Валоссиан Ситрак с ненавистью взирал через дымящуюся равнину на блистающие стены и высокие остроконечные крыши крепости Белого Пламени. Все попытки захватить это место были прекращены из‑за приказов верховного властелина, последние из которых поступили в виде потока бессмысленных и, кажется, противоречащих друг другу инструкций из зиккурата. Ситрак досадовал, что теперь он мог только медленно дрейфовать в «Рейдере» по периметру осажденной территории в надежде на то, что Иллитиан и его лакеи ухватятся за возможность, вылетят из крепости и атакуют его. Его паноптикум пленных душ беспокойно бормотал и шевелился на краю сознания, как будто питаясь его недовольством.
Ситрак по‑прежнему верил в Векта – несомненно, верховный властелин подготавливал что‑то, о чем ему, Ситраку, было вовсе не обязательно знать, чтобы выполнять свою роль. Он говорил себе, что готов мириться с этой навязанной слепотой, раз уж она необходима для исполнения воли Векта, но некоторая его часть подвергала эту необходимость сомнению.
Разоренная равнина вокруг крепости Белого Пламени стала полем смерти для обеих сторон. Все окружающие шпили рухнули, а фундаментальный слой был полон разрывов и провалов, столь глубоких, что в пяти местах они проходили насквозь, до самого нижнего города. Несмотря на все разрушения, крепость Белого Пламени по‑прежнему гордо и дерзко высилась под защитой энергетических полей, казавшихся непроницаемыми. Все, что только двигалось по открытой местности, было уничтожено стационарными орудиями башни или кольцом сил Черного Сердца, которые парили сразу за пределом радиуса поражения крепости. Они оказались загнаны в тупик.
В результате бои стали эпизодическими и выпадали лишь на долю отрядов, пробиравшихся по туннелям фундаментального слоя или пытавшихся прокопать новые. Всего в нескольких метрах под поверхностью разгорались отчаянные, лихорадочные схватки между группами мандрагор, Карателей, кабалитов и ур‑гулей, зажатых в пространстве, которого только и хватало, чтобы взмахнуть оружием. Мандрагоры и ур‑гули по‑прежнему брали числом, их количество умножалось с каждым часом. Прибытие Карателей помогло стабилизировать ситуацию, но нисколько ее не облегчило.
Осады, патовые ситуации, подкопы, инертность – все это было совершенно не по‑комморритски. Ранние успехи Ситрака придали его воинству движущую силу и чувство, что у них есть цель. Чем дольше они сидели, осаждая крепость Белого Пламени, тем меньше у них оставалось энергии, тем уязвимее они становились. Все кабалы в городе наблюдали за осадой, и с их точки зрения сам факт того, что Вект не побеждал, означал, что он проигрывает.
Духи снова закружились вихрем, не в силах скрыть, что заметили некоторое изменение. Внимание Ситрака привлекло какое‑то быстрое движение у подножия крепости. Через миг его увидели и воины на его «Рейдере», начали указывать туда и кричать предупреждения. Из ворот цитадели, выходящих на выжженную равнину, изливались ряды крохотных фигур. Пока Ситрак наблюдал за ними, ангары в верхних башнях тоже открылись. Из них начали выскальзывать узкие силуэты «Рейдеров» и «Губителей», расправившие эфирные паруса для боя.
Силы Белого Пламени начали выстраиваться на равнине. Они осторожно держались под защитой орудий крепости, чтобы их не могли обстреливать войска Черного Сердца, но в целом ясно выражали свое намерение вступить в битву. Ситрак задался вопросом, что за безумие обуяло Иллитиана. Как бы впечатляюще не выглядело число его воинов, кабал Черного Сердца с легкостью превосходил их в количестве впятеро. Значит, это ложный прием, попытка втянуть Ситрака в бой, точно так же, как он надеялся выманить Иллитиана.
Призрак Даривича Хелстраба, который когда‑то был грандмаршалом, руководившим шестидесятилетней кампанией в разломе Платеа, прошептал Ситраку об ином сценарии. Он сказал, что сюда движется подкрепление. Ситрак с трудом оторвал взгляд от отвлекающего парада Белого Пламени на равнине и прищурился, глядя в сторону Когтя Ашкери и причального кольца. Так оно и было, в поле зрения появлялось все больше отдаленных точек, целая туча, которая становилась плотнее с каждой секундой. Бестелесные голоса шпионов зашептались в его ушах, описывая приближение многочисленных гравилетов, пока что не предоставляющих никакой идентификации.
