ОТ РЕДАКЦИИ
Половина века минуло с тех пор, как победоносно завершилась Великая Отечественная война Советского, многонационального народа, других народов Земли, против нацистской Германии и ее сателлитов.
Это была война доселе невиданная, по своему размаху, по ожесточенности сражений, по своим историческим последствиям для судеб мира.
С тех далеких времен интерес к изучению истории Великой Отечественной войны, по сути, оказавшей решающее воздействие на ход второй мировой войны, не ослабевал. Исследовались ее различные аспекты — от предыстории и конкретики боевых операций, до ее итогов.
И ныне, когда обстановка в мире коренным образом изменилась в связи с фундаментальными социально-политическими преобразованиями в странах бывшего социалистического лагеря, нарастает и процесс формирования иных взглядов на прошлое, в том числе и на историю Великой Отечественной войны.
Авторы настоящего сборника показывают, что этому способствует широкий доступ к архивным источникам, ранее закрытыми, отход от прежних политико-идеологических догм и штампов, что характерно для историографии всех стран. В сборнике дана достаточно полная (с учетом его объема) характеристика происходивших изменений в российской и зарубежной историографии Великой Отечественной войны. Выделяются национальные особенности историографии разных стран. Рассматриваются основные этапы ставвления и развития зарубежной литературы. Обстоятельно прослеживается эволюция американской и английской историографии второй мировой войны за 1945–1990 годы. Несомненный интерес, полагаем, представит для читателя также германская историография прошедшей войны. В особый очерк вщделена тема об оценке американской общественностью хода войны на советско-германжом фронте и роли СССР в антигитлеровской коалиции. Крайне актуальной, на фоне происходящих ныне трагических сбытий, межнациональных войн и конфликтов в мире, и в том числе в России, является и отраженная в сборнике тема о братстве народов Советского Союза в Великой Отечественной войне.
В целом, историография Великой Отечественной войны проделала за 50 лет значительную эволюцию от вдеолотизированных подходов, характерных для 1950–1960-х годсв, -к более объективной оценке 1970-х — первой половине 1980-х годов, а затем, — крипнэскому и самокритическому анализу событий войны и роли в ней различных государств. Эта тенденция к всестороннему объективному анализу истории войны становится все явственнее.
Настоящий сборник предназначен для широкой читательской аудитории — от специалистов по истории Великой Отечественной войны до всех, интерэсующихся этим эпохальным событием в истории нашей страны.
ПЛЕТУШКОВ М.С., ЯКУШЕВСКИИ А.С.
ОСОБЕННОСТИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ.
Минуло полвека с окончания Великой Отечественной войны. Она явилась самым трудным испытанием для советского народа. Он его вьщержал и победил исключительно сильного врага, поставившего своей целью уничтожигь Советское государство и поработить его народ. В ожесточенной кровопролитной борьбе советский народ отстоял свою независимость и право на существование.
События войны стали историей. О ней написаны десятки тызн различных работ: исследовательских, мемуарных, публицистических, художественных. В них раскрыт ход и значение боевых действий на советско-германском фронте, масштабы всенародной борьбы в тылу врага, роль советского тыла в создании предпосылок для разгрома противника, показаны источники силы СССР и причины его победы, патриотизм советских людей, их героизм на фронте и в тылу, благотворное влияние победы Советского Союза на дальнейшие судьбы человечества.
Однако анализ опубликованной в нашей стране литературы о Великой Отечественной войне свидетельствует, что она наряду со значительными достижениями во всех областях не лишена и элементов тенденциозности, проявляемой прежде всего в подчинении истории политике.Тенденциозность характерна для историографии почти всех стран. Вплоть до распада СССР историография Великой Отечественной войны на протяжении всего своего существования контролировалась сверху, Центральным Комитетом КПСС, и фактически являлась отраслью партийной пропаганды. После распада СССР, хотя и исчез прежний тотальный контроль, история войны продолжает писаться по политическим меркам. В ней отражаются симпатии и антипатии определенных слоев населения, а также интересы тех, кто стоит у власти. Воздействие на пишущих историю оказывается в первую очередь не контролем сверху, как раньше, а с помощью различных экономических факторов. Действует принцип, кто платит, тот и музыку заказывает.
