Рассказ первый.
Пулемёт.
Свет тогда погас. Разом погас. Во всём блоке. Они добрались до распределительного щита. «Зачем они всегда выключают свет?» -думал ты, лёжа на холодном бетонном полу. Скрытым под корой головного мозга остаткам твоих предков, которые разводили огонь, пытаясь спастись от тьмы, страшно. Но ты понимаешь, что дело не в страхе. Всё просто. Они могут видеть в темноте. Ты-нет. Если бы главная галерея имела ответвления-они бы легко обошли тебя. Но ты отлично знал, что делал, когда выбирал позицию. Впрочем, они тоже. Отключение основного электропитания наверняка вызвало смену кодов всех гермозатворов по тревоге –так предусмотрено на случай особенно мощных самосборов. Теперь у них есть время. Взорвать несколько массивных гермозатворов, ведущих из жилого блока в блок научный и, наконец, блок заводской, почти невозможно. Массивная конструкция противовзрывной двери выдержит даже заряд, способный обрушить коридор на десятки метров от неё. Да. Это тоже было предусмотрено. Пробить толстенные бронелисты и демпферы не получится ни у одной твари. Перебрать все вариации кодов, закодированных в памяти ЭВМ - требуется время и список, установленных на эти пятьдесят циклов кодов, который есть только в штабе Ликвидации.
Для этого они и разделились. Рванулись к генераторной, сквозь Силы Самообороны, несколько волн положили под их винтовками и гранатами. Дождались, пока стянут туда всех и…Обошли. Никто не мог поверить, что эти тупые, безумные от вязкой чёрной слизи, которую они продолжали жевать, даже когда пули пробивали их насквозь (И окрашенная в чёрное слюна стекала из их безвольных ртов) - могут мыслить, строить какие-то планы... Совсем как нормальные люди. Но они могли. А мы верили, что не могут. Недооценили врага. А они сыграли на этом. Отвлекли. Прошли через вентиляцию. Всего пятеро нелюдей. Их потом убили на месте. Но они – взорвали распределительный щит.
Темнота. Путаница. Стрельба наугад. Рикошетящие пули. Стоны раненых. Когда все поняли, что помощь не придёт и они отрезаны от других блоков –начался ад. Забыв об общем враге, поднимали на штыки своих офицеров, рвались к штабу, требовали немедленно отступать к блоковому гермозатвору, начать переговоры… В творившемся безумии они которого не заметили начавшуюся последнюю атаку нелюдей.
Ты один.
Смог бежать. Иначе бы тебя убили. И кто бы первым добрался до тебя - неизвестно. Очень даже может, что это были бы бойцы сил Самообороны, которые ещё недавно тянулись перед тобой навытяжку из-за значка войск ЛиБЗ. Но ты хорошо знал этот блок, у тебя был пистолет и ты быстро понял, что порядку и ополчению Местных Сил Самообороны – конец. И потому ни люди, ни темнота не помешали тебе дойти до твоей цели.
Отсюда ты слышишь их песни. Теперь твоя очередь. Они сыграли на твоей слабости, на твоей глупости –ты не смог разгадать их гамбит. А ты сейчас сыграешь на их силе. Они уверены, что в блоке не осталось силы, способной противостоять им. МССО больше не существуют. Жители забились в ячейки, скорчились за гермодверями жилячеек. Потом, когда придёт время благодарственных жертвоприношений, они станут выламывать их зарядами взрывчатки из арсенала и вытаскивать контуженных людей чуть ли не пожарными баграми.
Среди них есть кто-то очень умный. И он прекрасно разбирается в тактике боя в широких и узких коридорах Здания. Как ни противна эта мысль тебе, но, приходится признать – твоим противником является, скорее всего, бывший офицер Ликвидации. Ты чувствуешь, как кружится голова от одной мысли, что человек, офицер, может ДОБРОВОЛЬНО прейти на сторону нелюдей. К счастью, обдумывание этого факта можно отложить напотом. Этот офицер – очень умный. И, к несчастью для него, именно его ум ты и собрался использовать против него.
Он должен понимать, что сюда идут роты Ликвидации.
Он должен понимать, что им не удержать заводские блоки.
Он должен знать про арсенал. Его целью и был арсенал.
Он пошлёт сюда их.
И ты его будешь ждать.
Здесь всё и решиться.
Взявшись за руки, они идут.
-Отсюда до порога-слава Чернобогу!
Ты не выдерживаешь, встаёшь и рвёшь кобуру на поясе. Выстрелы следуют один за другим и во вспышках, плохо отражаемых серым бетонными стенами коридора, ты их видишь. Всего лишь мгновения рваного, жёлтого порохового света. Но сколько деталей отпечатались на сетчатке, в памяти его глаз!
