Свет от настольной лампы создает причудливые тени на стене. Вернее,
благодаря искусственному свету я, погруженный в темноту спальни и лепящий
фигурки из бумаги, вырванной из моих старых дневников, созидаю театр,
одновременно являясь режиссером и кукловодом. Лучше всего мне удается
костер. Для этого я сминаю несколько листов вместе. Некоторое время катаю их
между пальцев, чуть вытягивая вдоль и - вуаля - костер, призванный согревать
бумажных человечков и животных, готов.
Обрывки воспоминаний о моем глубоком детстве сводятся к тому, как отец
обучал нас с Катей основам оригами. Много времени было потрачено на это
занятие, особенно когда выключали свет в квартире, и делать было совершенно
нечего. Папа, по традиции игнорируя диван, садился прямо на пол, приглашая нас
с Катей устроиться рядом, и мы втроем мастерили розы, кораблики, драконов,
собачек и прочих участников задуманных событий, а потом с помощью фонарика
инсценировали представления. Какими бы ни были сюжеты наших историй, рано
или поздно главные герои попадали в беду, и были тяжело ранены, например, в
результате сражения с динозавром. И каждый раз, в самый последний момент,
когда надежды на спасение не оставалось, появлялся я, то есть, мой бумажный
человечек. Он был врачом, как отец, в смысле мой отец. Отважный доктор,
преодолевая мыслимые и немыслимые препятствия на своем пути, добирался до
места схватки, быстро расправлялся с врагами (если враги не хотели, чтобы мой
герой с ними быстро расправлялся, я начинал громко жаловаться, после чего мама
приказывала, чтобы папа с Катей сделали по-моему), и вылечивал остальных
героев. У меня всегда была цель - помочь, спасти, именно ради нее совершались
подвиги. Я бредил врачеванием лет с трех, как говорит мама. Мечтая стать
похожим на отца, я бинтовал Катиных кукол и прикладывал к их пластмассовым
телам стетоскоп, заметьте, настоящий.
- Олег, ужинать будешь? - Магию момента развеивает свет из коридора,
когда Аля распахивает дверь спальни.
- Не сейчас. Я занят, - отвечаю не грубо.
- Чем же? - она плотно прикрывает за собой дверь и подходит.
- Смотри, что у меня получается. Перед тобой поляна, видишь? В центре
нее горит костер, - указываю на темную стену, освященную неровным овалом.
- А это ящерица?
- Нет, собака.
- Совершенно не похоже на собаку.
- Вообще-то я более двадцати лет не занимался ничем подобным. Не
придирайся.
- Хорошо. - Аля обнимает и прижимается к моей спине. - Ты подумал над
моим предложением?
- Каким? - Делаю вид, то не понимаю о чем она, сам же внимательно
рассматриваю собаку-ящерицу, пытаясь понять, что не так, почему у поделки
получились такие короткие передние лапки.
- Насчет бизнеса. Ты уже полгода ничем не занимаешься, а у нас свободная
квартира простаивает. Помнишь, я показывала тебя приблизительный подсчет
прибыли, если мы начнем ее сдавать посуточно? Местоположение удобное - хоть
и не центр города, но рядом с остановкой.
- Сначала нужно сделать ремонт, обставить ее, дать объявление. -
Прикидываю объем работы.
- Вот именно. Дел море, а я со своими проектами и без того ничего не
успеваю. Машин бывший молодой человек как раз занимается сдачей квартир в
аренду. Он неплохо зарабатывает.
Киваю Але и сметаю все свои поделки в пакет, который несу к мусорному
ведру. Мое главное увлечение последних пары месяцев кажется глупым и
детским, когда речь заходит о деньгах. Если бы Аля только знала, как сложно
думать, когда бесы в голове водят хороводы и поют песни, причем не попадая ни
в одну ноту. Вероятно, это потому, что у меня у самого нет музыкального слуха,
откуда ему появиться у моих демонов?
***
Они постоянно шепчут что-то, причем все разом и в оба уха. Раньше они
просто повторяли за мной слова по нескольку раз, создавая аналог эхо, словно я
говорил в пустой огромной комнате или пещере. Теперь они стали наглее.
Шепчут, шепчут, шепчут, а не разобрать ни предложения, ни мысли.
Срочно позвонить и заказать банк уже давно закрыт, но нужно пойти на
балкон и взять свечу.
И лишь на балконе я понимаю, что свечи мы храним в коридоре на верхней
полке, а в коридоре меня осеняет, что свечи мне и вовсе не нужны. Бесы,
захватившие мою душу, внушают мне свои мысли.
Я смотрю на Алю, читающую книжку на диване. Она очень похудела за
последнее время, потому что я стал плохо за ней ухаживать, не могу
контролировать, обедает она в офисе или нет. Даже вход в здание «Flowers» мне
заказан, после того, как я забыл тем страшным вечером сменить пароли, и какие-
то умельцы, которых поймали через пару недель, отформатировали наши сервера,
лишая нас написанного за последние пару месяцев кода. К счастью, моя
официальная должность в компании не подразумевала какой-либо материальной
ответственности, поэтому Сергей не смог подать в суд.
Ее волосы собраны на затылке в небрежный пучок мягкой резинкой,
растянутые домашние штаны облегают круглую попку, приглашая погладить или
даже легонько шлепнуть. Аля лежит на животе, и носок ее левой ножки,
спрятанный под шерстяным цветастым носком, чертит произвольные фигуры в
воздухе. Она хмурится и делает пометки на полях. Аля не показывает мне, что
именно читает, но я и так знаю, что это очередная книга о шизофрении. В
последнее время она стала слишком активно интересоваться моим заболеванием и
методами лечения.
Она поднимает голову, широко улыбается мне и посылает воздушный
поцелуй розовыми мягкими губами. Уже два года, как я единственный ежедневно
пробую эти губы на вкус, вдыхаю аромат нежной кожи, ощущаю влажность ее
возбуждения. Аля мне не изменяет, несмотря на мою затянувшуюся депрессию.
Она сама так говорит, и я ей верю. Пока что верю.
Улыбаюсь в ответ и опускаю глаза в свою книгу, но тут же снова
поднимаю, когда Аля окунается в чтение. В груди екает, а в голове раздается
хлопок, словно все мои бесы разом ударили в ладоши.
Взять со стола пульт от телевизора и подоконник заставлен цветами,
которые кричат, не переставая, и мешают нам спать.
Разозлившись, я хватаю пульт и решительно подхожу к подоконнику,
резко отдергиваю штору и понимаю, что там нет никаких цветов. Вообще в
квартире Али не имеется растений. Оборачиваюсь и смотрю на нее. Как они
могут мешать нашему с Алей спокойному сну, если их не существует? Вопрос
ставит в тупик.
Подобные слуховые галлюцинации, или, говоря проще, голоса в голове,
впервые появились после того, как мой несчастный организм напичкали
таблетками.
- Олег, почему ты на меня так смотришь? - Аля приподнимается на руках,
она уже не улыбается.
Неужели она подмешивает в мою еду лекарства? Делаю шаг назад,
упираюсь спиной в стену и вздрагиваю. Она каким-то образом узнала, что я не
пью нейролептики, и теперь пичкает меня ими тайно. О Боже.
- Олег, что случилось? Не пугай меня, пожалуйста, - она привстает на
колени, ее домашняя майка сползла с плеча, практически полностью оголив
аккуратную левую грудь с напряженным сосочком, но меня сейчас волнует
другое. - Олег?
***