Если взять отечественную историографию минувшей войны в целом, то в ней выделяется два сильно отличающихся друг от друга периода. Первый, продолжавшийся до второй половины 80-х годов, — это период советской историографии. Второй, начавшийся с провозглашения в нашей стране перестройки и гласности, — это постсоветский или посгкоммунисгический период. Каждый из периодов имеет свои отличительные черты.
Историография 1945–1985 гг.
Советская историография быта проникнута догматизмом. В отличие от западной историографии, в которой, как правило, наблюдается многообразие точек зрения, для советской быта характерна цельность, единство взглядов. Все наиболее масштабныз оценки Великой Отечественной войны в ней подчинялись идеологическим и политическим детерминантам. Эти оценки фактически проходили через все работы. Никому не разрешалось от них отступать. В угоду им подчас игнорировались имевшиеся документы и факты. Почти повсеместно исклсяались дискуссионныз подходы к истории войны.
По мере укрепления СССР как социалистического государства и усиления противостояния двух систем история минувшей войны все больше становилась фронтом идеологичческой борьбы. Наибольшее внимание в работах о войне уделялось показу проявлений преимуществ социалистической системы, прежде всего превозносились достижения СССР и его вооруженных сил в ходе войны. Писалось главным образом только об успешных операциях советских войск, о достижениях советского военного искусства и военной экономики, раскрывался решающий вклад Советского Союза в освобождении других народов от германской и японской оккупации.
Многие годы тема Великой Отечественной войны возникала в советских средствах массовой информации почти исключительно в связи с юбилеями ее победоносного окончания. И трактовка ее быта традиционно юбилейной. Саму победу, одержанную над нацистской Германией, в СССР пропагандистски «забальзамировали», сделали ее предметом поклонения. Фактически она не изучалась всесторонне и непредвзято. Крен советской историографии в сторону превознесения наших успехов и достижений привел к тому, что о недостатках в подготовке страны к обороне, о поражениях и потерях в ходе войны говорилось всколзь, без глубокого анализа причин, а о ряде событий, которые могли быть истолкованы во вред руководству КПСС и страны или бросить тень на господствующий режим, предпочиталось вообще умалчивать. Так, например, поступили с секретными протоколами к советско-германскому договору о ненападении от 23 августа 1939 г. В результате для советского читателя возник ряд «белых пятен» в истории Великой Отечественной войны. Читатель оставался в неведении о многих имевших место событиях, главным образом тяжелых и траги ческих для Советского Союза и его армии.
Предвзятый подход к освещению истории наблюдался как в отношении Великой Отечественной войны в целом, так и ее отдельных периодов, этапов, кампаний, битв и операций. В качестве примера можно остановиться на освещении Сталинградской битвы. Советские историки убедительно показали героизм и мужество защитников города на Волге, подготовку и ход советского контрнаступления под Сталинградом, его результаты и международный резонанс (1). Однако об отступлении советских войск летом 1942 г. к Дону и Волге написано бегло, не были глубоко проанализированы причины нашего поражения на южном участкев советско-германского фронта, не показывалась полная картина дезорганизации здесь нашей обороны, умалчивалось о наличии панических настроений среди отдельных групп отступавших, о потере рядом командиров управления своими подчиненными. Односторонне освещался приказ Сталина N 227 от 28 июля 1942 г., вводивший штатные заградительные отряды для борьбы против отступавших, игнорировался антигуманный характер этого приказа. Не упоминалось о запрете советскими властями эвакуации гражданского населения из осажденного города.