Ситрак выругался и известил о своих намерениях парящую цитадель Векта. Он также запросил поддержку Карателей, но не стал ждать ответа. Он разделил свои войска – одна часть двинулась на перехват подкрепления, в то время как вторая, большая часть осталась сторожить крепость и готовиться к любой возможной вылазке защитников. Чаша весов склонялась на сторону Иллитиана. Ситуация по‑прежнему была далека от критической, но тенденция Ситраку не нравилось. И он был готов это исправить.
Мчась к крепости Белого Пламени, Кселиан чувствовала, как ветер хлещет в лицо, развевая ее волосы, и смеялась. Под ее ногами прогибалась палуба личного «Яда», мощно рассекающего воздух, и пилот мчал ее по разреженным небесам Верхней Комморры на свидание с судьбой. Вокруг состязались стаи разбойников и геллионов, пытаясь обогнать друг друга – но ни один ни разу не пролетел мимо нее, она бы убила их за попытку так сделать. Небо позади было темным от «Ядов» и «Рейдеров», полных ведьм и укротителей с их свирепыми питомцами. Над ними кружили «Острокрылы» и «Вороны пустоты», прикрывая войско сверху.
Это выглядело впечатляюще, даже лучше, чем она ожидала. Всех членов Клинков Желания, которые могли ходить или держать оружие, либо втиснули на борт одного из транспортов, либо посадили за руль гравилета. Кселиан оставила свою крепость пустой и практически неохраняемой, чтобы вложить в бой абсолютно все. Если бы она оставила позади какие‑то войска, чтобы сохранить путь к отступлению, для ее последователей это стало бы признаком слабости. В этом и был смысл ее решения: все или ничего.
Рассеявшись, они высоко и далеко обогнули причальное кольцо, чтобы не привлекать внимания, пока они не повернут к своей цели. Кселиан ввела рой машин в широкий поворот, и город оказался прямо перед ними. Громоздящиеся друг на друга ярусы фундаментального слоя и шпилей распростерлись впереди, и среди верхних башен открылся пустой круг с единственным шипом цвета слоновой кости посередине – крепостью Белого Пламени. Цитадель была окутана дымом и пламенем, но по‑прежнему стояла непобежденной. Вокруг, на безопасном расстоянии, беспрестанно клубилась медленно вращающаяся грозовая туча из гравилетов и бичевателей, слишком трусливых, чтобы броситься на пушки Иллитиана – именно так, как он и предсказывал.
Они помчались к полю боя, «Острокрылы» и «Вороны пустоты» вырвались вперед, чтобы начать свои замысловатые танцы с противниками из сил Векта. Когда две стороны сблизились, из‑под крыльев самолетов полетели ракеты. Загорелась вереница кратких вспышек, отмечающих гибель пилотов и машин, и через миг выжившие слились в запутанный, постоянно искажающийся узел преследователей и преследуемых.
Остальные войска Кселиан, не замедляясь, проскользнули под небесным побоищем. Ее пилоты могли отвлекать летчиков Векта лишь определенное время, пока им позволяла численность, и она намеревалась полностью использовать этот срок. Часть внешнего кольца сил Векта отделилась, чтобы встретить ее. Они были потрепаны и медлительны, но явно решительно настроены заставить Кселиан сражаться, прежде чем она успеет добиться поддержки своих союзников внутри крепости. И снова, все, как говорил Иллитиан.
У нее едва хватало времени опознать врагов, поднимающихся навстречу. Отдаленные «Рейдеры» и «Губители» быстро становились все ближе. За несколько секунд они разрослись из крохотных темных царапин, едва различимых на фоне битвы, в обильно украшенные лезвиями мечи, целящиеся прямо в сердце орды Кселиан. Смертоносная паутина из лучей темного света, импульсов дезинтеграторов и сверхскоростных осколков крест‑накрест рассекла пространство между двумя армиями за миг до столкновения. Реактивные мотоциклы взрывались, «Рейдеры», пылая, рушились вниз. Войско Кселиан врезалось в тех, кто бросил ему вызов, с такой мощью, что эхо отразилось по всем шпилям Верхней Комморры.
Лопасти‑клинки разбойников рвали металл и плоть, когда они мчались сквозь вражеские ряды так тесно, что почти соприкасались. Ведьмы на ходу ныряли со стремительных «Ядов» на шаткие палубы вражеских гравилетов, когда те проносились мимо. Геллионы рубили воинов и падали со скайбордов, сбитые ответным огнем. Воздушная битва быстро превратилась в бурлящую массу атакующих кораблей, летящих тел и горящих обломков.
