Сборник рассказов «У детей свои проблемы»
Цикл рассказов «Первые и его последователи»
Первый 1.0
…
В шестом классе я получала учебники.
И вот, проверяя их на предмет различных недостатков и брака, в одном из учебников я обнаружила надпись простым карандашом: «Привет, я — Первый! Ищи другие учебники, которые были моими, и весь год не будешь знать горя. Эта надпись есть во всех книгах на этом же месте. Удачи!»
Итак, мне тринадцать, я обнаруживаю загадочную надпись в учебнике, и она побуждает меня к действию. Что делать? Конечно же, повиноваться и пуститься в приключения с головой. Она увлекла меня. К тому же, в том возрасте мне отчаянно верилось, что приключения и фэнтезийный мир точно ждут меня и начнётся это всё примерно так.
Немного погодя я начала рассуждать.
Надпись я обнаружила в учебнике по истории, на странице содержания. Туда редко заглядывают при проверке, поэтому я подумала, что вполне могу выменять все учебники этого «Первого», а дальше уж и посмотрим, что делать. Так и вышло. К концу второй мне удалось выменять у всех шестиклассников из параллели все учебники этого загадочного персонажа. Это оказалось не так-то легко. Некоторые ребята из параллельных классов, узнав, что мне нужен их учебник, противились и не хотели меняться, пришлось подкупать, благо запросы небольшие. Мальчишки обходились чипсами, а девчонки — журналами о моде.
А еще путём логических мыслеисчислений и небольших знаний я вывела, что этот Первый — семиклассник. Потому как учебники закупали в прошлом году.
…На зимних каникулах я изучала все подписки и комментарии, которые не могла прочитать, так как учебники были ещё не у меня. Но вперёд забегать не стала. Решила, что это было бы нечестно.
Кроме ознакомительной подписки в начале учебника были комментарии по поводу настроения учителя в день преподавания темы. Например, "Лидия Петровна, кажется, не выспалась. Ей бы вместо того, что рассказывать про ледовое побоище, кофе выпить. Ну нельзя же детям с такими щщами историю преподавать, помереть можно!"
Самое интересное, что такие комментарии были зачастую очень в тему и веселили меня, делая не самое весёлое время в школе чуточку интереснее.
В учебнике по алгебре к самым сложным уравнениям мелким почерком были подписаны пути решения, но не ответ. Этот Первый оказался на редкость сообразительным и вместо самого ответа лишь разъяснял, как решить. Так что ранее нелюбимая мной математика стала одним из самых интересных мне предметов в школе.
В конце года на форзаце учебника биологии я обнаружила инструкцию:
«В учебнике по математике есть кармашек для формуляра, аккуратно разбери его — там следующее послание».
Разобрав кармашек, я поняла: приключения только начинаются.
Там было написано: «Ищи меня в следующем году!»
…
30 августа в 8.00 я уже стояла на пороге библиотеки.
Спросите меня, зачем?
Да чтобы не мучаться и не выменивать книги у учеников из параллели. Мне вообще-то не очень понравилось это сомнительное развлечение в прошлом году. Да и комментарии от моего загадочного друга и вправду помогали в учёбе, поэтому хотелось бы получить их вовремя. А не тогда, когда уже прошли тему.
Новый учебный год, новое приветствие на странице с указанием издательства:
«Привет, это снова я. Надеюсь, эту надпись ты обнаруживаешь уже второй раз, иначе обидно, если бы мои предыдущие старания не были оценены. В общем, сложно предугадать, в курсе ты или нет, но добро пожаловать, Боец! Я — Первый, и я тебе помогу».
"Ещё как в курсе…" — подумала я и с нетерпением стала ждать прохождения новых тем по любым предметам, лишь бы снова увидеть знакомый почерк, который уже стал таким родным за предыдущий год. Для себя решила: любопытство, конечно, хорошо, но всему своё время, — и просто ждала.
По учебникам к концу седьмого класса я поняла, что мой таинственный инкогнито лучше всего разбирается в праве, математике и химии, так как в учебниках по этим предметам было больше всего пометок.
Зато не любит русский язык: в основном, из-за нашей «русички» — старой грымзы, которая снижает оценки за помарки. За помарки!
На уроке литературы я обнаружила очень интересную пометку:
«Капитанская дочка, конечно, ничё такое произведение, но, знаешь, мне больше Булгаков нравится».
Я сразу поняла, что это намек. У Булгакова оказалось немало литературы в нашей школьной библиотеке, некоторые книги были в нескольких экземплярах. Но я не сдавалась, а, включив голову, додумалась, что одно из самых популярных произведений — «Мастер и Маргарита». Взяв эту книгу, я поспешила в школьный туалет и заперлась в кабинке. И, конечно, на странице содержания меня ждало приветствие. Это была наша первая «встреча» вне учебы.
