Джордж отзвонился. Сказал, что задержится примерно на час. Жалкая торговая сучка шкурой чувствует приближение своей смерти и хочет пожить еще чуть-чуть интуитивно не торопясь на встречу.
Я сижу на полу и играю с ножом, проверяя насколько острое лезвие. Я вновь вмазался. Я вновь летал не больше 15 минут и вновь видел, как моя жена болтает ногами на подоконнике, затем устремляется камнем в бездну. Я привык к этому видению.
За все это время не было никаких новостей от Виктории. Мне неизвестно как протекает ее лечение в клинике, я не могу предсказать завяжет ли она с героином, не начнет ли грязно бухать и не вернется ли в проституцию. Перед уходом на лечение, она сказала мне только:
– Надеюсь от всех этих оргий я не подхватила ВИЧ или какой-нибудь другой заразы!
Уже закрывая дверь, поправляя свои тонкие волосы и играя ярко выделяющимися скулами, Вика добавила:
– Если что извини! Я не хотела...
Только в те минуты, когда я сидел и ждал второго дилера, я осознал насколько сильно перевернулась моя жизнь, а главное понял, что ни героин, ни смерть жены, ни все эти люди вокруг меня нисколько не причастны к произошедшему. Во всем виноват я сам... во всем виноваты мы сами.
В прошлые дни у меня не хватило воли выкинуть из головы ненависть ко всему миру, отпустить свое прошлое. Нет же, нет! Я устремился в самое пекло!
Мои размышления прервал стук в дверь.
– Джордж ты? – спросил я, медленно вставая и чувствуя скрип в коленных суставах. Посмотрел в зеркало, ужаснулся и в мгновении ока перевел взгляд.
– Да, да... Открывай... Времени нет.
Я открыл. Дверь в зал была прикрыта, чтобы он не заметил чуть ли не вывернутого наизнанку Равви.
– Вот товар. Давай деньги. Я очень тороплюсь!
– Держи, – ответил я и с размаху ударил ему молотком по ключице. Кости громко хрустнули, а лицо дилера исказилось от боли.
– Твою мать, бл* на х*й...аааа, – прокричал гость, падая на пол. Я несколько раз пнул его ногами по лицу. Нос хрустнул. Дилер схватился руками за свою морду, пытаясь остановить кровотечение, но кровь обильно потекла между пальцев и с локтей закапала на пол.
Только после этого, я закрыл дверь на три оборота и затащил Джорджа в зал, бросив рядом с выпускающим остатки крови Равви.
– Твою мать, наркоман... сука, ты псих, – кричал он, держась левой рукой за сломанную правую ключицу.
Мне не хотелось с ним разговаривать. Я просто периодически бил его молотком по конечностям, ломая кости и суставы... по левой ноге... по левой ступне... по колену... по правой ноге... еще раз по ней, чтобы доломать кость, раздробить ее наверняка... Лицо торговца исказилось до неузнаваемости. Он рыдал, корчась от боли, пытаясь закрываться от ударов. Но! Все было бесполезно, я находился под разрушающим кайфом, в адреналиновом психозе и мне не хотелось останавливаться, не хотелось просто взять, и перестать его мучить.
– Что тебе от меня надо? Хочешь убить – убей, – хрипел он, еле поднимая руку и кладя ее на искалеченную ногу.
– Ты ее помнишь? – спросил я, показывая фотографию Кати, где мы были счастливы. Фото было сделано за городом через год после нашего знакомства. Мы улыбались. В нашей жизни не было героина.
– Кто это? Твою мать, кто это? – спрашивал он, не понимая происходящего.
Я ударил его еще несколько раз, раздробив коленные чашечки и сломав ступню. Он находился в агонии и, наверняка, уже не чувствовал боли. Поразительно, как он еще был в сознании???
– Моя жена. Она умерла из-за того, что ты, тварь, подсунул ей какой-то херовый героин! – сказал я.
– Причем тут я? – спросил Джордж. – Она была наркоманкой. Таких тысячи в каждом городе...ммм, – он ныл от боли. – Таких миллионы в каждой стране... У меня товар –
у них желание употреблять.
На эти слова я ударил ему по второй ключице. Хруст был настолько громкий, что перебил его неистовый крик.
– Кому-то надо за это отвечать! – заявил я, садясь на корточки и разводя несколько пакетиков героина.
– Мы – просто дилеры. Ты ничего не сечешь. Ты не вертелся, ммм, в этой теме, – ныл он, пуская слезы, перемешанные с кровью. – За нами стоят районные авторитеты, за ними другие... Все повязано снизу доверху. Я всего лишь продавец.
– Кто-то должен ответить! – шептал себе под нос я, поднося зажигалку к ложке. По квартире разнесся привычный запах.