При сопоставлении сил сторон советские авторы стремились преувеличивать численность войск и количество вооружений противника и соответственно преуменьшить свои силы. Так, в ряде работ о Сталинградской битве отмечалось, что к началу наступления немцев на южном участке фронта летом 1942 г. германские войска превосходили советские по численности (2). В действительности к этому моменту советских сил здесь было больше, чем немецких. Превосходство у немцев было, но не в количестве, а в качестве. Германские войска умели лучше воевать. Их военнослужащие отличались более высокой профессиональной подготовленностью, особенно в низшем звене, на уровне солдат, унтер-офицеров (сержантов), младших офицеров. Наших солдат нередко посылали в бой недостаточно подготовленными в военном отношении боевая выучка у них была ниже, чем у соответствующих категорий военнослужащих вермахта, Тенденциозным являлся и подход советской историографии к трактовке потерь воюющих сторон. Например, в 3-м томе фундаментального труда «История Великой Отечественной войны Советского Союза» подчеркивается, что успехи немцев весной 1943 г. по окружению советских войск западнее Харькова оказались «достигнутыми слишком дорогой ценой. По существу это была пирова победа» (3). Но такой вывод опровергается сравнительными данными немецких и советских потерь, материалы о которых были рассекречены только в последние годы. Советские войска, оборонявшие Харьков, потеряли в марте 1943 г. 86 тыс. челевек убитыми и ранеными, а аналогичные потери немцев за этот период составили лишь 24 тыс. человек, т.е. почти в четыре раза меньше (4).
Одной из особенностей советской историографии Великой Отечественной войны была сравнительная узость ее источниковедческой базы. Большинство архивньк материалов оставалось для исследователей закрытыми. Особенно это касалось документов высших органов государственного и военного руководства. В этом отношении западные историки имели значительное преимущество перед советскими. Они могли свободно пользоваться германскими архивными материалами, которые после войны оказались в руках американцев и на коммерческой основе стали предоставляться всем желающим. Советские историки получали право частичного доступа к засекреченным архивным материалам, в основном только при разработке больших официальных трудов, таких, например, как шеститомная «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945», а также при подготовке закрытых работ, предназначенных для очень узкого круга читателей из числа главным образом руководящего состава. В остальных случаях доступ ограничивался в основном материалами, раскрывающими боевую деятельность частей и соединений.
Еще одной особенностью советской историографии была подготовка большого количества коллективных трудов о войне в целом и ее отдельных проблемах. Такие работы писались по установившимся шаблонам, а их содержание определялось редакционными комиссиями, составленными, как правшо, из высокопоставленных военных и партийных деятелей. В них происходила нивелировка текста, форма изложения становилась однообразной. Они больше являлись справочным материалом, чем историческими произведениями, вызывающими интерес у массового читателя.
Не избежала шаблонности и тенденциозности и обширная советская мемуарная литература о войне. Публиковались в первую очередь мемуары военачальников. Многие из них сами в написании участвовали лишь частично, перепоручая очень многое делать Своим подчиненным. Поэтому в таких мемуарах нередко освещались события, в которых авторы непосредственно не участвовали, а узнали о них из подобранных подчиненными документов. В изложении основных проблем войны мемуары военачальников мало чем отличались от коллективных официальных трудов, страдая в то же время определенным субъективизмом. Почти не выходило воспоминаний рядовых солдат, тех, кто видел войну, ее боевыз будни как бы изнутри, с самого близкого расстояния.