По команде Кселиан ее «Яд» спикировал в гущу сражения и проскользнул вплотную к носу «Губителя», который яростно палил во всех направлениях. Она прыгнула и оказалась посреди оторопевшей команды «Губителя» с двумя короткими прямыми мечами в руках. Это была мясницкая работа, смертоносная рукопашная, не нуждавшаяся в изяществе, поэтому она вооружилась соответствующим образом. В считанные секунды «Губитель» был омыт кровью и завален трупами, и теперь мог лишь беспомощно дрейфовать с замолкшими пушками. Кселиан на секунду остановилась, чтобы оглядеться в поисках новых жертв.
Ее «Рейдеры», чуть более медленные, чем авангард из «Ядов» и разбойников, только сейчас вступали в бой. Узкие гравилеты сцепились с аналогичными машинами врага, стянувшись воедино в недолговечные, изменчивые поля сражений, где воины и ведьмы кромсали друг друга в восхитительном самозабвении. Укротители понукали химер и когтистых извергов, и те мчались по островам из сомкнутых транспортов, подобно приливу ночных кошмаров.
Их победы оказались недолговечны: противник обращал орудия против отнятых у него кораблей, и они падали вместе с захватчиками, объятые пламенем. Кселиан видела, как далеко внизу, на разоренной равнине вокруг крепости Иллитиана, движутся силы Белого Пламени. Они формировали клин, чтобы нанести удар по кольцу окружения, расколоть его и пробиться к ее собственным войскам. Кабалиты Черного Сердца реагировали так, как и должны были – сужали кольцо, грозя раздавить и крепость, и выбравшиеся из нее войска своей массой. Даже мрачно сверкающий зиккурат Векта начал приближаться к крепости во главе тучи «Губителей».
«Яд» Кселиан вернулся, и она легким прыжком переместилась на его заднюю палубу, когда он пролетал мимо. Она приказала пилоту двигаться к крупному узлу сцепившихся «Рейдеров» неподалеку, где все еще шел рукопашный бой. У нее было время еще раз или два окровавить свои мечи, прежде чем настанет пора отступать. Кселиан и ее Клинки Желания выполнили свою роль, теперь дело было за Иллитианом и его теневыми союзниками.
Вект следил за развитием сражения, не обращая внимания на мольбы и просьбы архонтов, желающих приступить к действиям. Поле боя выглядело, как кипящий котел насилия, оно пенилось и бурлило, черные и красные потоки мелькали между тысячами сплетающихся молний. Сотни хищных машин пикировали к своей гибели, унося с собой хрупкий груз из плоти. Высвобождались энергии, что разбивали металл на атомы и выжигали самый воздух. По безразличной прихоти судьбы и храбрецы, и трусы гибли тысячами, сожженные, изрубленные и иссеченные в мелкие куски. Вект улыбался, видя все это – достойный финальный акт.
Ситрак двинулся на перехват повстанцев, которые попытались прорвать осаду, и теперь изменник Иллитиан послал свои войска вмешаться в их сражение. Ход и контр‑ход. Глупцы бросили вызов мастеру и уже раскрыли ему свои карты. Все восставшие кабалиты, каких только смог призвать в игру Иллитиан, были здесь, притянутые непреодолимой гравитацией осады. Каждый из них вышел сражаться на игровую доску, которую создали для них Иллитиан и Вект. Ход и контр‑ход. Но Иллитиан и его мятежники сделали фатальную ошибку, сделав ход слишком быстро – они не обладали достаточной силой, чтобы победить.
Вект отдал приказ. Кабал Черного Сердца и его союзники – Ядовитый Язык Малис, Девятая Хищница Маликсиана, Обсидиановая Роза Хромис, Сломанная Печать Ксератиса, целые полки Карателей – хлынули в зону обстрела крепости, чтобы схлестнуться с Белым Пламенем Иллитиана. Их приветствовала огненная буря, по сравнению с которой умалилось все, что прежде видело поле боя. Крепость Белого Пламени засияла, словно ложное солнце, на миг затмив даже Илмеи своей гибельной короной. Копья всесокрушительной плазмы и пучки лучей темного света пронзали воздух, выжигая дымящиеся разрывы в войсках Векта. И снова и снова прорехи в рядах смыкались, и кабалы Векта наступали все дальше непреодолимой волной.
Вект смеялся над этим разрушением. Ему не было дела, сколько уцелеет, а сколько погибнет на поле боя, важно было только одно – что окровавленные выжившие будут клясться в верности только ему одному.
Волна ударила о крепость и войска, припертые к ее стенам, и рассыпалась зыбкой пеной насилия. «Рейдеры» и «Яды» изрыгали на истерзанный фундаментальный слой отряды кабалитов и Карателей, которые тут же бросались на воинов Иллитиана. Другие мчались дальше, чтобы атаковать испещренные выстрелами стены самой цитадели Белого Пламени. Яростная перестрелка охватила всю сцену, энергетические вспышки и взрывы слились в беспрестанный рев, как будто на город выпустили легион безумных богов.
