ФРАНЦУЗСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС
Наиболее яркие события национальной истории, запечатленные в устной традиции, позже были обработаны образованными сказителями, которые во Франции назывались жонглерами, в Испании – хугларами, в Германии – шпильманами.
Ведущим жанром французского героического эпоса эпохи феодализма были “шансон де жест” (“сhansons de gestе”, песни о подвигах или деяниях). Жонглеры создали более или менее окончательный текст из разных сказаний. Chansons de geste исполнялись на ярмарках, в замках под аккомпанемент арфы или виолы. Объем поэм составлял от 1000 до 20 000 стихов.
Корпус дошедших до нас героических поэм насчитывает около 100 поэм. Все они отчетливо делятся на 3 тематических цикла. Впервые это деление предложил знаменитый трувер XIII века Бертран де Бар-сюр-Об во вступительных лессах к своей поэме «Жирар де Вьенн»: «...Лишь три жесты украшают Францию: о короле Франции — самая главная, самая богатая и рыцарственная. Вторая — о Дооне седобородом из Майанса, который был столь отважен... Третья жеста, что была столь ценима, — о гордом Гарене Монгланском...»
1. «Жеста короля Франции» повествует о роде каролингских императоров, берущем свое начало от Пиппина Короткого. Французы XII века видят каролингское время золотым веком, а власть императоров — подлинно сакральной; отсюда центральная фигура здесь — король Франции, символ единства страны, народной правды и силы, оплот против иноземцев — «язычников», или против своеволия и хищничества крупных феодалов. В эпосе это — родовое качество Каролингов. Главную роль в произведениях, относящихся к «жесте короля», чаще всего играет Карл Великий, сын Пиппина, которому в эпосе часто приписываются деяния других императоров. Карл — фигура, наиболее четко соотносящаяся в сознании европейцев XII века с “золотым веком” и божественной властью.
2. «Жеста Доона де Майанс» представляет непокорных вассалов, дается двоякая оценка феодальной разрухи, выражается печаль по поводу бесчинств феодалов и слабости короля, но в то же время высказывается некоторое сочувствие мятежным баронам. Таким образом, эпический мир предстает во всей полноте: королевская власть как власть высшая и всеобъемлющая, как своего рода высочайший синтез мифа о «золотом веке», идеальные вассалы как опора высшей власти, и непокорные, склонные к анархии вассалы как нечто, с одной стороны, противопоставленное высшей власти, а, с другой — показывающее и некоторые негативные ее стороны.
3. В «Жесте Гарена де Монглан» доминирует образ идеального вассала, бескорыстно служащего родине и королю, король — на втором плане, «деяния» совершаются его верными вассалами. Формулировка из поэмы «Эрнальт де Боланд» сообщает о роде Гарена, причем в качестве главного родового качества называется способность править согласно закону.
Самой совершенной поэмой королевского цикла французского героического эпоса является “Песнь о Роланде”, сочетающая патриотический пафос первого и третьего циклов. Идеальный король и идеальный вассал дополняют друг друга. Приблизительное время создания поэмы – 1100 год. Древнейшая дошедшая до нас оксфордская рукопись датирована 1170 годом. Остается нерешенной проблема авторства: имя, упомянутое в последней строке (Поэме конец. Турольдус утомился…), может быть именем и сказителя, и жонглера, исполнявшего произведение, и переписчика.
В основе поэмы – исторические предания об одном из испанских походов Карла Великого 778 года, завершившийся неудачной осадой Сарагоссы; по возврашении домой арьергардный отряд франков подвергся нападению басков; в битве в Ронсевальском ущелье в числе других знатных баронов погиб маркграф Бретани, Хруотланд.
В поэме же поход Карла преподносится как крестовый, вместо христиан-басков на Роланда нападают несметные полчища мусульман. Отомстив за смерть своего любимого вассала, Карл обращает в христианство всех испанских мавров. Таким образом, в “Песне о Роланде” присутствует откровенная контаминация эпох, автор прибегает к приему идеального эпического времени, приписывая Карлу Великому участие в крестовых походах XI века. Карл Великий изображен всемогущим, наделенным огромной физической и моральной силой. Достойным его соратником представляется граф Роланд – доблестный рыцарь, беззаветно преданный своему сюзерену и “милой Франции”. Ролан готов возглавить опасное посольство или остаться во главе арьергардного отряда и подвергая себя опасности, выполнить свой патриотический долг:
Когда увидел граф Роланд могучий,
Что близок бой, - он стал надменным грозным
Стал гордым он как лев иль леопард.
