В числе источников, которые называл Варрон, имеется один, приведенный им, надо полагать, полностью, только с добавлением этнографических драгоценных сведений и нелепых этимологии. Это календарь сельскохозяйственных работ, который имелся в каждой усадьбе к сведению и руководству вилика (1.36). Где была составлена запись, включенная Варроном в свою книгу? Чтобы ответить на этот вопрос, сравним календарь Варрона и Колумеллы (ΧΙ.2).[4]
Сравнение обоих календарей убеждает нас, что составлены они были для мест разных как по хозяйственному укладу, так и по условиям природным. Календарь Колумеллы - это календарь виноградаря по преимуществу: он написан для округов, где виноградник является важнейшей хозяйственной статьей, а лоза - предметом самой внимательной заботы. Работы в винограднике шли почти круглый год, и календарь Колумеллы служил хозяину надежным справочником и руководством в распределении этих работ. В той области, сельскохозяйственный быт которой дал материал для Варронова календаря, виноградником интересуются гораздо меньше и ухаживают за ним вовсе не с таким тщанием. Молодые лозы не окапывают ежемесячно, как у Колумеллы; молодой виноградник полагается только однажды перепахать или перекопать, а потом трижды переборонить: в старых виноградниках после окапывания (ablaqueatio) дважды проходят с бороной. Мы видим, что самая техника работы иная: у Колумеллы виноградарь действует лопатой, у Варрона бороной. У Колумеллы лозы пасынкуют самое меньшее дважды, у Варрона только раз. Никаких указаний ни относительно "опыливанья", ни относительно унавоживания: мы находимся в среде с хозяйственными интересами иными, чем у Колумеллы.
По-разному обстоит у обоих и дело с пастбищами и кормами: у Варрона скот ходит по лугам до конца марта; у Колумеллы луга закрывают для стада уже с первой половины этого месяца.
Варрон говорит о поливных лугах, которые косят дважды (в мае и в августе или сентябре); у Колумеллы речь идет только об одном укосе; у него уже с 1 июня скотину кормят нарезанной листвой; у Варрона только с августа начинают заготовлять лиственный корм.
И в полеводстве найдем мы разницу: у Колумеллы троекратная вспашка, у Варрона только двукратная; у Колумеллы хлеба мотыжат дважды, у Варрона лишь один раз. И сроки работ не всегда совпадают у обоих авторов. Мы видели уже, что скотину у Варрона перестают пускать в луга двумя неделями позже, чем у Колумеллы; пар у Варрона поднимают только после весеннего равноденствия, когда, по словам Колумеллы, следует производить первую вспашку "сырой и жирной земли" (XT.2.32). "Защищать луга от скота" с конца марта - это, с его же слов, обычай "холодных мест" (XI.2.27). Варрон, очевидно, имел дело с календарем для "холодных мест". Колумелла писал для Лация, где он жил и вел хозяйство. Разница климата объясняет и разницу в других сроках: у Колумеллы лозы окапывают, раскрывая их корни (ablaqueatio) в октябре: нет опасности, что их прихватит морозами; у Варрона это делают только по весне, когда угроза холодов окончательно миновала. Однократное мотыженье (без окучиванья), производимое, "когда зима прошла", было также практикой "холодных и болотистых мест" (Col. II.11.2). Мы получаем, таким образом, ряд фактов, подтверждающих положение, которое само собой напрашивается: Варрон составлял свой календарь, руководствуясь сельскохозяйственной практикой родных сабинских мест. Сведения о хозяйственном облике этого края, которые мы получаем от других писателей, подкрепляют наш вывод. В Сабинии, конечно, сажали виноград, пили собственное вино и торговали им на местных рынках, развели даже два своих местных сорта (Pl. XIV.28 и 38), но не то чтобы знаменитых, а и просто хороших вин здесь никогда не бывало, и сабинское виноградарство славой не пользовалось. Скотоводство в этих местах засвидетельствовано Страбоном (228); мы видели, что Варрон пишет о крае, который богат кормами.
Установив, таким образом, "краевой аспект" Варронова календаря, мы можем пойти дальше: всякий раз, когда сообщения Варрона относительно той или другой сельскохозяйственной практики разнятся от того, что рассказывают о том же другие писатели, например Колумелла, мы имеем право прикрепить факты, приводимые Варроном, к сабинскому округу. Сельское хозяйство древней Италии, таким образом, утрачивает постепенно отвлеченный характер какой-то алгебраической величины и принимает конкретные очертания живого явления, связанного с определенным местом и обусловленного свойствами этого последнего. Именно эта ясно выраженная связь с сабинскими местами и делает драгоценной книгу Варрона, так же как и его заметки о "Сельских древностях", щедро в ней рассеянные. Поэтому "Сельское хозяйство" всегда будет привлекать к себе внимание тех, кто интересуется бытом и хозяйственной жизнью древней Италии, хотя значение этой книги как чисто агрономического трактата и не очень велико.