можем видеть раздвоенное копыто. Правая рука Яхве указывает на Скрижали Завета, а левая – на адскую бездну, грозящую поглотить Иова. Иов оказался практически поглощен негативной нуминозностью бездны. Здесь следует вспомнить слова Юнга о том что «ужасающее восприятие реальности зла может привести к множеству благих преобразований».
В то время как ранее с огнем был проассоциирован Сатана, сейчас видно, что Яхве взял себе эти признаки и адские проявления. Вернемся к цитировавшемуся ранее высказыванию из «Бракосочетания Рая и Ада», где Блейк говорит, что «Библейский Яхве – никто иной как тот, что обитает в пылающем пламени». Яхве и Сатана стали единым целым. Как писал о том Юнг – кипящее озеро пламени есть один из аспектов бога. Жизнь в соответствии с Писанием защищает от этого пламени, но здесь сатанинский глаз Яхве открыт и показывает следующую ступень драмы Иова.
Гравюра 12
Здесь появляется четвертый, не упоминавшися ранее персонаж – Елиуй. Изменение психической
атмосферы обозначено первым появлением звезд. Как будто бы Иов получил шанс в своем столкновении с бездной.
Четвертая фигура знаменует появление целостности Иова. Елиуй – юноша, в уста которого вложены следующие слова:
И отвечал Елиуй, сын Варахиилов, Вузитянин, и сказал: я молод летами, а вы старцы; поэтому я робел и боялся объявлять вам мое мнение.
Я говорил сам себе: пусть говорят дни, и многолетие поучает мудрости.
Но дух в человеке и дыхание Вседержителя дает ему разумение.
Елиуй это юный и свежий аспект психики, подчиненная функция, ребенок, максимально
приближенный к бессознательному. Эта фигура, выражающая собой Самость. В речах Елиуя звучат многие идеи, которые очень скоро выскажет более сурово сам Яхве. В особенности заслуживают внимания его слова о снах:
Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз:
во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе.
Тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает Свое наставление,
чтобы отвести человека от какого-либо предприятия и удалить от него гордость,
чтобы отвести душу его от пропасти и жизнь его от поражения мечом.
Или он вразумляется болезнью на ложе своем и жестокою болью во всех костях своих,
и жизнь его отвращается от хлеба и душа его от любимой пищи.
Плоть на нем пропадает, так что ее не видно, и показываются кости его, которых не было видно.
И душа его приближается к могиле и жизнь его – к смерти.
В этом древнем тексте мы встречаем очень важную идею о компенсаторной функции сновидений.
Гравюра 13
И вот свершилась предельная манифестация нуминозного: Яхве явился пред Иовом из Бури.
кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?
Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне:
где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь.
Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь?
На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее,
при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?
Кто затворил море воротами, когда оно исторглось, вышло как бы из чрева,
Когда Я облака сделал одеждою его и мглу пеленами его,
и утвердил ему Мое определение, и поставил запоры и ворота,
и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим?
Различие между Эго и Самостью показано с оглушающей силой. Иов открывает автономность психики. Ветер, что дует, где пожелает, несет в себе ту же символику. Однако способ, которым Яхве обращается к Иову, многократно увеличивает важность последнего. Юнг пишет:
Иов получает вызов, как если бы был богом. Но в тогдашней метафизике не было никакого deyteros theos, второго бога, за исключением Сатаны, который владеет слухом Яхве и может оказывать на него влияние.
Конфликт становится для Яхве животрепещущим, скорее, вследствие некоего нового факта, разумеется, не укрывшегося от всеведения. Однако в данном случае это имеющееся знание не приводит ни к каким выводам. Тот новый факт, о котором идет речь, касается доселе неслыханного в мире прецедента, состоящего в том, что какой-то смертный благодаря своему моральному поведению, сам того не желая и о том не ведая, вознесся выше небес и оттуда смог разглядеть даже изнанку Яхве — бездонный мир «оболочек».
/К.Г. Юнг «Ответ Иову»/
Мы можем спросить, что Юнг подразумевает под «моральным поведением» Иова. Я думаю, он имеет ввиду прежде всего отказ Иова принимать на себя ответственность за события, которые вызваны не им.
Интеллектуальная честность Иова, его верность чувству реальности, интегрированность и понимание разницы между субъектом и объектом, между человеком и богом, и есть то самое «моральное поведение», заставившее Яхве раскрыть себя.
Столкновение Иова с Яхве, говорящим с ним из бури, по сути – начальный урок. В своей наивности, подобно ортодоксам всех религий, Иов выдумал, что божественная реальность должна соответствовать его представлениям о ней. Жизненный опыт вдребезги разносит это представление.
