Термин «информационное неравенство» появился в нашем научном лексиконе сравнительно недавно, однако вокруг него уже развернулись дискуссии. Это оживленное обсуждение явно указывает на всю сложность и многозначность проблемы. С точки зрения автора, понятие «информационное неравенство» может быть рассмотрено в широком и узком смысле слова. В широком смысле слова оно обозначает различие (неравенство) в доступе к информации, к накопленным в обществе знаниям. Эта разница в доступе к знаниям берет начало еще в далеком прошлом, с появления первых форм письменности (пиктографическое, идеографическое письмо), когда люди стали постепенно отчуждать свои знания, переносить их на материальный носитель. Именно тогда возникла реальная основа для хранения и накопления информации [3]. С этого времени доступ к накопленным и сохраненным в письменных документах знаниям мог получать любой грамотный человек. Особая социальная роль тогда принадлежала летописцам и переписчикам. Другими словами, доступность письменной (текстовой) информации была напрямую связана с доступностью образования для различных слоев населения.
В истории нашей страны расширение доступа к образованию являлось целью проведения ряда реформ [2]. Однако долгие годы, начиная практически с появления первой русской школы, оно было доступно лишь наиболее обеспеченным и привилегированным общественным слоям. Происшедшие в 1870-1880 гг. позитивные сдвиги в российском образовании обеспечили резкий социально-экономический подъем в России на рубеже XIX-XX вв. В 1915 году было начато проведение наиболее радикальной школьной реформы, которая предусматривала введение единой общеобразовательной школы. В советский период процесс демократизации образования продолжался, и среднее образование было провозглашено как всеобщее и обязательное (ст. 45 Конституции.).
Сегодня, анализ происходящего в образовательной сфере, особенно в среднем образовании, приводит к выводу о серьезном противоречии между декларируемой демократизацией и реально происходящей дифференциацией, резко ограничивающей возможности получения образования. Происходившие в советское время масштабные преобразования в школе были нацелены на создание системы всеобщего образования. В сущности, главное достижение советского периода - достигнутый уже к 1960-м годам высокий культурно-образовательный потенциал страны [3]. Возрождение России, по мнению ряда специалистов, требует укрепления системы образования, в первую очередь широкого внедрения современных информационных технологий в образовательную среду [4].
Сегодня мы можем наблюдать различия в уровне и качестве образования получаемого в различных регионах России. Вряд ли уровень образования сельской школы может сравниться с уровнем образования специализированной школы крупного города.
Таким образом, по мнению автора, именно степень доступности образования, а, следовательно, и доступности знаний для различных социальных слоев в историческом контексте, раскрывает всю сущность понятия «информационного неравенства» в широком смысле слова.
Понятие «информационное неравенство» в узком смысле слова, с позиции автора, следует отождествлять с понятием «цифровое неравенство» («цифровой раскол»). Существует большое число определений «цифрового неравенства». Все они, как правило, отражают ту или иную сторону данного понятия, зачастую не формируя общего представления о проблеме. Наиболее удачным, с точки зрения автора, является определение научного коллектива Института развития информационного общества, в котором под «цифровым неравенством» понимается «новый вид социальной дифференциации, вытекающий из разных возможностей использования новейших информационных и телекоммуникационных технологий» [5].
Впервые термин «цифровое неравенство» («digital divide») прозвучал в июле. в отчете о проведенном исследовании Государственной администрацией телекоммуникаций и информации США «Проваливаясь в сеть: обзор сельских районов» [6]. В докладе было указано на существенные различия в доступе к новым ИТ и сети Интернет среди людей с различным доходом, уровнем образования, расовой принадлежностью и др. Было зафиксировано, что в сельской местности новые ИТ используются реже, чем в городах; среднестатистический пользователь – это белый мужчина с высшим образованием и доходом выше среднего; женщины, а также люди другой расовой принадлежности имеют меньше возможностей для использования этих технологий.
Большой интерес среди американцев вызвала статья А. Пауэла «Падая в пропасть» [7], в которой он достаточно подробно изложил суть проблемы информационного неравенства. Спустя несколько дней, последовало выступление бывшего президента США Б. Клинтона «От цифровой бедности к цифровому богатству» [8], в котором он пообещал выделить 42 млн. долларов на решение проблемы цифрового неравенства.
Следует отметить, что дискуссии по рассматриваемой проблеме активно продолжаются в США и по сей день, о чем свидетельствует большое количество публикаций в самой различной литературе.
В глобальном контексте термин «цифровое неравенство» стал активно употребляться при анализе неравенства между странами в сфере новых технологических разработок, которое может привести к дальнейшему углублению экономического и социального неравенства и, в результате, повысить рост нестабильности в мире.
В. Программа развития ООН в ежегодном докладе об экономическом развитии впервые ввела термин «цифровое неравенство», подразумевая под этим понятием разницу между «информационной бедностью» и «информационным богатством».
В апреле. под эгидой Экономического и социального совета Организации Объединенных Наций (ЭКОСОС ООН) состоялось заседание группы ведущих экспертов в области ИТ из 16 государств мира. Эксперты подготовили доклад о текущей ситуации и план действий ООН по преодолению информационного неравенства между развитыми странами и остальным миром. Эти документы стали предметом серьезной дискуссии на сессии ЭКОСОС, состоявшейся в июле, и были положены в основу декларации «Развитие и международное сотрудничество в XXI веке: роль информационных технологий в контексте глобальной экономики, основанной на знаниях».
Актуальные вопросы, поднятые в указанных докладах и декларации, обсуждались на двух международных мероприятиях в. - встрече руководителей восьми ведущих мировых государств в Окинаве, где была принята «Хартия глобального информационного общества» [9] и сентябрьской Ассамблее ООН, названной «Ассамблеей тысячелетия».
В России проблема «цифрового неравенства» обсуждается относительно давно и исследуется рядом специалистов как технического, так социологического, экономического и других профилей [10]. Проводится ряд научных дискуссий и семинаров, на которых обсуждаются те или иные аспекты цифрового неравенства, выдвигаются основные пути решения этой серьезной социальной проблемы. С точки зрения автора, проведение таких научных семинаров привносит, несомненно, огромнейший положительный вклад в исследование данной проблемы, которая сегодня для России является новой и малоизученной в силу ряда причин.
Так, по мнению О.Н. Вершинской, проблема усиления интеллектуальной дифференциации между использующими и не использующими современные ИТ, между имеющими доступ к ним и не имеющими этого доступа, до самого последнего времени мало беспокоила россиян, так как в России отсутствие доступа к ИТ еще не осознается как социальное неравенство [11]. Это, в свою очередь, обусловлено невысоким уровнем информатизации России.
Учитывая все вышесказанное, следует сказать, что проблема информационного неравенства чрезвычайно многоаспектна и представляет большую угрозу дальнейшему позитивному развитию российского общества. Поэтому главной задачей отечественной государственной политики должно стать объединение интересов и возможностей всех заинтересованных сторон – представителей исполнительной и законодательной власти, ученых, общественных деятелей – в целях создания развитого цивилизованного информационного общества, общества людей с равными возможностями.