Широкий размах получила в советский период документальнаялигература, основанная на воавминаниях участников войны, литературные записи которых делали писатели и журналисты. Однако авторы таких записей в погоне за занимательностью повествования нередко приукрашивали своих героев, не проверяли сообщаемых им фактов. Поэтому несмотря на строгий контроль за публикуемой литературой в отдельных документальных очерках допускалось искажение истины. Так, например, в документальной книге ЮНИванова «Задание особой важности», рассказывающей о фронтовом разведчике подполковнике С АГлущенко, герою приписываются многие подвиги, которых он не совершал (5). Не участвовал он, скажем, в пленении в Сталинграде генерал-фельдмаршала ФЛаулюса, как утверждается в книге, не брал вБерлинз в плен генерала артиллерии ХВайдлинга, который вместе со своим штабом сдался сам. Не все достоверно также в документальном очерке «Сергей Колыбин», написанном ВАЛюбимовым (6). Автор рассказывает о летчике Кольйине как о человеке легендарной судьбы, который во время войны повторил подвиг Николая Гастелло и остался в живых. После выхода книги выяснилось несоответствие написанного действительности. Исторический формуляр авиационного полка, где служил герой очерка, и боевые донесения той поры свидетельствуют о том, что самолет Колыбина был сбит прямым попаданием снаряда в 30 километрах от того места, где летчик, согласно егорассвазу, якобы совершил подвиг. Это же подтвердили многочисленньЕ ветераны полка, служившие вместе с Колыбиным. Не находят документального подтверждения и ряд фактов, сообщаемых авторами некоторых опубликованных мемуаров. Поэтому отношение к мемуарам должно быть критическим. Хотя в первсм периоде отечественная историография Великой Отечественной войны и отличается цельностью и наличием многих общих признаков, в ней тоже можно выделпь несколько этапов, различие между которыми обусловлено главным образом некоторыми изменениями курса КПСС в связи со сменой первых'руководителей партии, а также возникавшими потребностями в изучении тех или иных проблем советско-германской войны.
Первый этап, продолжавшийся до 1956 г., был тесно связан с культом Сталина Почти все, писавшееся в то время о войне СССР с Германией, являлось разъяснением положений и идей Сталина. Обычно никаких самостоятельных основополагающих мыслей авторами не высказывалось. Успехи прписывались мудрому руководству «вождя народов», а неудачи объяснялись только внезапностью нападения и вероломством противника, просчеты нашего руководства исключались.
Выступая на приеме в Кремле в честь командующих Красной Армии 24 мая 1945 г., Сталин признал: «У нашего правительства было не мало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941 -1942 годах, когда наша армия отступала..» (7). Однако, как оказалось, признал он это лишь для того, чтобы закрыть вопрос. В отличие от других сталинских высказываний, которые бесчисленно повторялись и комментировались, это признание ошибок советские историки как бы забыли.
Хотя на первом этапе воздействие культа Сталина на историографию было определяющим, практические нужды страны и ее вооруженных сил требовали изучения и обобщения опыта войны, его распространения среди войск с целью повышения их боеспособности и совершенствования организации.
Для ведения работы по сбору и накоплению материалов по истории Великой Отечественной войны в трудной обстановке 1941 -1942 гг. были созданы первые научные организации. В ноябре 1941 г. в Москве появилась комиссия Академии наук СССР по составлению хроники войны. В армии и на флоте, в республиках/краях и областях, а также в наркоматах и других центральных учреждениях были созданы комиссии для сбора материалов по истории войны. Учитывая большое научное и политическое значение военной тематики, Президиум АН СССР в декабре 1943 г. учредил при Институте истории СССР военно-исторический сектор. Весной 1942 г. специальные органы для изучения и обобщения опыта войны появились в Генеральном штабе, Главном политическом управлении, штабах видов вооруженных сил и родов войск. С 1942 г. по закрытым военным каналам с грифом «секретно» стали публиковаться отдельные, преимущественно документальные материалы. Они выпускались Военным издательством в виде сборников документов, сборников тактических примеров, информационных бюллетеней. В течение 1942–1945 гг. вышло свыше 400 сборников тактических примеров, 20 сборников материалов по изучению опыта войны и 50 информационных бюллетеней (8). Все они были секретными и доступ к ним в военную пору имел весьма ограниченный круг лиц из числа командного состава высшего и среднего звена. В них рассматривался опытнаступательных и оборонительных операций, излагались формы и методы боевого применения видов вооруженных сил, родов войск и служб.
Важную роль в освещении событий Великой Отечественной войны играла в военные годы советская периодическая печать. Газеты не только оперативно освещали положение на фронтах и рассказывали о героизме и могуществе советских воинов, но и помещали материалы о боевом мастерстве и приемах действий отдельных военнослужащих и мелких воинских подразделений. В несколько больших масштабах разбирался ход боев и сражений с точки зрения военного искусства в статьях таких журналов как «Военная мысль» и «Морской сборник».
