Таким образом, после ухода в отставку правительства Витте, совпадающего по срокам с подготовкой к работе Первой Государственной думы, в конце апреля 1906 года Столыпин телеграммой председателя Совета Министров Горемыкина получил распоряжение выехать в Петербург. В первый же день приезда он был приглашен в Царское село для встречи с Николаем II. По свидетельству М. Бок (Столыпиной) именно государь, отметивший, что давно следит за деятельностью Столыпина в Саратове и считает, его выдающимся администратором, сказал, что назначает его министром внутренних дел.
В разных литературных источниках говорится о том, что новое назначение Столыпин принял без особых восторгов, считая себя не готовым к управлению всей внутренней жизнью огромной державы и даже просил Императора назначить его товарищем министра, для подготовки.
По вышеупомянутым воспоминаниям М. Бок в ответ на эти возражения государь ответил:
- Петр Аркадьевич, я вас очень прошу принять этот пост.
- Ваше Величество не могу, это было бы против моей совести.
- Тогда я вам приказываю...
* * *
26 апреля 1906 года П.А. Столыпин становится министром внутренних дел.
Своим первым выступлением в Государственной думе, где он давал ответ на запрос Госдумы о Щербаке (08.06.06), новый министр сразу обратил на себя внимание, обнаружив не дюжий ум, твердость и ораторский талант – свойство довольно редкое для предыдущих государственных деятелей. «Оговариваюсь вперёд, что недомолвок не допускаю и полуправды не признаю», посредственный человек не решился бы сказать эти слова на глазах у критической и агрессивной публики, жаждущей крушения власти и развенчание её служителей. Но он не просто произнес смелую фразу, он неуклонно следовал этому принципу, как бы ни было опасно и трудно. В том же выступлении он сказал слова, которые и сейчас должны считаться незыблемом правилом для настоящей государственной власти: «Власть не может считаться целью. Власть это средство для охранения жизни, спокойствия и порядка; поэтому, осуждая всемерно произвол, насилие и самовластие, нельзя не считать опасным безвластные правительства. Не нужно забывать, что бездействие власти ведёт к анархии...»
Эта речь, расставляющая верные акценты в отношения между народным правительством и властью, стала своего рода пролегоменой к последующему роспуску 1-ой Думы выказавшей полную неспособность к плодотворной совместной работе с правительством и лишь накалявшей политические страсти в стране.
В день роспуска этой Думы Столыпин был назначен премьер-министром правительства с сохранением поста Министра внутренних дел. Выборгское воззвание, с которым обратилась к народу думская оппозиция, восстание в Свеабоорге, бунт в Кронштадте, грабежи и убийства с политической целью, Варшавское кровопролитие – вот атмосфера России летом 1906 года, в который он пытался восстановить порядок и одновременно войти в круг новых обязанностей. Своим первым циркуляром, разосланным губернаторам, П.А. Столыпин подтвердил твердость позиции: "Открытые беспорядки должны встречать неослабленный отпор. Революционные замыслы должны пресекаться всеми законными средствами... Борьба ведется не против общества, а против врагов общества... Намерения государя неизменны...Старый строй получит обновление... Порядок же должен быть сохранен в полной мере".
Революция ответила вызовом: справедливо считая, что нового премьера невозможно запугать, его решили убить. 12 августа 1906 года совершено покушение на даче П.А. Столыпина на Аптекарском острове, была брошена бомба, унесшая в общей сложности жизни более тридцати человек и почти столько же ранив. Была искалечена его дочь, ранен трехлетний сын, сам премьер остался невредим.
Это покушение лишь упрочило положение Столыпина: сочувствие к его горю, уважение к его мужеству охватило самых разных людей – от простолюдинов до высших сановных особ. Взрыв на Аптекарском острове как бы высветил всей России фигуру человека, противостоящего революционной стихии.
