Категории субъекта и объекта, изменение их значений.
Субъект (от лат. sabjectum – лежащий в основании) – одна из главных категорий философии, обозначающая человека действующего, познающего, мыслящего в отвлечении от его конкретных индивидуальных характеристик. Имеет соотносительную категорию «объект» (от лат. оbjectum – предмет), обозначающую фрагмент реальности – материальной или идеальной, - на которую направлена активность субъекта. Субъектно-объектное видение познавательной деятельности в полной мере сформировалось лишь в XVII-XVIII веках. Во-первых, в связи с развитием науки укрепилось объектное осмысление действительности как следствие естественно-научной традиции; во-вторых, сформировалось представление о субъекте как «мыслящей вещи» (Р. Декарт), противостоящей материальному миру. В античной философии понятие С. преимущественно использовалось как одно из обозначений материальной субстанции, субстрата, тогда как О. соотносился с конкретным видимым предметом. Средневековая схоластика во многом воспроизвела античнуютрактовку С. и О., признав за С. онтологические параметры материальных вещей, а за О. - производныечеловеческие образы С. Своеобразная гносеологизация С. осуществляется в философия Нового времени. Декартовское «мыслю, следовательно существую» в качестве наиболее безусловного и достоверного началабытия провозгласило cogito, рациональное мышление. Именно разум выступает здесь в качестве гарантавнешней действительности, ее сущностных характеристик и объективности. При этом О. задан черезпредставление, в контексте которого С. наделяется безусловными полномочиями «ставить перед собой» тефеномены бытия, которые он считает безусловно истинными и которые могут выступать отправными точкамидля последующего философского или научного анализа. Историзм развития проблемы субъекта-объекта проявился в том, что менялась трактовка содержания этих категорий и природы их взаимодействия. Так, для материалистического направления характерно понимание отношения «субъект-объект» как взаимодействия двух природных систем. Это прежде всего причинная концепция познания, когда знание понимается как результат, следствие воздействия объекта на субъект, физического воздействия объекта на органы чувств, оставляющего «следы» - отпечатки. В этом случае признаются активность только на стороне объекта и пассивно-созерцательная позиция субъекта.
В русле этой же традиции – понимания отношения «субъект-объект» как взаимодействия материальных систем – лежит концепция «познание есть отражение», которая в ее диалектико-материалистическом варианте существенно углубляет понимание активности субъекта. Познание в целом здесь расматривается в единстве отражения, предметно-практической деятельности и коммуникаций, а активность субъекта предстает обусловленной не столько его биологической, сколько социокультурной природой.
Принципиально иной подход в понимании субъектно-объектных отношений и природы самого субъекта представлен в концепциях, где познание истолковывается как определяемое структурой самого сознания. Центральной проблемой при таком подходе становятся обоснование знания, выявление нормативов, эталонов, позволяющих отделять знание от незнания, истинное от ложного. В классической форме проблема обоснования знания впервые поставлена Декартом, в дальнейшем она трансформируется в способ обоснования с привлечением понятия «трансцендентальный субъект». Выявляют как бы два «слоя» субъекта: индивидуальный эмпирический субъект и трансцендентальный, при этом исходят из того, что структура опыта, его нормативы и критерии коренятся в особенностях именно трансцендентального субъекта. Последний понимается как независимый от эмпирического телесного индивида и сообщества других «Я», как надындивидуальная структура, обеспечивающая общезначимое объективное знание. Одно из значимых следствий этой концепции – идея высокой духовной активности субъекта, его фундаментальной роли в процессе познания. Однако остается чувство неполноты, из-за чрезмерной абстракции субъекта как «частичного», сведенного к познавательной функции, «наблюдающему сознанию» вообще.
Теория познания нуждается в такой категории субъекта, когда он понимается в своей целостности, содержащий не только когнитивные, логико-гносеолгические, но и экзистенциальные, культурно-исторические и социальные качества, участвующие в познании. Иными словами, эмпирический человек, полностью замененный «частичным» гносеологическим субъектом в традиционной теории познания, должен быть возвращен в современное учение о познании, сочетающее абстрактно-трансцендентальные и экзистенциально-антропологические компоненты.
От гносеологического субъекта к целостному человеку познающему.
Традиционное гносеологическое понимание субъекта давно не удовлетворяло, в частности, представителей герменевтики. При объяснении познания и его понятий необходимо брать за основу человека в многообразии его сил и способностей.
В гегелевской философии индивид был принесен в жертву системе, растворился в абсолютном знании, во всеобщем, что и вызвало резкий протест, выразившийся, в частности, в возникновении «философии субъекта» - экзистенциализма, утверждающего безусловную ценность отдельного индивида.