Жаждущий лично увидеть резню Вект приказал подвинуть свою мобильную крепость ближе. Многоярусный зиккурат из темного блестящего металла медленно поплыл над полем боя под бдительным присмотром эскадрона из сотни «Губителей». Когда они начали движение, до Векта дошли сообщения о кабалах, поднимающихся из средних и нижних ярусов города. Маленькие отчаявшиеся группки комморритов прослышали о битве и шли оставить собственные отметки на будущем города. Кому они на самом деле были верны, можно было только догадываться – некоторых вел оппортунизм или алчность, других идеализм, большинство же, скорее всего, руководствовалось раздутым представлением о собственной важности. Вект приказал выделить некоторое количество Карателей и «Губителей», чтобы удержать их в стороне. Это сражение решится без их вмешательства в последнюю минуту.
Силы Иллитиана иссякали, воинов Белого Пламени рядом с крепостью отрезали и окружили, и их затягивал стремительный водоворот кабалитов Векта. Однако приспешники тирана, осаждавшие стены, терпели неудачи в своих попытках. Каждая щелка и башенка на высоких белых стенах пылала мощными энергиями, что взимали ужасную дань с атакующих. Вект приказал подвести зиккурат еще ближе, намереваясь использовать его значительную огневую мощь, чтобы пробить брешь в крепости. Цитадель Иллитиана была крепка, но ярость Векта была еще крепче.
Артиллеристы крепости заметили угрозу и сменили цель. Когда зиккурат оказался в радиусе поражения, его окутал огненный шторм. Рябящие щиты из чистой энергии отражали ливень молний и вспышек, словно это был всего лишь легкий летний дождь. Эскортирующий Векта эскадрон «Губителей» с открытыми палубами хуже выдерживал шквал огня, но преданно продолжал следовать за верховным властелином. Зиккурат начал пересекать выжженную равнину, и его тень упала на глубокие пропасти в фундаментальном слое. Что‑то изменилось, зашевелилась сама тьма, как будто внезапно обрела материальность. Скрюченные, черные как смоль фигуры с белыми костяными клинками в руках начали изливаться на равнину, словно муравьи из нор.
Эскорт «Губителей» быстро взяли числом: длинные корпуса кораблей падали под весом бьющихся с экипажами мандрагор. Зиккурат Векта как будто покачнулся в воздухе, когда на его борт хлынули сотни перемещающихся сквозь тени существ. Предводителем их была гигантская фигура, вооруженная ржавой косой, которой она размахивала с непреодолимой силой. Кровь свободно текла по узким бронированным коридорам зиккурата, пока кабалиты Черного Сердца отчаянно сражались, чтобы не дать мандрагорам добраться до цели.
Им не удалось.
Иллитиан наблюдал за развитием хода битвы издали, незаметно паря на борту захваченного «Рейдера» в окружении небольшого эскорта. Зрелище крепости Белого Пламени, которая по‑прежнему сверкала, бросая вызов врагу, вызывало у него почти сентиментальное настроение. Из всех вещей, которые он поставил на кон, гонясь за властью, цитадель его предков была самой драгоценной. Увидеть ее несломленной после выхода из лабиринта было невероятным облегчением.
Пока что лишенный каких‑либо продвинутых средств наблюдения, Иллитиан был вынужден полагаться на усиленную оптику, а именно на маленький ручной телескоп, чтобы наблюдать за боем. Он видел, как Клинки Желания появились над окраиной Верхней Комморры и помчались на поле сражения, чем оттянули значительное количество осаждающих. Он видел своих собственных воинов, которые пытались добраться до войск Кселиан и оказались отрезаны за пределами крепости.
В этот миг Иллитиан пожалел, что не мог быть ближе к переднему плану – ждать вместе с Ксхакоруахом в подземельях под равниной или стоять на стенах в окружении своих солдат, чтобы можно было видеть, как сработает ловушка. Каратели Векта оттеснили армию короля мандрагор обратно в тени и значительно уменьшили их количество, но, как открыл ему этот зловонный гигант, они по‑прежнему не осознавали, насколько многочисленны их враги.
План Иллитиана был прост: заманить армию Векта в открытое сражение, где внезапное появление мандрагор могло бы нанести ей наибольший возможный ущерб. Несмотря на то, что он сказал Ксхакоруаху, он не слишком надеялся, что детям Аэлиндраха удастся победить. Наиболее вероятно, что орда мандрагор и ур‑гулей будет перебита на открытой местности, но даже будучи уничтожены, они заберут с собой многих воинов Векта. Иллитиану и Кселиан не нужно было прорывать осаду, чтобы одержать победу над тираном. Необходимо было только дать ему сражение, отступить и оставить кабалы Векта подсчитывать ущерб. Вскоре они начнут дезертировать.
