В XI-XII вв. Прованс переживает культурно-экономический подъем, обусловленный целым комплексом причин: Прованс занимает выгодное географическое положение, находясь на перекрестке торговых путей из мавританской Испании во Францию, из Византии на континент; здесь сохраняется преемственность с античной традицией и появляется возможность взаимодействия с поэтической и философской традицией Востока, в первую очередь, с аввэроизмом; в Провансе был свой язык, своя независимая форма правления; кроме того, зарождающаяся светская культура поддерживалась развитием светского образования.
Идущие от Аввэроэса идеи вечности материи и движения, божественного разума как перводвигателя Вселенной, детерминизма всего сущего, материального характера души приводили к сомнениям в истинности католической доктрины о бессмертии души, о непознаваемости сущности Бога, о непреложности правил религиозной аскезы. Эти сомнения, в свою очередь, формировали новый взгляд на сущность красоты, любви и предназначения человека. Провансальские философы отрицали потустороннее существование рая и ада, считая, что ад находит воплощение в земных страданиях человека, которого после смерти ждет прощение, что плотская любовь завещана всем земным тварям, в том числе и человеку Богом и не содержит в себе ничего греховного. Более того, земная красота и любовь возвышают человеческую душу, указывают путь к обретению божественного. Аббат Сугерий на фасаде церкви в Сен-Дени начертал слова: «Чувственноюкрасотою душа возвышается к истинной красоте и от земли возносится к небесам».
Реабилитация земной красоты и любви закономерно вела к реабилитации радостей земной жизни. В стихах провансальских поэтов звучат призывы к всеобщему прощению грехов («В ад низвергать – ни смысла в том, ни лада//То грех, Господь, то дьявола привада//На грозный приговор скажу в ответ://Знать, и в суде господнем правды нет!» – пишет Пьере Карденаль), к оправданию плоти («И днесь, тела влюбленных сочетая//Творится воля господа святая!» – пишет Бертран Карбонель), выражающие суть философских учений провансальских мыслителей, центром которых стал город Альби. С точки зрения северо-французских феодалов и в понятиях католической церкви эти философские идеи были абсолютно еретическими и получили название альбигойских ересей, уничтоженных во время Альбигойского крестового похода (1209-1229) с особой жестокостью. Известны слова герцога де Монфора, прозвучавшие в ответ на вопрос, как в городе Безье отличить еретиков от добрых католиков: «Режьте всех, Господь своих узнает!» После этого военного похода независимость и культура Прованса были уничтожены, часть поэтов эмигрировала в Германию, что способствовало развитию миннезанга, а часть – на север Франции, обогатив тем самым ткацкие песни труверов; некоторые трубадуры эмигрировали в Италию.
За сравнительно короткий период в Провансе сложилась самобытная светская культура, была выработана поэтическая формула любви, способствовавшая становлению куртуазного рыцарского идеала и развитию рыцарского романа. Лирика трубадуров отражает и воплощает куртуазный идеал, определяющийся изысканностью обращения с дамой, способностью изящно и галантно выражать свои мысли и чувства, совершать во имя любви воинские подвиги, выступать истинным рыцарем, поборником чести и справедливости, защитником униженных и оскорбленных.
Куртуазный идеал отвечал новому укладу феодального двора, утверждающемуся культу Прекрасной Дамы, в роли которой по отношению к своим вассалам, как правило, выступала жена сеньора. Влюбленность в Прекрасную Даму, замужнюю женщину, постепенно приобретала статус элемента придворного этикета, так что немецкий ученый Э. Векслер утверждал, что лирика трубадуров передавала не реальные чувства, а была формой прославления госпожи в расчете на награду. Кстати, щедрость сеньора, наряду с его доблестью и пышностью его двора, прославлялась трубадурами как бесспорная добродетель. Другим качеством сеньора новой формации должно было стать снисходительное отношение к забавам придворных, он должен быть столь щедр, сколь и великодушен, столь же куртуазен, сколь и не ревнив. Крупный медиевист В.Ф. Шишмарев, соглашаясь с обновлением аксиологии средневекового Прованса, тем не менее, подчеркивает, что лирика трубадуров передавала вполне реальные чувства, а ее психологические корни лежат в отрицательной оценке современного брака, заключаемого, как правило, по расчету. Скорей всего, имело место и то и другое, однако знаменитый трубадур Бернарт де Вентадорн подчеркивал: «Коль не от сердца песнь идет//Она не стоит ни гроша...»
Каковы бы ни были социальные и философские истоки лирики трубадуров, – это первая лирическая поэзия на одном из новых романских языков. Просуществовала лирика трубадуров условно около трехсот лет: первым трубадуром считается ГильемАквитанский (1071-1127), а последним ГираутРикьер (1254-1292). Само слово «трубадур» происходит от старопровансальского «trobar» – изобретать, творить, создавать. Трубадуры создавали новую европейскую поэзию, новаторство которой заключалось и в проблематике, и в содержании, и в жанровой системе, в стихотворных и строфических формах.