Начиная с 1943 г. небольшими тиражами в Военном издательстве стали публиковаться секретные оперативно-тактические, оперативные и оперативно-стратегические очерки об отдельных операциях и битвах (9). Разрабатывались они специалистами военно-исторического отдела Генерального штаба.
Публикуемая в годы война историческая литература носила в основном оперативный, публицистический характер. Она обобщала значительный фактический материал, но ее источниковедческая база была очень ограничена, что сказывалось отрицательно на глубине исследований. Но уже на том этапе формировались концепции, заклады вались военно-политические, экономические и общеисторические оценки. Их основой служили выступления и приказы Сталина С окончанием войны объем исторической литературы о Великой Отечественной войне увеличился. Это были главным образом книги и статьи об отдельных операциях и битвах, прежде всего о Московской и Сталинградской (10). Небольшими тиражами стали выходить в свет монографические работы и публиковаться статьи о партизанском движении в тылу врага. В основном они представляли собой сборники документов и материалов, подготовленных в тех областях, которые подвергались фашистской оккупации (11). Были также опубликованы сборники документов и материалов, дававшие возможность проследить некоторые этапы экономической жизни Советского Союза в годы войны, а также состояние народного хозяйства отдельных республик и областей (12). Появилось в эти годы и несколько обобщающих трудов о Великой Отечественной войне, освещавших проблемы вооруженной борьбы, функционирование военной экономики, самоотверженность тружеников тыла (13).
В целом историческая литература о Великой Отечественной войне, опубликованная в 1946–1956 гг., носила преимущественно научно-популярный характер и не давала ответ на многие коренные вопросы минувшей войны. Как и в военное время негативное влияние на нее оказывал культ Сталина. Для публикуемых работ были характерны субъективистские оценки событий и явлений войны, метод комментирования и цитатничества, иллюстративность изложения. Многие события замалчивались или искажались. Исследования не имели необходимой источниковой опоры, невелика была научная ценность публиковавшихся документов и материалов. Они, как правило, использовались для иллюстрации господствовавших в историографии схем и положений. В издававшихся документальных сборниках наблюдалось значительное дублирование материала. Очень слабо использовались документы противника, попавшие к нам в качестве трофеев. Многие из них лежали в архивах неразобранными, мемуарная литература была малочисленной и ограничивалась в основном воспоминаниями руководителей партизанских отрядов и подпольных организаций, действовавших на оккупированной территории СССР.
Воздействие культа Сталина сказалось даже на закрытых публикациях по истории советско-германской войны, которые до 1956 г. были подготовлены военно-историческим управлением генерального штаба, военно-историческим отделом штаба ВМФ и историками ВВС. Разработанные этими учреждениями краткие очерки об отдельных битвах и операциях Великой Отечественной войны носили описательный характер, страдали субъективными оценками и выводами. Главная и решающая роль в планировании, подготовке и руководстве крупнейшими операциями советских войск в великой Отечественной войне всегда отводилась Верховному Главнокомандующему. Причем рассматривались только операции, успешно завершившиеся для Советской Армии, игнорировались недостатки и промахи, имевшиеся при подготовке и проведении освещаемых операций, не обогащалась теория военного искусства новыми научными положениями.
С осуждения в 1956 г. на XX съезде КПСС культа Сталина в советской историографии наступил новый, второй этап. Он продолжался до смещения Н.СХрущева в 1964 г. с поста руководителя партии и правительства. Это была «оттепель» не только в политике, но и в истории. Историкам и публицистам была предоставлена возможность критиковать ошибки Сталина, допущенные накануне и в ходе войны, в какой-то мере высказывать собственные мнения, началась более углубленная, комплексная разработка истории Великой Отечественной войны, произошли заметные количественные и качественные сдвиги в организации научной работы в центре и на местах, значительно расширилась источниковая база, более всесторонним стало изучение первоисточников, возрос опыт исследовательских кадров. На этом этапе были созданы фундаментальные обобщающие труды по истории войны в целом и по различным ее аспектам, стала широко публиковаться мемуарная литература, в которой проявлялась не только линия КПСС, но и личное отношение авторов — участников войны к освещаемым событиям.