Концепциям человека (субъекта познания, личности) придается особое значение в персонализме. Персонализм не боится обвинений в психологизме и релятивизме, поскольку не сводит человеческое к психологическому и считает ошибкой с одной стороны - «отлучение» логического и трансцендентального сознания от человека, а с другой стороны - замену активности человека в его целостности активностью трансцендентального субъекта. Человек должен вернуться в познание.
Эту мысль обосновывал и Н.А. Бердяев, полагавший, что «была большая правда в переходе от философии Гегеля к философии Фейербаха, к философии антропологической» - неизбежном переходе от универсального, общего духа к человеку.
Именно эта тенденция выступает общим основанием и предпосылкой сближения идей герменевтики, экзистенциализма, персонализма и в определенной степени «живого марксизма» в понимании субъекта как человека познающего. Антропологизм как общая для них идея уточняется признанием социальной и культурно-исторической обусловленности познания и субъекта. Признание этих фундаментальных идей вполне достаточно для объединения этих направлений экзистенциально-антропологическим подходом к познанию.
Рассматриваемый подход предполагает иное понимание активности субъекта познания. В немецком идеализме, как и в учениях, близких к нему, субъект в высшей степени активен, но он абстрактен, активность субъекта не означает здесь активности конкретного человека, который как бы ничего не привносит в познание. При высокой активности субъекта человек пассивен, он лишь исполняет веления трансцендентального сознания. При экзистенциально-антропологическом подходе принцип активности субъекта сохраняется, но субъектность, а значит, и активность соединяются с живым человеком. Таким образом, речь идет не только о самой идее человеческой активности, но и о природе этой активности, ее конечном смысле и назначении.
Пути преодоления традиционного понимания оппозиции «субъект-объект».
Исследователи, осознавшие недостаточность субъектно-объектного отношения для рефлексии познания, как правило, ищут пути углубления этого подхода, переосмысливая входящие в него категории и дополняя их субъектно-субъектными отношениями, например, между «Я», «Ты», «Другой». Эти проблемы исследовались, в частности, Л. Фейербахом, М. Бубером и М.М. Бахтиным, каждый из которых стремился показать прежде всего, что обращение к «Ты» или «Другому» позволяет раскрыть сущность «Я». Для Фейербаха человеческая сущность проявляется только в общении, в единстве человека с человеком; Бубер убежден, что только отношение «человек с человеком» является фундаментальным фактом человеческой экзистенции. «Я» становится собой лишь через отношение к «Ты»; для Бахтина жить – значит участвовать в диалоге. Для немецкого философа Юргена Х а бермаса (род. В 1929г.) теория познания возможна лишь в качестве теории общества. В основе разработанной Хабермасом концепции «коммуникативной рациональности» лежит убеждение в объединяющей, вырабатывающей консенсус силе дискурса, в процессе которого разногласия преодолеваются в пользу рационально мотивированного согласия.
При традиционном анализе субъектно-объектных отношений, как правило, неявно предполагается, что объект является бытием, субъект же бытием не является; объект отождествляется с реальностью и рассматривается как гарант истинности (объективности) знания, а субъект как бы не имеет реального существования. Несомненным достоинством экзистенциально-антропологического подхода к субъекту познания стало создание онтологии человеческой субъективности. Если в традиционной философии основное внимание уделялось предельным основаниям мира и космоса, где человеческое бытие рассматривалось как неспецифическая часть мира или вовсе не было предметом внимания, в антропологическом направлении бытие субъекта-человека разрабатывается как специфическая онтология. Хайдеггер стремится понять сознание как определенный способ бытия, а бытие самого сознания он обозначает как Dasein, или здесь-бытие.
Далеко не все подходы к познанию понимают субъекта как целостного человека познающего, часто он сводится к «сознанию вообще» либо к биолого-психологическим предпосылкам или заменяется могущественным Божественным Логосом. Во всех трех случаях человеку познающему не доверяют, получение истинного знания видят как процесс надындивидуальный, внеличностный.
Традиционно проблема доверия познающему индивидуальному субъекту рассматривалась преимущественно как возможность получения достоверного знания о природном материальном объекте, изучаемом естественными науками. Сама достоверность понималась как достоверность отражения, копирования, описания, которые могли быть проверены опытным путем. Опыт гуманитарного знания, духовной культуры в целом, по существу, не принимался во внимание, более того, рассматривался как ведущий к искажениям, иррациональности, произволу субъективности, господству ценностей.
Принцип доверия субъекту.