“Друг Оливье, оставь такие речи!
Сказал Роланд – Великий император
Оставил с нами 20 тысяч войска,
Не чаял он, что есть меж нами трус!
Обязан каждый рыцарь за синьора
Терпеть и зной, и холод, и лишения.
Жалеть не должен кровь свою и тело!...
Друг Оливье, рази копьем булатным
Рубить врагов я буду Дюрандалем –
Его мне дал великий император –
И если здесь меня постигнет смерть, -
Кому мой меч достанется – тот скажет –
“Владел им верный доблестный вассал”.
Бок о бок с Роландом сражаются архиепископ Турпен, с мечом в одной руке и крестом в другой, и отважный, но благоразумный Оливье. Между страстным, безудержно рвущимся на подвиг Роланд и надежным, осторожным в своиих решениях Оливье нет противопоставления, оба прекрасны в своей вассальской преданности королю и беззаветной храбрости. Они противостоят отчиму Роланда – Ганелону, олицетворяющему феодальное своеволие и эгоизм. Ганелон – достойный рыцарь, но его толкает на предательство та же страстность натуры, что и у пасынка. Когда Карл не соглашается отправить своего племянника с посольством к Марсилию и тот просит оказать эту честь своему отчиму – Ганелон приходит в ярость, ему кажется, что Роланд таким образом хочет избавиться от него:
…если Бог мне даст сюда вернуться, -
До самой смерти горе и страдания
Твоим уделом будут!” И воскликнул
Роланд в ответ: “ Твои безумны речи!
И знают все: угроз я не страшусь!
Но мудрый франк везти послание должен,
И если император соизволит, - охотно я послание отвезу!
Аой!
Так возникает трагический конфликт, в ходе которого Ганелон совершает предательство, а Роланд умирает в бою. Тем более неотвратимым и справедливым кажется возмездие, постигшее Ганелона. После поединка, в котором честь погибшего Роланда защищает рыцарь Тьедри, а интересы Ганелона – его родич, могучий Пинабель, изображается справедливая победа представителя Роланда.
Четвертование Ганелона, описанное с характерным для средневекового сознания безжалостным натурализмом, не кажется чрезмерным и жестоким, так как “ужасная смерть” постигла изменника и 30 его сородичей в назидание потомкам.
Глубоко патриотической идее “Песни о Роланде” соответствует ее художественная форма. В поэме органично сочетаются фольклор и индивидуальное литературное творчество. Так например, характерный для фольклорной поэтики гиперболизм подчеркивает масштабность изображаемых событий и мощь эпических характеров: 20 тысячный отряд Роланда сначала побеждает 100 тысячную армию Марсилия, а потом и 400 тысячное войско эмира Балиганта, рог, призывающий на помощь Карла Великого – слышен за тысячи километров, Роланд трубит в рог так сильно, что жилы лопаются у него на висках.
В поэме изпользуется и характерный фольклорный прием – параллелизм, способствующий выражению эпического и героического пафоса происходящих событий. Практически все основные герои изображены попарно: Карлу соответсвует эмир Балигант, (оба могучие искусные воины, оба белобороды и т.д.), племяннику Карла – Роланду – равновелик племянник Балиганта Аэльрот, двенадцати французским пэрам – 12 пэров сарацинских. Надо отметить и постоянные формы вызова на поединок, похвальбы перед боем, описания единоборств, постоянные эпитеты (“милая Франция”, как в устах франков, что понятно, так и в устах сарацин), простоту и непротиворечивость психологических переживаний, последовательность изложения событий.
Важный признак жанра — форма. Все французские эпические поэмы написаны десяти- или двенадцатисложным стихом с цезурой после IV или VI слога, текст поэм разбит на лессы или тирады, (от 5 до 40 стихов в каждой) связанные между собой ассонансами или, позднее, рифмами, проходящими через всю лессу. Как и все предыдущие признаки, это — часть мнемонической системы, направленной на запоминание и пересказ, позднее эта система превращается в традиционную жанровую форму.