Наиболее крупным и определяющим для этого этапа явился шеститомный труд «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.», опубликованный в 1969–1965 гг. (14). Его подготовка и издание осуществлялись в соответствии с постановлением ЦК КПСС от 12 сентября 1957 г. Для разработки труда в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС был создан специальный отдел истории Великой Отечественной войны. Научные сотрудники отдела получили допуск в большинство советских архивов. Из центральных, местных и ведомственных архивов ими было извлечено большое количество документов и материалов, составивших затем фонд отдела, на который делались ссылки авторами труда.
По сравнению с ранее публиковавшимися работами по истории Великой Отечественной войны источниковая база шеститомного труда расширилась неимоверно. Много документов и архивных материалов было введено в научный оборот впервые. Огромное количество фактического материала, содержащееся в шеститомнике, стало неоценимым источником для последующих исследователей, работающих над проблемами истории минувшей войны.
Создавая шеститомник, авторы привлекли также материалы исследований, которые выходили во время войны и сразу после нее с грифом «секретно» и «для служебного пользования». Среди них были труды Генерального штаба, а также другие закрытые монографии и сборники, содержавшие описание важнейших битв и операций. Слабой стороной этих служебных трудов, не говоря уже о концептуальной неразработанности, было то, что в них отсутствовал достоверныйстатистический материал (о соотношении сил, о людских потерях в боях и операциях). Были в них и серьезные пробелы и конъюнктурные замалчивания в исследовании летних кампаний 1941 и 1942 гг.,а также неудачных операций в других кампаниях.
Использование новых архивных материалов и закрытых публикаций прежних лет позволило авторскому коллективу и редакции шеститомного труда : уточнить оценку ряда событий Великой Отечественной войны, а по некоторым из них дать более глубокий анализ, осветить их более правильно. Но делалось это по направлениям, заранее определенным «сверху». Разработчики труда основывались на принятом в июне 1956 г. постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» и основные усилия прилагали к тому, чтобы прежде всего раскрыть решающую роль народных масс в войне и гигантскую организующую и руководящую деятельность Коммунистической партии по мобилизации народных масс на борьбу с врагом.
В шеститомнике сделан крупный шаг в осмыслении первого, наиболее трудного периода Великой Отечественной войны. Во втором томе, посвященном этому периоду, убедительно раскрыт титанический подвиг советского народа на фронте и в тылу. Сталин, единолично принимавший решения по важнейшим государственным и военным вопросам, отмечается в работе, накануне войны допустил крупный просчет в оценке военно-политической обстановки. Он считал, что Германия не решится в ближайшее время нарушить заключенный пакт о ненападении (15). Этот глубоко ошибочный вывод, указывается в томе, отрицательно повлиял на подготовку страны к отражению агрессии. Велика быта вина в наших поражениях в начале войны и руководителей Наркомата обороны и Генерального штаба. Они также плохо разобрались в обстановке и не приняли тех мер, которые бы повышали степень готовности к войне, к отражению ударов противника. Не был обойден в шеститомнике и вопрос о влиянии сталинских репрессий на обороноспособность страны. В шестом томе, например, говорится, что «с мая 1937 г. по сентябрь 1938 г. подверглись репрессиям около половины командиров полков, почти все командиры бригад и дивизий, все командиры корпусов и командующие войсками военных округов, члены военных советов и начальники политических управлений округов, большинство политработников корпусов, дивизий и бригад, около трети комихаров полков, многие преподаватели высших и средних военных учебных заведений». Далее указывалось, что именно репрессии являлись одной из «существенных причин неудач Красной Армии в первый период войны» (16). Хотя о репрессиях в труде сказано слишком общо, но для середины 60-х годов подобныз признания были нетипичны.
