пьеса сослагательного наклонения
Действующие лица:
– КОСТЛАН
– ПОЛТОРАШКА
Картина первая
На пустой затемнённой сцене – две женские фигуры, выхваченные из мрака лучом прожектора. Обе одеты очень похоже: простые тёмные платья, чёрные туфли... Женщины находятся в противоположных концах сцены, они не замечают друг друга. Будто в разных мирах существуют. На разных планетах.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА (бесцветным монотонным голосом без интонаций). …Он такой, с ним не соскучишься… Иной раз номер отмочит – хоть стой, хоть падай… После новогоднего утренника домой с ним приходим, я такая спрашиваю: ну как тебе Дедушка Мороз? Понравился? Да так себе, отвечает, не очень. Танцует, говорит, плохо. Я ему: конечно, говорю, Дед Мороз ведь старенький. А он мне: не-е-е, мам, он не старенький. Когда Дедушка Мороз споткнулся и упал, я видел, что у него ноги молодые.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА (таким же невыразительным голосом, без тени эмоций на лице). …Мультики она обожает. Просто с ума сходит, часами может глядеть… Сидим мы с ней как-то вечером на диване, смотрим её любимый – про Гуффи… Ну, кончился мультик, она такая с дивана соскакивает и давай хныкать – нога у неё затекла. А как сказать – не знает… Я: что такое, доча? А она: мамочка, у меня в ножке микробы так сильно долбятся!
ПЕРВАЯ. …А один раз вообще… У меня чуть башню не снесло… Короче, сняла в банкомате зарплату – тысячными и пятисотками. Ну, сунула в карман и забыла… На другой день хватилась, а в кармане одни обрезки, кусочки бумаги резаной… Он что учудил-то?.. Взял, значит, купюры и аккуратненько так ножничками из всех картинки вырезал – Петра Первого там, ещё чёрта какого-то – который на тысячной… Понравились ему картинки… Меня аж пот холодный прошиб – вся месячная получка!.. Ладно, потом соседка подсказала, что в банк можно отнести. Там поменяли.
ВТОРАЯ. …И кино тоже любит. Без разницы какое – хоть боевик, хоть про любовь… Тут мы с ней по рекламе услышали, что в «Буревестнике» премьера, фильм «Троя». Спрашиваю её: пойдём в воскресенье? Ага, отвечает. Пришли такие, билеты купили, поп-корн, газировку – всё как положено. Ходим по фойе, на афиши пялимся… Она на афишу смотрела, смотрела, а потом спрашивает: мамуль, а почему кино называется «трое», а на афише нарисованы двое?
ПЕРВАЯ. …Шустрый такой, реактивный, минуты спокойно не посидит. Ну что мне с таким энерджайзером делать?.. Записала в спортивную секцию при дворовом клубе. Силовая гимнастика. Надо ж его энергию в мирное русло как-тонаправлять, всё лучше, чем по гаражам с друганами скакать… Тренерша их мне понравилась: серьёзная такая тётка, накачанная, квадратно-гнездовая вся из себя… После тренировки приходит, я ему: ну как, сынок? Нормально, отвечает, Лидия Сергеевна нам сегодня стойку на руках показывала. Я такая уважительно: да, конечно, она же у вас сильная. А он головой мотает: какая она сильная? Ничего она не сильная. Это у неё целлюлит!
ВТОРАЯ. …Подруге её на день рождения родители щенка подарили. Порода – пекинес… Но про породу я уже потом узнала, специально аккуратненько выспрашивала… Короче, мою тоже пригласили, мы с ней подарок купили, я её собрала, косички африканские заплела, как она любит, отвела к подружке… Возвращается – вся на подъёме, глазёшки горят. Мама, с порога кричит, Кристине такого щеночка классного подарили! Он маленький, смешной, со всеми играет. А какой он породы? – спрашиваю. Она задумалась, лобик наморщила, вспоминает усиленно. А потом: я вспомнила, мама, вспомнила, – пенисек.
Женщины начинают говорить быстрее. Они словно спешат рассказать нам о своих детях. Боятся не успеть. Поэтому обрывки их монологов постепенно накладываются друг на друга.
ПЕРВАЯ. …А упрямый – ужас!.. Если что в голову себе втемяшит – не вышибешь. И ведь специально наоборот говорит, чтобы себя, значит, показать, утвердить… Воспитка его в садике как-то негодником назвала. За то, что не слушался. Так он обиделся, встал в позу и заявил: я, Тамара Борисовна, не негодник, я наоборот годник!.. Гуляли с ним, смотрим: самолёт летит. И низко так, видно, что колёса выпускает. Я ему: гляди, гляди, самолётик приземляется. А он: мам, он же не приземляется, он наоборот отземляется… Или ещё. Дворняжка у нас в подъезде живёт. Прибилась – и живёт, не гоним, подкармливаем её… Я и говорю такая: это бездомная собака. А он в ответ: никакая она не бездомная, домная она.