По предложению государя семейство Столыпина перебирается в более безопасное место – в Зимний дворец. Но даже здесь его не оставили в покое происки заговорщиков, которые, впрочем, были вовремя раскрыт
Столыпинские реформы
Тем временем П.А. Столыпин спешно готовит программу, которая вкратце сводилась к двум основным положениям: отпор революции и внедрение реформ в стране... В первой публичной декларации Столыпина по вступлении на пост Председателя Совета министров (правительственном сообщении) эта обширная программа намеченных правительством мер была изложена наряду с условиями, необходимыми для их реализации. В ней в частности говорилось: "Путь правительства ясен: оградить порядок и решительными мерами охранить население от революционных проявлений и, вместе с тем, напряжением всей силы государственной идти по пути строительства, чтобы создать вновь устойчивый порядок, зиждущийся на законности и разумно понятой истинной свободе"...
Среди первых вопросов стояли земельный и землеустроительный, а также мероприятия по гражданскому равноправию, свободе вероисповеданий, отмене ограничений стесняющих крестьян и старообрядцев, улучшение быта рабочих, их государственном страховании, реформе местного управления, введением земского управления в Прибалтике, Северо и Юго-Западном крае, в губерниях Царства Польского, преобразовании местных судов, реформе средней и высшей школы, подоходном налоге, полицейской реформе, подготовке ко всероссийскому поместному церковном собору.
Было также сказано о подготовке Закона об исключительной охране государственного порядка и общественного спокойствия.
Примерно в это же время (с 25 августа 1906г.) был опубликован Закон о военно-полевых судах, который, в качестве временной меры, вводил особые суды из офицеров, ведавших только делами, где преступление было очевидным. Предание суду происходило в пределах суток после акта убийства или вооруженного грабежа. Разбор дела мог длится не более двух суток, приговор приводился в исполнение в 24 часа.
Этой жестокой мерой власть стремилась остановить волну террористических актов, зачинщики которых зачастую уходили от возмездия из-за судебных проволочек, адвокатских уловок и чрезмерной гуманности общества, всемерно проявляющего солидарность с оппозиционными самодержавию силами.
Таким образом, по мнению зарубежного русского историка Н.Ю. Пушкарского, премьер-министру "удалось разорвать заколдованный круг". До этого времени проведение реформ неизменно сопровождалось общим ослаблением власти, а принятие суровых мер знаменовало собой отказ от преобразований. Теперь нашлось правительство, которое совмещало обе задачи, и нашлись широкие общественные круги, которые эту необходимость поняли.
Чтобы проводить в жизнь намеченные правительством планы, Столыпин не стал дожидаться созыва 2-ой Думы, в которую не очень то верил. Он стал осуществлять программу работ в порядке ст. 87 Основных Законов – то есть в порядке осуществления прав Верховной власти, чем обратил на себя гнев "демократически" настроенной части общества, усмотревшей в этом покушение на Закон, но прежде всего на власть народного представительства.
Первым делом П. А. Столыпин обратился к крестьянской проблеме, добившись права выхода крестьян из общины, сделав ставку на сильного хозяина, который рвался на волю из ее тисков. Таким образом, стал разрешаться главный вопрос России – земельный, потому что община сковывала развитие производственных сил и к тому же на почве крестьянского недовольства "давали богатые всходы семена" антигосударственной пропаганды. Парадокс был в том, что против "Закона 9 ноября" выступили как правые – представители дворянства, видевшие в нем покушение на свои земли и привилегии, и националисты, тревожившиеся за целостность русских традиций и устоев общинного духа, так и левые – революционеры и прочие оппозиционеры понимавшие, что с разрешением крестьянского вопроса угаснет очаг недовольства в крестьянской массе.
Для подготовки этого закона Указом от 12 августа о передачи Крестьянскому банку удельных земель, Указом 27 августа о порядке продажи казенных земель, Указом 19 сентября об использовании кабинетных земель были созданы Земельный фонд в несколько миллионов десятин в Европейской части России и открывалась обширная площадь для переселения в Сибирь.
Далее, Указами 5 октября были отменены все сохранившиеся еще в законах правоограничения для крестьянского сословия – главным образом власти "мира", сельского схода над отдельными крестьянами.
Указом 19 октября Крестьянскому банку было разрешено выдавать крестьянам ссуды под надельные земли, что по сути уже означало признание личной собственности крестьянина на свою землю.