В отличие от большинства имевшихся ранее описаний Великой Отечественной войны в шеститомном издании военные действия показаны в единстве с развитием военной экономики, героической работой тружеников тыла, борьбой советских людей в тылу врага, антифашистской борьбой народов Европы и Азии, внешней политикой СССР, с оценкой политических отношений внутри антигитлеровской коалиции и внутри фашистского стока. В труде впервыз комплексно рассмотрены военно-экономические возможности и укрепление обороноспособности СССР накануне войны, перестройка народного хозяйства на военный лад и итоги его развития в годы войны, показана картина огромного нового строительства и восстановления индустрии, разрушенной врагом. Вместе с тем в шеститомнике не удалось избежать тенденциозности и существенных огрехов субъективного характера по целому ряду вопросов.
Торопясь как можно быстрее подготовить и издать этот капитальный труд, редакция не предприняла необходимых усилий, чтобы ликвидировать многие '^бельге пятна», которые были в опубликованных ранее работах о войне. К ним, в частности, относятся: ряд событий начала войны, неудачные операции других периодов и многие ошибки стратегического руководства.
Авторы шеститомной истории войны справедливо критикуют культ личности, указывают на ошибки, допущенные Сталиным при подготовке страны и вооруженных сил к обороне и в руководстве войсками в годы войны. Его ошибками, например, объясняется тяжелое поражение наших войск под Киевом в 1941 г., недостаточно согласованное развертывание зимой 1941/42 г, стратегического наступления на всех важнейших направлениях, катастрофа под Харьковом весной 1942 г., резкое замедление темпов роста производства некоторых ведущих отраслей промышленности непосредственно перед войной (17). Поступая подобным образом, авторы труда пытаются противопоставить Сталина партии. Они настойчиво проводят мысль, что ошибки, неправильные методы руководства были присуши лишь одному Сталину, а партия всегда действовала правильно, безупречно. Однако такое противопоставление противоречит действительности. Сталин и партия бьши неразрывно связаны. Культ личности порождался той системой, которая была установлена партией в стране. Последующие события подтвердили это. На смену культу Сталина пришел культ Хрущева, данная тенденция нашла отражение и в шеститомной истории войны. В ней принижалась роль Ставки Верховного Главнокомандования и преувеличивалась роль фронтового командования, особенно тех фронтов, членом военного совета которых был Хрущев. Достаточно сказать, что в третьем томе шеститомной истории войны член военного совета фронта Хрущев упоминается 41 раз, а Верховный Главнокомандующий Сталин только 27 раз (18). Эта тенденция проявилась и в других работах о войне, опубликованных до середины 60-х годов (19).
Тенденциозность шеститомника отразилась и в отношении его редакторов к раскрытию роли Г.К.Жукова в войне. Они боялись нелепо наклеенного на выдающегося советского полководца ярльжа «бонапартиста». Так, в первом томе труда Жуков, который тогда был начальником Генерального штаба, не упомянут ни разу, но зато начальник германского генерального штаба сухопутных войск ФТальдер фигурирует 12 раз. Более чем сдержанное отношение к Жукову наблюдается и в материалах других томов.
В целом на втором этапе произошло заметное оживление исследований о Великой Отечественной войне. Этому способствовало и возобновление в 1959 г. издания «Военно-исторического журнала», в котором тематика советско-германской войны стала занимать ведущее место. Большую исследовательскую работу проводили историки военно-исторического управления Генерального штаба и ряда военных академий. Ими было подготовлено и опубликовано немало работ, раскрывающих ход вооруженной борьбы и развитие советского военного искусства (20).
В1964 г. вышла капитальная работа, исследовавшая все этапы обороны Ленинграда (21). Написанная на основе архивных материалов, книга отличается стремлением авторов к анализу событий, широтой охвата боевых действий на северо-западном направлении во взаимосвязи с ходом вооруженной борьбы на других фронтах. Авторы аргументированно показали положительные и отрицательные стороны боев под Ленинградом. В книге также рассмотрены действия начальников и рядовых воинов, вклад в оборону Ленинграда трудящихся осажденного города и партизан.