Во всех книгах, которые он советовал, было гораздо больше комментариев, чем в учебниках. Очевидно, читать он любил.
В тот год я прочитала много хороших книг благодаря Первому, он стал моим учителем не только в школе, но и в свободное время. Я в какой-то мере даже начала считать его своим другом.
…
В восьмом классе, привычно самая первая, взяла все книги в библиотеке, сортируя, по одним только мне ведомым критериям.
Библиотекарь уже не первый раз озадаченно на меня посмотрела, когда я облегчённо вздохнула, открыв книги на содержании. Но ей-то откуда знать, что меня так радует?
Всё лето я ждала похода в библиотеку и продолжения этой игры. Школа перестала быть для меня каторгой, а учёба стала гораздо интереснее.
Комментарии всё так же радовали меня, помогали учиться и находиться в хорошем настроении.
По совету Первого я также продолжала читать книги.
…Урок музыки.
Нам раздали брошюры с текстом разучиваемой песни.
Я привычным движением раскрываю на содержании.
Пусто.
Весь урок сидела как на иголках. Как же так? Я ожидала, что тут точно должно что-то быть. Да хоть жалкий смайлик!
После урока вызвалась помочь учителю собрать брошюры. А на перемене спросила, можно ли посмотреть их, прикинувшись, будто интересуюсь программой.
Я нашла. Но из-за того, что эти брошюры не выдаются на дом, а мне было страшно, что кто-то узнает наш секрет. Мне пришлось выкрасть брошюру.
Я, как заправский ниндзя, дождалась пока учитель по музыке покинет кабинет. Она как раз вышла в туалет, что помыть губку для доски и класс остался открытым и совершенно пустым.
Очень быстро я прокралась в кабинет, естественно постоянно озираясь, а кровь так и лупила по вискам. Конечно, страшно было, что меня засекут! Но все получилось, и я довольная покинула класс, спрятав брошюру под рубашкой.
Близились майские. Мы учили «Катюшу», а под ней комментарий:
«Патриотизм, военные песни. Если хочешь, чтобы душа реально взлетала, послушай Fall Out Boy – Headfirst Slide Into Cooperstown On A Bad Bet. Договорились?»
Песня меня очень вдохновила, как и группа. Оценив музыкальный вкус своего друга, я всё лето упивалась новой музыкой.
…
Заветные книги у меня.
Всё как всегда: пометки, комментарии, советы книг, музыки.
И наконец, до меня дошло…
Это конец!
Ведь общение получается какое-то одностороннее. Я же ни разу, ни в одной книге не написала ответ. А вдруг он ждёт, что его собеседник с этой стороны пошлёт ему весточку, захочет подружиться? В конце концов, поблагодарит?
И до меня дошло ещё кое-что.
А что, если он выпустился и после девятого пойдёт в колледж? То есть его уже может не быть в школе.
С этого момента началась моя история порчи школьного имущества.
Мне пришлось заново брать все книги из библиотеки и писать там ответы Первому на случай, если он всё ещё учится у нас и ждёт ответа — а это, между прочим, единственные книги, которые в свободном доступе: ну, вроде как открытый чат. Можно брать и сдавать сколько хочешь.
После этого я стала каждую неделю проверять их на предмет появления новых подписей.
Их не было.
И я пошла на крайние меры. Я стала отслеживать по расписанию десятиклассников, на переменах пробиралась в их кабинеты и на двух партах из одного кабинета писала: «Привет, Первый, жду тебя сегодня в 19.00 возле футбольного поля школы». Почему на двух?
Четыре класса, две парты, восемь надписей, десять минут перемены. И всего лишь одна я, которая все это писала и бегала по этажам. При этом стараясь на спалиться.
Я надеялась на удачу. На эти встречи я приходила каждый вечер. Но, конечно же, наблюдала издалека. Вдруг придёт не тот. А как понять, что это «тот»? Сама не зная, как, я надеялась, что пойму с первого взгляда, как бывает в кино.
Целый месяц я каждый день портила парты в надежде на встречу.
И тут в столовой на одном из столов, которые предназначались для девятых классов, я увидела надпись. Вообще, это и стол был не мой, а параллели, но меня зацепило. И я, нагло растолкав обедающих ребят, увидела знакомый почерк: «Боец, не ищи Первого. Я неуловим. Лучше отмой все парты за собой, иначе не буду писать пометки для десятого класса».
Этот текст точно предназначался мне. И никто другой ничего не понял. Это как обычная записка, каких много бывает на столах. Многие даже внимания не обратят, если не ждут, конечно. Но я-то ждала.