Женщины ведут детей, дети -те, кто постарше, ведут малышей. Мужчины в рваных спецовках ведут своих женщин. Звучат пистолетные выстрелы. Они продолжают петь.
- Отсюда до порога- нам идти до бога!
Поют, не обращая на пули, летящие мимо, застревающие в их телах и падающих им под ноги. И продолжают петь, когда в «тагирине» заканчиваются патроны и ты отбрасываешь его в сторону. Всё равно к нему больше не было ни одного магазина.
Те, кто идут впереди ещё похожи на людей. Тебе кажется, что ты видел серые балахоны в задних рядах. Нет. Это тебе только показалось. Их не может быть здесь. "Шепчущие", их пророки(Ты вспоминаешь кадры из учебного фильма. Серо-красный человеческий мозг, лобные доли которого заменены на гладкие, без единой извилины, копии из дрожащего фиолетового студня. Когда руки в защитных перчатках отделяют студень от человеческой плоти- видно уходящие в глубь мозга фиолетовые жилы), единые с самосбором, с которыми, по их словам, говорит сам Чернобог, редко появляются на передовой. Это, скорее всего, серая кожа троллей- тварей, бывших людей, у которых, поверх обычных мышц, нарощены тугие черные канаты из псевдоплоти, придающие ему нечеловеческую силу-кулаками тролль способен выбить небольшую гермодверь. А вместо лопнувшей от того, что не вмещала новую природу культиста кожи, нарастает бетон. Мерзкие слизни, что водятся в заброшенных блоках, ползают по лопнувшей коже, по чёрным канатам новых мышц и пьют сочащиеся гной, кровь. Растут, жиреют на этом. И наращивают защитную корку из своих выделений. Так получается серая кожа тролля. Чем старше тролль- тем она толще.
- Отсюда - до порога! Спеть осталось нам немного.
Их пять сотен, не меньше. Ты один.
Они шли на твои пули точно так же шагали в залповый огонь винтовок добровольческих сил самообороны. Чётко, не ломая рядов. Держась за руки. Точно так же, улыбаясь, они бросились на их штыки и разорвали их зубами и голыми руками. При штабе самообороны был только один представитель ЛиБЗ. Ты успел связаться ВЧ со штабом полка Ликвидации и Биологической Защиты, когда они отключили свет. Но это ничего не значило. Ты знал, что даже если поднять роты немедленно, то довести их до заводских блоков займет не менее полуцикла. А теперь ещё и двери… Это означало, что оставшееся в арсенале сил самообороны оружие достанется культистам. Этого допустить было нельзя. С винтовками и автоматами они станут ещё опаснее.
- Отсюда- до порога! Славьте бога! Славьте бо....
Металлическое стокатто заглушило к чертям извергаемые их вымазанными в черной слизи ртами молитвы. Заставило споткнуться на половине их безумного танца. Они сейчас услышали что-то, что даже для фанатика было страшнее и важнее голоса его бога.
- КОСТОРЕЗ!
Ты понял почему они всё время казались тебе большими.
Ты же лежал!
Но лежал не потому что надеялся, что тебя не заметят или примут за мертвого. И не потому что скорчился, моля о пощаде нелюдей- как делали это ополченцы. И их все равно рвали на части и забивали кусками металлических труб.
Нельзя пустить их к арсеналам!
Взорвать арсеналы тоже нельзя- обвал перекроет путь к заводским блокам и, возможно, накроет идущие на выручку роты войск Ликвидации и Биологической Защиты.
Так нужно, чтобы перешагнуть через тебя они не могли ещё, хотя бы, четверть цикла. На большее рассчитывать не получается.
Ты один.
Впрочем, нет.
Вас двое.
Приклад единственной в арсенале Самообороны "пилы" был плотно прижат к твоему плечу. Ты был сейчас единственным номером этого пулемётного расчёта и единственным солдатом войск Ликвидации и Биологической Защиты в охваченном безумием блоке. Ты. И ещё «Моншау-Грязев». Сорок вторая модель.
Они были близко. Сейчас не надо целится –всё. Даже первый десяток пуль, что ты выпустил почти наугад, по звукам и теням, нашел их кровь. Раскалённые сверла пуль прошили их плоть так же легко, как воздух, разбивая в кровь ноги, головы, глаза, игрушки, что всё ещё тащили в своих руках их дети.
Больше молитв не звучало. Они поняли, что сквозь грохот выстрелов они не долетают до их бога. Падают, подстреленными, совсем, как и они сами. Даже опьяненные боевыми наркотиками и фиолетовым паром, они это поняли.
- КОСТОРЕЗ!
Ты снова увидел их. Их позы выжглись в сетчатке твоих глаз непрерывным и ярким, как сварка, огнём выстрелов. Ты поправил прицел и остаток ленты выпустил за один раз. Это не заняло много времени. Пулемёт, проворнее любого менялы, разменивал жизни нелюди на звенящее в темноте невидимое золото гильз. Оно падало, звенело и исчезало во тьме. Призрачное золото злых кобольдов из сказок. Исчезающее, когда зажигался настоящий, электрический свет.