Сердце Иллитиана подскочило, когда он заметил, как зиккурат Векта начал движение. Он и не смел надеяться, что Вект позволит себе напрямую вмешаться в сражение. Вступить в любую схватку означало риск, сколько бы боец к нему не готовился, пытаясь сделать его бесконечно малым. В хаосе войны Шанс всегда мог взять свою дань, Судьба могла поднять свою уродливую голову и повергнуть величайшего с той же легкостью, что и нижайшего. Иллитиан стиснул телескоп и стал ждать, не в силах отвести взгляд от величаво плывущего зиккурата. Если Ксхакоруах это видел и достаточно хорошо соображал, чтобы выждать, у него мог появиться шанс нанести удар самому Векту.
Битва бушевала и пылала, как будто миллион демонов бил по наковальням войны, но Иллитиан смотрел лишь на продвижение Векта. Оно казалось столь мучительно медленным, что он начал спрашивать себя, не издевается ли над ним Вект, зная и о наблюдении, и о чрезмерно очевидном плане. Но нет, тень зиккурата по‑прежнему ползла вперед, понемногу продвигаясь по разодранному войной фундаментальному слою. Она начала пересекать одну из многочисленных зияющих пропастей, и тени слились…
Ловушка сработала.
Сердце Иллитиана колотилось с такой силой, что ему сложно было удержать в руках телескоп. Он заметил толпы черных как смоль силуэтов, хлынувшие на ступени зиккурата, увидел, как тот покачнулся в воздухе и с обманчивой плавностью скользнул вниз, к столкновению с поверхностью. Пластины брони выгнулись и лопнули, из разрывов в покореженном металле брызнуло пламя, и вся его угловатая конструкция рассыпалась в куски. Это было самое оргазмическое зрелище, какое когда‑либо наблюдал Иллитиан.
Он опустил телескоп и отдал рулевому приказ как можно скорее отвезти его к крепости. В его сознании замелькали тысячи возможностей. Может быть, это все был обман, все подстроил Вект, чтобы приманить его на верную смерть. Иллитиан снова поднял телескоп, когда его «Рейдер» начал движение. Темное кольцо войск Векта рассеивалось словно дым, кабалы отступали от столь же пораженных отрядов Белого Пламени и мчались обратно в глубины Верхней Комморры, потерпев позорное поражение. Он победил.
Оказавшись в ловушке из огня и горящего металла, Ксхакоруах пытался высвободиться из‑под колонны, придавившей нижнюю часть его тела. Тени были так близки, ему нужно было лишь дотянуться до них, чтобы проскользнуть в углы меж мирами и скрыться. Тени были близки… но ревнивое пламя удерживало их в стороне. Огонь, старый враг, все еще мог стать его погибелью.
Король теней проклинал своих слабых подданных за то, что они сбежали, когда рухнул дворец тирана. Невдалеке, среди десятка убитых воинов, лежало выпотрошенное тело Векта, но никто из народа Ксхакоруаха не стал свидетелем того, как он нанес убийственный удар.
Тени, столь манящие и недосягаемо близкие, зарябили. Кто‑то вернулся за ним. Ксхакоруах попытался окликнуть их, но вдруг узнал этот силуэт, возвышающийся во тьме с длинным прямым клинком в руках.
– Это ты, – прорычал Ксхакоруах. – Я знал, что придешь за мной.
Кхерадруах взмахнул мечом и одним чистым ударом снес голову короля теней с плеч.
Глава 25
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПИК
С ними обращались, как с пленниками – их раздели, обыскали и привели в наблюдательный зал на вершине Центрального пика, не проронив при этом ни слова. Стражи в ониксовой броне, которые эскортировали их, выглядели надутыми от гордости, словно охотники на крупную дичь, принесшие особенно ценную добычу. Пестрый нашел это поведение несколько безосновательным, учитывая, что он буквально доставил себя и Беллатониса им на порог.
В зале, окруженном кольцами полированных кристаллов, они встретились с Вектом, восседавшим на уродливом металлическом троне. Великий тиран был в редком для него настроении – его практически переполнял злорадный восторг от сцен, которые он наблюдал в кристаллических панелях. Внутреннее кольцо было полностью посвящено демонстрации одной громадной битвы между многочисленными кабалами, схлестнувшимися вокруг шпиля с белыми стенами. Вект бросил на посетителей один взгляд и поднял руку, приказывая молчать, после чего снова сосредоточился на одном‑единственном кристалле. Его точка обзора находилась на расстоянии от высокого шпиля и смотрела вверх с низкого угла, а вокруг нее бушевало сражение.