Уф. Не выпустился. Игра продолжается!
Следующий день я самопровозгласила своим личным субботником и отмыла все свои писульки.
Что же теперь делать? Как его найти?
И вот он, новый виток моей истории. Теперь я играла в шпиона Дома я написала 68 бумажек с надписью: «Я знаю, это ты пишешь на полях!». 68 — потому что именно столько парней во всех десятых классах.
Записки были без прозвища, иначе сразу бы пошли слухи и план мог б сорваться, а о том, что кто-то пишет в учебниках, знаю только я. Теперь остаётся подкидывать по бумажке каждому из парней и следить, как они себя поведут, когда их обнаружат. По четыре бумажки в день, пять дней в неделю. За месяц я наподкидывала макулатуры в куртки всех парней десятых классов и пару раз чуть не попалась. А один раз влюблённая десятиклассница подумала, что я хочу отбить её парня. Ох и убегала я!
Реакции на записки были на удивление разнообразны. Удивление или безразличие. Огромный выбор!
Никто странно себя не вёл — Он себя не выдал. Сложно было такой широкой палитры эмоций реакций выбрать кого-то, кто как-то выделялся, ведь не выделялся никто. Провал.
Но, думаю, внимание я привлекла. И либо он перестанет писать, либо он уже знает, кто его ищет. Я ведь особо не заботилась о том, чтобы быть незамеченной.
Итого, какие результаты мы имеем:
— Конец года. (Превосходно!)
— Первый всё ещё учится. (Что хорошо!)
— Он знает, что его ищут. (Что очевидно!)
— Возможно, он знает, кто именно его ищет. (Кошмар!)
Замечательно…
…
Всё по-старому. Я донашиваю учебники первого, но теперь уже за десятый класс. На одной из первых страниц он отчитал меня за то, что я его ищу. Стало обидно. Я-то думала мы друзья. Ах да, мы ведь даже не знакомы!
Я так его и не нашла и совсем не знаю, что делать.
Видимо, он не хочет открывать тайну, но этот год — последний шанс познакомиться. Как он не поймёт?!
Продолжив шпионить за мальчиками из, теперь уже, одиннадцатого класса, я не получила ровно никакого результата.
Решив действовать кардинально, я написала двести записок с текстом «Твой Боец ищет тебя, дай знак». Разбросала во всех укромных и неукромных местах школы, лишь бы кто заметил.
Ответа не последовало ни в течение месяца, ни к Новому Году. Тишина.
В итоге я плюнула на это дело, но иногда продолжала проверять книги в библиотеке — ну мало ли!
Сама начала готовиться к ЕГЭ, которое предстоит уже через полтора года. Ушла в учёбу с головой, пользуясь помощью Первого в учебниках.
Год подошел к концу. Никаких знаков. Никаких надписей в столовой или классах. Только комментарии и пометки в учебниках и всего пять новых книг.
…
30 августа. 7.55 утра. Я, новоиспечённая без пяти минут одиннадцатиклассница, стою у дверей школы. Нервно поглядываю на часы. Пять минут показались вечностью.
Восемь часов, двери открываются, и я лечу в библиотеку. Привычно начинаю шарить по стеллажам с учебниками.
Когда прошерстила все учебники алгебры за одиннадцатый класс и не нашла ни одной надписи, у меня ухнуло в груди. Это конец?
— Скажите, а в этом году, летом, вы делали ревизию, да? — промямлила я. Кажется, в тот момент я была близка к инфаркту.
— Да, к нам приходили студенты и помогали нам приводить учебники в порядок. Какие порвались, какие были исписаны.
— А те, которые были исписаны, — что вы с ними сделали?
— Некоторые списали, некоторые исправляли корректором или стирали надписи.
— Можно посмотреть списанные?
— Да, конечно. А зачем?
— Пожалуйста, не спрашивайте! Мне нужно посмотреть. – библиотекарь сжалилась, привычная к моему странному поведению.
В горе списанной литературы оказались книги, почёрканные ручкой. Книги Первого всегда были исписаны карандашом, значит, его пометки просто стёрли.
Вот теперь точно…
Это конец!
…
К Новому Году я начала понемногу приходить в себя. Хотя было немного грустно и всё так же хотелось познакомиться с Первым, но теперь всё потеряно. На каникулы я взяла книгу: сборник рассказов Чехова, из школьной библиотеки.
Дойдя до рассказа «Палата №6», я увидела знакомые, выведенные карандашом, маленькие буковки: «Похоже на нашу школу».
Это он! И эту книгу он мне не советовал! Значит, он всё-таки писал заметки за одиннадцатый класс.