ВТОРАЯ. …Утром встала, зубы почистила, завтракать села. Сидит, в геркулесе ложкой ковыряется, грустная вся такая, сосредоточенная. Вздыхает всё… Чего, спрашиваю, нос повесила? Чего вздыхаешь? А она мне: взрослой становиться не хочу... Я: вот те раз! Все ребята хотят, а ты не хочешь… Ага, отвечает, а знаешь, как рожать больно!
Речь героинь становится всё торопливее. Они перебивают друг друга, выплёскивая в зал очередные эпизоды из собственной жизни. Слова смешиваются, спутываются, комкаются…
ПЕРВАЯ. …У них в группе соревнования проводились. Ну, типа «Весёлых стартов», знаете? Прыгали они там, бегали наперегонки. Так вот после работы забрала, едем с ним такие в трамвае, я и спрашиваю: ну, как соревнования? Кто там у вас в садике самый быстрый, кто победил? Катя, говорит, победила, она самая первая прибежала. Я улыбаюсь: у-у-у, а я-то думала, ты будешь первый. Он набычился сразу и отвечает: зато я самый второй был!
ВТОРАЯ. …Всё пытаюсь читать её приучить. Ну, чтобы не только в телик пялилась, но и с книжкой сидела… По вечерам перед сном беру книгу, иду к ней, читаю, пока не заснёт. Сначала русские народные сказки читали, потом братьев Грим, теперь вот на «Сборник волшебных историй» с ней переключились… Так вот, открываю однажды книжку, собираюсь ей читать, а она мне: мама, говорит, ты мне читай, пожалуйста, только снотворные сказки, а всякие страшные и кровобойные на ночь больше не читай. У меня от них нервы появляются…
Свет прожекторов постепенно гаснет. Сцена приходит в движение, фигуры продолжающих что-то монотонно бубнить молодых женщин уплывают в тень и скрываются в глубине закулисья.
Сцена погружается во мрак.
«Вы думаете, они все одинаковые? Нет, вы в самом деле так думаете? Ну, типа: у всех по четыре копыта, грива там, хвост… Нет, нет, они все разные, очень разные. По характеру, по настроению, по выражению глаз даже. Не говоря уж о масти, о породе… Они совсем, как люди: умные, хитрые, злопамятные, бескорыстные, хвастливые, вредные, ласковые… Разные, короче… Вот вы попробуйте Кавалера после тренировки не искупать. Так он вас на следующий день к себе даже не подпустит. А если и подпустит, то всё равно какую-нибудь пакость учинит: укусит исподтишка, барьер спецом собьёт, либо споткнётся на переходе с рыси в галоп… А Бирму нашу гнедую взять! Та ещё актриса… На тренировках работает так себе, с прохладцей. Зато на соревнованиях… Только заслышит музыку, увидит зрителей на трибунах – преображается вся. И откуда только стать берётся? Смотришь: уже не будённовская полукровка перед тобой, а чистопородная английская скаковая! Плывёт по манежу, ноги подкидывает, себя, значит, подаёт. А отработает выход – головой трясёт, кланяется, аплодисменты выпрашивает. Артистка – одно слово... Нет, разные они, очень они все разные…»
Картина вторая
Помещение конюшни. И, похоже, конюшни элитной. Просторные светлые денники, проход посыпан свежим опилом. Пахнет сеном и конским потом.
И над всем этим – противный пищащий звук.
Входит Костлан, на ней униформа для занятий конным спортом: кремовые лосины, высокие хорошо начищенные сапоги со шпорами. На голове – жокейский шлем с козырьком. Костлан бегло осматривает помещение денника, критически хмыкает. В раздражении пинает доски ограждения.
КОСТЛАН (жуёт жвачку). Так и знала! Так, блин, и знала… И сегодня – снова… Сказала же русским языком: не надо опилки сыпать, тут еврогрунт нужен…
Резким движением достаёт из кармана жакета телефон.
КОСТЛАН (в экран). Встал? Ну, молодец. Теперь зарядка и умываться…
Нажимает на кнопку, надоедливый пищащий звук обрывается. Костлан убирает трубку обратно в карман.
КОСТЛАН (заглядывая в конскую поилку). Конечно, и вода не меняна. Кто бы сомневался… А доска эта!..
(ещё один удар сапогом по ограде)
Трудно было подпилить, чтобы лошадь крупом не цеплялась?.. И не вымыто, опять не вымыто…
(кричит вглубь коридора)
Не вымыто – почему?
Из большого вороха сена – он за спиной Костлан – появляется заспанная Полторашка. На ней фирменный, хотя и весьма засаленный, клубный жилет. На ногах – треники с пузырями на коленях, резиновые сапоги. Волосы спутаны, в них сено.
КОСТЛАН (не замечая Полторашки – в коридор). Алё! Почему срач, спрашиваю…
ПОЛТОРАШКА (сипло). Чё орать-то? Не глухая, слышу… Не надо тут орать, тут лошадки, им вредно, когда орут…
Костлан вздрагивает, оборачивается.
КОСТЛАН. Что?.. А?.. Так и заикой, вообще-то, можно… Слушайте, не знаете, кто сегодня дежурит?