«Даже если я сдохну, то у них всё равно не останется снаряжённых лент к пулемёту!»
В этой мысли был смысл. Даже один этот пулемёт мог бы заставить умыться кровью Ликвидацию. Не остановить, это врядли. Забросают гранатами или подтащат безоткатки. Заводские блоки слишком нужны. Ликвидация и Биологическая Защита погонят сюда всех. Если он оценил численность культистов верно, то, в прямом столкновении, они обречены. Даже с оружием из арсенала. Даже с пулемётом. Но, всё-таки, с пулемётом в их руках, с оружием отбить блоки и арсенал станет сложнее. Значит, даже если они растопчут тебя серыми ногами троллей- твоя жизнь всё равно будет иметь смысл.
Задержать их хотя бы на полцикла. Чтобы, даже если они пройдут, оружие не успело разойтись по рукам культистов. Задержать их, если получится, до того как подойдут роты Ликвидации.
Убить хоть кого-то из них.
Оставить их с пустыми гильзами и звеньями лент.
Набить их заново у них времени не будет.
А если не повезёт выпустить все патроны – всё равно оставлю их без пулемёта.
«Ты пощупал ребристый корпус гранаты на поясе. Это придало тебе какой-то отчаянной смелости.»
Пулемет, как играющий щенок, уютно тыкался тебе в плечо. Тролль, упрямо шедший на пулемёт упал. Его толстую серую тушу, закрытую каменной шкурой, поток пуль из «моншау» рассек почти пополам. Его не спасла бетонная кожа. Внезапно, ударило откровение- ты не считал сейчас выстрелов. Ты не бил по троллю как обычно - короткими очередями по десять патронов. Ты просто нащупал пальцем второй спусковой крючок и позволил пулемёту сожрать самоё себя. На тебя бежали прикрывавшиеся упавшим троллем культисты, спеша преодолеть последние смертельные метры. Если сейчас у тебя не осталось ничего…
Из кожуха шли клубы пара и исчезали в темноте под потолком. Ты помолился неизвестно кому, чтобы у тебя остались патроны. Чтобы после невероятно длинной очереди в механизме ничего не заело. Чтобы осталась вода. И коснулся пальцем первого спускового крючка - короткая очередь.
Обрадованно заревевших культистов смело, повалило потащило. Как музыкант, сердцем чующий малейший диссонанс в звучании своего инструмента, ты понял, что у тебя не осталось десяти патронов в ленте.
Щёлкнуло железо о железо. «Моншау» замолк и сердце упало куда-то в бездну. Ты чувствовал, как нарастает, заполняет Главную Галерею, обрушивается своим крещендо возникшая тишина. Каждая секунда паузы в работе пулемёта придавала им смелости. И только тут ты понял, что просто выстрелил все патроны, до железки. И подтянул к себе следующий короб.
Они снова запели.
Придавая себе храбрости, призывая благословения своего бога, пытаясь напугать тебя.
Сыто клацнула, сдавливая пружину рукоять перезаряжания.
Сейчас тебя заботила мысль о том, выкипела ли вода в кожухе. Без неё из пулемёта, можно было сделать лишь около двухсот выстрелов, после чего «моншау» начинал «сморкаться» и требовать замены ствола. После трёхстот пятидесяти выстрелов без охлаждения и замены - стрелять из него становилось просто опасно. Запасных стволов у тебя не было. Они были бы бесполезны. Слишком тяжело было тащить их на себе – вместе с несколькими снаряжёнными коробами. Заменить тебе расстрелянный не дадут. И залить воды в свинченный обратно кожух – тоже.
Отпустив нащупанный было спусковой крючок, ты, наощупь, старался найти широкую пробку горловины. Отстегнул с пояса всегда заполненную водой флягу и, проливая холодную воду на потные и грязные пальцы, вылил туда всё. Шипения охлаждаемого металла ты не услышал. Это был хороший знак. Значит, воды выкипело не так много. О содержимом фляги ты не жалел. Пить пока не хотелось. Да и если бы ты умирал с пересохшим горлом - сейчас важнее та жажда, что терзала «пилу».
Звякнула пустая фляга. Они восприняли этот звук как сигнал и снова Главную Галерею сотряс топот их шагов. И опять «моншау», как бритва, рассёк бархат тьмы потоком огня и металла так же легко, как и их плоть. Ты дал ещё две очереди и дал пулемёту краткий отдых.
В те недолгие десять секунд, пока он молчал, ты смог услышать их крики. Ты понял, что они бегут, а их дикарские вожди пытаются удержать их.