И тут до меня дошло…
…
Десятого января, после зимних каникул, я мчу в школу как угорелая.
В библиотеке прошу все книги, которые брала за эти годы по совету Первого.
Из каждой вынимаю формуляр, в котором отмечено, кто брал книгу. Имя, фамилия и класс.
И…
В книгах есть одно имя, которое повторяется ровно в каждой из них. Примерно через два-три человека передо мной.
Это точно он.
Теперь я знаю имя, фамилию, возраст, школу и класс, где он учился. Можно найти в социальных сетях, но есть проблема: он там может быть зарегистрирован не под своей фамилией.
Попытка не пытка, подумала я. И нашла двух человек с полностью идентичными данными. Надо же, какое совпадение. Полные тёзки учились в одном классе.
Терминальная стадия расследования.
Что написать?
Как не выдать секрет?
И я решила играть, как Каспаров против компьютера. По-крупному!
Я начала два полностью одинаковых со своей стороны диалога с обоими ребятами.
Разговоры подошли к хобби. Я ответила, что люблю читать и слушать музыку. Попросила посоветовать, что почитать или «хорошее музло».
Один из них скинул песню «Fall Out Boy — 27».
— Первый, я тебя нашла…
Первый 2.0
В тот день я пришёл со школы с полным рюкзаком учебников, некоторые не вместились, поэтому у меня был ещё и пакет. Спина отваливалась, и я отложил разбор учебников на потом. Сам же, удобно устроившись на диване, включил телевизор и смотрел мультфильмы. То ли мультфильмы были скучные, то ли поход в школу меня так утомил — не знаю, но меня сморил сон.
В обед пришла мама и разбудила меня. Я посмотрел на часы: они показывали 14:20 — самое время заняться делами: всё-таки завтра уже линейка, а послезавтра — уроки. После линейки хотелось бы ещё погулять и повидаться с одноклассниками, поэтому, чтобы не утруждаться завтра, я приступил к разбору учебников.
Математика, литература, немецкий, биология — вроде всё на месте. И тут мне на глаза попался учебник ненавистного мне русского языка. Обложка была потрёпана, а некоторые страницы отходили от корешка. Мало того, что я терпеть его не могу, так у меня ещё и учебник самый стремный.
«Да уж, надо обязательно сказать спасибо Наталье Валерьевне!» — со злобой, я вспомнил о школьной библиотекарше.
Теперь вместо спокойного вечера перед линейкой мне предстояло корпеть над книгой, приводя её в надлежащий вид.
Расставив остальные книги по полкам, я вернулся к столу. Передо мной лежал учебник русского языка, который, кажется, отняли у самого Виктора Виноградова. Открыв страничку, где указана информация об издательстве, рядом с его названием я увидел год выпуска. Этой книге на момент нашей «встречи» было столько же лет, сколько и мне. Забавное совпадение, но моё внимание привлекла надпись под названием издательства, сделанная простым карандашом, немного стёртая от времени, но вполне читаемая.
«Привет! Не обращай внимания на то, что учебник старый. Ведь это значит, что у него есть история. Ещё встретимся!» — для меня, как для человека, который любит компьютерные игры с квестами, эта надпись стала неким началом новой жизни или даже игрой — со мной в роли главного персонажа.
…
Учебник и правда обладал своей историей: кроме подписи в начале, я обнаружил ещё кучу в ходе учебы. Кроме того, по почерку я понял, что надписи принадлежали не одному человеку, а нескольким: как минимум, трём людям. Чаще всего, конечно, попадались надписи от одного человека: я его даже назвал Первым, потому что он был первым, кого я нашёл в книге. Часто к упражнениям, где использовались художественные отрывки, были подрисованы небольшие комиксы с диалогами, а иногда и смешные шутки.
В одном упражнении со стихотворением было дописано две строчки в стихотворной форме, но с матами. По почерку это был не Первый, но мне всё равно понравилось. Я хранил эту книгу весь год бережнее остальных и никогда не делился учебником с соседом, если он забыл свой, ведь выдать секрет- значит потерять смысл игры.
Кроме весёлых моментов в учебнике была небольшая помощь в форме проверочных слов для определения корня в особо сложных словах, всякие синонимы-антонимы и пометки с ударениями. Возможно, этот человек вообще для себя это подписывал и забыл стереть, но как же кстати, мне пришлась эта помощь!
К концу года я чувствовал, как привязался к этому книжному ангелу-хранителю. Я весь год думал, как бы найти его, но так как учебник старый, то предположил, что того самого Первого уж точно нет в школе, а его последователи, скорее всего, намного старше меня. Но узнать, кто это, мне всё равно было интересно.