ПОЛТОРАШКА (пытается вытряхнуть из волос сено). Дежурит?.. А хрен его знает, кто дежурит… Алевтина, вроде, должна, ага… Только она заболела, меня вот вызвали…
КОСТЛАН. Вас?.. А вы… А ты, собственно, кто?
ПОЛТОРАШКА. Конь в пальто… Из кормоцеха я… Говорю же: Алька загрипповала, а меня сюда… На подмену – дежурить…
Разобравшись с причёской, Полторашка возвращается к куче сена, извлекает из неё поруторалитровую бутылку пива. Свинчивает колпачок, делает несколько больших глотков из горлышка.
КОСТЛАН (надувая из жвачки пузырь). Класс! Просто зашибись!.. И вот за всё за это… За весь этот бардак я плачу штуку баксов в месяц… Денник не убран, вода в поилке протухшая, сквозняк в помещении… И ещё эта, с пивасиком… Картина маслом, блин!
ПОЛТОРАШКА (примирительно). Ну, с пивасиком… Ну и хули, что с пивасиком? Не водка же… Неплохое, кстати, пиво: недорогое, а забористое такое… Как говорится, соотношение цены и качества… Будешь?
(протягивает Костлан бутылку)
КОСТЛАН (резко отстраняясь). Что? Ты – мне – это?!. Да ты что!.. Да вы что, с ума все тут посходили? Совсем уже? Да я завтра же… Сегодня же…
ПОЛТОРАШКА (пожимает плечами, завинчивает колпачок). Зря, нормальное пиво… И не горчит почти… Я не люблю, когда горчит… Из кег, конечно, получше, но из кег дороговастенько, ага. Я в полторашках всегда беру, так выгоднее получается… В киоске, у Зелёного рынка. Только не в том, где реклама «Пепси» на входе, а в другом, деревянном, который к остановке ближе. Знаешь?..
КОСТЛАН (скрещивает руки на груди). Не-е-е, я офигиваю просто… Сейчас лошадь от ветеринара приведут, животное после прививки, нервное, напуганное, а тут… Антисанитария полная… Почему не вымыто, а? Почему мочой воняет?.. Потник вот старый…
(носком сапога брезгливо поддевает лежащее на полу большое покрывало)
Я сколько раз просила убрать его… И лампочка… Лампочка перегорела – что, сменить некому?
ПОЛТОРАШКА. Не ко мне вопрос. Лампочка – это не ко мне…
КОСТЛАН (визгливо). Да мне по бакенбардам, к кому! Я бабки вашему сраному комплексу плачу, реальные бабки. А ты мне тут мозги проветриваешь…
Нервным движением Костлан срывает с головы шлем, с силой швыряет его в угол денника. На плечи ей падают длинные ухоженные волосы платинового цвета.
КОСТЛАН. Я что, для этого?.. Для этого сюда через полгорода мотаюсь?.. Для этого – каждый год взносы, каждый месяц абонентская?.. Плюс спонсорская помощь ко всем соревнованиям? Скажи – для этого?.. Чтобы в моём деннике – дерьма по колено?..
ПОЛТОРАШКА (невозмутимо оглядывает помещение). Да не-е-е… И не по колено совсем… Ну, не вымыла… Не успела… Сейчас всё сделаю, всё в поряде будет, ага…
КОСТЛАН. Ну-ну… Спасибо, осчастливила… Теперь уж что… Не надо уже… Сейчас уже лошадь приведут.
ПОЛТОРАШКА (приложившись к бутылке). Не-е-е… Не скоро ещё.
КОСТЛАН. В смысле?.. У ветеринара на 16.30 назначено, а сейчас… Сколько сейчас?
(достаёт телефон, смотрит на экран)
Без пятнадцати почти…
(ногтем нажимает на кнопки. Уже другим голосом)
Покушал? Ладно, теперь можно поиграть. Только недолго…
(убирает мобильник обратно в карман)
ПОЛТОРАШКА. А солярий?.. А массаж?.. До епени матери времени ещё.
КОСТЛАН. Какой ещё солярий?
ПОЛТОРАШКА. Какой-какой… Такой…
(кивает куда-то в сторону)
Расписание на двери вообще-то, ага.
КОСТЛАН. Солярий… А-а, ну да… Сегодня что, среда уже?.. Блин, забыла совсем про солярий…
ПОЛТОРАШКА (назидательно). Вот именно. Среда и суббота – солярий… А массаж – это всегда после прививки. Или, положим, когда гиподермит запущенный… Правда, при анемии не рекомендуется, особенно, если кобыла жерёбая…
(делает глоток из бутылки, протягивает её Костлан)
Хочешь?
Костлан автоматически принимает бутылку, но затем возвращает её обратно.
КОСТЛАН. Нет… Спасибо… Не надо…
Полторашка пожимает плечами, сама отхлёбывает из горлышка. Закрыв колпачок, идёт в угол, куда улетел шлем, поднимает его.
ПОЛТОРАШКА (обтирает шлем рукавом). Зря кидаешь. Хороший шлем, дорогой, наверное…
(рассматривая надпись на внутренней стороне шлема)
Конечно, дорогой. «Ювекс» – это ж Германия, ага… Тыщ десять стоит?
