Павел Кренёв – известный русский писатель, заместитель председателя Союза писателей России, кандидат юридических наук, генерал-майор, автор 15 книг, лауреат всероссийских и международных литературных премий фестивалей «Русские мифы», «Золотой витязь», имени Николая Лескова, Александра Невского, Союза писателей России и других. Мы задали ему несколько вопросов.
- Вы работали полномочным представителем Президента РФ по Архангельской области, вели телепрограммы на местном телевидении. Что, как Вам кажется, определяет своеобразие Архангельска как города с интересной и необычной историей?
- Да, работа в Архангельске на крупных государственных и творческих должностях дала мне возможность в полной мере понять этот город, прочувствовать его своеобразие и значение наряду с другими такими же региональными центрами. Архангельск – морской авангард страны: крупный порт. Еще Петр Первый определил его как «морские ворота в Европу», как центр российского кораблестроения. Правда, такое гордое звание город носил не долго – уже с начала 18-го века, с началом строительства Санкт-Петербурга пальма первенства перешла к этому новому детищу Петра. Питеру все легче доставалось: он был ближе к Европе, ближе к морю, его корабли не так били балтийские шторма, как поморские суда на суровых беломорских штормовых просторах.
В любом случае, значение современного Архангельска как крупнейшей корабельной базы трудно переоценить.
Еще одна уникальность города – это центр переработки российского леса. Изготовление пиломатериалов, целлюлозно-бумажной продукции, производство бумаги и картона, мебели – в этих сферах трудятся десятки тысяч людей.
Своеобразие города и в том, что здесь идет добыча и обработка алмазов, добываются нефть, газ, цинк, свинец, бокситы…
Ну и, конечно, нельзя не упомянуть рыбную промышленность. Город вполне обеспечен морепродуктами.
Но самая большая уникальность Архангельска и всего поморского региона в целом – это его прекрасные люди. Как всегда, простые, работящие, прямые и честные. Одним словом – поморы.
- Двадцать один год Вы прожили в Ленинграде-Петербурге, окончили там Суворовское училище и факультет журналистики Ленинградского университета. Теперь из Вашего окна открывается прекрасный вид на Неву, на Петропавловскую крепость, на набережную. Что для русской истории и культуры и для Вас лично Петербург?
Совершенно не буду лукавить, если скажу, что я не знаю другого столь совершенного в своей красоте города, чем мой Ленинград – Санкт-Петербург! Его и создавали как несравненный шедевр. Петр Первый – этот ревнитель своих творений – ваял его по лучшим архитектурным европейским образцам. Он хотел, чтобы прибывающие из Европы гости пленились и восторгались новым городом. Поэтому и мы тоже любуемся линиями скопированными с амстердамовских каналов, изысканностью набережных, стройностью и продуманностью улиц, а также и целых кварталов. Поражает многообразие заимствованных в западных столицах архитектурных стилей, использованных при строительстве новой столицы. Тут органично все: причудливые формы барокко, легкость и стройность монархического классицизма, уравновешенность ренессанса, устремленные к небу стрельчатые очертания готики, манерность, утонченность и величавость рококо, строгая декоративность ампира, подчеркнутая простота конструктивизма…
Я полюбил этот город сразу, как только в нем появился уже очень давно. Там, совсем еще мальчишкой, я надел на себя военные погоны и, будучи кадетом Ленинградского суворовского училища, в не столь уж частые минуты увольнений гулял, открыв рот, по ленинградским улицам, площадям, переулкам, по набережным Невы, вдоль Мойки и Фонтанки. Я не мог надышаться Великим городом, его вечной красотой!
Меня, поморского, деревенского мальчишку, этот город принял с добром и лаской, и я клянусь всем святым что во мне есть: я никогда не позабуду, не выброшу из своей памяти теплые объятия Летнего сада, где я гулял и читал на скамейках книжки, уют и грандиозное великолепие Воронцовского дворца, в котором располагалось наше училище и который стал моим домом на три юношеских года. В вечной моей памяти останутся белые питерские ночи, слегка размытые в ней очертания дворцов, парки Павловска и Петродворца, разводы мостов над сонной Невой… Военные парады на Дворцовой площади, в которых довелось участвовать. Учеба, спорт… Все это – моя далекая и незабываемая юность!
