Бюллетень
Судебной практики Московского областного суда за второй квартал 2017 года
(утвержден президиумом Мособлсуда 23 августа 2017 года)
Судебная практика Московского областного суда по гражданским делам и делам, вытекающим из публичных отношений
Кассационная практика
1. В качестве уважительных причин пропуска срока обращения в суд могут расцениваться обстоятельства, препятствовавшие работнику своевременно обратиться с иском в суд за разрешением индивидуального трудового спора, и перечень уважительных причин пропуска срока не является исчерпывающим.
С. обратился с иском к ООО «УСИО» о взыскании задолженности по заработной плате и других выплат, причитающихся при увольнении, ссылаясь на то, что в день увольнения с ним не был произведен расчет в полном объеме.
Представитель ответчика иск не признал, заявил о пропуске истцом срока на обращение в суд за защитой нарушенного права.
Решением Красногорского городского суда от 23 ноября 2015г. в иске отказано.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 29 июня 2016г. решение суда оставлено без изменения.
Президиум указал на существенные нарушения норм материального права, допущенные судами.
Судом установлено, что С. работал у ответчика в должности заместителя генерального директора по энергетическому строительству, с исполнением своих обязанностей в г. Красноярске, трудовой договор с ним прекращен 27 февраля 2015г. по п.п.1 п.1 ст. 77 ТК РФ (соглашение сторон).
Отказывая в иске, суды пришли к выводу о пропуске истцом установленного ст. 392 ТК РФ срока для обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора, указав, что об увольнении истцу было известно 27 февраля 2015г., трехмесячный срок для обращения в суд истек 27 мая 2015г., в то время как иск направлен почтой 30 мая 2015г. Наличия уважительных причин пропуска указанного срока судом не установлено.
Выводы судов основаны на неправильном толковании закона – ч. 1 ст. 392 ТК РФ и сделаны без учета разъяснений п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004г. N 2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации», о том, что в качестве уважительных причин пропуска срока обращения в суд могут расцениваться обстоятельства, препятствовавшие данному работнику своевременно обратиться с иском в суд за разрешением индивидуального трудового спора (например, болезнь истца, нахождение его в командировке, невозможность обращения в суд вследствие непреодолимой силы, необходимость осуществления ухода за тяжелобольными членами семьи).
Из содержания данного разъяснения следует, что приведенный в постановлении Пленума перечень уважительных причин пропуска срока обращения в суд не является исчерпывающим.
Часть 3 ст. 392 ТК РФ, наделяющая суд правом восстанавливать пропущенные сроки для обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора, во взаимосвязи с частью первой той же статьи, предусматривает, что суд, оценивая, является ли то или иное обстоятельство достаточным для принятия решения о восстановлении пропущенного срока, действует не произвольно, а проверяет и учитывает всю совокупность обстоятельств конкретного дела, не позволивших лицу своевременно обратиться в суд за разрешением трудового спора.
Судом установлено, что в пределах установленного законом трехмесячного срока С., проживающий в г. Красноярске, предъявил в Гагаринский районный суд г. Москвы иск к ответчику о взыскании выплат при увольнении.
Определением судьи Гагаринского районного суда г. Москвы от 09 апреля 2015г. исковое заявление возвращено на основании п.4 ч.1 ст. 135 ГПК РФ. 30 мая 2015г. С. направил в суд аналогичный иск.
При таких обстоятельствах период первоначального нахождения искового заявления С. по спору о взыскании выплат при увольнении в Гагаринском районном суде г. Москвы (с момента поступления искового заявления в суд и до вступления в силу определения о его возвращении) при разрешении вопроса о соблюдении истцом срока обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора, подлежал исключению судами из установленного законом трехмесячного срока для обращения в суд.
Судебными инстанциями также не принято во внимание и не дана оценка тому обстоятельству, что С. проживает в г. Красноярске, что увеличивает время на получение почтовой корреспонденции из суда.