КОСТЛАН (рассеянно). Двенадцать… А ты это… Ты откуда всё знаешь-то?.. Ну, про солярий, про шлем, про болезни?.. Что, у вас в кормоцехе все такие?.. Типа – разбираются…
ПОЛТОРАШКА. Все, не все…
(отдаёт шлем Костлан)
Ты чё, думаешь, я всю дорогу на складе мешки с овсом кантовала?.. Хрена!.. Я ж инструктором… Я три года тут инструктором… Поняла?
КОСТЛАН (с сомнением в голосе). Ты – инструктором? Здесь? В конноспортивном?..
ПОЛТОРАШКА. Не веришь? Другие тоже не верят… Правильно, что не верят… Потому что когда это было… В другой жизни было…
Полторашка прячет бутыль под сеном. Из рабочего шкафа достаёт ведро, метёлку, тряпку… Набрав в ведро воды, начинает убираться.
КОСТЛАН (откладывая шлем в сторону). Нет, в самом деле… Правда… Ты что, действительно – в КСК, инструктором?..
ПОЛТОРАШКА (продолжая уборку). Три года, говорю же… Сразу после школы курсы закончила, на корочки сдала. Всё, как положено, ага... Разряд получила… Группу мне дали, я у них по конкуру была… На соревнования с ними ездили: Тюмень, Краснодар, Елец… В Белоруссию один раз даже приглашали… Кубки, дипломы привозили…
(с остервенением выжимает тряпку)
Дипломы, ага…
КОСТЛАН. Ну а потом?
ПОЛТОРАШКА. А чё потом… Жизнь – она ж как Колобок… Круглая… Катится себе и катится…
КОСТЛАН. Точно… Особенно, когда под откос…
(кивок в сторону сена, где спрятана бутылка)
Из-за этого турнули?
ПОЛТОРАШКА. Ну… Из-за этого… Хотя, если разобраться, – не моя вина была… За отопление в коневозке кто отвечает? Водила отвечает – в любой инструкции написано. А он забыл, ручку вовремя не повернул и… А на улице мороз, как назло, под двадцать было… Ну и… Замёрзли лошадки в фургоне, простудились…
(выпрямившись, с тряпкой в руке)
Водила не включил, а отымели меня. Потому что старшей была…
(после паузы)
Победили мы тогда. Кубок округа взяли… Гран-при…
КОСТЛАН. Выпила?.. Выпила, наверное, на радостях?..
ПОЛТОРАШКА. Было такое… Заснула, короче, в машине… Чё, там тепло, музычка играет… Ласковый май, ага… Ну а водиле фиолетово, он на температуру в фургоне и не смотрит… Короче, застудили мы коняшек…
КОСТЛАН. Что, сильно?..
ПОЛТОРАШКА. Как сказать… Один помер… А остальных выходили, ага... Неделю с ветврачом из конюшни не вылезали: компрессы, уколы, капельницы… Оклемались лошадки… Одного только потеряли…
КОСТЛАН. И всё равно выгнали?
ПОЛТОРАШКА. Там же племенные были… Их на соревнования, на выставки… Чемпионы…
КОСТЛАН (выплёвывая жвачку на пол). Ну, тогда ясно… Тогда – понятно…
ПОЛТОРАШКА (изменившимся голосом). Чё тебе понятно?
(швыряет тряпку в ведро, во все стороны летят брызги)
Чё тебе, сука, понятно?.. Или ты видела, как я на коленях ползала, умоляла, чтобы меня при КСК оставили – хоть без зарплаты, хоть кем… Хоть гавно вилами кидать… Или ты знаешь, что я вот этими самыми…
(демонстрирует красные мокрые ладони)
Вот этими самыми – в стакан пять упаковок накрошила, чтобы выпить – и забыть… Навсегда всё забыть, сразу, уйти нахер, и не вернуться больше… И чтобы меня забыли… Все, все забыли, будто и не было меня икогда… И выпила, выпила же… А оно – обратно… Все пять упаковок – обратно…
(приближается к Костлан)
Это тебе… Это у тебя всё просто: приехала раз в неделю на пару часиков, погарцевала по манежу красиво в новом седле за 700 зелёных… Бриджи модные показала, по каталогу только что купленные… Коня по холке потрепала, отдала распоряжения – и обратно… Чего проще…
(приблизилась к Костлан вплотную. Указывает глазами на жвачку)
Подними.
КОСТЛАН. Чего-о-о?
ПОЛТОРАШКА. Жвачку подними. Быстро!
КОСТЛАН. Чего-то я не догоняю… Ты, родная, ничего не попутала? Это ведь я тебе должна говорить: подними. И вылижи пол так, чтобы блестело… Чтобы сверкало, блин…
ПОЛТОРАШКА (тихо, но очень отчётливо). Ты поднимешь или нет? Может, тебя рожей в эту жвачку ткнуть?
КОСТЛАН. Ого! Супер!.. Рискни здоровьем, если смелая, а я погляжу…
ПОЛТОРАШКА. А тут и глядеть нехрен, ага…
Полторашка хватает Костлан за шиворот, нагибает к полу, сбивает с ног, долго и сильно возит по настилу. Падая, они роняют ведро, вода выливается. Обе женщины, задыхаясь и выкрикивая ругательства, барахтаются в грязной луже.
