В день своей коронации (5 апреля 1797 г.) Павел I издал закон о престолонаследии, который устанавливал жесткий порядок в наследовании престола по мужской нисходящей линии, а не по произвольному желанию самодержца, как это было раньше. По моему мнению, именно этим указом закончилась эпоха дворцовых переворотов в Российской Империи (ведь именно петровский указ разрешал правителю самому выбирать следующего императора, а также открывал дорогу к эпохе дворцовых переворотов). Император вводил наследование по закону, как он выразился в самом Акте, «дабы государство не было без наследников, дабы наследник был назначен всегда законом самим, дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать, дабы сохранить право родов в наследствии, не нарушая права естественного, и избежать затруднений при переходе из рода в род ». Павел установил совершеннолетие для государей и наследников по достижении 16-ти лет, а для прочих членов императорской фамилии — 20-ти лет. На случай восшествия на престол несовершеннолетнего государя было предусмотрено назначение правителя и опекуна. В Акте о престолонаследии содержалось также важное положение о невозможности восшествия на российский престол лица, не принадлежащего к Православной Церкви.
Вообще, Павел был очень набожным человеком. Об этом свидетельствуют «воспоминания о дворе и временах императора Павла Первого до эпохи его кончины» генерал-майора русской императорской армии Николая Саблукова. Он пишет: «Я изобразил Павла человеком поистине благочестивым, исполненным страха Божия; он действительно был человек доброжелательный и великодушный, склонный прощать обиды, готовы каяться в своих ошибках, любитель правды, ненавистник лжи и обмана, заботлив о правосудии и гонитель всякого злоупотребления власти, в особенности лихоимства и взяточничества». Сам Павел говорил (чем я и подтверждаю слова Саблукова): «Монархи воображают, что они имеют право постоянно думать о своих удовольствиях и делать все что угодно. Но подчиненные имеют свою собственную волю, имеют свои собственные глаза и не могут быть слепыми». Сумасшедший ли Павел? В нем говорят возвышенные, благородные принципы. Однако тут есть одно «но».
Возвратимся к Саблукову. После перечисления всех замечательных качеств Павла, он с некоторым сожалением пишет: «К несчастью, все эти добрые и похвальные качества становились совершенно бесполезными и для него, и для государства вследствие совершенного отсутствия меры, крайней раздражительности и неразумной и нетерпеливой требовательности безусловного повиновения. Малейшее колебание в исполнении его приказаний, малейшая неправильность по службе влекли за собой строжайший выговор, и даже наказание, и это без всякого различия лиц. На Павла не легко было иметь влияние; ибо, считая себя всегда правым, он весьма упорно держался своих мнений, и он был до того раздражителен и так легко приходил в гнев от малейшего противоречия, что часто казался совершенно вне себя. Он вполне сознавал это и глубоко этим огорчался, оплакивая собственную вспыльчивость, но не имел достаточно силы воли, чтобы победить себя».
Биограф Суворова, Петрушевский характеризует проблему Павла так: «Царствование Павла Петровича было непродолжительно, но и в этот короткий срок характерные особенности государя успели развиться до проявлений истинно болезненных. Несдерживаемая никакой внутренней силой прихоть, или увлечение минуты, или упрямство, или все это в совокупности заступало в Павле I место серьезного убеждения, а непомерная экзальтация раздувала всякую идею, им овладевшею, до изумительного увеличения. Впечатлительность. Восприимчивость Павла I дошли до такого развития, что настроение его духа почти никогда не было спокойным, государь постоянно вращался в крайностях, доходя до безграничного великодушия, то до неудержимой страсти, то наконец (особенно в последнее время жизни до какой-то слепой ярости). Перемены в нем были беспрестанные, неожиданные и чрезвычайно резкие; чем сильнее было возбуждение, тем круче наступала реакция. Изменчивость эта была тем бедственнее, что каждое движение больной души Павла Петровича тотчас же переходило в дело, и решение приводилось в исполнение с такой бурной стремительностью, как будто отсутствие подобного спеха способно было нанести прямой ущерб авторитету верховной власти».
Несомненно, это раздражало дворянство – тех, кто знали Павла лично и тех, кто от знакомых слышал о его вспыльчивости. Но неприязнь дворянства к Павлу объясняется не только его «буйным нравом», но и ослаблением позиций дворянства и улучшением положения крестьян. Дворяне платили высокие дополнительные налоги, теперь к ним могли применятся телесные наказания, ограничивался переход с военной службы на гражданскую. У крестьян же отменялась барщина по воскресениям и праздникам, они могли подавать жалобы на притеснение помещиков. Историк Михаил Клочков вот что считал по этому поводу: «Дворянство не взлюбило Павла, встало в решительную оппозицию к нему, и память о Павле, его деятельности в сознании дворянства была отравлена всеми теми невзгодами, которые обрушились и на высших представителей дворянства, и на все сословия со времени вступления Павла на престол. Простой же народ иначе относился к Павлу: народ, стоя далеко от минутных вспышек гнева Павла, ценил его за «справедливость» и «строгость», благодаря которым установлено было правосудие и быстрое решение дел, устранялись в злоупотреблениях и притеснениях и несколько улучшалось положение низших классов общества».