Кроме того, президиум указал, что в данном случае решение судебных инстанций об отказе С. в иске без исследования иных, не связанных со сроком обращения в суд, фактических обстоятельств дела со ссылкой на пропуск им срока для обращения в суд противоречит задачам гражданского судопроизводства, как они определены ст. 2 ГПК РФ, и доводы кассатора о том, что первоначальное обращение С. в Гагаринский районный суд г. Москвы имело место в установленный законом срок, вследствие чего ему не могло быть отказано в иске только по мотиву пропуска срока на обращение в суд без исследования иных фактических обстоятельств по делу, обоснованы.
Допущенные судами существенные нарушения норм материального права явились основанием для отмены судебных постановлений и направления дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Постановление президиума № 159 от 05 апреля 2017г.
2. Положения п. 2 ст. 292 ГК РФ, направленные на усиление гарантий прав собственника жилого помещения должны рассматриваться в общей системе правового регулирования, закрепляющих гарантии членов семьи лица, принятого в члены жилищно-строительного кооператива, которые в силу закона приобретали самостоятельное право на предоставленное члену ЖСК по ордеру жилое помещение.
Д. обратилась с иском к Г. о прекращении права пользования квартирой, снятии с регистрационного учета, ссылалась, что является собственником жилого помещения, какие-либо семейные отношения между сторонами отсутствуют, как и договор о пользовании спорным жилым помещением.
Г. предъявил встречный иск о нечинении препятствий в пользовании квартирой, полагая свое право пользования жилым помещением бессрочным и не подлежащим прекращению в силу закона.
Решением Дубненского городского суда от 08 октября 2015г. иск Д. удовлетворен, во встречном иске Г. отказано.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 16 декабря 2015г. решение суда оставлено без изменения.
Президиум указал на допущенные судом апелляционной инстанции нарушения норм материального и процессуального права.
Удовлетворяя иск Д., суд, руководствуясь п. 2 ст. 292 ГК РФ, исходил из того, что переход права собственности на квартиру к Д. в порядке наследования по завещанию является основанием для прекращения права пользования жилым помещением членом семьи прежнего собственника Г., поскольку в завещании наследодателя Г.А.В. условий о сохранении за ответчиком права пользования спорной квартирой не указано.
Такие выводы суда основаны на неправильном применении п. 2 ст. 292 ГК РФ, из буквального толкования которой следует, что право пользования жилым помещением членом семьи прежнего собственника при переходе права собственности к другому лицу, может быть сохранено в случаях, установленных законом.
Судом установлено, что Г. был вселен в спорное жилое помещение вместе со своим братом Г.А.В. в качестве членов семьи их матери Г.Л.К. на основании ордера от 8 июля 1970г. № 646, выданного решением исполкома.
Из письменного сообщения в суд администрации г. Дубна следует, что дом, в котором расположена спорная квартира, строился за счет граждан, объединившихся в ЖСК. Г.Л.К. полностью выплатила пай в ЖСК, после чего зарегистрировала право собственности на спорную квартиру на основании договора №1305 от 30 сентября 1992г. Ранее брат ответчика Г.А.В., став собственником квартиры, обращался с исками о выселении Г. из спорной квартиры, признании его утратившим право пользования ею.
Вступившими в законную силу решениями Дубненского городского суда от 19 мая 2000г. и от 11 февраля 2002г. в удовлетворении заявленных Г.А.В. исковых требований было отказано. Из содержания указанных судебных решений усматривается, что мать сторон с 31 декабря 1968г. являлась членом ЖСК «Волга», стала собственником квартиры, полностью выплатив паевые взносы. Г. вселился в квартиру со своей матерью и был в ней прописан постоянно с 18 августа 1970г. до 15 декабря 1978г., до призыва в армию. После демобилизации вновь был прописан в квартире с 13 января 1981г. до 1988г. — до убытия в командировку ГДР, по возвращении из которой возобновил регистрацию с 17 января 1989г.