Наконец, выбившись из сил, Полторашка отпускает Костлан. Встаёт и, пошатываясь, отходит к куче сена. Достаёт из сена бутылку, жадно и долго пьёт. Потом закуривает.
Костлан, вполголоса поскуливая, на четвереньках отползает к стене. Садится на корточки, всхлипывает, грязной ладонью пытается смахнуть с лица спутанные пряди волос. Другой рукой она лихорадочно нашаривает свой телефон.
КОСТЛАН. Дура, дура, дура! Дура ты дебильная… Ты что творишь-то?.. Ты же сейчас приговор сама себе подписала… Поняла? Приговор!.. Тебя закопают, тварь, завтра же закопают… Живьём…
(телефон найден, трясущимися пальцами Костлан пробует нажимать на клавиши)
Я сейчас Павлу позвоню, он приедет… Он с ребятами приедет… И всё… Всё… Один звонок – и всё, поняла?.. Тебе конец, ты врубаешься?..
Полторашка присаживается у другой стены. Курит, равнодушно наблюдая, как Костлан не может набрать нужный номер.
КОСТЛАН. Слышишь? Наберу сейчас – он всю братву сюда подтянет… Они на трёх джипах приедут, на чёрных… И тебе не жить, ты поняла?.. Он сам мараться о тебя не станет, он тебя ребятам отдаст… Чтобы порвали… Парни тебя в асфальт закатают, а сверху гвоздичку положат… Две… Слышишь, сявка бомжатская?..
Полторашка смотрит на Костлан, молчит и курит.
КОСТЛАН (её пальцы скачут с одной кнопки на другую). Сейчас, сейчас… Вот только номер… Я знаю номер… Нет, лучше на рабочий, он у меня на быстром был… Нет, блин, нет… Или этот?... Сейчас… Павел приедет, он через десять минут приедет… Он башку тебе прострелит… Навылет… Ноги переломает… Он из тебя фарш… Ты кровью харкать будешь, ясно?.. Сейчас, сейчас, наберу…
ПОЛТОРАШКА. Ну, чё не набираешь-то? Номер забыла?.. Вспоминай, я тут, я никуда не сваливаю.
КОСТЛАН. Куда ты денешься… От них не убежишь… Сейчас…
ПОЛТОРАШКА. Чё – сейчас? Ну чё – сейчас?.. Ладно, харэ вату катать… Наберёт она… Ни хрена ты не наберёшь. Некому тебе набирать.
КОСТЛАН. Чего ты гонишь? Я Павлу сейчас наберу… Он приедет… С братвой приедет…
ПОЛТОРАШКА. Не приедет твой Павел. Сама знаешь. И нефиг тут…
Костлан хочет что-то ответить, но осекается. Она оставляет попытки набрать номер. Затихает в своём углу, вся словно съёживается, в колючий злой комок сжимается. Только всхлипывает иногда.
ПОЛТОРАШКА. Не приедет он. Чё, не знаю я тех, к кому приезжают?.. Видала тут всяких-разных, столько видала… Ты ведь одна всегда, ага. Одна на своей вольве подкатишь, припаркуешься… И на манеже всегда одна… В кафе потом тоже одна сидишь… И не звонишь никому никогда… Чё, не знаю я, к которым ездят?.. А ты всегда одна. Не так, что ли?..
Костлан не отвечает. Только затравленно и злобно смотрит на Полторашку.
ПОЛТОРАШКА. Не так?.. Я же всё вижу. Мне из кормоцеха – как на ладони, там как раз окна в эту сторону… А тебя я давно приметила... Тебя сложно не заметить. Тачка дорогая, лошадь классная, сама такая… И прикид… Трудно внимание не обратить… Только одна всегда... Даже удивительно…
Полторашка делает ещё несколько затяжек. Потом аккуратно заплёвывает окурок, пальцами бычкует его, убирает в спичечный коробок.
ПОЛТОРАШКА. Бросил тебя твой этот… Павел-то? Или, может, ты его? А?
Костлан молчит. Наклонила голову, облизывает губы. Ладонью пытается отвести от глаз мешающие ей спутанные волосы, но они снова падают на лицо. Раз за разом.
КОСТЛАН. Ты мне это… У меня жвачка в волосах… Выстригать теперь, наверное, придётся…
ПОЛТОРАШКА. Ничего, пострижёшься. Тебе, если коротко, то даже лучше, ага… Так что с Павликом-то? Тю-тю твой Паша? Мимо кассы?.. Не нужна ты ему?..
КОСТЛАН. Ладно, хватит… Проехали… Не твоё дело…
(пауза)
Это он мне не нужен. Ясно?
(кивает на бутылку)
Есть там ещё?
Полторашка протягивает ей бутылку. Костлан запрокидывает голову, пьёт судорожными глотками.