В гораздо более широких масштабах, чем раньше, на втором этапе стали публиковаться документы и материалы о борьбе советского народа в тылу фашистских оккупантов. Сборники таких материалов вышли почти во всех республиках и областях, подвергшихся нашествию противника (22). Если значительную часть ранее изданных сборников составляли листовки и материалы прессы военных лет, то в новые сборники в основном стали включаться документы партийных органов, штабов партизанского движения, партизанских отряцов и соединений.
Второй этап ознаменовался также выходом ряда значительных публикаций по вопросам истории советского тыла в годы войны (23). В них раскрывались закономерности развития военной экономики СССР, функционирование ее отдельных отраслей и регионов, истоки самоотверженности и героизма тружеников тыла, деятельность местньк партийных организаций и органов власти. Однако специальных обобщающих трудов о советском тыле разработано не было.
Популярными на втором этапе стали военные мемуары. Их фонд в эти годы пополнился примерно 500 новыми книгами, что в пять раз больше, чем в предшествовавшие десять лет. Публиковались в основном воспоминания советских военачальников, в первую очередь командующих и членов военных советов армий и фронтов (24).
Оживлению и некоторым идеологическим послаблениям в советской исторической науке, связанным с критикой культа Сталина, постепенно пришел конец после смещения в 1964 г. Н.СХрущева и прихода к руководству КПСС ЛИБрежнева. Критика партией субъективистского и волюнтаристского подходов к оценкам исторического прошлого привела к изменению акцентов в освещении событий Великой Отечественной войны. Начался следующий, третий этап советской историографии, продолжавшийся более двух десятилетий. Для него стал характерен возврат к ряду положений, которые были свойственны первому этапу. Критика культа Сталина стала более мягкой. Писали не только о допущенных им ошибках, но и о заслугах. Происходила своеобразная реабилитация сталинизма. Контроль за публикуемой военно-исторической литературой со стороны ЦК КПСС стал более строгим. Оттепель постепенно сменялась новым похолоданием.
Действия идеологических партийных органов свидетельствовали, что властным структурам не нужен был открытый непредвзятый разговор о наиболее острых вопросах Великой Отечественной войны, таких, как просчеты Советского Главнокомандования, реальные потери Красной Армии и т.п. При разработке новых трудов, затрагивающих такие вопросы, исследователи были обязаны строго придерживаться концепций, одобренных и санкционированных идеологическим аппаратом ЦК КПСС. Как только в каких-либо работах по истории войны появлялись упоминания о негативных моментах, имевших у нас место во время войны, сверху без промедления следовало указание о наложении на данную работу ограничения в виде грифа «секретно» или же организовывалось официальное осуждение данного труда в открытой печати. Весьма характерным событием в этом отношении бьша идеологическая расправа с научным сотрудником института истории АН СССР А.М.Некричем во второй половине 60-х годов.
Началось с того, что в 1965 г. издательство 'Наука» без предварительного согласования с высокими идеологическими инстанциями опубликовало книгу А.М.Некрича» 1941:22 июня» (25). В ней раскрывались многие отрицательные моменты и просчеты, допущенные высшим руководством Советского Союза накануне Великой Отечественной войны и в ее начальный период. В прежних работах, касающихся данного периода, такие факты не упоминались. Это был довольно смелый шаг автора и издательства, на который они пошли из наилучших побуждений — говорить правду о войне, не приукрашать того, что было. На книгу в январе 1966 г. журнал «Новый мир» поместил положительную рецензию, отметив ее объективность (26). Однако такая оценка не соответствовала установкам идеологического аппарата ЦК КПСС, не желавшего выносить сор из избы и выставлять на показ промахи высшего партийного и государственного руководства. По указанию свыше в 1966 г, было проведено обсуждение книги Некрича в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Но в ходе обсуждения, наряду с резкой критикой автора книги за ошибочность методологии и отход от коммунистической партийности исследования болыпинством выступающих, нашлись и такие историки,