В соответствии со ст. 118 ЖК РСФСР, действующей в момент возникновения правоотношений между Г. и его матерью Г.Л.К., в спорное жилое помещение, лицу, принятому в члены ЖСК, по решению общего собрания членов кооператива, утвержденному исполкомом районного, городского Совета народных депутатов предоставляется отдельная квартира, состоящая из одной или нескольких комнат, в соответствии с количеством членов семьи, суммой его паевого взноса и предельным размером жилой площади, предусматриваемым Примерным уставом ЖСК. Заселение квартир в доме ЖСК производится по ордерам, выдаваемым исполкомом районного, городского, районного в городе Совета народных депутатов.
Пунктом 19 ранее действовавшего Примерного устава ЖСК, утв. Постановлением Совета Министров РСФСР от 2 октября 1965г. N 1143, было предусмотрено, что член кооператива имеет право проживать со своей семьей в предоставленном ему кооперативном жилом помещении.
Абзацем 2 ст. 10 ЖК РСФСР предусматривалось, что жилые помещения в домах государственного и общественного жилищного фонда, а также в домах ЖСК предоставляются гражданам в бессрочное пользование. Основания и порядок признания ордера на жилое помещение недействительным устанавливались ст. 48 ЖК РСФСР, согласно которой требование о признании ордера недействительным могло быть заявлено в течение трех лет со дня его выдачи (часть 2).
Исходя из правовой позиции, приведенной в п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11.10.1991г. N 11 «О практике применения судами законодательства при рассмотрении дел по спорам между гражданами и жилищно-строительными кооперативами», проживающие с членом кооператива члены (бывшие члены) его семьи имеют равное право пользования жилым помещением, если при их вселении не было иного соглашения. Прекращение семейных отношений само по себе не создает права на выселение бывших членов семьи.
Таким образом, из содержания указанных норм следовало, что члены семьи лица, принятого в члены ЖСК, приобретали самостоятельное право на предоставленное члену ЖСК по ордеру жилое помещение, основанное на решении общего собрания членов кооператива, утвержденном исполкомом районного, городского Совета народных депутатов, и сохраняли право пользования жилым помещением в дальнейшем, если после их вселения выданный ордер не был признан недействительным по основаниям, предусмотренным законом.
Мать ответчика Г., на имя которой был выдан ордер на заселение спорной квартиры в 1970г. вместе двумя малолетними сыновьями, при жизни с требованиями о признании ордера недействительным в суд не обращалась. Наследодатель истицы – Г.А.В. также ордер не оспаривал, что судом учтено не было.
Согласно ч. 1 ст. 7 ЖК РФ, в случаях, если жилищные отношения не урегулированы жилищным законодательством или соглашением участников таких отношений при отсутствии норм гражданского или иного законодательства, прямо регулирующих такие отношения, к ним, если это не противоречит их существу применяется жилищное законодательство, регулирующие сходные отношения (аналогия закона).
В соответствии со ст. 19 ФЗ от 29.12.2004г. N 189-ФЗ «О введении в действие Жилищного кодекса РФ» действие положения ч. 4 ст. 31 ЖК РФ о не сохранении права пользования жилым помещением при прекращении семейных отношений с собственником жилья не распространяется на бывших членов семьи собственника приватизированного жилого помещения при условии, что в момент приватизации данного жилого помещения указанные лица имели равные права пользования этим помещением с лицом, его приватизировавшим, если иное не установлено законом или договором.
Согласно правовой позиции, изложенной Конституционным Судом РФ в Постановлении от 24 марта 2015г. N 5-П по делу о проверке конституционности ст. 19 ФЗ «О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации», содержание прав членов семьи собственника жилого помещения в доме жилищного или жилищно-строительного кооператива жилищным законодательством не определено. Однако сложившаяся правоприменительная практика в случае отчуждения жилого помещения защищает эти права наравне с правами членов семьи собственника жилого помещения, отказавшихся от приватизации в его пользу, исходя из того что члены семьи лица, принятого в члены жилищно-строительного кооператива, приобретали право пользования предоставленным ему по ордеру жилым помещением, основанное на решении общего собрания членов кооператива, утвержденном исполнительным комитетом районного, городского, районного в городе Совета народных депутатов, и сохраняли это право в дальнейшем, если после их вселения выданный ордер не был признан недействительным по основаниям, предусмотренным законом.