Саблуков (возвратимся к современникам), будучи дворянином, понимал ситуацию и понимал отношения, сложившиеся народом к Павлу: «Люди знатные, конечно, тщательно скрывали свое неудовольствие, но чувство это иногда прорывалось наружу, и во время коронации в Москве император не мог его не заметить. Зато низшие сословия, «миллионы», с таким восторгом приветствовали императора при всяком при всяком представлявшемся к тому случае, что он приписывал холодность и видимое отсутствие привязанности и якобинским наклонностям. Что касается до этой испорченности, он был конечно прав, так как нередко многие из самых недовольных, когда обращался к ним лично, отвечали ему льстивыми словами и с улыбкою на устах; Павел же, по честности и откровенности своего нрава, никогда не подозревал в этом двоедушие, тем более что он часто говорил, что, «будучи всегда готов и рад доставить законный суд и полное оправдание всякому, кто считал себя обойденным или обиженным, он не боится быть
несправедливым».
Пожалуй, самая известная реформа Павла I – военная. Помимо создания новых подразделений, изменилось обмундирование, ввелась зимняя форма. Генерал-майора, Александр Башилова, несомненно коснулась эта реформа: «Государь Павел Петрович любил Фридриха и, по восшествии на престол, принял в образец все его формы одежды и прочее. Она худо отвечала тогдашним одеянием русских и, следовательно, было и странно, и смешно. Делаю сравнение: например, прежде русский солдат был одет как ныне казак: куртка или, лучше сказать, спензер, кушак, как у нынешних драгун, шаровары широкие - как суконные, так и летние, голова острижена в кружок, ружье легкое, штык большой, тесак, шапка – конфедератка, похожая – на уланскую, легкая и далее красивая, но для парада каска, как у теперешних дворцовых гренадер, и никто не жаловался, чтоб она была тяжела, нет, потому что была красива и надевалась в парады. Одеяние наше в царствование Павла Петровича было: большой вержет торчащий, пудреный, букли большие, коса большая, штиблеты, шляпа трехугольная, тесак сзади, шпага в задней фалде. Такой костюм казался смешным; вдруг такое переодевание после спокойного и щеголеватого наряда солдата не могло скоро приучить, и напротив, отучило от зеркала; страшно было поглядеться. Но желанье царя было действительно приучить солдата к службе, к трудам, к военному искусству, к тактике, а не так, как Суворов – пришел и разбил. Это казалось поспешно, не по форме; а конец тот же: где дрова рубят, там и щепки летят».
Любовь Павла к Фридриху видна еще и в записках Михаила Леонтьева, офицера, помещика Тульской губернии. Он описал не столько собственные впечатления (в павловское царствование мемуарист был слишком молод), сколько разговоры и слухи, ходившие в провинции. Зачастую эти слухи преувеличивали жестокость императора. Воспоминания Леонтьева доказывают то, насколько дворянское общество было недовольно императором. Итак, вот его записи: «Мундир носил он темно-зеленый однобортный с двумя рядами пуговиц с низким воротником красного сукна и эксольбантом, шляпу черную, как и ныне, трехугольную без всяких украшений; все это делалось с тем намерением, дабы подделаться к костюму Фридриха II, короля Прусского, которого он уважал, вот почему и написал Державин следующую эпиграмму:
Похож на Фридриха, скажу пред целым миром,
Но только не умом, а шляпой и мундиром.
Впрочем, нельзя сказать. Чтобы Павел I не имел ума; многие быстрые изречения и письма его доказывают, что он его имел много, но злоба и горячность делали его несносным».