Принцип доверия субъекту как целостному человеку познающему заключается в том, что анализ познания должен исходить из живой исторической конкретности познающего, его участного мышления и строиться на доверии к нему как ответственно поступающему в получении истинного знания и в преодолении заблуждений. Устремленность субъекта познания к истине – это своего рода «презумпция». Правомерность принятия принципа доверия субъекту находит существенную поддержку в основных положениях эволюционной теории познания, или эволюционной эпистемологии. Обширные исследования в этой области позволяют вычленить главные аргументы в пользу принципа доверия человеку познающему, одновременно подчеркнув их относительный характер. Аргументация эволюционной теории познания базируется на следующих исходных посылках: человек принадлежит природному миру и должен рассматриваться наряду с другими его составляющими; само приспособление к этому миру и вся жизнь человека есть процесс познания; модели эволюции и самоорганизации сложных систем необходимо применять и к познавательной деятельности человека.
На основе этих предпосылок и родились аргументы, поддерживающие правомерность постановки самого вопроса о доверии познающему человеку. Доверие познающему субъекту подкрепляется существованием эволюционно сформированных и определенным образом развитых у человека познавательных возможностей (органов и способностей), ориентирующихся на объективные свойства, структуры и закономерности действительности. Наши истины – это не «абсолютные истины», но рабочие гипотезы, которые мы должны быть готовы сменить, отбросить, если они противоречат новым фактам. Благодаря, а не вопреки этому познающий человек каждый раз продвигается вперед, углубляя и уточняя свои знания о реальном мире. При таком подходе снимаются неоправданные ожидания полного совпадения или полного несовпадения реального мира и нашего представления о нем и, соответственно, познавательная деятельность субъекта и доверие ему не оцениваются эталоном «абсолютной истины», но предполагают гипотетическое, в дальнейшем уточняемое знание.
Ученые этого направления утверждают, что человек хорошо оснащен для познания, большинство программ уже встроено с рождения, например пространственное видение или чувство постоянства, которое позволяет распознавать объекты, «объективировать» мир, абстрагировать, строить классы и понятия. Все это говорит если не о полной природной гарантированности успеха познавательной деятельности, то о ее добротной эволюционно-адаптивной обусловленности, объективной соотнесенности с реальным миром. Известный ученый Конрад Лоренц полагал, что человек обладает фундаментальной способностью в той или иной мере учитывать, компенсировать и даже исключать (выводить за скобки) влияние внутренних (физических и ментальных) состояний и переживаний на познание внешней действительности. Этому познанию наших органов чувств и нервной системы, подчеркивает Лоренц, мы можем доверять.
Доверяя человеку познающему, следует помнить, что наш врожденный познавательный аппарат «адекватен» для тех условий, в которых он был развит в ходе эволюции, однако он может и не соответствовать более поздним реальным структурам и не всегда годится для правильного понимания каждой из них. Признание необходимости выхода за пределы опыта и непосредственного чувственного познания, что происходит при создании науки, выдвигает проблему доверия человеку познающему на новом уровне и в новых формах. Именно наука преодолевает ограниченность «грубого знания», сформировавшегося для выживания в природных условиях; создавая науку, человек тем самым выходит на принципиально иной уровень познавательной деятельности, где определяющими становятся уже коэволюционные факторы – биологические и социокультурные процессы в их единстве и взаимодействии.
В то же время мы начинаем осознавать, что остановиться на рациональных методах науки – значит обречь себя на неполное, нецелостное познание. Встает вопрос о синтезе методов познания, в основе которого лежит целостность человека познающего, использование им для познания всей совокупности своих возможностей. При этом следует помнить о границе рационалистического и мистического познания (которая возможно смещается и/или становится не столь отчётливой?). В.Н. Катасонов пишет «Одной характерной чертой сфера мистического существования отличается от области рационального, будь то наука или философия. Последние преимущественно «работают» осознают себя в условиях определённой логической границы между субъектом и объектом, между познающим началом (органом, способностью, методом) и познаваемым об-ектом «поставленным перед собой». Мистика постоянно настаивает на разрушении субъект-объектной границы, на «прямом вхождении» в предмет…В мистическом познании познающее «я» и познаваемая «вещь» слиты: познание превращается в самопознание».
Целостный подход к субъекту познания, основываясь на единстве трансцендентального и эмпирического, предполагает телесность человека и не может удовлетвориться пониманием субъекта как чистого сознания. Свойства такой фундаментальной составляющей субъекта, как тело человека познающего, существенно значимы для процесса познания в целом.