В конце года мне было очень жалко отдавать этот учебник: он стал мне как родной. Но я решил, что в следующий раз специально буду выбирать самые старые учебники: вдруг попадется ещё что-то наподобие. И я действительно сказал спасибо Наталье Валерьевне: если бы не она, я бы никогда ничего не узнал и продолжал бы ненавидеть русский язык от всего сердца!
И вот я, вдохновлённый шестиклассник, иду в школу получать учебники, и впервые в жизни я делаю это с радостью и интересом. Я захожу в школу, считая метры до книгохранилища —а оно у нас отдельно от библиотеки, на четвёртом этаже.
Дверь ещё закрыта, но ровно в восемь утра Наталья Валерьевна придёт и будет выдавать книги.
Думая о том, как бы договориться с ней, чтобы она выдала мне старые, я стоял около книгохранилища и уже даже придумал причину. Кому, как не мне, отдать самые плохие учебники?
Ведь я отличник, гордость школы, смогу привести их в порядок, так что и после меня дети смогут по ним учиться ещё не один год. Только я сформулировал текст в своей голове, как подошла библиотекарша и открыла дверь. Она сразу, без приветствия, нырнула в стеллажи, а через пару минут вернулась со стопкой новеньких, ещё пахнущих древесиной и типографской краской учебников, опустила их на стол передо мной.
— Скажите, пожалуйста, а не могли бы вы дать мне старые учебники? Я просто подумал, что мог бы оказать помощь школьной библиотеке: мне в прошлом году попался учебник-развалюха по русскому языку, но я его восстановил, теперь им вполне можно пользоваться. Может, я и в этом году так же поступлю? — начал я было своё наступление.
— Спасибо тебе, конечно, но в этом году у нас нет старых учебников. Все учебники, кроме прошлогодних, списаны: часть из них передали в детские дома, часть сдали в пункт сбора макулатуры за денежное вознаграждение. Если хочешь помочь, можешь спросить в приёмной директора школы адреса детских домов и там заняться работой, а твоё стремление очень похвально. Молодец! — библиотекарь улыбнулась мне. Тут же к ней подошли другие ребята, начался галдеж и восхищения по поводу новых учебников. А я стоял и смотрел на новые книги в полной прострации. Я уже не тешил себя надеждами найти его, того самого таинственного бумагомараку, но просто продолжать учиться под его «крылом» было бы для меня лучшей долей.
Домой я пришёл со слезами на глазах.
В то время я был одинок — да и кому нужен страшненький друг, заучка и ботан? А этот писака из учебника, пусть я даже никогда не узнаю, кто он, просто стал моим другом по духу, или как это называется?
Не имеет значения! Главное, что теперь и этого у меня нет.
Первые два месяца шестого класса я ходил в школу как на автомате, а русский язык стал ненавидеть ещё сильнее, чем раньше. Я учился как прежде, получал свои хорошие отметки, но ничего больше меня не радовало и не приносило удовольствия.
Наступили осенние каникулы, я сидел дома. Как всегда, один. Иногда я читал книги, иногда смотрел телевизор. И в последний день каникул я проснулся с мыслью, что я этого так просто не оставлю. Я открыл учебник русского языка на странице содержания и написал простым карандашом:
«Привет, я — Первый. Ищи другие учебники, которые были моими, и весь год не будешь знать горя. Эта надпись есть во всех книгах на этом же месте. Удачи!»
…
За последний день каникул я старательно заполнил все учебники, везде написал вводную записку.
Написал комментарии и пометки по темам, иногда добавляя обращения от себя к следующему пользователю учебника. Периодически вспоминая какие-то детали из жизни в школе я откровенничал со своим будущим другом на страницах учебника.
Также я много читал, и кроме книг школьной программы мне хотелось с кем-то разделить восторг от прочитанных мной произведений. И в седьмом классе я впервые решился сделать отсылку к внеклассным книгам из той же школьной библиотеки. Хотя я и брал книгу «Мастер и Маргарита» из городской библиотеки, я подумал, что поиск книги с моими комментариями был бы слишком сложным в городе: как минимум, восемнадцать крупных библиотек, которые я знал — не писать же адрес, в конце-то концов! Поэтому мне пришлось взять эту книгу в школе, перечитать её ещё раз и по свежим впечатлениям писать пометки.
Я не знал, обратит ли внимание хоть кто-нибудь на эти надписи, и даже если обратит, то как устроить всё так, чтобы этот человек, начал относиться ко мне так же, как я к своему вдохновителю. Если бы он мне написал что-то вроде «В полночь явись на перекрёсток трех дорог по адресу…», я бы однозначно пришёл, плюнув на безопасность и прочие проблемы параноиков, потому что безоговорочно доверял ему.