В целом эпос Франции изучен хорошо, в течение второй половины XIX века в Европе вышел целый ряд работ (Paris, Gautier, Tavernier, Bruckner, Bedier, Boissonade). Сегодня эти труды стали уже классическими, хотя многие положения опровергнуты (например, теория Ж. Бедье о создании «Песни о Роланде» в монастыре). В 1874–1875 гг. в Париже выходит классический труд Виоле-ле-Дюка «Dictionnaire Raisonne du Mobilier Francais de L'Epoque Carlovingienne a la Renaissance», где в исследование средневековой материальной культуры (оружия и доспехов) привлекается текст «Песни о Роланде». Эту традицию продолжили другие исследователи, среди которых наиболее интересны работы Ф. Кардини, Ж. Ле Гоффа, однако и здесь сохраняется та же тенденция — текст эпических поэм приводится всего лишь в качестве иллюстративного материала для приводимых в этих исследованиях положений из области истории, психологии и мифологии изучаемого периода
На протяжении XX века «Chansons de Geste» (и «Песнь о Роланде» в первую очередь) становятся предметом исследования настолько часто, что литература о «Песнях о деяниях» на сегодняшний день практически необъятна. Из наиболее интересных трудов следует назвать работы испанского исследователя Р. Менендес Пидаля.
В последние десятилетия авторов все более привлекает культурно-исторический аспект исследования «Песен о деяниях». Так, хотя в своих трудах по религиозной, философской и эстетической мысли в средневековой Европе Д. Робертсон в первую очередь исследует отражение этих концепций в рыцарском романе, он неоднократно обращается и к произведениям «Chansons de Geste» и к «Песни о Роланде» — в первую очередь. Вызывают интерес работы К. Берто, П. Банкура, Х. Бартлеса. В отечественном литературоведении традиция изучения «Chansons de Geste» также имеет давнюю историю. Из работ русских литературоведов следует отметить труды Б. И.Ярхо, в частности, «Введение» к его же переводу «Песни о Роланде», статьи Вл. А. Лукова «"Песнь о Роланде" в свете фольклора» и «Французский героический эпос "Песнь о Роланде" (анализ фольклорной природы памятника)», где поэма детально разбирается именно как фольклорное произведение, и показывается фольклорная специфика его выразительных средств, а также многочисленные статьи З. Н. Волковой и ее книгу «Эпос Франции», где подробно описываются генетические связи всего французского героического эпоса и разбирается язык его памятников. В 1995 г. вышла книга А. Д. Михайлова «Французский героический эпос», которая является, пожалуй, наиболее полным трудом русских исследователей по данному вопросу.
ИСПАНСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОСЕ
В основе испанского героического эпоса, как и в основе французского, лежат исторические события. Это был драматический период, когда после 711 года весь Пиренейский полуостров был завоеван маврами. На севере осталось непокоренным только королевство Астурия, откуда началась Реконкиста (отвоевание) – национально-освободительное движение. Однако испанскую Реконкисту осложняло то, что на отвоеванных землях устанавливалось самостоятельное государство, воевавшее не только с общим врагом, но и между собой, наиболее губительным для страны было острое соперничество между выделившимся из Астурии королевством Леон и графством (а затем также королевством) Кастилией. Особенно пагубным был период правления кастильского короля Альфонса VI. Эти события и отражены в национальном героическом эпосе, поэмы, которого (как и французские) содержат 3 основные темы:
1. борьба с маврами за свободу Испании
2. феодальные раздоры как величайшее зло для страны и измена родине
3. борьба за первенство Кастилии
Выдающимся памятником испанского героического эпоса является “Поэма о моем Сиде”. Xуглары складывали песни об историческом прототипе главного героя поэмы – Родриго Руйе Диасе по прозвищу Компеадор (т.е. боец) еще при его жизни, но написана была эта замечательная поэма около 1140 года. Она отличается необыкновенной правдивостью, простотой и сердечностью тона. Интересно, что в своей искренней любви к народному герою, авторы сознательно занижают его социальный статус. Исторический Родриго Диас принадлежал к высшей кастильской знати, в поэме же он изображен простым инфасоном, т.е. рыцарем средней руки. В отличие от песни о Роланде”, в которой тема любви практически отсутствовала, в “Поэме о Сиде” семейная тематика занимает важное место. Сцена прощания Сида с доньей Хименой и дочерьми не менее трогательна, чем сцена прощания Гектора с Андромахой. В скупых, может быть несколько натуралистических художественных деталях угадывается страстная любовь супругов друг к другу:
Мой Сид донью Химену обнял в последний раз
Донья Химена у Сида стала руки целовать
Горестно плачет, не знает что начать.
На него и на дочек обращает свой взгляд.
“Отдаю я вас в руки Бога и Небесного отца,
Разлучаемся и свидимся – Бог ведает когда
Вовек вы не видали, чтобы плакали так
Как ноготь от мяса от него оторвалась.
Любовь Сида к дочерям не мешает ему, однако, подчиниться своему вассальному долгу и когда король Альфонс предлагает ему выдать дочерей за леонских инфантов де Каррион, которые кичатся своим знатным происхождением, – он не противится.