Вместо звучавших недавно боевых песен, гимнов, славящих бога нечисти и разрушения ты слышал только вопли раненных и крики на непонятных тебя языках, сквозь которые только одно, уже знакомое тебе, слово.
- КОСТОРЕЗ!
Это слово из арго нелюдей было понятно тебе без перевода.
Ты усмехнулся.
Узнали.
Запомнили.
Тот, кто хоть раз услышал голос «пилы» - не перепутает его ни с чем.
Вот и помните. Вечно помните.
Я всегда вас буду здесь ждать.
Я и «пила».
Ты кровожадно ухмыльнулся, когда "моншау" снова заработал. Увидел, что среди культистов ещё остались дети. Маленькие, худенькие фигурки в серых платьицах, шортиках и замаранных рубашках. Тебе было очень жалко их. Ствол пулемёта сдвинулся чуть ниже. Ты совершенно зря стрелял слишком высоко – пули проходили над их головами.
Кажется, «шепчущие» всё же были здесь. Указывая на тебя длинным костлявым пальцем, они проклинали тебя. В ответ ты рубил их балахоны пополам. Они складывались, проваливались в себя, валились набок, на пол, истекая скверной чёрной кровью, которая, выжигаемая огнём «моншау» тут же сворачивалась в чёрную печёнку.
Проклятья оказались слабее пуль «пилы».
Верно.
По-другому и не могло быть.
Их бога тут не было.
Только ты и пулемет.
Рассказ второй.
Кибель.
Остался последний Единичный.
Он пытается уйти от меня. Бежит.
Вправо или влево? Куда хочешь. Я знаю это место, лучше чем ты. Да оно сейчас и принадлежит мне.
Они пришли сюда. Они всегда происходят. Стены всегда. Всегда светятся мягким светом, который я забираю прикосновением- его энергия подстёгивает биохимические процессы. Это тоже жизнь, как и распад чужой поглощённой плоти внутри меня. Когда уходит Волна, стены на ощупь куда приятнее, мягче и светятся немного ярче и нет....
Когда они появились, устройства под потоком("Лампы" -подсказало их название не до конца поглощённое сознание) начали излучать потоки высокоэнергетических волн широкого спектра. Я ослепла. Я вслепую била своей плотью по этим устройствам но не могла попасть. Я вспомнила, что эти волны называются светом. Сколько новых знаний получаю я,когда поглощённое сознание соглашается включится во внутренний диалог и, в конце-концов, сливается со мной! Благодаря им я стала тем, кто я есть сейчас. Моё сознание усложнялось, я обретала новые точки зрения и понятия. Например "я". Я помню те времена, когда мне было хорошо. Ни одной мысли. Ничего. Я была чёрной, тихо-красной, я текла, поглощая тела таившихся во мраке тварей. Таких же неразумных, какой была я. Я ещё не была "я". Это было прекрасно. Я текла со всех сторона, находя в бетоне малейшие отверстия. Я капала,как вода в старых трубах. Я была самой сильной.
Я хочу быть бессмертной.
С тех пор как я стала Я.
Знание о смерти даётся вместе с Я.
Для этого мне нужно больше плоти. Я стану самой сильной.
Я помню это.
Несколько раз, я попала под Волну. Мне пришлось закрыть осмос со стремительно искажавшейся плотью, оставить большую часть тела ей. Я вновь была слабой.
Для меня вновь наступил страх.
Не было ни одной мысль-понять. Чего я боюсь. Я не задавалась этим вопросом. Не было никаких вопросов. Только желание новой плоти. Только страх громких звуков.
Тогда я и встретила первого Единичного. Я нашла его по слабыми вибрациям шагов. Он светился красным и жёлтым. Я пролилась на него. Он захлебнулся, утонул во мне, пытаясь выплыть - но своим бестолковым барахтаньем он лишь топил себя. Он был достаточно слаб. Его было много.
Но его сознание было достаточно сложным.
Я поглощала тела тварей - и слабо бившиеся в их телах инстинкты поглощались вместе с их костями и мясом.
Но его мозг сопротивлялся поглощению дольше, чем я могла предположить.
Единичный был другим.
Его плоть растворялась, но её было много. Клетки продолжали жить и соединения в них сохранялись. Я читала структуру сложных белков, структурировавшихся даже прямо в процессе поглощения - это естественный механизм, помогающий отсеять всё вредное, поместить в вакуоли, выделить его каплями на поверхность моего тела и оставить на бетоне. Но это было не сейчас. Она считывала структуру и транслировала мне закодированное в ней - образы, понятия, чтобы я могла ощутить её структуру, свойства, лишнее... Вернее, если это получалось транслировать. Ведь я тогда была меньше, чем Единичной-такой же тварью во тьме. Но даже нетранслированного шло через меня так много! И оно не вызывало у меня отторжения. А потом... Получилось транслировать страх смерти. Это базовая функция всего живого,поэтому у меня получилось транслировать этот фрагмент его памяти. Он был очень сложным этот страх. Точнее, это был не страх, а типичный отказ обработки информации- то, что есть не может представить, что его не станет. Оно должно быть всегда.