Поэтому я собрал всё своё терпение в кулак и продолжал усердно заполнять учебники: это стало как моя внеклассная работа по вечерам. Я посвящал в свои литературные вкусы, помогал в учебе, если это, конечно, можно называть помощью.
Я ждал хоть какого-нибудь ответа, да хоть запись на стене или на парте, но ничего не происходило. Год за годом. Я даже специально садился на разные парты, чтобы отслеживать новые надписи. В восьмом классе я начал слушать зарубежный поп-рок, и наткнулся на группу FOB.
Я впервые решился написать комментарий на раздаточном материале прямо на уроке. Это, конечно, был риск и для меня, и для моей репутации порядочного ученика, а также, если бы меня поймали, раскрылась бы моя тайна. Но, к счастью, я сел за последнюю парту и остался незамеченным.
Так как никаких ответов не было нигде, а я проверял парты, столы в столовой и даже один раз взял одну из книг, которую советовал, и, ничего не обнаружив, я решил заканчивать с этой игрой. Я поставил себе испытательный срок и заполнял учебники до конца девятого класса.
К десятому классу я бросил эту затею: было, конечно, немного обидно за такое количество потерянного времени, но я уже перерос то время, когда верил в «светлое будущее». Продолжал учиться, потихоньку входя в коллектив одноклассников, ведь после девятого класса основная масса «шпаны» отсеялась, и теперь наш класс большей частью составляли такие же заучки, как и я. Особо общих интересов мы не нашли, но, знаете, иногда приятно, давясь столовской булкой, болтать с кем-нибудь на перемене.
…
Возвращаясь после столовой, я увидел на соседней парте надпись. Обычно у нас все сидели на своих местах, и надпись на парте могла быть адресована именно тому, кто сидел за партой. Но я, не обременённый этикетом, обошёл парту и прочёл надпись. Она была адресована не соседу.
А мне.
Я тут же стёр её пальцем.
На меня накатили такие противоречивые чувства! С одной стороны, я был рад, что меня, наконец, признали, что у меня, наконец, появился тот друг — пока заочно, но всё же. С другой стороны, я почему-то был напуган и удивлён. И не знал, что делать дальше. Чёрт возьми, да меня самого повеселила ситуация — сам придумал и сам передумал. Как девчонка, честное слово!
Так как это была первая весточка «с того света», я решил пока остаться инкогнито. На встречу я пришёл, но сделал вид, что просто играю в футбол на корте, и никого я там не заметил.
Спустя время такие же надписи я видел в других кабинетах и на других партах и, подумав, что надо это прекратить, написал в столовой на всех столах для девятиклассников, восьмиклассников и семиклассников, чтобы заканчивал. Я хоть и надеялся, что мой навязчивый друг будет на год младше меня, но кто мог дать гарантию, что это не кто-нибудь из тех, что помладше?
Как ни странно, на следующей неделе все надписи с парт были стёрты, чему я был рад, ведь теперь наш секрет на двоих, так и останется секретом. Не дай бог кому-то из моих одноклассников узнать об этом: засмеют или не поймут, однозначно.
Исходя из того, что меня стал искать мой будущий, пока незнакомый мне друг, я продолжил заполнять учебник и за десятый класс тоже. Живя размеренной жизнью удовлетворённого человека, я начал даже наслаждаться этой игрой в кошки-мышки, ведь чем дольше мы ждём, тем приятнее будет знакомство: это я в книгах читал, тем не менее, это утверждение засело в моей голове.
Через пару недель я заметил в гардеробе старших классов мелкую девчонку, которая копошилась в куртках парней. Сначала я было хотел позвать охранника, ведь воровство —
это нехорошо, но потом увидел, как она вкладывала записку в карман моего одноклассника.
«Влюбилась, наверное,» — подумал я и зашёл за угол, чтобы не смущать своим присутствием романтичную персону. Я в общем-то даже забыл об этом случае и не придавал ему особого значения до того, как не обнаружил в своём кармане хрустящий листок бумаги размером 5х5. Я спокойно достал его и развернул.
У меня загорелись уши.
«Я знаю, это ты пишешь на полях!» — гласила надпись.
Я не стал оглядываться, ведь так можно обнаружить себя. Стараясь придать себе как можно более равнодушный вид, смял листок и выкинул в ближайшую урну. И тут же вспомнил о той девчонке. Из-за того, что я не придал значения той истории с копошением в куртке своего одноклассника, я даже не запомнил, как она выглядит. Боже, она была так близко! Вот это пронесло так пронесло…
Уже вечером до меня дошло разочарование. Я хотел друга, а получил девчонку? В том возрасте я уже был на пути полового созревания и прекрасно понимал, к чему может привести знакомство с девчонкой, но это было бы как приятный бонус, а не цель всей моей кампании. Я хотел друга, чёрт возьми, а получил это?