Таким образом, положения п. 2 ст. 292 ГК РФ, направленные на усиление гарантий прав собственника жилого помещения, вместе с тем должны рассматриваться в общей системе правового регулирования, закрепляющих гарантии членов семьи лица, принятого в члены ЖСК, которые в силу закона приобретали самостоятельное право на предоставленное члену ЖСК по ордеру жилое помещение.
Признание приоритета прав собственника жилого помещения либо проживающих в этом помещении нанимателей, как и обеспечение взаимного учета их интересов, зависит от установления и исследования фактических обстоятельств конкретного спора.
При разрешении настоящего спора Г. также указывал, что оплачивает квартплату и коммунальные услуги, спорное жилое помещение является его единственным местом жительства, другого жилого помещения не имеет, истица чинит ему препятствия в проживании в квартире, сменила замки на входной двери.
Однако указанные существенные для данного дела обстоятельства суд в нарушение требований ст. 56 ГПК РФ не установил и не проверял. Судебная коллегия эту ошибку не устранила.
Допущенные судами существенные нарушения норм материального и процессуального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое апелляционное рассмотрение.
Постановление президиума № 162 от 05 апреля 2017 г.
3. Срок на подачу апелляционных жалобы, представления не считается пропущенным, если они были сданы в организацию почтовой связи до двадцати четырех часов последнего дня срока.
Заочным решением Подольского городского суда от 01 марта 2016 г. разрешен спор между МООП «Горячая линия» в интересах С. к ЗАО «Язовская Слобода Инвест» о взыскании неустойки, компенсации морального вреда, штрафа.
25 апреля 2016г. МООП «Горячая линия» подана апелляционная жалоба на указанное решение суда.
Определением судьи Подольского городского суда от 10 мая 2016г. апелляционная жалоба возвращена в связи с пропуском срока на ее подачу.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 12 октября 2016г. определение суда оставлено без изменения.
Президиум указал на нарушения норм процессуального права, допущенные судами первой и апелляционной инстанций.
Возвращая МООП «Горячая линия» апелляционную жалобу, судья исходил из того, что жалоба подана по истечении месячного срока, предусмотренного ч. 2 ст. 321 ГПК РФ для обжалования решения суда, и в жалобе отсутствует просьба о восстановлении пропущенного процессуального срока.
Данный вывод суда сделан в нарушение ст. 237 ГПК РФ, согласно которой ответчик вправе подать в суд, принявший заочное решение, заявление об отмене этого решения суда в течение семи дней со дня вручения ему копии этого решения (часть 1).
Заочное решение суда может быть обжаловано сторонами также в апелляционном порядке в течение месяца по истечении срока подачи ответчиком заявления об отмене этого решения, а в случае, если такое заявление подано, — в течение месяца со дня вынесения определения суда об отказе в удовлетворении этого заявления (ч. 2 ст. 237 ГПК РФ).
Таким образом, статьей 237 ГПК РФ как для ответчика, так и для истца, установлен единый срок апелляционного обжалования заочного решения, при исчислении которого учитывается дата вручения копии заочного решения ответчику.
Как видно из материалов дела, заочное решение суда получено ответчиком 17 марта 2016г. Семидневный срок подачи ответчиком заявления об отмене заочного решения истекал 24 марта 2016г., соответственно, месячный срок на подачу сторонами апелляционной жалобы истекал 24 апреля 2016г. и приходился на нерабочий день – воскресенье.
Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 19 июня 2012г. № 13 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции» разъяснил, что срок на подачу апелляционных жалобы, представления не считается пропущенным, если они были сданы в организацию почтовой связи до двадцати четырех часов последнего дня срока (ч. 3 ст. 108 ГПК РФ). В этом случае дата подачи апелляционных жалобы, представления определяются по штемпелю на конверте, квитанции о приеме заказной корреспонденции либо иному документу, подтверждающему прием корреспонденции (справка почтового отделения, копия реестра на отправку почтовой корреспонденции и т.п.).
Как следует из материалов дела, апелляционная жалоба МООП «Горячая линия» на заочное решение от 01 марта 2016г. направлена в адрес указанного суда почтовым отправлением 25 апреля 2016г., что подтверждается штемпелем на конверте. Таким образом, срок на подачу апелляционной жалобы не пропущен.
Допущенные судами существенные нарушения норм процессуального права явились основанием для отмены судебных постановлений с направлением дела в суд первой инстанции для выполнения требований ст. 325 ГПК РФ.
Постановление президиума № 182 от 19 апреля 2017 г.
4. Обязанность доказать правомерность списания денежных средств, в частности, наличие соответствующего распоряжения клиента, лежит на Банке, а не на гражданине, как на потребителе банковских услуг.
Р. обратилась с иском к ОАО «ЮГ-Инвестбанк» о взыскании суммы вклада, процентов за пользование чужими денежными средствами, штрафа и компенсации морального вреда, утверждая, что она не поручала производить списание со своего счета денежных средств и лично деньги не снимала.
Решением Мытищинского городского суда от 17 мая 2016г. с банка в пользу Р. взыскана сумма внесенного вклада 143 001 руб., проценты — 11 654 руб. компенсация морального вреда — 10 000 руб., штраф — 82 327,50 руб.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 21 сентября 2016г. решение суда оставлено без изменения.
Президиум указал на допущенные судами нарушения норм материального права.
Судом установлено, что Р. 25 августа 2009г. заключила с ответчиком договор вклада «до востребования» в национальной валюте с процентной ставкой 10% годовых, на основании чего на имя истца был открыт лицевой счет. Согласно пункту 2.4 договора исчисление срока вклада начинается со дня поступления средств вкладчика в кассу Банка или на лицевой счет вкладчика и заканчивается днем возврата их вкладчику.
07 мая 2015г. истец обратилась с заявлением о закрытии лицевого счета и выдаче денег, однако получила сообщение, что за период с января 2011г. по март 2015г. банком на основании распоряжений, подписанных от имени Р., совершены операции по списанию денежных средств с ее лицевого счета.
Движение по лицевому счету отражено в представленной банком выписке по счету. Из 63 банковских операций по списанию денежных средств истец подтвердила свои распоряжения в отношении суммы 22 100 руб. от 05 июля 2013г. и 250 000 руб. от 15 декабря 2014г., а также списание комиссии за данные банковские операции.
В соответствии с заключением проведенной по делу судебной почерковедческой экспертизы подписи в ряде конкретных платежных поручений выполнены самой Р., а подпись на платежном поручении от 27 января 2011г. на сумму 216 282 руб. вероятно выполнена Р. Ответить на вопросы о принадлежности Р. подписи на других исследуемых документах на сумму 587 790 руб. не представилось возможным.
Удовлетворяя иск частично, суды руководствовались ст. 854 ГК РФ и исходили из того, что с ответчика подлежит взысканию сумма в размере
143 001 руб., на которую не представлены документы, подтверждающие наличие распоряжений Р. на выдачу или перечисление денежных средств. Оснований для взыскания в пользу истца суммы в размере 1 428 025, 90 руб. не имеется, т.к. установлено, что Р. давала письменные распоряжения на перевод с ее счета или снятие денежных средств.
При этом вывод эксперта о невозможности дать заключение о принадлежности истцу ряда подписей в документах суды истолковали в пользу ответчика, поскольку истцом не доказан тот факт, что подписи выполнены не Р.