Таким образом, подготовленный "Закон 9 ноября" (Указ 9 ноября 1906 года) о раскрепощении общины позволял выйти стране на путь развития и укрепления частной собственности. Помимо предоставления права выхода из общины этот Закон устанавливал, что каждый крестьянин при общем переделе мог требовать сведение всей земли к одному участку /отрубу/, а в пределах каждого участка Указ утверждал право единоличного распоряжения домохозяина, в отличии от принципа семейной собственности – от есть делалась ставка на энергичного, хозяйственного и рачительного земледельца.
Помимо крестьянской реформы в этой междудумский период по статье 87 кабинет Столыпина провел еще ряд важных мер: Указ 14 октября о свободе старообрядческих общин, Указ 15 октября об ограничении рабочего дня и о воскресном отдыхе приказчиков, другие Указы
Бурную и плодотворную деятельность по обновлению и переустройству жизни Российской империи Столыпин продолжил и в период работы 2-ой Государственной думы (20 февраля – 3 июня 1907). В ней определилось 4 течения: правые, стоящие за неограниченное самодержавие, октябристы, принявшие программу Столыпина, кадеты и левый блок, объединявший социал-демократов, социалистов-революционеров, другие социалистические группы. Лучшим оратором в этой Думе, по признанию и друзей, и врагов, оказался председатель Совета министров П.А. Столыпин, выступивший 6 марта 1907 года на думской трибуне с широкой программой намеченных реформ.
В этом выступлении он прежде всего указал на особенности вносимых законопроектов в "стране, находящейся в периоде перестройки, а следовательно – и брожения"... Он подчеркнул намеченную перспективу: "Преобразованное по воле Монарха отечество наше должно превратиться в государство правовое, так как, пока писаный закон не определит обязанностей и не оградит прав отдельных русских подданных, права эти и обязанности будут находиться в зависимости от толкования и воли отдельных лиц, то есть не будут прочно установлены"... Далее премьер-министр объяснил и оправдал целесообразность проведения в междумский период ряда законов в порядке статьи 87 Основных Законов ввиду их чрезвычайной важности и спешности. Теперь эти законы вносились на усмотрение Государственной думы и Государственного совета, для их окончательного утверждения и придания им необратимой силы. Были обозначены также задачи и цели, которые предстояло решить новой Думе. Это вопросы свободы слова, собраний, печати и союзов, а также отношения к православной церкви, веротерпимости. Он указал на необходимость решения вопросов неприкосновенности личности, самоуправления на местах, реформы местного самоуправления и преобразования суда, скорейшего удовлетворения проблем землеустройства и устранения малоземелья, страхования рабочих и улучшения условий их труда. Далее было сказано о необходимости защиты интересов русской торговли и промышленности на Дальнем Востоке, строения новых железных дорог на востоке страны, улучшения шоссейных дорог, улучшения эксплуатации водных путей. Большое внимание будет уделено совершенствованию просвещения, которое намечалось сделать доступным широким массам, разнообразным и приближенным к насущным нуждам государства.
П.А. Столыпин подчеркивал, что постановленные задачи затруднены в исполнении сложным экономическим положением России вследствие неудачной войны и сокращения доходного бюджета из-за отмены выкупных платежей у крестьян. "Но как бы ни было велико наше стремление к миру, как бы громадна ни была потребность страны в успокоении, но если мы хотим сохранить наше военное могущество, ограждая вместе с тем достоинство нашей родины, и не согласны на утрату принадлежащего нам по праву места среди великих держав, то нам придется отступить перед необходимостью затрат, к которым нас обязывает все великое прошлое России"...
Закончил он свою знаменательную речь следующими словами: "...лишь обдуманное и твердое проведение в жизнь высшим законодательными учреждениями новых начал государственного строя проведет к успокоению и возрождению великой нашей родины. Правительство готово в этом направлении приложить величайшее усилие: труд, добрая воля, накопленный опыт предоставляются в распоряжение Государственной думы, которая встретит в качестве сотрудника правительство, сознающее свой долг хранить исторические заветы России и восстановить в ней порядок и спокойствие, то есть правительство стойкое и чисто русское, каковым должно быть и будет правительство Его Величества."