В общем, в тот вечер я был зол и даже хотел закончить эти игры, так и не открывая личности. Но что-то не давало мне это сделать: нельзя было оставлять всё так, ведь столько лет было потрачено! Да и раз уж человек интересуется мной, значит, он нашёл в моих вкусах отражение своих — это и могло бы стать отличным фундаментом для дружбы.
…
По школе стало невозможно ходить: то тут, то там изо всех углов и заначек сыпались бумажки — я даже не стал их разворачивать, просто собирал и выкидывал. Я поставил себе цель: мы обязательно познакомимся с той девчонкой, но не сейчас. Я должен окончить школу инкогнито, и вот когда я уже покину стены моей альма-матер, тогда всё и случится.
Я ответственно подошёл к заполнению учебника за одиннадцатый класс, потому что и мне, и моей подруге предстояло сдавать экзамены, а это очень важно.
Я закончил школу и поступил в университет в соседнем городе, и так как учёба моя предполагала, что я буду далеко от дома, то знакомство я отложил на конец года, чтобы летом уже увидеться: я спланировал все заранее и оставил нужные координаты в книгах.
В общем, моя жизнь превратилась в сплошное ожидание лета.
…
После зимней сессии я наконец-то вернулся в свой город. Я планировал провести праздники с семьёй, а на остатке каникул встретиться со своими немногочисленными друзьями и знакомыми.
В один из последних вечеров ко мне в друзья «постучалась» девушка. Я добавил её, мы начали общаться. Через некоторое время она попросила посоветовать, что послушать. Я как раз слушал песню FOB-27, её же и скинул.
После её ответа мои уши загорелись как тогда, в десятом классе.
— Первый, я тебя нашла…
ПЕРВЫЙ 3.1
Многие из нас принимают то, что у них есть, как должное. Вот и я имела всё, но при этом ещё и имела наглость жаловаться на жизнь.
Я училась в четвертом классе, и у меня было всё. Были друзья, крыша над головой, а самое главное — семья. Мои родители любили меня, а также они, конечно, любили друг друга, как без этого. Это была любовь на века…
Как любила вспоминать мама, они с папой познакомились ещё в школе и, бывало, до сих пор вели себя как влюблённые подростки.
На тот момент я училась в одесской школе №17, говорила на украинском и русском, а дополнительным языком на занятиях с репетитором изучала французский, чтобы с пятого класса учить его в школе. Мама посчитала, что лишняя подготовка мне не помешает. А лучше бы я учила русский, ведь говорить по-русски это одно, а писать — совсем другое. Да и в будущем мне бы это очень пригодилось.
В один «прекрасный» день я вернулась со школы и меня огорошила мама.
— Мы скоро переезжаем в Россию! — сказала она и обняла меня. Сама она была счастлива, что хорошо прослеживалось по уголкам её губ, которые, казалось, пришили к ушам, а вот обо мне этого сказать было нельзя.
Как оказалось, мой папа работал в филиале русской компании, который находился на территории Украины, но по каким-то внутренним причинам этот филиал прикрыли, а папу, как хорошего специалиста, не сократили, а пригласили работать в русский, при этом пообещав обеспечить жильем. От такого счастья мои родители отказаться не могли, и всё было решено ещё до того, как я успела сказать: «Какая такая Россия?».
Папа, кстати, был рад не меньше мамы, а даже гораздо больше, ведь папа, урождённый русский мальчик, приехал сюда с семьёй в возрасте пятнадцати лет. Тогда его родители точно так же переехали сюда из-за работы. И тогда-то они с мамой и познакомились. Папа был новеньким, и его посадили к одной из «ударниц» класса, чтобы она помогала ему в учебе.
Противостоять я этому, конечно же, не могла никаким образом. Но, о боже мой, как же я тогда была недовольна! Так как на тот момент шла последняя четверть, чтобы я успешно окончила начальную школу и не переходила в новую под конец года, папе дали большой отпуск и обещали «обязательно его дождаться». Я же заканчивала учебный год со слезами на глазах, писала эти чёртовы контрольные и пыхтела от злобы.
— Я понимаю, что у тебя друзья, но и ты нас пойми! — кричала мама, когда я заливалась в истерике, запираясь в своей комнате. — Ну, услышь ты уже меня! Сколько можно объяснять? Если папа откажется от предложения, здесь ему будет трудно найти такую работу: у нас в городе сейчас мало запросов по этой отрасли, понимаешь? Папа хороший специалист, но он может просто-напросто остаться без работы!