Демократизм стиля поэмы проявляется и в скромной роли религиозной фантастики (лишь один раз, да и то во сне, к Сиду является архангел Михаил), и в веротерпимости автора и его героя, которые уважительно относятся к ростовщикам-евреям Рахили и Иуде, в крепкой дружбе Сид с мавром Абенбальбоком и т.д. Высокий патриотический пафос поэмы несколько снижается меркантильным вниманием к выгодной стороне войны, которое проявляют не только воины, но и король, и сам Сид. Автор сообщает о размерах добычи, (поживы), о доле, доставшейся Сиду и каждому его воину, и о дарах, которые получает король Альфонс. Разделить без ошибки поживу приказал он,
Казначеям велел все записать на пергамен.
Людям Компеадора посчастливилось знатно:
Пoлучает всадник сто серебряных марок.
Половину от этого пеший ратник.
Пятина – Компеадору достатлась без остатка.
Здесь продать ее нельзя, ни отдать ее в подарок.
Ни пленников, ни пленниц за войском не потащишь.
Дал он знать в Кастехоне, и в Ите, и в Гвадалахаре
Что если найдется на пятину покупатель
Пусть за ней приходит, не будет в накладе.
Оценили мавров в три тысячи марок.
Сиду по душе был этот подарок.
Учинили на третий день с ним расплату.
В отличие от французского эпоса, где франки побеждают бессчетные тысячи врагов, война в “Поэме о моем Сиде” изображается просто, без гиперболизма:
Вассалы Компеадора рубят без пощады
В короткое время убили триста мавров.
В изображении характеров также проявляется реализм поэмы Сид предстает благородным, деятельным, прямым, он – истинный рыцарь, его преданность сеньору, королю Альфонсу, неоднократно подчеркивается. Он понимает, что его сюзерен – личность не слишком выдающаяся, но король – символ единства родины. Важной чертой характера Сида является и подчеркнутое великодушие по отношению к своим презренным зятьям, навязанным ему королем, к сильным и слабым, друзьям и врагам. За это его любят: “мой Сид” – не просто прозвище, но и отношение, постоянный эпитет. Так зовут Сида мавры, так зовет его к концу действия король Альфонс, так, как это ни парадоксально, называет себя и он сам. Отличительной чертой стихотворного строя поэмы является неравносложность, строки состоят из 8 или 12 стихов, скрепленных ассонансами.
В XIV веке о герое Реконкисты сложилась еще одна поэма– “Родриго” (варианты ее названия – “Юношеские подвиги Сида”), рифмованная хроника о Сиде, сюжет которой впоследствии был использован Пьером Корнелем в трагедии “Сид”. К концу XIV века–началу XV века стали появляться посвященные ему романсы, которые исполнялись под аккомпанемент гитары. Эта традиция просуществовала довольно долго, достигнув своего пика в творчестве великого испанского поэта Федерико Гарсиа Лорки.
|
Эпоха рыцарства
НЕМЕЦКИЙ ЭПОС. “ПЕСНЬ О НИБЕЛУНГАХ”
Героический эпос в Германии возник значительно позже, чем во Франции и Испании. Дело в том, что письменность на немецком языке оформилась лишь к XII веку. Шпильманы, конечно обрабатывали устные предания мифологического и легендарно-исторического происхождения, но дополняли их художествеными открытиями уже XIII века, отсюда –стилистическая пестрота, характерная для немецких эпических поэм. Гордость всей немецкой средневековой литературы составляет “Песнь о Нибелунгах”. Время ее создания – приблизительно 1200 год. Во множестве источников сюжетов, жанровых и стилистических влияний можно отметить произведения, созданные в разные исторические эпохи в разных национальных традициях: “Песнь о Хильдебранде”, старинные эпические песни о Зигфриде и гибели нибелунгов, о Дитрихе Бернском, Эрманарике и Вальтере Аквитанском, перевод на немецкий язык “Песни о Роланде” 1130 года, кельтские сказания о Тристане и Изольде, рыцарская лирика австрийского поэта Вальтера фон дер Фогельвейде и рыцарские романы Гартмана фон Ауэ. Именно поэтому в “Песне о Нибелунгах” отсутствует характерный для национальных эпосов патриотический пафос. Зато в немецкой героической поэме, которая напоминает уже рыцарский роман, человек уже представляется как индивидуальная личность, борющейся за свои чувства и права.