Гравюра 14
Нуминозный опыт продолжает свою структуризацию. Если вначале Яхве являл себя в качестве бурной недифференцированной энергии, то в настоящее время структурированная Вселенная показана в образе абсолютной тотальности.
В небесной реальности, которую мы видим на этой гравюре, представлены числа 1, 2 и 4. Яхве представлен в качестве единицы, Аполлон и Артемида как двойка, и четыре ангела как четверица. Гораздо важнее то, что на этой гравюре представлен образ творения – так по краю гравюры идут цитируемые строки Книги Бытия: «да будет свет», «да будет небо», «да будет твердь посреди воды, и да будет отделена вода от тверди», «да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша», «да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их»
Самое интересное здесь в том, что образ сотворения мира должен был появиться именно на этой стадии. Напомню известный пассаж из изумрудной скрижали Гермеса: в конце текста есть слова «так сотворен мир». Алхимики утверждали сотворение Философского камня в качестве конечной цели Великого Делания, эквивалентного сотворению мира. Страдания Иова являются аналогом испытаний, которым подвергается в алхимическом сосуде prima materia – в обоих случаях это обуславливает рождение нового мира.
Таким образом столкновение Иова с Яхве в его дикой и недифференцированной форме является чем-то вроде осмысления процесса удобрения почвы, предшествующего новому творению. Алхимики говорили о prima materia как о состоянии материи до творения. Это связано с эффектами, переживаемым когда эго встречается с бессознательным – недифференцированной prima materia психики. Процесс дифференциации часто проходит как процесс восстановления индивидуальности. Это и произошло в случае Иова.
Гравюра 15
На этой гравюре мы сталкиваемся с инфернальными или хтоническими аспектами нуминозного – такими как Бегемот и Левиафан. Эта оборотная сторона нуминозного, о коей нам всегда стоит помнить, представляет собой единство противоположностей.
На предыдущей гравюре Иов находился внизу и наблюдал процесс творения как небесную манифестацию. В этой гравюре Иов наверху, окруженный звездами, смотрит вниз на обитателей бездны.
Он временно возвысился над своим биологическим бытием. Яхве говорит ему:
Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя
Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его?
Иов, видя бездну в Боге – глубину своей собственной психэ, содержащей всепожирающих чудовищ – удаляется от человеческого бытия. Бегемот и Левиафан представляют собой первичные страсти и вожделения бытия. Бог раскрывает свою теневую сторону, и с того момента, как человек принимает участие в боге в качестве земного продолжения его бытия, он должен разделить с ним и его тьму. Это проиллюстрировано тем, что само наше бытие основано на протоплазме – жадной, похотливой и прожорливой материи.
Юнг пишет:
Прежде он был наивен, может быть, даже представляя себе «милосердного» Господа благосклонным владыкой и судией праведным, воображал, будто «завет» — это предмет права, а договаривающаяся сторона вправе настаивать на полагающемся ей по закону; будто Бог крепок в истине и верен или хотя бы праведен и, как позволяет думать Десятословие, признаёт определенные этические ценности или по крайней мере чувствует себя связанным своим правовым состоянием. Однако к своему ужасу он обнаружил, что Яхве не только не человек, но в известном смысле что-то меньшее человека, а именно то, что Яхве говорит о крокодиле: «На все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости».
Бессознательность естественна для животного. Как и у всех древних богов, у Яхве есть своя животная символика, притом неприкрыто опирающаяся на гораздо более древние териоморфные фигуры богов Египта, особенно Гора и четверых его сыновей. Из четырех «животных» Яхве только одно имеет вид человека. Видение Иезекииля приписывает Богу в образе животных три четверти звериного и лишь четверть человеческого, а «верхний» Бог — тот, что на престоле из сапфира,— выглядит только подобным человеку. Эта символика делает понятным невыносимое с человеческой точки зрения поведение Яхве. Его поступки принадлежат существу по большей части бессознательному, не подлежащему моральным оценкам: Яхве — некий феномен, а «не человек».
Гравюра 16
Эта гравюра не имеет отношения к Книге Иова, но иллюстрирует слова Иисуса – «Я видел Сатану, упавшего с небес подобно молнии».
Черезвычайно интересно, что следом за гравюрой, на которой изображена встреча Иова с Яхве, Блейк поместил иллюстрацию падения Сатаны с небес. Согласно Юнгу, в результате встречи с Иовом Яхве избавился от моральной недиференцированности и был поставлен перед нравственной необходимостью ответить на вопрос Иова посредством воплощения в Христа. В то же время это подразумевает разделение Яхве и Сатаны, выраженное в символизме падения Сатаны с небес. Юнг пордчеркивает, что Сатана имел ничтожное действие на воплощение: Его относительная недееспособность объясняется отчасти, разумеется, тщательной подготовкой к рождению Бога, а отчасти — тем примечательным метафизическим событием, которое не укрылось от Христа: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию»59. Это зрелище имеет отношение к темпорализации некоей метафизической данности, а именно исторически (пока) окончательному разрыву между Яхве и его темным сыном.