— Мам! У меня тут друзья! А там — никого! — сквозь слёзы и дополнительную преграду в виде двери кричала я.
— Дочь, ну это не проблема! Возьми у них адреса, мы будем писать им всем письма. Мы будем общаться и, может, когда-нибудь мы вернёмся сюда жить, а ещё ты можешь приезжать сюда каждое лето к бабушке или тёте.
Мама была дипломатом нашей семьи по части уговоров, поэтому сломить мою детскую истерию ей почти не составило труда. Правда, истерики я закатывала почти все три недели перед отъездом, но всё же я смирилась со своей участью и почти добровольно после окончания четвёртого класса, поехала в Россию.
В России мы жили не в столице, как я бы хотела: мне почему-то казалось, что раз уж ехать, то ехать обязательно в Москву. Размениваться на провинцию соседнего зарубежья (хотя я тогда и слов-то таких не знала, но суть понимала) было уж совсем обидно для одиннадцатилетней девочки, которой пришлось оставить всех своих друзей — а это, между прочим, большая потеря.
В середине лета мы уже получили квартиру и обустроились там, а у меня была ещё половина лета, чтобы добыть себе хоть каких-нибудь друзей к началу учебного года. Мои поиски увенчались громким и трескучим провалом. Летом поразительное количество молодёжи моего возраста сплавляли по деревням и лагерям, и как минимум в шести соседних дворах мне удалось обнаружить только подростков, которые для меня были слегка «староваты», или совсем маленьких детей, которые даже не учились в школе. Жариться на улице в одиночку, честно говоря, — то ещё удовольствие. Поэтому моим летним другом стал телевизор. А зря!
Лучше бы я подтягивала учёбу, ведь мне предстояло учиться в новой школе, в другой стране и с другим языком. Разговорная речь несколько отличается от прописной, но кто тогда об этом задумывался? Правильно! Не я!
…
Возле ворот школы стоял и курил папа. Я, получив учебники, бежала к нему с пакетами, чтобы наконец передать. Домой мы шли, болтая о всяких глупостях, которые могли бы беспокоить ребёнка моего возраста. К тому времени я уже смирилась с тем, что мне придётся учиться в русской школе, и даже с интересом ждала того времени, когда я встречусь со своими новыми одноклассниками. Среди которых мне, кстати, придётся искать себе друзей.
Уже вечером мы сели разбирать книги, стали рассматривать учебники. Они почти все оказались достаточно старыми и потрёпанными, но вот учебник по русскому языку мне достался кошмарный. Он почти весь был исписан простым карандашом — ничего вразумительного: какие-то каракули, иногда неприличные рисунки, а кое-где я даже вычитала стишок со «взрослыми» словечками.
— Пап, да что за жизнь-то такая?! — в тоне бабки-ворчуньи жаловалась я.
— Знаешь, а ведь это даже к лучшему! — начал вещать папа. — Из-за того, что учебник старенький, хотя он вообще-то ещё ничего — видела бы ты мои, у некоторых, например, отваливались страницы, а у учебника по алгебре за девятый класс… я сдал только обложку, она совсем развалилась… — папа слегка заболтался и, в конце концов, забыл, о чём хотел мне рассказать.
— Пап, хватит мне зубы заговаривать. Он старый. Это к лучшему. Почему?
— Если твоя маленькая умная головушка об этом не догадалась, то папка-то уже обо всём подумал! — заговорщицки подмигнул мне отец.
— Папа! Ну хватит уже, говори! — никогда не любила такого. Сначала заинтригует, а потом смеётся над тем, как я вся извожусь, а ему только того и надо.
— Дочь, ты у нас кто? Украинка! Русскую речь знаешь — это хорошо, но сейчас тебе придется изучать русский как родной язык, и требования у нас тут ко всем одинаковые, а ты, даже при том, что ты отличница, в русском… Ну, максимум на троечку. Дошло?
— Нет, пап. Я так и не понимаю, при чём тут то, что учебник-то у меня старый?
— Учебник старый, уже изрисованный, поэтому я могу помогать тебе заниматься прямо по учебнику, понимаешь? — папа был явно не в себе: естественно, он будет помогать мне заниматься по учебнику, не по букварю же.
— Ну и что? — непонимающе уставилась на папу я.
— Я могу делать пометки для тебя, и эти пометки в школе, на уроках, будут тебе подспорьем, этакой шпаргалкой — только маме не говори!
…
Первый урок русского языка случился уже третьего сентября, и я, открыв уч<