Сложно было не отвлекаться на калейдоскопические образы близкого насилия в других панелях. В каждой из них виднелись фантастические машины и воины, бьющиеся насмерть в быстрых как молния схватках, ощетинившиеся шипами и оружием массы враждебных кабалов, что схватились подобно аморфным монстрам с меняющими форму конечностями из огня и стали. Вект снова мельком глянул на Пестрого и ухмыльнулся, как будто прочитал его мысли.
– Все битвы жизненно важны для их участников, – насмешливо проговорил Асдрубаэль Вект, – но только одна сейчас имеет значение. Другие уже сыграли свою роль в моем плане. Я вижу, ты был достаточно догадлив, чтобы принести мне сувенир из путешествия по моему городу, Шут. Скажи, что, по твоему мнению, ты мне доставил.
Пестрый, нехарактерно для себя, занервничал. Вект оставался загадкой, нельзя было сказать, как он может отреагировать. Арлекин тщательно подобрал слова и ответил.
– Это Беллатонис, гемункул, помогавший известному архонту Иллитиану в известном предприятии, которое в конечном итоге привело к… ну, собственно, Разобщению. Вы хотели возмездия для тех, кто нес за него ответ – вот тот, кто был свидетелем всему произошедшему и может указать на всех остальных.
Вект рассмеялся маниакальным хохотом злобного веселья, который отразился от вертикальных кристаллов и эхом промчался под темным сводом наверху.
– Потрясающе! – фыркнул тиран. – Ты все еще веришь, что будет произведен некий судебный процесс, что виновных отделят от твоих драгоценных невинных, и свершится правосудие.
– Вовсе нет, – ответил Пестрый. – Я лишь горячо надеюсь, что, получив в руки ответственных, вы прекратите наказывать весь город за деяния немногих.
Вект хмыкнул и снова вгляделся в кристалл.
– И снова ты ошибаешься, полагая, что я не желаю причинять вред своим подданным, – безразлично сказал верховный властелин, – что все, что я делаю, суть следствие прискорбной необходимости, а не осуществление моей воли. Как я помню, ты также считал, что в моем городе свободно бродят слуги богов Хаоса – скажи мне, что ты выяснил.
– Многое, – невесело вздохнул Пестрый. – Из того, что сообщил мне Беллатонис, и того, что я видел сам, следует, что основная угроза исходит из субцарства под названием Аэлиндрах. Архитектор Судьбы и Повелитель Чумы нашли в этом месте смертных поборников, и после их битвы последователь Нургла стал восходящим чемпионом. Это и есть источник теней и вторжения в Комморру, которое последовало за Разобщением.
– Как увлекательно, – с пренебрежением пробормотал Вект, после чего шепотом отдал команду. Точка обзора, которая поглощала все внимание тирана, начала двигаться и медленно поползла вперед по растерзанной равнине, по направлению к крепости.
– Верховный властелин, могу ли я вставить слово? – с елейной почтительностью попросил Беллатонис.
– Оно еще разговаривает! – насмешливо воскликнул Вект, чье внимание по‑прежнему было приковано к кристаллу. – Хорошо. Только не говори мне, что пришел просить меня о пощаде. У меня ее нет.
– Разумеется, верховный властелин, тому есть свидетели и задокументированные доказательства. В противовес тому, что думает арлекин, я не отдаю себя в вашу власть, чтобы привлечь ваше внимание к угрозе из Аэлиндраха. Во‑первых, как гражданин Комморры, я всегда был под вашей властью и буду под ней всегда, с зачатия до распада…
Вект усмехнулся, но не отвел взгляда от кристалла, только покрутил пальцем, намекая, что Беллатонису следует поторопиться. Гемункул спешно продолжил:
– …но, как и многие другие, я принимаю лишь вас как моего подлинного повелителя. Иллитиан дал мне грандиозные обещания, и я решил следовать за ним – сделав это, я принял его цели как свои собственные, а также и его неудачи. В обмен на продолжение моего существования я могу предложить его жизнь за свою собственную, причем в такой манере, которая, как я думаю, доставит вам удовольствие.
Вект приподнял брови и отвлекся от кристалла ровно настолько, чтобы бросить на Беллатониса пронизывающий взгляд.
– Ты не имеешь представления о том, что приносит мне удовольствие, гемункул, однако я принимаю твою дань так, как она предложена, – сказал Вект и кивнул в сторону Ксагора, который жался в стороне, подняв голову Анжевер, как подношение. – Я вижу, ты принес мне старуху – это тоже было мудро. А теперь умолкни, начинается последний акт – ты пришел как раз вовремя, чтобы узреть его.