Любовь к замужней даме, куртуазное служение ей как идеалу красоты и добродетели поднимало существенную проблему – дозволенности такой любви, возможности адюльтера. Провансальские трубадуры разрешали эту проблему, создавая две формулы любви – высокой «finamor» и низкой, плотской «глупой любви» – «ful» или «folamor». Если первая отвечала изысканному куртуазному идеалу и предполагала беззаветную преданность и служение даме без надежды на обладание ею, то вторая была ориентирована на женщин низкого происхождения, прислуживающих в замке или живущих в прилегающей деревне. В идеальную Даму можно было влюбиться только по слухам о ее красоте и добродетели, ни разу ее не видя, но воспевая ее в канцовых, песнях, адресованных недосягаемой возлюбленной, часто находящейся в самом деле в иных землях и странах. Для выражения своих чувств и убеждений трубадуры выработали жанровую систему, причем, для каждого жанра были определены как строфические формы, так и особенности содержания. Выражением куртуазного идеала стала канцона (кансона) – любовная песнь.
Канцона отличалась изысканностью строфического построения и заканчивалась обращением к самой даме, часто называемой через условно поэтическое имя – сенъяль («Очей отрада», «Донна», «Надежда Живая», «Лучшая из Донн»), в отличие от близкого к ней жанра послания, которое завершалось обращением к гонцу, обязанному донести слова любви до далекой возлюбленной. С точки зрения верности высокой, идеальной любви, образцовым трубадуром можно назвать ДжуафреРюделя (ок. 1140-1170), который, согласно вымышленной биографии, влюбился по слухам о красоте и добродетели в графиню Триполитанскую и присоединился к Крестовому походу только из желания увидеть ее. Один из графов Блаи, к дому которого принадлежал ДжуафреРюдель, действительно участвовал во Втором Крестовом походе. Все остальное – смерть на руках у возлюбленной, впервые увидевшей своего обожателя, ее монашеский постриг – могло быть вымышлено «биографами». Однако сам характер вымысла указывает на настойчивое стремление утвердить и поэтизировать идеал высокой чистой любви. Вместе с тем обременительность оков куртуазной любви выражалась в жанре комджаты – песни расставания, в которой рыцарь, сетуя на холодность или капризы дамы, просил его освободить от клятвы любви и верного служения.
Низкой, «глупой» любви соответствовал жанр пасторелы – лирической пьесы, изображающей встречу рыцаря и пастушки на лоне цветущей майской природы, эта встреча могла закончиться или сладостным соединением рыцаря и пастушки или вмешательством друга или жениха хорошенькой поселянки, который с ватагой дружков прогонял сластолюбивого рыцаря.
Эмблемой провансальской лирики, воплощением ее поэтичности и строфической изощренности стал, однако, жанр альбы – «песни рассвета», разрушающей идеал куртуазной любви, поскольку альба изображала свидание рыцаря и дамы, прерываемое предупреждением оруженосца о наступающем рассвете и необходимости соблюдать осторожность.
Вместе с тем все богатство лирики трубадуров не исчерпывается любовной тематикой: большой популярностью пользовалась у трубадуров сирвента, стихотворение сатирического или остро политического содержания, как правило, направленное против лицемерия и алчности церкви или же самого папского Рима. В жанре плача, выражая скорбь по ушедшему товарищу или сеньору и превознося его добродетели, поэт пользовался случаем высказать собственные политические убеждения.
Причем, политические убеждения поэтов-трубадуров могли существенно различаться – от самых демократичных до самых консервативных и узко аристократических. Социальный состав трубадуров был чрезвычайно пестрым: к высшей знати принадлежал ДжуафреРюдель, в то время как Вентадрон был сыном пекаря, Пейре Видаль происходил из семьи скорняка, а Арнаут де Марейль был нотариусом. Среди трубадуров есть и поэты-женщины, особенной искренностью и эмоциональным напором выделяется графиня Диа, легко обращающаяся в тенсонах к поэтам-мужчинам.
Самые разнообразные темы – от любовных (которую из дам предпочесть: добродетельную, но холодную, или же благосклонную, но способную на измену, кто более достоин любви: отвечающий куртуазным требованиям простолюдин или грубый, но знатный барон; как вести себя с дамой на ложе) до проблем выбора поэтического стиля разрабатывались в жанре поэтического спора – тенсона.
Знаменитая тенсона – спор Гираута де Борнейля и Рамбаута III, графа Орлеанского – посвящена обсуждению достоинств и недостатков двух стилей: темного («trobarclus») и ясного («trobarclar»), т.е. предпочтению сложного языка символов и намеков (его сторонник Рамбаут) или же простого и ясного, понятного каждому, вплоть до простолюдина (его достоинства отстаивал Гираут).
Собственно полемика о двух стилях органично подводит к вопросу о генезисе лирики трубадуров: А. Жонруа настаивает на книжном происхождении лирики провансальских поэтов, заимствовавших рифму и строфу из восточной поэзии, ему возражает Г. Парис, выдвигающий версию народных истоков лирики трубадуров. В пользу концепции последнего говорят жанры баллады (песни с припевом, сопровождающей пляс) и пасторелы. Сама сюжетная ситуация, воспетая в альбе, может быть идентифицирована со свадебным диалогом жениха и друга, охраняющего покой новобрачных. Безусловно, с народными истоками может быть соотнесен жанр плача. В то же время изысканная строфическая организация кансоны, настойчивый поиск новых строфических решений и открытие новых возможностей рифмы указывает на непосредственную связь лирики трубадуров с книжной традицией. Собственно открытие рифмы, а с нею и строфы было совершено в европейской-поэзии именно трубадурами, что отмечал А.С. Пушкин: «...поэзия проснулась под солнцем полуденной Франции». Открытые трубадурами строфы и язык поэтических символов (любовь соловья и розы, метафора жизни как кораблика в бурном море) создали основу для появления итальянской ренессансной лирики «сладостного нового стиля» и «Канцоньере» Ф. Петрарки.