КОСТЛАН (вытирая рукавом губы). Он ведь как… Он ведь думал, что я вещь… Просто вещь… Вот как это ведро, как эта вот тряпка – вытер ноги, дальше пошёл…
(показывает на лежащую на полу мокрую тряпку)
Или как кролик… Хотя, кролик – это не вещь, он живой, тёплый, у него нос ещё такой… Розовый и ходуном ходит постоянно… Но всё равно… Только я сначала даже не знала про его кроликов, про ферму… Ну, что он их разводит – на мясо там, на мех… Да и он не особо вдавался… Представительный, красивый, богатый… Компания у него какая-то или несколько, дороги строит, мебельный цех, ещё всего дофига… И не жадный. Надо, говорит, машину? Вот ключи. Квартиру хочешь? Выбирай. Конным спортом увлекаешься? Не проблема – я уже лошадь тебе по каталогу заказал… Только одно условие, говорит. Я буду приезжать, когда хочу и оставаться, сколько захочу. Вот так...
(делает глоток из бутылки)
Так и жили… Или я жила… Обитала… Иногда его месяцами не было, не звонил даже… А я набираю – «абонент недоступен»… Только деньги мне на карту… Аккуратно, как в бухгалтерии, блин… Его нету, а деньги капают… И абонент недоступен… Я с ума сходила, не знала, чем заняться, что думать не знала… Откопала его визитку, села, короче, поехала… Куда? Зачем? Сама не знала.. На визитке – посёлок Маслозавод, промзона, корпус два… И всё… Приехала, искала, искала… Нашла, а там ферма…
(накручивает на палец волосы)
Эта самая – кроличья… Подхожу – никого… Я в ворота – никого, только клетки, клетки, клетки, в них кто-то шебуршится… В конце – дверь клеёнкой обитая… Я открываю… А там – убойный цех… Стоит мужик в фартуке, в руке – молоток небольшой, деревянный… Ну, такие ещё на кухне есть, ими мясо отбивают… Он достаёт из клетки кролика… За уши его достаёт и хрясь по носу… По розовому носу… И всё, тот уже не дёргается… Потом мужик берёт нож, делает длинный надрез, чтобы, значит, кровь… Кровь стекала… Вешает кролика на крюк и за следующим в клетку рукой… А вокруг на крючках уже мёртвые висят, вниз головой висят… Много… И капает с них, капает, капает… И молоток этот – в крови весь… И ещё – запах… Такой… Такой… Никогда не забуду…
(прикладывается к бутылке, косится на Полторашку)
Ты чего так смотришь? Думаешь, наверное, что тот мужик в фартуке – это Павел? Нет, конечно… Павел даже и не узнал, что я на его ферме была… Никто не узнал… Только когда он приехал потом… Ко мне приехал… С шампанским и коньяком, как обычно, с конфетами дорогими… Когда мы уже лежали… Когда он гладил меня по голове, у шеи тут… Мне всё казалось, что сейчас… Вот сейчас, уже сейчас… Ещё мгновение – и он схватит меня за волосы, как кролика того схватит, приподнимет и… Мне и страшно до жути, и сладко, и хочется, чтоб приподнял, ударил… Не знаю, как объяснить, но я сразу почувствовала запах от него, тот самый запах… Слабый, едва уловимый, но тот, из цеха… Да, тот самый, я не могла ошибиться…
(пьёт из горлышка)
А потом он уехал… И снова приезжал… И опять пропадал… Это было столько раз… Дни то ли тянулись, то ли мелькали, не поймёшь… Одинаковые все – как билеты в трамвае… А я – то ли жду чего-то или кого-то, то ли… Эсэмэска в мобиле затренькает – у меня дыханье схватывает: он… Нет, из банка сообщение – счёт опять пополнился… Комп включаю, в почту захожу… Пока эксплорер грузится, у меня сердце вот тут, у горла колотится, вот, думаю, сейчас… Да, да, вот письмо какое-то… Это он, он… Открываешь – или спам, или поздравление от провайдера… Знаешь, меня последние пару лет с днём рождения только провайдеры и поздравляют…
ПОЛТОРАШКА. А Павел?
КОСТЛАН. А Павел – нет... Да он и не интересовался, когда у меня день рождения… А в один прекрасный день я не ответила на его звонок. И когда он приехал ко мне, то не открыла... Он орал, колотил ногой в дверь, а я сказала… Я ему сказала: уходи, тебя больше нет в моей жизни… Так сказала…
Некоторое время обе женщины молчат. Сидят друг против друга и молчат. Думают – каждая своё. У Костлан снова пронзительно верещит телефон. Она смотрит на экран, потом нажимает на клавишу.
КОСТЛАН (в экран). Всё, пора в школу… Пора, пора, и не спорь… Дневник смотри не забудь… Давай…
(ещё один щелчок кнопкой)
Снова молчание.
ПОЛТОРАШКА (опустив голову). Я – тоже.
КОСТЛАН. Что – тоже?