Рассматривая теорию науки с эпистемолого-антропологической точки зрения, немецкий философ Карл-Отто Апель также полагал, что картезианское субъектно-объектное отношение недостаточно, поскольку чистое сознание объекта, взятое само по себе, не может «извлечь значение из мира». Сознание должно заставить себя стать существующим как единое целое здесь и сейчас, как телесная, вещественная вовлеченность когнитивного сознания. Весь опыт, включая даже теоретические руководства, эксперименты естественных наук, есть преимущественно знание через телесную, вещественную вовлеченность. Эпистемологическая антропология считает телесную вовлеченность необходимым условием всего познания. Постоянство тела, всегда присутствующего для познающего человека, является первым и главным «воплощением бытия», посредником и средством общения с миром. Познание нагружено не только теоретически (то, что мы видим, во многом определяется имеющимися у нас теоретическими представлениями), но и телесно (то, что познается и как познается, зависит от строения тела и его конкретных функциональных особенностей, способностей восприятия и движения в пространстве и во времени)).
Концепция телесного познания базируется на следующих основных тезисах:
- познание инкарнировано т.е. детерминировано телесностью человека;
- познание ситуационно, т.е. когнитивная система встроена, укоренена как внутренне – в обеспечивающем её деятельность материальном нейронном субстрате, так и внешне – включена во внешнее ситуативное физическое и социокультурное окружение. Невозможно понять познание если абстрагироваться от живого организма, который всегда включен в определенную ситуацию;
- познание инактивировано, т.е. осуществляется в действии и через действие, через двигательную активность формируются и когнитивные способности. Познавательная активность в мире создает и саму окружающую по отношению к когнитивному агенту (познающему человеку) среду – в смысле отбора когнитивным агентом из мира именно того и только того, что соответствует его когнитивным способностям и установкам. Мир живого организма возникает вместе с его действием. Не только познающий разум познает мир, но и процесс познания формирует разум, придает конфигурации его познавательной активности;
- когнитивные структуры являются эмерджентными т.е. они появляются спонтанно, непредсказуемо и относительно недетерминированно в ходе процессов самоорганизации, которые охватывают и увязывают воедино мозг человека, его тело и его окружение. Разум - это то, что продуцируется, порождается на самом последнем этапе непрекращающихся эмерджентных трансформаций сознания;
- процесс познания индивида протекает во взаимной связи, ко-детерминации Я – Другой, их обоюдном и синхронном становлении. Представление об интерсубъективности является ключевым в современной концепции познания. (быть Собой, проявлять своё я и создавать Другого – это процессы сопутствующие друг другу.);
- в процессе познания имеет место циклическая детерминация субъекта и объекта познания. Они пробуждают друг друга, со-рождаются, со-творятся, изменяются в когнитивном действии и благодаря ему;
- познание динамично и строится в процессе самоорганизации. Иными словами, когнитивные системы являются динамическими и самоорганизующимися системами. Синергетический подход к осмыслению процессов познания и деятельности человека попадает в русло этого нового телесного подхода в эпистемологии.
Эта проблема получила также поддержку и развитие в контексте темы габитуса. Это понятие, используемое А. Бергсоном, Пьер Бурдье, широко применяется сегодня в социологической и философской литературе, обозначая некую совокупность «установок», предрасположенностей поступать, думать, чувствовать и оценивать определенным образом, причем спонтанно, без расчета, не по предписанным правилам и не по приказу какого-либо дирижера. Габитус – «продукт истории», обусловливающий активное присутствие в настоящем прошедшего, «прошлой личности».
Субъект и объект в научном познании.
Гносеолгическая система «субъект-объект» конкретизируется как «исследователь-объект исследования». Субъект научной деятельности функционирует в современном обществе на трех взаимодействующих уровнях – индивидуальном, коллективном и общественном.
Размышляя об этой особенности субъекта научно-познавательной деятельности, известный физик Л. де Бройль считал, что «нельзя допускать, чтобы коллективный ум и направляемое исследование исключали оригинальность стремлений и независимость мысли; нельзя допускать, чтобы они приводили к созданию капелл верующих, где царят предвзятые идеи и непримиримая ортодоксальность. Хорошо, что существуют коллективы, хорошо, что они четко организованы, но столь же хорошо, что живут независимые исследователи, что в относительном одиночестве они могут свободно размышлять над проблемами и открывать новые пути исследования, чего никакой руководитель научного учреждения не в состоянии предусмотреть в своих планах работы.
Объект научной деятельности становится таковым лишь вследствие активной материально-практической и теоретической деятельности исследователя. Фрагмент реальности, став объектом познания, подвергается предметно-орудийному воздействию, например в ходе физического эксперимента; для того чтобы он стал объектом теоретического мышления, его «превращают» в идеальный объект путем накладывания на него сети научных понятий, специально созданной системы научных абстракций. Один и тот же объект познания может стать основой для формирования предмета ряда наук; например, человек стал предметом исследования нескольких сотен наук, естественных и социально-гуманитарных.