Констатируя, что толпа всегда ратует за сильную личность, за “великого вождя”, Арендт исходит из того, что искоренение всякой групповой солидарности, наличие аморфной структуры общества предполагает наличие фюрер-принципа, вождя, с фанатичной верой фюрера в самого себя. По своей психологии и складу ума тоталитарные вожди мало чем отличаются от прежних вожаков толпы. “По сути тоталитарный вождь есть ни больше, ни меньше как чиновник от масс, которые он ведет... он точно так же зависит от “воли” масс, которая его персона воплощает, как массы зависят от него. Без него массам не хватало бы внешнего наглядного представления и выражения себя и они остались бы бесформенной, рыхлой ордой... Вождь без масс ничто, фикция. Гитлер полностью осознавал эту зависимость и выразил ее однажды в речи, обращенной к штурмовым отрядам: “Все, что вы есть, вы есть со мной. Все, что я есть, я есть только с вами”[14]. Массы и вожди есть как бы зеркальное отражение друг друга.
И в то же время действия тоталитарного диктатора по своей разрушительности похожи на действия иноземного завоевателя, пришедшего невесть откуда. Сила власти тоталитарного диктатора зиждется на контроле над буквально всеми людьми, без единого исключения. Он стремится не к деспотическому господству над людьми, а к установке такой системы, в которой люди просто оказываются ненужными. Его грабеж никому не приносит пользы, он фактически отрицает интересы народа, национальные интересы.
Существует распространенная точка зрения, согласно которой тоталитарное государство представляет собой бюрократическое государство во главе с харизматическим лидером. Согласно Арендт, было бы величайшей ошибкой интерпретировать тоталитарных вождей с точки зрения веберовской категории харизмы. Вовсе не яркий ораторский талант Гитлера в общении с массами помог ему завоевать такое положение в нацистском движении. Он просто ввел в заблуждение противников, считавших его демагогом, кем он, конечно, тоже был. Но, считает она, не демагогия завоевывает массы, но “ощутимая реальность и власть “живой, как определял Гитлер, организации”. Сталин потерпел поражение в качестве величайшего оратора русской революции. Как известно, великолепным оратором, в отличие от Сталина, был Троцкий.
Искусство тоталитарных вождей, сила их воздействия в том, что ими конструируется новый выдуманный мир, способный конкурировать с реальным, мир непротиворечивого вымысла. Как только разрушается выдуманный ими мир, массы сразу же возвращаются к своему прежнему статусу изолированных индивидов И.Дейчер в своей работе о Сталине писал, что политика тоталитарных вождей была чудовищным безумием, опрокинувшим все правила логики и принципы экономики. Они исходили из вымышленной реальности, отнесенной на неопределенное далекое будущее (коммунизм). Арендт также говорит о том, что когда народы отлучаются от реальных дел и исторических достижений, когда разрываются естественные связи с нормальным миром, они склонны притязать на божественную миссию искупления грехов и спасения человечества.
В основе действия тоталитарных вождей лежит пропаганда и организация, а точнее, способ пропаганды и характер организации. Ведя речь о роли пропаганды, Арендт показывает, сколь распространено ошибочное мнение, что пропаганда всесильна, что человека можно уговорить на что угодно, если это делать достаточно громко и ловко. В действительности же массы в этом непостижимом, быстро меняющемся мире оказались в таком состоянии, при котором они могли верить всему и не верить ничему, поверить в возможность всего и поверить, что нет ничего истинного. “Массовая пропаганда обнаружила, что ее аудитория готова была всякий раз верить в худшее, неважно, насколько абсурдное, и не возражала против того, чтобы быть обманутой и потому делала любое положение ложным в любом случае. Тоталитарные вожди основывали свою пропаганду на верной психологической предпосылке, что в таких условиях можно заставить поверить людей в наиболее фантастические убеждения в один день и убедиться, что если на следующий день они получат неопровержимые доказательства их обмана, то найдут убежище в цинизме; вместо того, чтобы бросить вождя, который обманул их, они будут убеждать, что все это время знали, что это утверждение — враки, и будут восхищаться вождем за его тактическую мудрость”[16].
Таким образом, суть не в силе пропаганды, а в состоянии масс, которые воспринимают такую идеологию и такую организацию, в центре которой, подобно мотору, находится вождь. Более того, оказывается, что вождь всегда прав и всегда будет прав, а так как его действия планируются на столетие вперед, то проверка этих действий оказывается вне опыта. Своим положением вождь обязан прежде всего уникальной способности манипулировать внутрипартийной борьбой в целях власти и лишь потом демагогическими и бюрократическими способностями. И Гитлер, и Сталин мастерски владели деталями, нюансами взаимоотношений между людьми. Внедрялась убежденность, что не будь вождя — все пропало бы. Как только начинает функционировать принцип “воля фюрера — закон для партии”, само наличие вождя становится незаменимым, вся сложная структура построена на нем. “Высшая задача вождя... выступать в качестве магической защиты движения от внешнего мира и в то же время служить мостиком, с помощью которого движение связывает себя с внешним миром... Это полное отождествление вождя с каждым назначаемым им мини-вождем и эта монополия ответственности за все, что происходит, отличает тоталитарного вождя от диктатора или деспота... тиран никогда не станет отождествлять себя с подчиненными... принцип нацистов — “взаимная преданность вождя и народа”. Сталин возлагал ответственность за свои преступления на плечи тех, кого намеревался погубить. В результате никто не оказывается в ситуации, когда он мог бы объяснить причину тех или иных действий, за все отвечает вождь”[17]. Гитлер провозглашал, что судьба рейха зависит от него одного. Автор приводит слова фюрера, сказанные им уже в 1929 г., о том, что 60 тысяч человек стали однородной единицей, имеющей единообразные мысли и даже похожее выражение лица, что они становятся одним человеческим типом.
Говоря о вождях тоталитарных режимов и движений, Арендт постоянно соотносит личности и действия Гитлера и Сталина, уничтожавших людей миллионами, установивших режим террора над массами населения. Нужна была безжалостность Сталина, чтобы внести в большевизм презрение к своему народу, подобное презрению нацистов по отношению к немцам. “Не особое умение Сталина и Гитлера в искусстве лжи, но сам факт, что они сумели ложью организовать массы в коллективное целое, зачаровывал, придавал ей впечатляющее величие”[18].