ПОЛТОРАШКА. Тоже один раз, ага… Тоже ему сказала: нету тебя больше… Для меня – нету… То есть, хотела так сказать, потому что злая была, довёл… Но не успела… Он же поначалу нормальный был. Весёлый, разговорчивый, ласковые слова говорил… Мы с ним в кино – постоянно… Ну и что с того, что киргиз? А чё, киргизы не люди, что ли?.. Умел всё – и машину починить, и там по электричеству дома… Натяжными потолками занимался при конторе какой-то, зарабатывал нормально, нам и на жизнь, и на съёмную хватало, и в ТРК – по выходным… Пацан как пацан… Только потом я замечать стала: жуёт он дурь какую-то… Сунет под язык – и жуёт, не останавливаясь… Как мясорубка, ага… А после глаза у него… Глаза такие становятся… Ну, мёртвые какие-то, белые…
КОСТЛАН. Насвай это. Насвай он жевал…
ПОЛТОРАШКА. Знаю теперь, что насвай… А тогда не знала… Откуда мне было знать?.. А нажуётся – дурак дураком становится. Не слышит ни хрена, не видит… Начинаешь с ним базарить – сидит, как истукан, только головой вот так… Вот так кивает… А потом ржать начинает – что ему ни скажешь… Часа два пройдёт – злой наоборот делается, раздражённый… Всё ему не так, всё его бесит… На меня сколько раз кидался, еле успокаивала…
КОСТЛАН. На а потом что? В смысле – у вас с ним?..
ПОЛТОРАШКА. Закрыли его… Налетел где-то на ментов, вкрученный был… Выступать начал, руками махать, зацепил одного… Ну и всё, нагрузили по полной: и неповиновение, и оскорбление при исполнении… Кражу на него какую-то повесили хер знает восемьсот какого года… Плюс – миграционка просроченная…
КОСТЛАН. Ну а сейчас он где?
ПОЛТОРАШКА (вяло). В манде, на верхней полке… Сидит – где ж ему быть… Тут, недалеко, в Пригородном, в десятой колонии.
(помолчав немного)
Езжу к нему иногда. Проведать там, передачку собрать… Он всё просит, чтобы я ему деньгами, а я не хочу… Знаю – на насвай всё прохерачит или отберут… А деньги я лучше на УДО откладывать буду… Там инспектора гандоны такие – они по 40 тыщ просят за характеристику… Ну, типа, ты им 40 штук, а они – характеристику хорошую и условно-досрочное месяца через три.
КОСТЛАН. Не хило… Ну а срастётся если… Ну, выйдет твой чурка по УДО… А дальше что? Потолками опять будет заниматься, а по вечерам парашу свою жевать?.. А потом ногами тебя мудохать?.. Тебе это надо?
ПОЛТОРАШКА. Не чурка он… Говорю ж – нормальный… Из Киргизии он…
(после паузы)
Уедем мы с ним… Решили так – уедем…
КОСТЛАН. Куда?
ПОЛТОРАШКА. К нему на родину. У них там посёлок – прямо рядом с озером… Большое такое озеро, огромное… Как море, ага… А сзади – горы… Красивые… Там у них тепло всегда, зимы вообще не бывает… Фрукты круглый год, прикинь… Он рассказывал – там у них и по лошадкам работа есть, конезавод там, ахалтекинцев разводят, за границу за валюту продают… Шейхам всяким, олигархам и в Америку… Буду там работать…
КОСТЛАН (кривая усмешка). В эмиграцию, значит, намылилась?
ПОЛТОРАШКА. Чё?
КОСТЛАН. В загранку свалить хочешь?.. Зря. Ничего там хорошего.
ПОЛТОРАШКА. А ты чё, знаешь? Была?..
КОСТЛАН. Была. Жила даже… Полтора года…
(делает из бутылки глоток)
Замуж там даже выскочить успела, фамилию сменила… Я ведь по модельному бизнесу туда уехала…
ПОЛТОРАШКА. По модельному?.. Фотомодель, что ли?
КОСТЛАН. Ну, это по-другому называется… Но когда контракт подсовывают – всегда красиво говорят… А в реале – заставляют в витрине стоять. Типа, живого манекена. Напяливают на тебя платье или там купальник из новой коллекции – и под стекло на целый день... Или другой вариант – по торговому центру рассекать в этом платье с утра до самого закрытия… На обед – двадцать минут, в туалет два раза только можно… Шесть дней в неделю…
ПОЛТОРАШКА. Ну и чё – шесть дней… Зато лавэ, наверное…
КОСТЛАН. Все деньги – агентству… А тебе суточные: на метро, на жратву, на прокладки… И жильё чтобы снять… Только комнаты у них там дорогое, мы с девчонками, чтоб сэкономить, одну на пятерых снимали…
ПОЛТОРАШКА. Из-за этого, что ли, завязала? Ну, что деньги – агентству?..
КОСТЛАН. Да нет… Что деньги… Мне они тогда не особо и нужны были… Дурочка была, молодая была… Впервые за границей, глаза нараспашку, интересно, всё пощупать хочется… На радостях пулей замуж выскочила – он у нас при агентстве фотографом числился. Правда, потом так же быстро и разбежались…
(поднимает бутылку, но не пьёт, а смотрит на просвет – сколько осталось)
Рёбра мне там сломали. Работать больше не могла.
ПОЛТОРАШКА. Избили?