Поэма состоит из около 10 000 стихов, составляющих 39 авентюр. Авентюры, т.е. песни, написаны так называемой “нибелунговой строфой”, т.е. четверостишиями, в которых первые три строки имеют структуру 4+3 (4 ударения в первом полустишии и 3 – во втором), а последняя – 4+4: Сюжет поэмы рассказывается последовательно и неторопливо. Главный герой поэмы, Зигфрид, еще в юности прославившийся своими подвигами (он завладел кладом Нибелунгов и победил стерегущего его дракона), прибывает с нижнего Рейна в Вормс, просить у короля Гюнтера руку его сестры Кримхильды, о красоте которой он слышал и страстно ее полюбил. Гюнтер соглашается, но с условием, что Зигфрид поможет ему в сватовстве к исландской богатырше Брюнхильде. С помощью шапки-невидимки, добытой вместе с кладом, Зигфрид выручает Гюнтера, но завладевает поясом и кольцом Брунхильды, ставшие поводом для спора двух королев о достоинствах их мужей. Брунхильда узнает, что Гюнтер обманул ее, на самом деле победителем был Зигфрид. Гюнтер поручает своему верному вассалу Хагену отомстить Зигфриду за разглашение тайны. Выведав у Кримхильды, что на теле ее мужа, омытом кровью дракона, есть уязвимое место, Хаген предательски убивает его и завладевает кладом Нибелунгов. Кримхильда выходит замуж за короля гуннов Этцеля (Атиллу), заманивает бургундов во главе с Гюнтером в гости и во время пира гунны их убивают. Последними погибают Гунтер и Хаген, отказавшийся указать место на дне Рейна, где он спрятал клад Нибелунгов. Однако и Кримхильда погибает: ее убивает старый рыцарь Хильдебрант за то, что она стала причиной гибели стольких славных героев.
Старик, пылая гневом, к Кримхильде подскочил,
Мечом своим тяжелым взмахнул он что есть сил.
Она затрепетала, издав короткий крик
Но это ей не помогло – удар ее настиг.
Жену владыки гуннов он надвое рассек.
Кто обречен был смерти – тот смерти не избег,
Стенал в унынии Этцель и Дитрих вместе с ним,
Скорбя по славным ленникам и родичам своим.
Бесстрашнейшим и лучшим досталась смерть в удел.
Печаль царила в сердце у тех, кто уцелел.
Стал поминальнной тризной веселый пышный пир
За радость испокон веков страданием платит мир.
“Песнь о Нибелунгах” изобилует сказочными волшебными мотивами, приправленными авантюрным духом любовного рыцарского романа, мрачными злодеяниями, убийствами, потоками крови. Действующие лица – мощные, страстные характеры, они без колебания идут на преступления. Эпизод мести, задуманной и осуществленной Кримхильдой, основан на легенде о германской пленнице Ильдико (Хильда), которая ради своего племени погубила Атиллу, но если Ильдико действовала, повинуясь голосу крови, то бургундская королева идет против своего рода и убивает своих братьев во имя страстной любви к мужу. Так, в “Песне о Нибелунгах” причудливо соединились идущие из глубокой полуварварской древности мифологические представления, суровые нравы и жестокие поступки с принципиально новыми отношениями между людьми, свойственными феодально-христианской эпохе.
Известности немецкого эпоса в огромной степени способствовала оперная тетралогия великого немецкого композитора Рихарда Вагнера – “Кольцо Нибелунгов”, состоящая из 4 опер: “ Золото Рейна”, “Валькирия”, “Зигфрид” и “Гибель богов”.
Рыцарская лирика
После крестовых походов, высокой целью которых провозглашалось освобождение Гроба Господня, а в действительности они совершались во многом ради завоеваний и грабежей, в Европе стали создаваться ордена - военно-религиозные организации, в ряды которых вступали вернувшиеся из походов паладины. Таким образом, первыми рыцарями стали вооруженные монахи, вчерашние крестоносцы, отождествлявшие меч с крестом, один из лучей которого длиннее трех остальных. В XII-XIII веках, когда в основном завершилось формирование феодализма, в европейских странах ведущую роль в обществе стало играть светское рыцарство, посвящавшее свои устремления служению сюзерену и Прекрасной Даме. Начал создаваться рыцарский кодекс чести: защищать слабого, быть верным слову, беззаветно служить своему сеньору, помогать церкви и отечеству, быть бесстрашным, уметь постоять за себя, проявлять учтивость, галантность и щедрость.