Президиум расценил указанные выводы суда, как основанные на неправильном применении материального права: п. 1 ст. 854 ГК РФ, в силу которой списание денежных средств со счета осуществляется банком на основании распоряжения клиента. Без распоряжения клиента списание денежных средств, находящихся на счете, допускается по решению суда, а также в случаях, установленных законом или предусмотренных договором между банком и клиентом (пункт 2).
Порядок выдачи распоряжений о перечислении денежных средств со счета установлен статьей 847 названного кодекса.
В соответствии с разъяснением, содержащимся в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2012г. N 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей», если отдельные виды отношений с участием потребителей регулируются и специальными законами РФ, содержащими нормы гражданского права, к таким отношениям Закон о защите прав потребителей применяется в части, не урегулированной специальными законами. Это касается, в частности, договоров участия в долевом строительстве, личного страхования, имущественного страхования, банковского вклада, перевозки, энергоснабжения.
Таким образом, исходя из системного толкования приведенных выше норм права и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, обязанность доказать правомерность списания денежных средств, в частности, наличие соответствующего распоряжения клиента, лежит на Банке, а не на Р., как на потребителе банковских услуг.
Однако доказательств принадлежности истцу подписи на всех распоряжениях ответчиком не представлено. Обстоятельств, связанных с отсутствием заявлений истца на перевод: к платежному поручению № 2 от 27.01.2011г., к платежному поручению №13 от 16.12.2011г., к платежному поручению №4 от 07.11.2012г., к платежному поручению №5 от 22.11.2012г., к платежному поручению №5 от 23.11.2012г., к платежному поручению №10 от 15.08.2013г., суд не устанавливал и оценку им не дал. Почерковедческая экспертиза в отношении всех оспариваемых истцом заявлений и платежных поручений не проводилась, тогда как Р. ходатайствовала о назначении таковой.
При этом, возложив в нарушение требований ч.2 ст. 56 ГПК РФ бремя доказывания по делу на истца, и истолковав в пользу ответчика вывод эксперта о невозможности дать заключение о принадлежности истцу ряда подписей в документах, суд пришел к выводу об отсутствии оснований для удовлетворения иска в полном объеме, поскольку именно Р. не доказан тот факт, что подписи в поручениях на списание денежных средств выполнены не ею.
Допущенные судами существенные нарушения норм материального и процессуального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое апелляционное рассмотрение.
Постановление президиума № 185 от 26 апреля 2017г.
5. Если производство по административному делу в отношении гражданина прекращено ввиду истечения сроков давности привлечения к административной ответственности, суд должен установить, являлся ли гражданин виновным в совершении данного административного правонарушения, и в зависимости от установления факта виновности или невиновности решить вопрос о возмещении причиненного вреда.
С. обратилась с иском к Министерству финансов РФ, ГУВД по Московской области, МУ МВД России «Балашихинское» о взыскании убытков, компенсации морального вреда, судебных расходов. Ссылалась на то, что незаконно привлечена к административной ответственности, чем ей причинен моральный вред, а также была вынуждена оплатить услуги адвоката, нести расходы на проведение почерковедческой экспертизы, почтовые расходы.
Решением Балашихинского городского суда от 28 апреля 2016г. в иске С. отказано.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 20 июля 2016г. решение суда оставлено без изменения.
Президиум указал на допущенные судами нарушения норм материального и процессуального права.
Отказывая в иске, суды исходили из того, что производство по делу об административном правонарушении в отношении С. было прекращено не по реабилитирующим основаниям.
Однако судом не принято во внимание, что в ст. 16 ГК РФ закреплена обязанность возмещения Российской Федерацией, соответствующим субъектом Российской Федерации или муниципальным образованием убытков, причиненных гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления.
В соответствии со ст. 1069 ГК РФ вред, причиненный гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, подлежит возмещению за счет казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования.