Тогдашний Ленинград – это еще и моя Студенческая молодость… Работа в ленинградской прессе… Годы военной службы…
Здесь меня приняли в Союз писателей СССР.
Питер подарил мне часть моей жизни, которая воспринимается сейчас в цветных, романтических тонах. Это очень дорогая для меня память. Признаюсь, что в благодарность за проведенные в Ленинграде – Санкт-Петербурге годы я считаю, что по праву могу называть этот город своей второй родиной. Так я его и называю.
- С 1987 года Вы живете в Москве, последние 8 лет – в центре столицы, на старом Арбате, рядом с домом-музеем, в котором провел свой медовый месяц Александр Сергеевич Пушкин, женившийся на самой красивой девушке тогдашней Москвы Наталье Гончаровой. Какие эпизоды истории Москвы и какие ее музеи Вам особенно дороги?
Не в укор Москве надо сказать, что судьба все же обидела ее. Посудите сами: она многие века достойно выполняла функции столицы великого государства. И вдруг в начале восемнадцатого века у нее отбирают статус метрополии и отдают его совсем еще юному, ничем себя не проявившему городу на Неве. И в течение двух веков наполняют его самыми шедевральными, самыми изысканными произведениями мирового искусства, располагают в нем (в отличие от Москвы) все основные высшие учебные заведения, переносят туда главные производственные мощности, насыщают город научными и культурными центрами, театрами, музеями.
А Москва в тот период остается во всех отношениях на том уровне, в котором и была. Она постепенно становилась сонной, патриархальной, обычным российским городом. В ней за долгие годы угас и потускнел столичный лоск. И, хотя с 1918 года она опять столица, Москве так и не удалось забрать у Санкт-Петербурга имя и значение центра мировой культуры.
Правда, последнее утверждение отражает мое, может быть, излишне субъективное мнение, наверное, довольно спорное. Но факт остается фактом: музеев и театров мирового уровня у Северной Пальмиры куда как больше. Хотя, посмотрите, что имеется у нынешней столицы: знаменитая Третьяковка - Государственная Третьяковская галерея – наверное, это крупнейшее в мире хранилище самых лучших мировых художественных шедевров. Далее можно назвать музеи – заповедники «Коломенское», «Царицино», «Кусково», Оружейную палату, сам Московский Кремль, Алмазный фонд… Как видите, неплохой список известных всей планете культурных ценностей. Москве тоже есть что показать своим гостям, есть, чем гордиться.
А вот исторических событий, которыми славится Москва думаю, у столицы побольше, чем у славного Питера. Связаны они, прежде всего, с войнами, которых у нашей страны было предостаточно. И нападал враг именно на Москву потому, что это центр России и военный, и промышленный, и духовный. Сколько их было этих лютых войн, в которых Россия всегда побеждала? Полчища Тамерлана, несметные армады ляхов, армия Наполеона, вооруженные до зубов войска Гитлера – все они полегли у стен русской столицы!
Я действительно живу в центре Москвы, гуляю по Старому Арбату, по другим древним улицам, хранящим дух славной русской истории, и в сердце моем теплится радость оттого, что по этим самым местам когда-то также как и я фланировали и любовались Москвой очень уважаемые мною люди: Александр Пушкин, разлюбезная жена его Наталья Гончарова, Сергей Есенин, Мариэтта Шагинян, Михаил Нестеров, Юрий Казаков. Все они жили и в моем доме, и в соседних со мной домах.
И кажется мне иногда, что вон, вдалеке показалась парочка юных молодоженов Пушкиных. Сейчас приблизятся они ко мне и скажу им совсем по-дружески:
- А не зайти ли вам ко мне, дорогие мои! Да не испить ли нам чайку в дружной компании…
И вот мы сидим-посиживаем в моей квартире… И льется тихая задушевная беседа…
И Александр Сергеич читает новый стих, такой витееватый, озорной, чуток хулиганский. И Наталья Николавна, откинув на софу кудрявую головку, весело смеется. Будто ручеек журчит.