Я хочу быть бессмертной.
Очень сложный образ. Непонимание сочеталось со страхом наступления такого состояния. Неведомого. Непознанного. Смерть определялась Единичным, как исчезновение... чего-то неуловимого. Представьте каплю, падающую в колодец у которого нет ни верха, ни низа.
Уберите каплю и колодец.
Думайте о падении.
Чтобы не исчезало - падение капли оставалось.
Неуловимое падение капли.
Я.
Оно было связанно со смертью. Смерть связала меня и его. И потому мои инстинкты оставили во мне память единичного о смерти. И о Я - поскольку такие понятия неотделимы в памяти Единичного. Которого я ещё не звала Единичным. Я ещё не научилась давать имена.
Инстинкты вели меня, учили избегать смерти. Единичные знали о смерти больше меня. И я стала искать их, избегая обычной для своей плоти пищи.
Все умрут.
Я хочу быть бессмертной.
Всё больше знаний, всё больше образов. Уже то сознание, что у меня было не могло обеспечить полную трансляцию - и я учила клетки и части органов жить во мне. Пыталась создать структуры, схожие с их мозгом. Это был самый простой путь-но он привёл только к потере образов. Слишком уязвимо отдельные органы. А моё тело - жидкое, вязкое тело не похоже на броню из хитина, которую носят Твари или гибкую броню из титановых пластинок, которую носят Единичные.
Пришлось учить свои клетки, распределённые, по всему телу вязать сложные связи...Запоминать.. Я это могу. Я вся стала огромным мозгом. Что-то сдвинулось во мне. В понимании. В поглощённых образах Единичных -я могла тогда только поглощать. Я задала себе вопрос: "Кто я?" И не захотела исчезать -в отличие от Единичных у меня были воспоминания о смерти. Я могла представить себе, что будет, если меня не станет. Исчезнуть всё моё тело не может- одна клетка да уцелеет. Как мох, она найдёт питательные вещества и воду, болезнь, как гной она зацепится за чьё-то тело. И выпьет его.
Но я снова буду неразумной.
Все связи, вся информация, все мысли, все заданные вопросы- исчезнут.
И каков же шанс, что я снова встречу Единичного в бесконечных коридорах? Какой же шанс, что я повторю все свои вопросы?
И это уже буду другая Я. Заново восстановленная. А не я.
Я хочу быть бессмертной.
Я не хочу обратно в смерть.
Тот мёртвый Единичный рассказал мне - чего я боюсь. Он дал этому имя. Смерть.
Любопытная концепция-у всего должно быть имя. И, так как всё существует всегда и невозможно представить, что будет после конца- имена не имеют конца и смерти.
С этого момента я охотилась на Единичных, чтобы они мне рассказали моё имя. У меня должно быть своё имя. И это имя-я и есть. Ведь я бессмертна. Я искала его в образах и знаниях.
Его не было.
Тогда решила просто СТАТЬ тем именем, которое я найду. Вместе с именем - пришла форма.
Я - Кибель, Чёрная Девка.
Это то имя, которое я нашла себе в снах мёртвых и поглощённых мной.
Я прихожу за теми, кто меня звал.
Я хочу быть бессмертной.
Свет бил меня и я хлестала гибкими хлыстами своей плоти в ответ. Но я била вслепую и чем ближе свитые из жидкости моего тела конечности приближались к лампам, тем больнее становилось. И я успокоилась и нашла более простой способ - просто сместила воспринимающий слой чуть ниже, а верхние слои плоти превратила в поляризующий слой, который поглощал самые высокоэнергетические лучи. Было уже не так неприятно.
Мне достаточно тихо-красного и колебаний, которые я ощущаю, всем своим телом. Единичным нужны эти потоки боли, чтобы мир для них вновь начал существовать.
Это значит, что они пришли.
Это хорошо.
Мне интересны Единичные. Когда-то я собирала больше плоти, в инстинктивном порыве, копя силу, копя массу - и даже Волна не смогла убить Меня всю. Я так и продолжаю делать -это разумно. Но Единичные научили меня прятаться от Волны. Это повысило мои шансы на выживание.
Я хочу быть бессмертной.
Теперь я действую изящнее. Они продолжают жить внутри меня. Я, постепенно,чтобы не нарушить связей, целостности заменяю их клетки на мои. Это очень медленный процесс. Мне надо провести много времени, отлёживаясь где-нибудь старых забытых комнатах или тёмных пещерах. С их помощью, я познаю мир лучше и учусь избегать его. Я должна знать о нём всё.