Согласно п. 26 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005г. N 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» в случае отказа в привлечении лица к административной ответственности либо удовлетворения его жалобы на постановление о привлечении к административной ответственности этому лицу причиняется вред в связи с расходами на оплату труда лица, оказывавшего юридическую помощь, эти расходы на основании статей 15, 1069, 1070 ГК РФ могут быть взысканы в пользу этого лица за счет средств соответствующей казны (казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации).
В Постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июня 2009г. N 9-П указано, что отказ от административного преследования в связи с истечением срока давности привлечения к административной ответственности не может препятствовать реализации права на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями должностных лиц, совершенными при производстве по делу об административном правонарушении. Прекращение дела не является преградой для установления в других процедурах ни виновности лица в качестве основания для его привлечения к гражданской ответственности или его невиновности, ни незаконности имевшего место в отношении лица административного преследования в случае причинения ему вреда: споры о возмещении административным преследованием имущественного ущерба и о компенсации морального вреда или, напротив, о взыскании имущественного и морального вреда в пользу потерпевшего от административного правонарушения разрешаются судом в порядке гражданского судопроизводства.
Лицо, привлекавшееся к административной ответственности, участвует в таком споре не как субъект публичного, а как субъект частного права и может доказывать в процедуре гражданского судопроизводства и свою невиновность, и причиненный ему ущерб.
В определении Конституционного Суда РФ от 04 июня 2013г. N 900-О разъяснено, что Кодекс об административных правонарушениях не предусматривает деление оснований для прекращения дела на реабилитирующие и не реабилитирующие.
Таким образом, указанные правовые нормы в их системной взаимосвязи с разъяснениями, содержащимися в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ, Постановлении и определении Конституционного Суда РФ, прямо предусматривают возможность удовлетворения требований лица, в отношении которого дело об административном правонарушении прекращено, о возмещении убытков.
При этом причиненный вред возмещается, как правило, в виде компенсации убытков (денежной оценки вреда), состоящих как из реального ущерба, так и упущенной выгоды (п. 2 ст. 15 ГК РФ).
В силу положений частей 1 и 4 статьи 1.5 КоАП РФ лицо подлежит административной ответственности только за те административные правонарушения, в отношении которых установлена его вина. Неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к административной ответственности, толкуются в пользу этого лица.
Судом установлено, что С. постановлением начальника полиции УМВД России по г.о. Железнодорожный от 10 июля 2014г. привлечена к административной ответственности и ей назначено наказание в виде штрафа. Обращаясь с жалобой на постановление о привлечении к административной ответственности, С. утверждала, что изложенные в протоколе и постановлении сведения о ее нахождении в алкогольном опьянении не образуют состав вмененного административного правонарушения. Отсутствие состава административного правонарушения, предусмотренного ст. 20.21 КоАП РФ, объективно опровергается актом медицинского освидетельствования, в котором зафиксированы сведения об опрятном внешнем виде С., связанной речи, ровной походке, устойчивом состоянии в позе Ромберга.
Из содержания решения Железнодорожного городского суда от 22 апреля 2015г. следует, что суд, проверяя указанные доводы С., установил, что в протоколе и постановлении по делу об административном правонарушении отсутствуют квалифицирующие признаки состояния опьянения, как оскорбляющее человеческое достоинство и общественную нравственность.
То есть, из судебного решения следует, что административное дело в отношении С. прекращено в связи с истечением срока давности привлечения к административной ответственности при недоказанности обстоятельств, на основании которых было вынесено постановление (п. 3 ч. 1 ст. 30.7 КоАП РФ), в связи с чем суд должен был установить, являлась ли С. виновной в совершении данного административного правонарушения, и в зависимости от установления факта ее виновности или невиновности решить вопрос о возмещении причиненного вреда.
Отказывая в иске о компенсации морального вреда, суд не учел, что при разрешении данных требований следует руководствоваться п. 1 ст. 150, п.1 ст. 151 ГК РФ, разъяснениями постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» и установить такие юридически значимые обстоятельства, как незаконность акта о привлечении к административной ответственности, факт наличия нравственных страданий, наличие причинной связи между имевшими место нравственными страданиями и нарушением личных неимущественных прав С. в результате незаконного привлечения к административной ответственности, что судом не было установлено.