Поскольку на снаряжение рыцаря требовались немалые средства, рыцарями становились в основном дети знатных родителей. Рыцарем можно было стать достигнув 21 года. Юноша в течение нескольких лет служил сеньору: сначала в качестве пажа (часто с 7 лет), затем в качестве валета-оруженосца (обычно с 15 лет). Сначала церемонию посвящения проводил священник, наносяший будущему рыцарю сильный удар, затем это право перешло к сюзерену, который лишь символически прикасался мечом к плечу посвящаемого. В отсутствии военных походов, как возможности проявить свою доблесть, для сохранения воинских навыков организовывались рыцарские турниры., на которых рыцари должны были тупым копьем вышибить противника из седла. Победителю доставались слава, доспехи побежденного и благосклонность Прекрасной Дамы. (чаще всего жены сюзерена). Конечно, в художественной литературе и исторических источниках отмечены случаи нарушения рыцарского кодекса чести, интриг, насилия и откровенного грабежа со стороны тех, кто с оружием в руках разъезжал на коне, прикрыв лицо забралом. Но в целом рыцарство, безусловно, было позитивным общественным явлением, способствовавшим появлению и развитию специфической куртуазной (от франц. сour – двор) культуры. Особой славой пользовались как центры куртуазии дворы Гильома Аквитанского, Генриха Гордого и Филиппа Швабского.
Происхождение культа Прекрасной Дамы, скорее всего, связано с культом Богоматери. Позже предметом рыцарского поклонения становится светская дама, жена короля или знатного вельможи. Она присутствует на турнирах, награждает победителей короной, цветком или шарфом. Ей посвящаются подвиги, любовные стихи, предусмотренные этикетом. Восхищение ее красотой являлось обязательным элементом куртуазного поведения. Культ Мадонны (Прекрасной Дамы) был связан и с изменением роли женщины в семье и обществе; она становилась важным фактором и при решении сложнейших политических задач. Речь идет в первую очередь о династических браках. С их помощью, в частности, пытались уладить затянувшийся конфликт между Францией и Англией, Плантагенетами и Капетингами. Людовик VII, владевший небольшой областью Иль-де Франс, женился на знаменитой красавице Элеоноре Аквитанской и получил в наследство юго-западную часть Франции с богатейшей куртуазной культурой. Но через 13 лет этот брак завершился разводом. Элеонора настояла на своем участии во Втором Крестовом походе, где вела себя более чем фривольно. Людовик жестоко страдал и в конце концов развелся по причине того, что за 13 лет она не родила ему наследника (две дочери не считались наследницами престола). Прекрасная Элеонора немедленно вышла замуж за представителя Капетингов, Генриха П Анжуйского и родила ему четырех сыновей, одним из которых был знаменитый Ричард Львиное Сердце.
В эпоху развитого феодализма создавалась куртуазная литература, отвечавшая культурным запросам господствующего класса. Основными жанрово-родовыми формами, которые в ней культивировались, были лирика и роман отражавшие пробуждение личного начала в сознании средневекового человека. Своего наивысшего расцвета рыцарская лирика достигла в южной провинции Франции, древней Окситании, где к концу XI-XIII веков образовалось государство Прованс со своим языком (смеси французского и итальянского), культурными традициями, связями со странами Средиземноморья, в том числе и арабскими, а также живыми воспоминаниями об античности. Провансальские поэты-рыцари называли себя трубадурами (от глагола trobar, находить, открывать). Уделяя большое внимание технической стороне творчества, они разработали свою особую систему жанров, метрических и строфических форм, ввели в европейскую поэзию рифму. Трубадуры делились на сторонников так называемых «ясного» и «темного» стилей. Первые призывали писать ясным, прозрачным стилем, понятным самому широкому читателю, вторые, следуя высокомерно-аристократическому изречению “Procul este, profani” (Прочь, профаны!), ориентировались на своего, в идеале равного себе, читателя, и культивировали стиль усложненный, требующий известной образованности.
В тематическом разнообразии провансальской поэзии наиболее важной является тема любви. Трубадуры, предвосхитив ренессансную защиту права личности на свободу чувств, выделяли различные виды и оттенки любви: «тайная, «тонкая» (fin amor), и грубая (fol), «разделенная» и неразделенная», причем последней отдавалось явное предпочтение. В стихах влюбленного поэта должны были проявляться трепетное обожание, скромность и робость. Он должен был тщательно скрывать свою любовь от постороннего взгляда, прибегая к помощи иносказаний и псевдонимов для себя и своей Дамы. Условные имена, под которыми подразумевались дамы сердца, друзья, покровители поэта или он сам, назывались сеньялями.