Металл, отшлифованный металл. Трубка из металла. В его руке
-Это не оружие. Не бойся, - сказал он,- Всего лишь анальгетик. Мощнейший. Один из лучших. Мне больно.
Он указывает на разбитую ударом моей плоти ногу.
Я его не боялась. Зачем он меня так настойчиво просит об этом? Он сам боится меня -я слышу как стучит его сердце. Очень странный орган. Я люблю его.
Я даже создала себе такое. Пульсирующий слой тугой ткани, бьётся внутри меня, прокачивая телесные соки.
Я задаюсь вопросом - не создали Единичные понятие Времени только потому что в груди у них билось сердце? И сама себе отвечаю, что да, должно быть, так оно и есть.
До недавнего времени, у меня было ненужное мне сердце. Которое я очень любила.
Пока сквозь часть малую Меня - которой я придала форму, как лапа придает форму следа холодной грязи. Я сотворила из неё Кибель. Остальное скрылось в порах стен, течёт по потолку и полу- потому что оно совершенно не важно.
Именно в Кибель было моё сердце.
Пока его не прострелили.
Тоже термин,который я теперь знаю. А почему я его узнала так быстро? Вместо того, чтобы аккуратно вплетать новые сознания в свою нервную систему, устанавливать меж нами внутренний диалог, сливаться-я просто поглотила их. Сожрала.От них остались только закодированные в структуре белков долговременной памяти образы и знания. Не все. больше чем в тот первый раз. Но ещё не всё подлежит трансляции - я создана из Единичных, но я - не они. Пришлось. Они сошли с ума.
Без сердца.
Я создала его именно для них. Сердце отстукивало время.
Теперь это понятие имеет и для меня смысл. Это то, без чего они бы сходили с ума. Я думаю,что теперь, без времени, отбиваемого ударами сердца- и я сойду с ума тоже. Не так скоро, конечно, как они. Но теперь мне ВАЖНО сколько длится происходящее. Я теку откуда-то куда-то, даже если остаюсь на месте. Очень важно. Есть то, что было в начале, в прошлом(Откуда я теку) - смерть и в прошлое можно вернуться, сделав одно неосторожное движение. И есть то, что будет в будущем(где я окажусь).
В будущем-я буду бессмертной.
Я хочу быть бессмертной.
Оказавшись в вакууме посреди ничего, в безвременье - неслившиеся сошли с ума. Это было необходимо. Я боюсь и думать, чтобы случилось, если бы они продолжили внутренний диалог и, однажды, стали Мной. Я бы умерла. Наверное. Имея, по-прежнему, все сложные связи и все заданные вопросы. Это очень забавный эффект. Когда сознание Единичного соглашается, я слышу его голос внутри себя. Он поясняет, говорит со мной. А потом... Потом происходит Голос исчезает, но какое-то внутреннее тепло говорит мне, что он никуда не ушёл. Просто стал мной. Я не могу отловить этт процесс внутри себя. В том числе, и потому что вмешиваясь, боюсь повлиять на него.
Мне бы очень хотелось расспросить об этом Единичных... Они столько знают.
Когда стала Кибель, мне начало казаться, что став похожей на Единичных, я,однажды, смогу вступить с ними в контакт. И я шла к ним, радуясь, что они выжили после волны, появились снова.
Но всё бесполезно.
Они только стреляют.
Они стреляли в моё сердце, надеясь убить меня. Разбили его потоком металла. В каком-то смысле, у них это получилось. Те сознания никогда не станут частью Моего. В каком-то смысле, они убили будущую Я. Ту, кем я могла бы стать.
За это я убила их. Я отомстила за себя.
Они пытались вернуть смерть.
Я хочу быть бессмертной.
-Он может остановить моё сердце. -говорит он,- Но разве теперь это так уж важно?
Свет по-прежнему изливается из ламп. Я их могу легко разбить. Он мне неприятен. Но тут остался Единичный. Последний. Он уже стрелял в меня несколько раз. Пули пробивали меня насквозь и плющились о бетон. Я не стала с ним ничего делать. Только разбила ему ногу -он убегал от меня. Бесполезно и глупо, но я не хотела бы попусту тратить энергию.
-Чёрная Девка?-говорит он, всё так же обращаясь к Кибель,- Зачем пришла за мной ты? Я тебя не звал.
Как стрелять, так и говорить он предпочитает не со мной, а с вылепленным мной образом.
Должно быть, это важно иметь Имя и Облик. Потому что для них важен свет? Отражающийся ото всего?
Сквозь верхние слои фигуры Кибель всасываются пузырьки воздуха. Сейчас я попробую...
-Сссзззвал...
Он удивлённо моргает глазами. Молчит. Я теку к нему, чтобы понять, что произошло. Он заговорил и я остановилась.