Сатана изгнан с небес и больше не имеет возможности подбивать своего Отца на сомнительные предприятия. Это «событие» могло бы объяснить, почему Сатана, где бы он ни появлялся в историй вочеловечения, всегда играет такую подчиненную роль, которая ничем более не напоминает о прежних доверительных отношениях с Яхве. Он откровенно утратил отчее благоволение и был отправлен в изгнание. Тем самым он все же подвергся, хотя и в характерно смягченной форме, той каре, отсутствие которой мы уже оценили по истории Иова. Будучи удален от небесного двора, он тем не менее сохранил за собой владычество в подлунном мире. Его ссылают не прямиком в преисподнюю, а на землю, и лишь в конце времен он будет изолирован и надолго утратит возможность действовать.
Блейк вовсе не следует со всей строгостью тому, что написано в Новом Завете. В этой гравюре Сатана, будучи сброшен в ад, указывает наблюдаемый нами конец времен в эсхатологической парадигме.
Психологически это указывает на решительное разделение противоположностей – разделение, произошедшее между Яхве и Сатаной и между Иовом и его теневыми фигурами. Синтеза так и не удалось достичь, однако удалось достичь более высокого уровня осознанности.
Гравюра 17
И вот установлена связь Иова и Яхве. Взаимоотношение Эго и Самости, то есть Ось Эго-Самость, восстановлена. Внизу гравюры Блейк помещает цитату из Иоанна: «В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас». Эта цитата подразумевает, что Иов примирен с Яхве посредством Христа в том самом смысле, в каком Юнг говорит об этом в «Ответе Иову». Другими словами, столкновение Яхве с Иовым поставила Яхве перед необходимостью трансформироваться посредством Христа. Это и есть тот самый новый мир, который Блейк изобразил на четырнадцатой гравюре.
Хотя Яхве вновь наделяет Иова своей милостью, все элементы Личности еще не восстановлены.
Друзья Иова повернуты спинами к Яхве, и кажется, что они лишены его благословения. Это показывает, что тень остается подавлена и полная интеграция отложена на будущее. То, что символы светлой и темной стороны повернуты друг к другу спинами, напоминает нам расколотую мандалу Якова Беме (см. следующую гравюру), которую Юнг упоминал в «Исследовании процесса индивидуации».
И Беме и Блейк являют собой крайне интровертированную форму интуитивного типа, имеющего
слабую связь с миром чувств и ощущений. Блейку для достижения целостности мандалы не хватает интеграции земной теневой стороны. Также его жизнь являет собой компенсацию эпохи, в которой он жил – эпохи крайне экстравертной, рациональной и ориентированной на материальную и сенсорную реальность. Коллективное мировоззрение времен Блейка было его тенью, персонифицированной Ньютоном и Бэконом.
Гравюра 18
Эта гравюра иллюстрирует отношения, возникшие в результате столкновения Иова и Яхве. Иов приносит священную жертву Яхве. Таким образом, здесь изображены отношения с сакральным. Очень тонкую и глубокую интерпретацию изображенного, охватывающую весь «Ответ Иову», дает Ривка Клюгер:
В своей грандиозной финальной речи, Бог раскрывает себя перед Иовом во всей своей ужасающей полноте. Это происходит так, словно он говорит Иову – «посмотри, каков Я», «вот почему я испытывал тебя таким образом». То есть, страдание, которое он причиняет Иову, коренится в его собственной природе; Бог подошел к этому самопознанию, и действует так, как будто знание его ужасающей полноты уже принадлежит Иову. Именно это искупает Иова-человека, это действительно разрешение тайны Иова, истинное оправдание его судьбы, которая вне этого контекста в своей жестокости и несправедливости осталась бы открытой проблемой. Совершенно очевидно, что Иов появляется в этой истории как священная жертва, но помимо этого еще и как тот, кто несет судьбу самого Бога, что и придает смысл его страданиям и освобождает его душу.
Иов есть жертва во имя развития сознания Яхве. Вначале он – жертва невольная, но после теофании, когда он видит реальность Яхве своими собственными глазами, он принимает позицию жертвы добровольной.
Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя;
поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле.
Утешители Иова более не отделены от него. Жертвенное отно<