Провансальские трубадуры разработали систему лирических жанров, это канцона, альба, баллада, пастурелла, романс, тенцона, плач, сирвента.
Канцона – песня любовного или религиозного содержания с изысканной строфикой и рефренами. Она продолжала традицию народных майских обрядов, основным фоном служило описание природы. Альба – это песня друга или оруженосца рыцаря, находящегося ночью в спальне своей возлюбленной, который песней дает ему понять, что наступает рассвет и пора покинуть свою Даму. В рефрене альбы обязательно было использование слова “рассвет”. Часто встречается и антиальба, или серена, т.е. вечерняя песня, в рефрене которой используется слово “вечер”
…..Истерзался друг тоской:
Ох, томится день деньской!
Нет, видать,
Нынче вечера не ждать! …….
Пастурелла – (пастушеская песнь). Сюжетом ее является любовный дилог рыцаря, встретившего красавицу-пастушку.
Тенцона, т.е. песня-спор, прения, восходит к соревнованию жонглеров. Предметом поэтического спора могли быть проблемы политические, философские, этические (например, о том, какой вид любви предпочтительнее), вопросы поэтической техники (например, тенцона сторонников «ясного» и «темнного» стилей, Гераута де Борнея и Раймбаута Ш, графа Оранского). Известна тенцона трубадура, пишущего под псевдонимом Монах из Монтаудона, в которой он беседует с Богом.
Баллада (в точном переводе – танцевальная песнь). Первоначально так называлась песня, исполнявшаяся во время танца на народных гуляниях, вокруг майского деревца. Вначале баллада состояла из ритмично чередующихся однотипных строф с постоянным рефреном. Позднее термин «баллада» стал обозначать “лирико-эпическое повествование с налетом таинственности и трагизма”. Во француской поэзии наиболее известны баллады Франсуа Вийона.
Романсами вначале назывались песни на романском языке, в дальнейшем – стихи любовного содержания, предназначенные для пения.
Плач происходит от известного одноименного жанра устного народного творчества и выражает скорбь по поводу смерти какой-либо известной, обычно знатной, личности.
Сирвента – (от провансалького sirventes – “служащий”) – чаще всего была посвящена обсуждению политических или социальных вопросов. Иавестным автором сирвент и плачей был Бертран де Борн (ум. в 1210 г.), которого Данте упомнает в трех своих произведениях (“О народном красноречии”, “Пир”, “Божественная комедия”) и называет его искусным певцом войны, особо говорит о его щедрости, но помещает в 8-ой круг Ада, среди “злокозненных советчиков”, несущим за волосы собственную голову вместо фонаря. Трубадур был виновником вражды между Ричардом Львиное Сердце и его старшим братом Молодым Генрихом; на смерть которого Бертран де Борн написал полный искреннего отчания плач:
Наш век исполнен горя и тоски,
Не сосчитать утрат и грозных бед.
Но все они ничтожны и легки
Перед бедой, которой горше нет, -
То гибель Молодого Короля.
Политические сирвенты Бертрана де Борна отличались страстностью и резким осуждением нравов общества:
Я сирвентес сложить готов
Для тех, кто слушать бы желал.
Честь умерла, ее врагов
Я бы нещадно истреблял,
В морях топил без дальних слов, -
Но выйдут те из берегов.
Огонь бы трупов не сожрал,
уж разве б Страшный Суд настал.
Я не ворчун и не злослов,
А наглецам бы не прощал.
Господь помимо всех даров
Рассудок человеку дал,
Чтоб скромным быть, но не таков
Любой из золотых мешков:
Из грязи в графы прет нахал,
Уже и замок отмахал!
Короны есть, но нет голов,
Чтоб под короной ум блистал.
О славе дедовских гербов
Маркиз иль князь радеть не стал
А у баронов при дворах
Я бы от голода зачах:
Хоть богатеет феодал –
Пустеет пиршественный зал.
Северофранцузские певцы – труверы – писали в основном в рамках, созданных трубадурами, но внесли и свой вклад в жанровую систему рыцарской лирики. Это песни о крестовых походах, ткацкие песни, песни о неудачном замужестве(chanson de mal mariee). Последние два жанра писались чаще всего мужчинами, но от лица женщины, но сохранилось около 30 имен трубадуров-женшин, наиболее известная из которых – Беатрис де Буа.