Далее в документе Леонтьева можно прочесть о странностях Павла: «Казалось, что Павел искал ненависти народа! – ибо, сверх сих тиранических поступков, он присоединил и последние – войску и церкви, заставляя первых носить на шарфах и петельках любимый малиновый цвет своей любимицы, написав в то же время и имя ее, на русском языке значащее благодать на знаменах и гренадерских шапках всей гвардии, велев также петь в придворной церкви во время божественной литургии во все праздники и воскресные дни
концерты: «Явися благодать Божия спасительная свет человеком»! А как имя его любимицы было Анна, что в переводе с греческого значит «благодать», то всякий понимал, что Павел хотел, чтобы и самая святая церковь ублажала его подруге сердца (прим. Речь идет об Анне Петровне Лопухиной – фаворитке Павла I). Сей гнусный поступок влил, так сказать масла в то пламя неудовольствия, которым горели сердца русские. – к пояснению же своего намерения, в рассуждении прославления своей милой, сей северный Нерон, купя два дома на Англиийской набережной Невы и соединя великолепным проходом. Подарил их своей любимице, княгине анне Петровне Гагариной, урожденной Лопухиной, повелев выставить на сем огромном доме ее герб, вверху которого крупными золотыми буквами было написано: благодать.
Русские молчали, но по природному пылкому своему уму не оставляли Павла I в покое своими тайными эпиграммами. <…> На Исаакиевской церкви (которую Екатерина II в память дня рождения императора Петра Великого начала строить из мрамора и которую Павел велел достроить кирпичом) доска с надписью:
Сей монумент двум царствиям приличный,
Фундамент мраморный, а верх – кирпичный».
«Вот как царствовал Павел I, при правлении которого все лучшее было подавлено, а все низкое, как, например, Кутайсов (прим. Иван Павлович Кутайсов – камердинер и любимец Павла I), вознесено было на верх чести и достоинства,» - пишетпредставитель дворянства, офицер Михаил Леонтьев.
Заключение
Правление императора Павла I не было случайным эпизодом нашей истории, не было временем крайней жестокости и деспотизма. Наоборот, Павел постарался ввести новую политику. Именно он первым из императоров боролся с сословными привилегиями (за что его и не любило дворянство), именно он старался ввести инстинкт дисциплины, порядка и равенства. Это правление – словно протест с прошедшим, правда, неудачный. Неудачный опыт новой политики. В государстве царил хаос, когда Павел перестал существовать: заграничная торговля была погублена, внутренняя находилась в плачевном состоянии, высшее и губернское управление находилось в состоянии неурядицы, беспорядка. Все это было вызвано излишней торопливостью Павла, желающего как можно быстрее искоренить зло, создать по-настоящему процветающее государство со счастливыми людьми.
Вообще, реформы, проделанные Павлом вызваны более личными, чем политическими, побуждением. Закон о престолонаследии – борьба с матерью, чьи действия он порицал, военная реформа – любовь ко всему прусскому, любовь к парадам, смотрам войск. И в целом, его правление – борьба с царствованием матери, уничтожение нововведений Екатерины Великой. Выходит, Павел действительно не лучший кандидат на пост императора-реформатора. Он слишком зависим от собственных чувств, от собственного отношения к другим людям, основанных на каких-то личностных устоях.
Он был основателем, но основателем неудачником, чье бурное и устрашающее царствование стало печальной первой главой истории русской монархии в XIX веке.
Р.С. Уортман
Список источников и литературы
1. Павел I: pro et contra, антология / Сост. И. Е. Барыкиной, В. Г. Чернухи – 2-е изд., испр.и доп. – СПб.: РХГА, 2014. – 973 с. – (Русский Путь)
· Записки Екатерины II. 1852-1854
· Н. И. Панин «Всеподданнейшее предъявление слабого понятия и мнения о воспитании его императорского высочества, государя великого князя Павла Петровича»
· К.-К. Рюльер «История и анекдоты революции в России»
· В.В. Андреев «Рассказ великого князя Павла Петровича о видении ему Петра I
· В. Н. Головина «Смерть Екатерины II. Воцарение Павла I»
· И. М. Долгоруков «Повесть о рождении моем, происхождении и всей жизни»
· А. А. Башилов «Записки о временах Павла I»
· Н. А. Саблуков «Воспоминания о дворе и временах императора Павла I до эпохи его кончины»
· М. П. Леонтьев «Император Павел и его правление»
· Г. К. Гессен – Дармштадтская «Письма 1773 г.»
· Л. Башмон «Цесаревич Павел Петрович во Франции»
· Г.И. Ржевская «Памятные записки»
· М. С. Муханова «Записки»
· Н. М. Карамзин «Записка о древней и новой России»
· В. О. Ключевский «Царствование императора Павла I»
· В. А. Тимирязев «Павел I. Исторический этюд»
· П. И. Ковалевский «Император Павел I»
· И. М. Васильевский «Романовы от Михаила до Николая»
· А. А. Керсновский «Павловские времена»
· Р. С. Уортман «Павел I»
2. Е.В. Анисимов «Романовы. Императоры России». Издательство «Абрис», СПб
· Павел I
· Екатерина II