Текст № 1
За молитву святых отцов наших, Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй меня, раба своего грешного, Афанасия Никитина сына. Написал я грешное свое хожение за три моря: первое море Дербентское — море Хвалынское, второе море Индийское — море Индостанское, третье море Черное — море Стамбульское. Пошел я от святого Спаса Златоверхого, с его милостью, от великого князя Михаила Борисовича, и от владыки Геннадия Тверского, и от Бориса Захарьича на низ Волгою. Придя в Калязин и благословясь у игумена монастыря Святой Живоначальной Троицы и Святых Мучеников Бориса и Глеба Макария с братьею, пошел на Углич, а с Углича на Кострому, к князю Александру с другой грамотой великого князя (тверского), и отпустил меня свободно. Так же свободно пропустили меня и на Плесо в Нижний Новгород, к наместнику Михаилу Киселеву и к пошлиннику Ивану Сараеву. Василий Папин тогда уже проехал, а я ждал еще в Новгороде две недели татарского, ширваншахова посла Хасан-бека. Он ехал от великого князя Ивана с кречетами, а их у него было девяносто. И поехал я с ним на низ Волгою. Проехали свободно Казань, Орду, Услан, Сарай, Берекзан. И въехали мы в Бузань-реку. И тут нам повстречались три поганых татарина и сообщили ложные вести: будто в Бузани стережет купцов хан Касим и с ним три тысячи татар. Ширваншахов посол Хасан-бек дал им тогда по однорядке6 и по куску полотна, чтобы они провели нас мимо Астрахани. Татары же по однорядке взяли, а весть подали астраханскому царю. Я покинул свое судно и перешел с товарищами на судно к послу. Поехали мимо Астрахани, а месяц светит. Царь нас увидел, а татары кричали нам: «Не бегите!» А мы того не слыхали ничего. А плыли мы на парусах. И царь послал тогда за нами всю свою орду, и за грехи наши настигли нас на Бугуне, застрелили у нас человека, а мы у них — двух. Судно наше малое остановилось на езу, они взяли его и тотчас разграбили: а моя вся поклажа была на малом судне. Большим же судном мы дошли до моря и встали в устье Волги, сев на мель. Татары тут нас взяли и судно назад тянули до еза. Здесь они судно наше большое отобрали, взяв также и четырех русских, а нас отпустили ограбленными за море. Вверх же они нас не пропустили для того, чтобы мы не подали вести… И есть тут Индийская страна, и люди ходят все голые: голова не покрыта, груди голы, волосы в одну косу плетены. Все ходят брюхаты, детей родят каждый год, и детей у них много. Мужи и жены все черны. Куда бы я ни пошел, так за мной людей много: дивятся белому человеку…
Древнерусская литература 15-16 века. Тверской купец Афанасий Никитин «Хождение за три моря» (Ключевые слова: Афанасий, купец, Никитин).
Текст № 2
… Велик он более всех человеков, На две трети он бог, на одну -- человек он, Образ его тела на вид несравненен, Стену Урука он возносит. Буйный муж, чья глава, как у тура, подъята, Чье оружье в бою не имеет равных,- Все его товарищи встают по барабану! По спальням страшатся мужи Урука: "Отцу Гильгамеш не оставит сына! Днем и ночью буйствует плотью. Часто их жалобу слыхивали боги, Воззвали они к великой Аруру: "Аруру, ты создала Гильгамеша, Теперь создай ему подобье! Когда отвагой с Гильгамешем он сравнится, Пусть соревнуются, Урук да отдыхает". Аруру, услышав эти речи, Подобье Ану создала в своем сердце Умыла Аруру руки, Отщипнула глины, бросила на землю, Слепила Энкиду, создала героя.
Эпос о Гильгамеше или поэма «О все видавшем». Создавался с 18-17 века до нашей эры в течение полутора тысяч лет. Литература Древнего востока. Написано клинописью. (слова Гильгамеш, Энкиду, Урук).
Текст № 3
…Жизнь в маленьком доме Власовых потекла более тихо и спокойно, чем прежде, и несколько иначе, чем везде в слободе. Дом их стоял на краю слободы, у невысокого, но крутого спуска к болоту. Треть дома занимала кухня и отгороженная от нее тонкой переборкой маленькая комнатка, в которой спала мать. Остальные две трети - квадратная комната с двумя окнами; в одном углу ее - кровать Павла, в переднем - стол и две лавки. Несколько стульев, комод для белья, на нем маленькое зеркало, сундук с платьем, часы на стене и две иконы в углу - вот и все… …Но все - и она сама - только жаловались, никто не объяснял, почему жизнь так тяжела и трудна. А вот теперь перед нею сидит ее сын, и то, что говорят его глаза, лицо, слова, - все это задевает за сердце, наполняя его чувством гордости за сына, который верно понял жизнь своей матери, говорит ей о ее страданиях, жалеет ее. Матерей - не жалеют. Она это знала. Все, что говорил сын о женской жизни, - была горькая знакомая правда, и в груди у нее тихо трепетал клубок ощущений, все более согревавший ее незнакомой лаской. - Что же ты хочешь делать? - спросила она, перебивая его речь. - Учиться, а потом - учить других. Нам, рабочим, надо учиться. Мы должны узнать, должны понять - отчего жизнь так тяжела для нас… …И рассказывал ей о людях, которые, желая добра народу, сеяли в нем правду, а за это враги жизни ловили их, как зверей, сажали в тюрьмы, посылали на каторгу... - Ну вот, ты теперь знаешь, что я делаю, куда хожу, я тебе все сказал! Я прошу тебя, мать, если ты меня любишь, - не мешай мне!.. - Бог с тобой! Живи как хочешь, не буду я тебе мешать. Только об одном прошу - не говори с людьми без страха! Опасаться надо людей - ненавидят все друг друга! Живут жадностью, живут завистью. Все рады зло сделать. Как начнешь ты их обличать да судить - возненавидят они тебя, погубят! Сын стоял в дверях, слушая тоскливую речь, а когда мать кончила, он, улыбаясь, сказал: - Люди плохи, да. Но когда я узнал, что на свете есть правда, - люди стали лучше!.. Она взглянула на него и тихо молвила: - Опасно ты переменился, о, господи! Когда он лег и уснул, мать осторожно встала со своей постели и тихо подошла к нему. Павел лежал кверху грудью, и на белой подушке четко рисовалось его смуглое, упрямое и строгое лицо. Прижав руки к груди, мать, босая и в одной рубашке, стояла у его постели, губы ее беззвучно двигались, а из глаз медленно и ровно одна за другой текли большие мутные слезы…
Роман Максима Горького «Мать» (1906) (слова Власов, Павел, мать)
Текст № 4
Буду ль когда-нибудь вновь любоваться родными краями, Хижиной бедной моей с ее кровлей, дерном покрытой, Скудную жатву собрать смогу ли я с собственной нивы? Полем, возделанным мной, завладеет вояка безбожный, Варвар — посевами. Вот до чего злополучных сограждан Распри их довели! Для кого ж мы поля засевали?!