Жидкость шипела... Жидкость бурлила... Жидкость выкипала...
Глаза дилера бегали из стороны в сторону. Он отчетливо понимал, что ему предстоит.
– Ты хоть раз вмазывался? – спросил его я, набирая чуть ли не полный шприц краденного героина.
– Нет! Слушай, тебе же не жить после всего этого... и за меня, и за Равви будут спрашивать большие люди. Они знают куда я направился. Тебе же...
Я не слушал его. Он был практически обездвижен. Аккуратно растер его вену. Они были вздуты от закупоренной циркуляции крови после переломов. «Струна» вставлена.
– Прощай! – сказал я и спустил ему без четверти полный шприц.
Уже через несколько секунд его веки задрожали, глаза закатились, язык вывалился изо рта. Мне даже показалось, что на секунду Джордж улыбнулся, но, нет, его рот тут же неестественно растянулся в разные стороны, обильно пошла молочно-белая пена, затем раздался грудной хрип и, наконец-то, судорога, бившая его переломанное тело, прекратилась. Он улетал в свой персональный ад, а мне было нисколько его не жаль.
Больше я не испытывал никаких чувств, бродя по квартире весь перепачканный кровью, как мясник на скотобойне, как хирург в операционной. Больше я не чувствовал ничего и теперь ничто не держало меня в этой жизни. Я просто-напросто тонул в ней словно в болоте, стал изгоем общества, обрел врагов, от которых можно вырваться только одним путем – сдохнуть, как последний наркоман.
Я прижал к своим губами фотографию и поцеловал Катю.
– Прости меня, – сказал ей я, не отрывая взгляда от ее улыбки. – Прости меня, прости!
Жидкость шипит... Жидкость бурлит... Жидкость выкипает...
Усевшись посередине комнаты, между двумя дохлыми телами дилеров, я вколол себе недопустимую дозу. Привычные картины нашего мира стали резко испаряться. Мое сознание отрывалось и улетало в темные леса, которые сменяли мрачные лабиринты другой реальности, за ними следовали все мои знакомые, которых я помнил с раннего детства, юности и до сей поры. Тело било из стороны в сторону всего несколько минут, а может быть целую вечность... Я уже не чувствовал его, не осознавал.
Затем, я вновь вернулся в эту комнату. На подоконнике сидела моя жена. Он все также болтала ногами, и хохотала.
– Привет, любимый! – шепнула она и в этот раз не прыгнула вниз. Она подошла ко мне, села на колени и положила свою голову на мое плечо. – Привет, дорогой! Я очень скучала по тебе, но почему ты так рано?
Эпилог
Города сохраняют тайны. В них утопают истории отдельных лиц, а позже по крупицам собираются в одно целое и выстреливают в музыке, стихах, прозе. Рождаются новые люди, умирают старые. Города, районы, и массивы сохраняют это в тайне...
Социальный статус, социальные роли, личность – это легко потерять, можно прожить не обрести этого. Наши суждения о людях ограничиваются внешней оболочкой, они опираются на придуманную мораль и нравственность. В одном человеке всегда скрывался Ангел и Бес, Ребенок и Взрослый, Тупица и Умник. Никто не приходит на помощь человеку, который запутался в себе, потерялся в этих ангелах и бесах, не может понять ребенок он или взрослый, тупица или умник. Мы списываем таких людей, а вместе с нами их списывает и общество...
Но... Эхо событий может преследовать...
Спустя месяц после этой истории на правом берегу был найден труп некоего Олега Романова. Экспертиза установила многочисленные переломы костей рук, ног, кистей, сломанные ребра и ключицу. Тело было изуродовано до неузнаваемости. В крови убитого присутствовал героин. По данным судмедэкспертизы мужчина умер от остановки сердца вследствиепередозировки наркотическим веществом.
Его история была закончена.
Примерно в это время, в квартире на улице Гоголя был обнаружен труп женщины. Экспертиза установила множественные ножевые раны и следы изнасилования. Следствие установило личность погибшей. Ей оказалась некая Елизавета Шевченко, более известная в определенных кругах, как «Вика» – проститутка и наркоманка, вышедшая неделю назад из наркологического диспансера и имевшая до этого тесный контакт с Ильей Самсоновым, убившим двух наркоторговцев: некоего Равиля Шейна – в узких кругах более известного, как «Равви» и Евгения Акимова по прозвищу «Джордж».
Также на месте убийства спортсмена Владислава Сорокина – сына полковника полиции, были найдены отпечатки пальцев Самсонова, а на его теле, следы крови убитого, что доказывает его причастность к еще произошедшему инциденту. Сам же Илья Вячеславович Самсонов, вероятно, покончил жизнь самоубийством, троекратно превысив максимально допустимую дозу героина.
Их история была закончена.
Июль-август 2012