Обзор кристалла затмило облако тьмы, и он утонул под массой того, что оказалось тенекожими телами бесчисленных мандрагор. Изображение покачнулось и соскользнуло вниз, оказавшись на уровне пола, и в тот же миг кошмарные убийцы исчезли из виду. Панель померкла. Сцены в других кристаллах изменились, как будто по воде пошла рябь – одна за другой схватки рассыпались, и бойцы одной из сторон сразу же начали отступать с поля боя.
– Что только что произошло? – дерзко спросил Пестрый. Вект наградил его обжигающим взглядом. Беллатонис прочистил горло, решив рискнуть жизнью.
– Верховный властелин, могу ли я высказать предположение? – льстиво сказал гемункул. Вект кивнул. – Наш верховный властелин подстроил событие, в ходе которого он якобы пал на поле сражения, и, увидев эту катастрофу, его верные кабалы обратились в бегство… или, по крайней мере, только те, что действительно верны… Теперь мятежники соберутся с силами и объединятся на почве победы со всеми предателями, которые перебегут на их сторону.
Вект снова кивнул и одобрительно улыбнулся Беллатонису.
– Вполне верно, но ты не назвал ключевой ингредиент – то, что произойдет дальше.
– А что произойдет дальше? – с недоумением спросил Пестрый. Воодушевить своих врагов и приумножить их число – это для него выглядело очевидно скверным планом.
– Ты едва не сгубил все дело, даже не осознавая, Шут, – ядовито заметил Вект. – Это дало мне немалую причину для сожаления о том, что я приглядывал за тобой. К счастью, ты доставил мне кое‑какую компенсацию, так что я могу простить тебе твой проступок.
– Вы говорите о леди, с которой я танцевал у огнепадов, – покаялся Пестрый, – или, может быть, о том парне возле подземелья Карателей? Сожалею, что причинил неудобства в обоих случаях.
– Леди Малис, которой ты причинил такие неудобства, что она просто вынуждена была убежать на дуэль с тобой, должна была привезти сюда обитателей Зловещего Валжо. В конечном итоге она спасла лишь горстку выживших, но вам обоим повезло, и их оказалось достаточно для моих нужд. Они только что достигли своих позиций, и сейчас вы станете свидетелями чуда.
Пестрый оглянулся на Беллатониса, чтобы посмотреть, что значит для него это название. Если оно что‑то и говорило гемункулу, то его молочно‑белое лицо ничего не выдавало. По поверхностям кристаллов теперь носились неудержимые живые тени, а высокий белый шпиль стоял несломленным среди длинных верениц гравилетов, влетающих внутрь и вылетающих наружу. Похоже, в крепость прибыло много новых друзей.
– Зловещий Валжо, – продолжил Вект, нисколько не тронутый и явно довольный неведением Пестрого, – заключал в себе последние сломленные остатки культа, который существовал в Комморре много, много лет назад. Это было так давно, что я тогда еще не достиг вершин правления, которых столь очевидно заслуживаю. Культисты попытались захватить власть над городом, думая, что их мистического знания будет достаточно, чтобы запугать благородные дома. Они, конечно, ошибались: аристократам не было дела до страданий, которые культисты могли причинить городу, но они были задеты брошенным им вызовом. Культ подготовил самое страшное оружие из своего арсенала – нечто настолько чудовищное, что его защитили всеми возможными мерами безопасности, чтобы это оружие могли активировать лишь лидеры культа. Однако, когда настал час последнего испытания, они побоялись его использовать. Аристократы повергли культ, но сохранили лидеров живыми, в муках, на случай, если им когда‑либо понадобится использовать это оружие. И они тоже побоялись, когда пришел час. Когда я сверг благородные дома, я завладел контролем над Зловещим Валжо. Я – Асдрубаэль Вект, и я не боюсь использовать ничего, чтобы осуществить свою волю.
– Чему поклонялись культисты? – прошептал Пестрый, в ужасе от того, каким мог оказаться ответ Векта. Он думал, что верховный властелин слишком самоуверен, чтобы опускаться до мольбы капризным богам Хаоса. Он ошибся, и теперь Комморра безусловно обречена, ее ждет лишь вечное рабство во власти у нового прилива невообразимых чудовищ, которых нашлет Хаос. Пестрый уже много раз видел подобное, когда отчаявшиеся души просили о помощи любой ценой, не понимая, что есть такая цена, которую никто и никогда не должен платить.