Допущенные судами существенные нарушения норм материального и процессуального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое апелляционное рассмотрение.
Постановление президиума № 189 от 19 апреля 2017г.
6. Право на обеспечение жилой площадью семьи, в составе которой есть инвалид, страдающий тяжелой формой хронического заболевания, подлежит реализации при условии соблюдения общих требований жилищного законодательства, т.е. в случае признания малоимущими и нуждающимися в жилом помещении.
П., действующая, в т.ч., в интересах четырех несовершеннолетних детей, обратилась с иском к администрации г.п. Красково о признании нуждающимися в улучшении жилищных условий, принятии на учет в качестве нуждающихся и предоставлении права на внеочередное предоставление жилого помещения.
Ссылалась на то, что ее семья из 5 человек проживает в квартире общей площадью 32,4 кв.м., принадлежащей на праве собственности матери истца, в которой зарегистрированы 9 человек. Сын истца Е. является инвалидом, страдающим тяжелой формой хронического заболевания, включенного в Перечень заболеваний, дающих право на дополнительную площадь, в связи с чем полагает, что ее семья вправе претендовать на отдельное жилое помещение во внеочередном порядке по договору социального найма с учетом права на дополнительную площадь.
Решением Люберецкого городского суда от 2 июня 2016г. П. в иске отказано.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 12 декабря 2016г. решение суда отменено, по делу постановлено новое решение об удовлетворении иска.
Президиум указал на допущенные судом апелляционной инстанции нарушения норм материального права.
Судом установлено, что до 2015г. истцу на праве собственности принадлежали жилой дом, площадью 39,1 кв.м. с земельным участком и жилой дом, площадью 31,1 кв.м. с земельным участком, в Рязанской области, которые были отчуждены П. на основании договора дарения от 28 сентября 2015г. своей матери.
Согласно медицинской справке, выданной ГБУЗ Московской области «Люберецкий ПНД», Е. является ребенком-инвалидом, страдает тяжелыми формами хронических заболеваний, входящих в Перечень тяжелых форм хронических заболеваний, при которых невозможно совместное проживание граждан в одной квартире, утв. постановлением Правительства РФ от 16 июня 2006г. N 378, а также в Перечень заболеваний, дающих инвалидам, страдающим ими, право на дополнительную жилую площадь, утв. постановлением Правительства РФ от 21 декабря 2004г. N 817.
Отказывая в иске, суд первой инстанции исходил из того, что истцом не представлено доказательств, подтверждающих факт признания в установленном порядке ее семьи малоимущей; что истец, ее дети, родители и родной брат с семьей, являются членами одной семьи; П. намеренно ухудшила свои жилищные условия, так как произвела отчуждение двух жилых домов, которые непригодными для проживания в установленном законом порядке признаны не были.
Суд апелляционной инстанции, удовлетворяя иск, признал, что в квартире проживают несколько разных семей, на семью истца приходится менее учетной нормы площади жилого помещения для принятия граждан на учет в качестве нуждающихся в улучшении жилых условий, иных жилых помещений семья П. на праве собственности либо по договору найма не имеет, является малоимущей, так как получает государственную социальную помощь и экстренную социальную помощь, один из детей страдает тяжелой формой хронического заболевания, включенного в перечень заболеваний, дающих право на дополнительную жилую площадь.
Президиум расценил выводы судебной коллегии, как основанные на неправильном толковании и применении норм материального права.
Определение категорий граждан, нуждающихся в жилище, а также конкретных форм, источников и порядка обеспечения их жильем с учетом реальных финансово-экономических и иных возможностей, имеющихся у государства, отнесено к компетенции законодателя.
Реализуя соответствующие дискреционные полномочия, федеральный законодатель в ЖК РФ, вступившим в силу 1 марта 2005г., предусмотрел институт социального найма жилых помещений, суть которо