КОСТЛАН. Зачем… Корсет туго затянули… Перестарались, блин… Костюм надо было новый показать – симпатичный такой, серенький, в клеточку мелкую… Вот здесь кармашек, тут выточки…
(показывает)
А он чуть ли не сорокового размера… Кому надевать? Понятно – мне, я самая тощая… А чтобы влезла, мне корсет пододели, затянули как следует, да, видно, переборщили… День-то я ещё кое-как на солнцепёке выдержала, хотя и боль была жуткая, а вечером… Вечером чувствую – дышать не могу… Думала – сдохну... А ночью мне совсем хреново стало, скорую пришлось вызывать… В больнице рентген сделали… В общем, одно ребро пополам, на двух трещины… На этом моя модельная карьера и кончилась.
ПОЛТОРАШКА. И как?.. И чё потом?
КОСТЛАН. Отправили ближайшим рейсом на историческую родину… Сказали: дома лечись, у нас тут дорого, да и страховки медицинской нет… Потом ещё полгода долги агентству возвращала – за сорванный контракт. Типа – не до конца его отработала…
(смотрит в мобильнике время)
Чёрт, ну когда же Полину-то приведут?
ПОЛТОРАШКА. Какую Полину?
КОСТЛАН. Лошадь мою.
ПОЛТОРАШКА. У тебя же Палитра.
(поднимается, подходит к двери, смотрит на табличку с именем лошади)
Вот же написано: «Палитра».
КОСТЛАН. Палитра, Палитра… Это я так… Зову просто её так иногда – Полина… Ничего, она и на Полину отзывается…
ПОЛТОРАШКА (после паузы). А мой на Димона откликался…
КОСТЛАН. Кто? Узбек твой с потолками?
ПОЛТОРАШКА. Сама ты… Киргиз он… Из Киргизии… Я про коня говорю, жеребчик у меня был, я его ещё вот таким взяла… Не кованным ещё…
(рукой показывает рост)
Ну, когда ещё здесь инструктором… Вообще-то он Тимоти по документам… Кличка – Тимоти, Тим, Тимон… А я взяла и в Димона переделала.
Костлан смотрит на Полторашку, хочет ей что-то сказать, но... Некоторое время обе напряжённо молчат.
КОСТЛАН (пальцами пытаясь разделить склеенные жвачкой волосы). Нет, тут конкретно… Тут целую прядь отрезать надо…
ПОЛТОРАШКА (кивает на рабочий ящик). Возьми да отрежь... Вон там ножницы, на средней полке.
(пауза)
Ты уж извини… Всё так получилось… Не хотела я… Просто его сразу вспомнила… Ты плюнула – я сразу и вспомнила… Он же тоже всё время… Сидит такой, жуёт – и прямо под ноги… Под ноги харкает… До раковины дойти ему, видите ли, в лом… Сама не знаю, что на меня нашло… Ты плюнула, а я… Извини, короче…
КОСТЛАН. Да ладно… Выстригу, а потом вот так сделаю…
(показывает, как она зачешет волосы)
Лаком зафиксирую – незаметно совсем будет…
ПОЛТОРАШКА (забирает у Костлан бутылку, делает глоток). Это ещё ладно… Меня вон один раз вообще наголо обрили.
КОСТЛАН. Как вышло?
ПОЛТОРАШКА. Наказали, типа… Но сразу говорю: я на них не в обиде… Я тогда на кладбище работала… Ну, не работала – подхалтуривала: венки там старые убрать, траву сухую с дорожек сгрести, ветки оттащить, которые свалились… Там нас шесть человек было – вроде как бригада. И у каждой свой участок… Ну а тут как раз такое дело, родительский день, народ на кладбище ломанулся… Понятно – с выпивкой, с закусоном… Ну а потом, как водится, стаканчик с водкой – у надгробья… Пара конфеток, печенюшка…
(криво усмехается)
Ну и пошли у нас вечером поминки на всю катушку. Чапаешь между могилок, вроде как фантики в мешок собираешь, а сама раз стаканчик, и – господи спаси… Ага… Ну, не разглядела, спутала в сумерках, с чужого участка стакан взяла… А девки усекли и предъявили потом… Ночью, когда все уже тёпленькие были, повалили меня, ногами слегонца помесили, а потом все волосы – раз, раз… Короче, под Котовского… Я бухая и не прорубила сразу, а утром проснулась, рукой вот так провела… Мать моя женщина! Завыла даже… Матерюсь, реву, на всех бросаюсь… Ну, бабы мне ещё навтыкали да выгнали нахрен с кладбища – не крысятничай, мол… А я разве крысятничала? Я ж перепутала просто… Темно, пьяная… Там и было-то… Грамм пятьдесят от силы…
КОСТЛАН. Вот мартышки! Я бы им не простила, я б устроила им…
ПОЛТОРАШКА. Да чё там… Говорю же – не в обидках я… Они же там несчастные очень – ну, которые при кладбище живут... И у каждой своя тема… Прикинь: одну собственный сын из квартиры выгнал. У другой сгорело всё. Всё подчистую: вещи, дом, документы… А ещё одна – из-за мужика своего… Они лет двадцать назад развелись, она из города уехала, за границей где-то, вроде тебя, кантовал