-Тебя, и вправду, не обмануть,- он наконец смог выдавить из себя, -Все мы звали тебя.(Глубокий вздох. Долгое молчание) Все мы пели песни про тебя. Все мы звали тебя.(Снова вздох и снова молчание) Я звал тебя. И ты за нами пришла.
"Звал" и "пришла". Я - она, а он - он. Я понимаю смысл этих слов. Этого было много в слившихся со мной и поглощённых. Не так уж важно, что для меня это не имеет смысла- моя плоть строит и восстанавливает себя сама. Важно, что теперь я- Она. Я включена в их систему взаимоотношений. Единичным. А он- он? Он-Она правильное сочетание. Так ведь можно придти к ним?
-Ты пришла жрать меня, -говорит он, трёт глаза рукавом,- Жри.
Единичный соглашается на соединение сознаний и даже поглощение? Это странно. Обычно, это был самый страшный их страх. Они даже называли меня Смертью. Я слышала как они кричат и проклинают внутри меня.
Именно поэтому я дала им имя Единичных(Сама, сама! Я дала им имя!). Они состоят только из одного мозга, не хотят терять это состояние. даже ради выживания,усложнения и познания.
Они тоже хотят быть бессмертными.
По-своему.
-Но, говорят, ты(Вздох, грязная ладонь у глаз) выполняешь последнее желание.
Я не понимаю, что он говорит.
Я отвлеклась. Частота вибраций в стенах("Вентиляторы..."- вздыхает внутри меня внутренний диалог одного из недавних моих врагов) возросла.
Я чувствую странные окислительные реакции...
По всему телу!
-Умри.....- произносит Единичный, тянет свою руку к Кибель и падает. Его тело содрогается, выдавливая из себя желчь.
Вентиляторы воют за гранью моего восприятия.
Я смотрю на Единичного, валяющегося без движения в луже собственной рвоты. Яд? Он сам принял яд? Зачем("Он пытался обмануть тебя, удрать в смерть...")
Я заставляю Кибель наклонится. Она усаживается на колени. Её лицо обрушивается нескончаемым вертикальным потоком чёрной жидкости в котором стремительно тает - череп Единичного.
Не имеет значения как он умер. Всё равно я поглощу его. А яда, принятого им не хватит, чтобы убить меня. Он спокойно выйдет через вакуоли.
Меня что-то ломает изнутри. Я чувствую как нарушаются связи.
Рвутся, исчезают.
Опять этот вой.
Уже не в бетоне - в воздухе эти колебания.
Я смотрю на всё через Кибель. Только через неё. И с трудом понимаю, что это такое.
Стены горят. Поверхность Кибель лопается сотней пузырей. Осталась только Кибель и и то что текло по полу за ней, нет связей с моей остальной плотью....
Чёрн... гори... газы... раскалённые светятся... цвет....
Бетон... горит... я знаю.. что такое огонь... всё ещё знаю...
Почему....
Я.....
Горю...
Единичные...
Мертвы....
Рука... лампы...волны... больно... бежать... упасть...затаится...
Череп.
Тьма.
Капелька закипела и испарилась.
Падать нечему.
Я хотела быть бессмертной.
Рассказ третий
Без названия.
Да, я знал, что нельзя лазать по вентиляции, тем более по нашей — она вся старая и проржавевшая, впрочем, как и всё в этом блоке. Но в тот раз оно того стоило.
Наш блок — ДЩД101 — не имел выходов к другим блокам. Ни лифтов, ни горизонтальных или вертикальных шлюзов, лестниц. Концентрат создавался из выращиваемой здесь же плесени, ликвидаторы появлялись неизвестно откуда. Поэтому единственным нашим развлечением было исследование вентиляции, которая должна была куда-то вести. Я занялся этим, когда мне было 10 циклов, и уже 6 циклов вместе с друзьями пытаюсь составить карту этой системы.
Про карты и многое другое я узнал от деда. Многого он рассказать не успел, так как однажды забыл закрыть гермодверь в своей жил. ячейке и был поглощён Самосбором. Но он передал мне несколько книг о счёте всего, включая время, и другие интересные вещи. Часть книг я благополучно потерял, но многое оттуда узнал (физику и правила языка) и теперь втайне от всех считаю время по сменам.
В вентиляции, если забраться поглубже, можно отдохнуть, тихо поговорить с друзьями о новом увиденном сорте плесени или о мечтах стать ликвидатором. Также в Нейронете была откопана подробная инструкция по созданию фонарика, что и сподвигло нас на дальнейшее исследование разветвлённой сети воздушных каналов.
Однажды я наткнулся на скелет. Он принадлежал человеку примерно моего возраста. Видно было, что кости не сломаны. Под скелетом было небольшое отверстие, уходившее в пустоту; в него засасывало воздух. Это, наверное, и было причиной отсутствия вони по всей вентиляции, пока тело гнило.