И хорошо нам в такой компании.
- Пять дней Вы провели в Кайсери, впервые посещая Турцию. Поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями от этого старинного города и университета, которому исполнилось в прошлом году 40 лет.
Сначала об университете города Кайсери, об Эрджиесском университете. Он совсем молод: ему всего лишь сорок лет. Полное ощущение контраста молодости и старины. Вы находитесь в городе, которому три тысячи лет. И вдруг попадаете в обстановку юности – такое впечатление от явной возрастной разницы. Она возникает на фоне свежести архитектурных линий университетских зданий, от университетского шума аудиторий и коридоров, от снующих туда и сюда студентов, от всего дыхания юности, которой насыщен воздух молодого вуза.
Я уже очень много лет не ощущал этого воздуха, не вдыхал его животворный аромат! Я ведь тоже заканчивал университет, только в далеком отсюда городе Санкт-Петербурге.
Очень по душе то, что в Эрджиесском университете с большим вниманием относятся к изучению русского языка. Очень характерны цифры: в 1994 году, когда открылось отделение русского языка, на нем обучалось лишь 26 студентов. Сейчас – около 250 –ти. Наглядно, не правда –ли? Цифры вполне естественные: улучшаются экономические и гуманитарные связи между Россией и Турцией – значит требуется больше специалистов для их развития.
И, конечно, совершенно потрясла Каппадокия, эта область в шестидесяти километрах от Кайсери, где вулканические породы образовали причудливые горные рельефы. В них еще в 1-м веке до нашей веры селились в искуственных пещерах отшельники. Потом эти места облюбовали христианские монахи. Множество христовых сподвижников нашли здесь свой последний приют.
А вообще Турция потрясает удивительным спокойствием, доброжелательностью и мудростью людей в ней живущих. Рад, что довелось побывать в ней. Надеюсь, не в последний раз.
- Какие ещё города произвели на Вас большое впечатление – Хельсинки, Афины или Подгорица, Цетенье, Гавана?
Человеческий мир создал и шедевры градостроительства, и нелепую, унылую, серенькую архитектуру. Все мы восхищаемся видами прекрасной Вены, великолепной готикой Германии, совершенством старинных дворцовых ансамблей Праги…И рядом неяркие пейзажи Польши, Румынии, Болгарии. Причем удивительно, что даже страны с одинаковой исторической генетикой, например, скандинавские, расположенные по соседству, выглядят совершенно по-разному. Сравните, к примеру Швецию и Норвегию. Эти страны жили и развивались вместе. Но пройдитесь по вечернему Стокгольму… Это же огромный, блистательный шедевр, а не город. Впрочем, это лишь моя личная точка зрения. Вполне вероятно, что я не совсем прав.
Если говорить с содержательной точки зрения, то меня впечатлила такая страна, как Черногория. Эта маленькая, удивительно очаровательная страна хранит в себе великие православные святыни. Всем известно, что Югославия приняла к себе множество беженцев из России после октябрьского переворота 1917 года. Большинство из них вывезли, спасли от поругания настоящие христианские раритеты. Когда они уходили из жизни, то, как правило, передавали их на хранение черногорским монастырям и православным церквам. Я побывал во многих из этих монастырей. Некоторые из них расположены глубоко в горах, в очень труднодоступных местах.
Преодолев трудный и опасный путь, приходишь туда, и старый священник, узнав, что ты русский, достает из укромного хранилища святые реликвии, привезенные из России, открывает заветные ларцы и ковчежки, и перед тобой открывается то, от чего захватывает дух. И ты невольно становишься на колени и осеняешься крестным знамением…
В этих ларцах русская история, наше святое прошлое.
- Ваш самый любимый город? И почему именно он?
Мой самый любимый город – это моя деревня Лопшеньга, что стоит на берегу Белого моря. Место, где я родился, где лежат мои предки. И где я бы хотел лежать рядом с ними. Когда придет время.
Беседу вела Севинч Учгюль