Выдаюшимся представителем рыцарской лирики является трубадур XII века, гасконец Маркабрю, представитель “темного” стиля. По его собственному шутливому выражению, он “сам себя не понимал”. Он был одним из основателей куртуазной поэтики; певец супружеской любви, религиозного смирения и любви к Богу, но писал и изящные пастуреллы:
Встретил пастушку вчера я
Здесь, у ограды блуждая,
Бойкая, хоть и простая,
Мне повстречалась девица.
Шубка на ней меховая
И кацаейка цветная,
Чепчик – от ветра прикрыться.
К ней обратился тогда я:
– Милочка! Буря какая
Нынче взметается злая!
– Дон! – отвечала девица
Право, здорова всегда я,
Сроду простуды не зная –
Буря пускай себе злится!
– Милочка, самой пугливой,
Даже и самой строптивой
Можно привыкнуть на диво
К ласкам любовным, девица.
Судя по речи игривой
Мы бы любовью счастливой
С вами могли насладиться.
– Милочка! Вы загляденье!
Полно же без сожаленья
Так над любовью глумиться.
– Дон! Нам велит Провиденье:
Глупым – ловить наслаждение,
Мудрым – к блаженству стремиться.
В XII веке известным трубадуром был граф из Байи Джауфре Рудель, о жизни которого существует трогательная легенда.: подобно герою немецкого эпоса Зигфриду, он также заочно влюбился в графиню Триполийскую, писал о ней восторженные стихи и наконец отправился в дальнее путешествие, чтобы увидеть ее, но по пути заболел и умер на руках у возлюбленной Графиня, тронутая его любовью, уходит в монастырь.
От тоски по вас, далекой,
Сердце бедное болит
Утешения никчемны,
Коль не увлечет меня
В сад, во мрак его глубокий,
Или же в покой укромный
Нежный ваш призыв, - Но где вы?!
Бернарт де Вентадорн, трубадур из Окситании, сын пекаря, был посвящен в рыцари, но полюбил жену своего сюзерена и был изгнан из замка. Он бежал в Англию, где состоял на службе у английской королевы Элеоноры Аквитанской. Бернарт де Вентадорн прославился своими кансонами:
У любви есть дар высокий,
Колдовская сила,
Что зимой, в мороз жестокий
Мне цветы взрастила.
Ветра вой, дождя потоки –
Все мне стало мило.
Вот и новой песни строки
Вьются легкокрыло.
И столь любовь нежна,
И столь любовь ясна,
Что и льдины как весна
К жизни пробудила…
В Германии рыцарская лирика – миннезанг (любовная песня), проявилась не столь ярко, она вторична по отношению к поэзии провансальских трубадуров и северофранцузских труверов, однако, благодаря плодотворному влиянию народной поэзии, песни некоторых миннезингеров, в частности, Вальтера фон дер Фогельвайде, по праву вошли в сокровищницу средневековой рыцарской поэзии.
Наибольшей известностью пользовался миннезингер Тангейзер, который, по легенде, жил на горе с любимой им богиней Венерой. Вскоре он раскаялся и отправился в Рим просить отпущения грехов у папы римского. Папа сказал, что скорее зацветет посох в его руке, чем Тангейзер получит прощение. Расстроенный миннезингер вернулся к Венере, посох же в руке папы зацвел. Известна написанная на этот сюжет одноименная опера Рихарда Вагнера.
Рыцарский роман
Параллельно с рыцарской поэзией в Европе возник и получил огромное распространение рыцарский или куртуазный роман. Термин roman вначале обозначал любое произведение, написанное на романском языке. Позже оформилась его современная характеристика как произведение эпического рода, крупной формы, обладающее развитой сюжетной структурой, а также главным героем, проживающим на наших глазах значительную часть своей жизни
Первые европейские романы, появившиеся в XII-начале XIII века, писались в стихах (до 30-50 тысяч 8-мисложных стихов) на героические, сказочные, позже и на бытовые темы. С середины XIII века романы стали создаваться в прозе. В некоторых романах обнаруживается сочетание стиха и прозы, т.е. элогиум, например,в романе-сказке “Окассен и Николетт”. Основные признаки рыцарского романа: возвышенная героика, тема любви, сказочная фантастика, экзотика, национальный и исторический маскарад, авантюрный характер сюжета, исключительный герой, действующий в исключительных обстоятельствах ради достижения своего собственного, личного счастья, а не общенационального благополучия. Именно последний признак существенно отличает рыцарский роман от породившей его героической поэмы.
Авторы рыцарских романов были людьми образованными, они были хорошо знакомы с народной сказкой, мифологией, сказаниями древних кельтов, скандинавов и германцев, произведениями античных авторов, религиозными легендами о Граале и т.д., эле<