Перед скелетом также лежало нечто, похожее на толстую книгу. Я присмотрелся: это действительно была самодельная книга в мягкой обложке, открытая за несколько страниц до конца. Рядом с правой рукой скелета лежал короткий, почти закончившийся карандаш.
Когда я вернулся, родители ещё не пришли со смены. С помощью самодельного измерителя времени, основывавшегося на фиксированном периоде разряда слизевой батареи, я отметил, что смена удлинилась на 1/8 за последние 3 квартала (1/4 цикла) и принялся изучать книжку. В ней достаточно плотным и прямым, без наклона, почерком, который в начале книги был очень неуверенный и «скачущий», было написано следующее:
Смена 1:
Сегодня дед рассказал мне, что такое время и дневник и дал эту книжку. Наверное, сам сделал. Напишу здесь сначала про себя.
Я живу в блоке 3Д4Ц. Самосбор здесь случается часто, с этой смены буду считать его продолжительность.
Жить здесь скучно и плохо: концентрата мало, гермодвери старые, смены длинные, а Самосборы яростно бушуют за стенами. Людей становится всё меньше, ликвидаторы приходят очень редко, стены потихоньку трескаются. В блоке живёт всего 20 человек.
Отец каждый вечер добывает где-то этанол, а потом бесится и орёт на всех. Мне 14 циклов, но меня уже пинком загнали на завод гермодверей. Достало.
Смена 2:
Отец пытался ударить меня стулом. Мать жаловалась до этого ещё трезвому отцу, что к ним на производство концентрата пришли непонятные люди, которые сказали, что мы ничего на самом деле не производим, и отобрали оборудование.
Всё. Хватит. В соседних блоках — то же самое. Надо отсюда уходить. Я возьму все запасы концентрата у соседей и полезу через вентиляцию.
Смена 3:
Нашёл в соседнем блоке своего ровесника. Он мне рассказал, чем ещё раз подтвердил мои мысли, что жить невозможно: можно сдохнуть от голода или внезапно сломавшейся за несколько минут до Самосбора гермодвери.
Я предложил ему улепётывать отсюда максимально быстро, то есть — через вентиляцию. Он согласился. Условились встретиться не позднее, чем через 8 смен.
Спрятал скудные запасы концентрата, которых хватит в лучшем случае на 7 смен, под кроватью.
Сегодня гермодверь соседней жил. ячейки не выдержала Самосбора, начавшегося практически сразу после моего разговора со вторым участником побега. Я тайком подобрал один из её кусков и начал стачивать его о бетон, чтобы получить нечто вроде большого ножа — дед рассказывал, что в вентиляции может обитать что-то опасное.
Смена 4:
Сегодня впервые в жизни по-крупному наврал в пищеблоке. Если родители не узнают, то у меня останется запас концентрата ещё на 3 смены.
Смены 5 — 9:
Продолжаю обтачивать кусок металла. Собрал фонарик. Откопал книгу деда про шитьё. Пришил на места локтей и коленей по 2 слоя непонятной старой ткани.
Смена 10:
Встретил того соучастника. Он показал мне самодельную штуку, которую он назвал «арбалет». Также он принёс воды и концентрата смен на 15.
После моей (и его, но в соседнем блоке) смены на заводе мы встретились у моей жил. ячейки и полезли в вентиляцию. Я взял ещё одну книжку, чтобы записывать наш маршрут. Пока просто пишу, куда повернули.
Смена ~11:
Теперь будем считать сменами промежутки между сном. Итак, сегодня добрались до достаточно большой комнаты, куда сходятся много вентиляционных каналов. В полу был люк, который мы открыли только со второй попытки — он был старый и тяжёлый, поэтому в первый раз мы уронили крышку, которая издала очень громкий звук при падении.
Открыв люк, мы посмотрели вниз — никого не было. Рядом находилась стена с ржавыми скобами, по которой мы спустились на пол.
Вдруг из коридора послышалось быстро приближающееся шуршание. Из-за поворота выбежало (скорее выползло) нечто с кучей щупалец и человеческой головой. Я побежал; мой спутник остановился и направил свой арбалет на существо. На выстрел оно отреагировало рёвом и бросилось на нас.
Я первый забрался по скобам наверх и побежал в самый широкий тоннель. Сзади я слышал крики и чавкающие звуки. Через пару минут тоннель слегка затрясся — существо ломало бетон и уже, наверное, поднялось на этот этаж.
Не знаю, сколько я пробежал. В конце концов звуки позади стихли и я, споткнувшись о собственную вторую ногу, упал и заснул.
Смена ~12:
Пройдя немного вперёд, я услышал разговор какого-то деда и, вероятно, ликвидатора. Последний, переходя на крик, говорил что-то о секте и щупальце вместо руки.