Сцены, показываемые кристаллами, приобрели новый аспект: с каждой секундой тени становились все резче и чернее, одинокий белый шпиль пылал отраженным светом. Илмеи, обычно тусклые и болезненные на вид, раздувались в небе над Верхней Комморрой, пока не заполнили его практически целиком. Свет стал невозможно ярким, и хрустальные панели стали выглядеть, словно листы добела раскаленного металла.
– Они были солярными культистами, – улыбнулся Вект. – Они поклонялись Илмеям и заботились о них.
В последующие времена это прозвали «Взором Векта». Все комморриты содрогались, вспоминая тот день, когда Асдрубаэль Вект призвал Илмеи выжечь тьму из Верхней Комморры. Все ужасы Разобщения померкли пред ликом возмездия, которое оно породило.
Под сфокусированными лучами Илмей воздух вокруг крепости Белого Пламени поплыл жарким маревом, температура стремительно взмыла вверх. В считанные секунды мандрагоры и ур‑гули съежились от чудовищного зноя, и их иссушенные тела сгорели дотла, словно клочки бумаги под газовой горелкой. Огромная кипучая масса теневой орды, оказавшаяся в ловушке на равнине, была полностью истреблена, изничтожена и испепелена безжалостными солнцами. Горстка выживших с воем разбежалась по глубочайшим теням Аэлиндраха, чтобы зализывать там ожоги, которые никогда не заживут.
Последователи Иллитиана сбежали под укрытие крепости, в то время как равнина тлела, и всюду вокруг спонтанно вскидывались языки пламени. Они оказались заперты в кольце огня, и когда жар стал еще сильнее, сама земля начала плавиться. И все же они считали, что внутри им ничего не грозит: цитадель Белого Пламени была укреплена не только металлом и камнем, со всех сторон ее защищали непроницаемые энергетические щиты, имелся неиссякаемый запас воздуха и пропитания. Им нужно было лишь переждать очередную осаду, пусть даже новым противником были краденые солнца Векта.
Но этому не суждено было случиться. Кольцо пламени неумолимо сужалось вокруг одинокого белого шпиля, и температура взмывала все выше. Выгорал сам перегретый воздух, разрастался титанический вихрь из огня, что крутился все быстрее и быстрее и тянулся в небеса. Крепость начала содрогаться и дымиться под натиском, но по‑прежнему стояла в демонстративном неповиновении, пока вокруг поднимался клубящийся огненный столп. Его вершина разделилась, словно шеи гидры, и он потянулся вверх, чтобы прикоснуться к ликам самих Илмей…
Крутящаяся воронка начала всасывать чистую плазму напрямую из раздутых тел плененных звезд. Солнечные короны мгновенно слились друг с другом, изливая их смешанную массу на крепость внизу. На крепость Белого Пламени хлынула живая кровь Илмей, обрушились невообразимые энергии атомной бури. Ни одна хитроумная конструкция или искусная техника не могла сдержать подобную мощь.
Излучатели отказали, приборы расплавились, непробиваемые щиты, защищающие крепость, внезапно и катастрофически сколлапсировали, обнажив саму структуру. Поток стихийных сил пожрал камень и выпил металл. Органика – хрупкие обитатели крепости – в долю секунды вспыхнула и обратилась в газ. Все громадное строение с его высокими белыми стенами и покатыми фронтонами, с садами на крышах и усеянными лезвиями ублиетами, исчезло с оглушающим ревом.
Завершив свой разрушительный труд, Илмеи снова разделили свои циклопические взоры, и огненная буря рассеялась, оставив после себя бурлящее озеро жидкого металла и камня, которое медленно сочилось сквозь расщелины в фундаментальном слое, чтобы выпасть в Нижней Комморре смертоносным дождем. Но работа еще не закончилась. Пламенные лучи Илмей снова устремились вперед, расширяясь, чтобы выжечь ползучие тени Аэлиндраха из Комморры.
Тьма, что выплеснулась из границ царства теней, отшатнулась подобно живому существу и начала отступать пред лишенными масок ликами плененных звезд. Огонь и разрушение следовали за их лучами, и гаснущие пожары, начатые Разобщением, снова с ревом вспыхнули жизнью. Еще много часов город страдал под огненной плетью, но больше ни разу Илмеи не сфокусировались на одной крепости, как это случилось с цитаделью Белого Пламени.
Из клубов дыма и яростного пламени вышли марширующие Каратели Векта. Их металлическая кожа была неуязвима к жару, точно так же, как их бесчувственные разумы не ощущали боли. Они продолжали повторное завоевание Комморры с неустанным усердием и непоколебимой целеустремленностью. Они терроризировали население и с невообразимой жестокостью насаждали власть законов Векта – и все это время им грезилось, что они снова стоят, как герои, на поле битвы.
Небольшой отряд Иллитиана стрелой несся к крепости, и, когда та уже был<