Речь Столыпина была встречена бурными аплодисментами справа – то есть депутатами, имеющими национальные, монархические взгляды – людьми, которыми вынашивались надежды на умиротворение России мирным путем – тех, кого насмешливо именовали "ура – патриоты"...
Но была другая часть, к сожалению, несравнимо большая по массе и более агрессивная, которая воспринимала мирную программу обновления России иначе и которая обрушилась на Столыпина, вынудив его дополнить свою речь разъяснением, сделанным после думских прений.
В этом памятном своем выступлении, которое стало известным далеко за стенами Государственной думы П. А. говорил: "Правительству желательно было бы изыскать ту почву, на которой возможна была бы совместная работа, найти тот язык, который был бы одинаково нам понятен. Я отдаю себе отчет в том, что таким языком не может быть язык ненависти и злобы; я им пользоваться не буду ". Борясь исключительными средствами в исключительное время, правительство привело бы страну во Вторую думу. Я должен заявить и желал бы, чтобы мое заявление было слышно далеко за стенами этого собрания, что волею Монарха нет ни судей, ни обвиняемых и что эти скамьи - не скамьи подсудимых, это место правительства. Я скажу, что правительство будет приветствовать всякое открытое разоблачение какого-либо неустройства, каких-либо злоупотреблений. В тех странах, где еще не выработано определенных правовых норм, центр тяжести, центр власти лежит не в установлениях, а в людях. Людям, господа, свойственно и ошибаться, и увлекаться, и злоупотреблять властью. Пусть эти злоупотребления будут разоблачаемы, пусть они будут судимы и осуждаемы, но иначе должно правительство относится к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление. Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли, все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: "Руки вверх". На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: "Не запугаете".
Слова Столыпина действительно были услышаны далеко и произвели огромное впечатление. Многие оппоненты, противники Столыпина вынуждены были с ним считаться, он как бы укротил их силой своего ораторского таланта
Знакомство с другими выступлениями П. А. Столыпина в Государственной думе и Госсовете убеждает, что он никогда не просил слова попусту, не отделывался казенными фразами, а всегда глубоко и серьезно вникал в существо поднимаемых вопросов, используя трибуну для убеждения, разъяснения сущности проводимых реформ, своих принципиальных позиций, но никогда не сводил счеты, пользуясь своим местом и саном со злопыхателями, врагами и краснобаями. В этих своих выступлениях он, высказывая волю правительства, пытался умиротворить царящие страсти и направить работу в нужное русло. И зачастую ему это удавалось, причем, в ситуациях когда силы были на стороне оппозиции: помогали глубокая эрудиция, тщательная проработка вопросов, недюжинные литераторские способности и ораторский талант. Многие фразы П. А. Столыпина стали крылатыми, в них сконцентрирована логика, умная мысль, смелый подход к трудному вопросу.
Например, 13 марта 1907 г. он вновь выступает в Думе, где поставлена под сомнение правомочность временных законов, изданных в междумский период и прежде всего закона о военно-полевых судах.
Оппозиция своими ораторами обвиняла правительство в применении этой жесткой меры, говорила что у него "руки в крови", что стыд и позор для России применение таких мер.... Столыпин отвечал на это, что было бы его ошибкой вступать по этому поводу в юридический спор, он должен здесь встать на государственную точку зрения, а "Государство может, государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы, чтобы оградить себя от распада. Это было, это есть, это будет всегда и неизменно. Этот принцип в природе человека, он в природе самого государства. Когда дом горит, господа, вы вламываетесь в чужие квартиры, ломаете двери, ломаете окна. Когда человек болен, его организм лечат, отравляя его ядом. Когда на вас нападает убийца, вы его убиваете. Этот порядок признается всеми государствами. Нет законодательства, которое не давало бы права правительству приостанавливать течение закона, когда государственный организм потрясен до корней, которое не давало бы ему полномочия приостанавливать все нормы права. Это, господа, состояние необходимой обороны; оно доводило государство не только до усиленных репрессий, не только до применения репрессий к различным лицам и к различным категориям людей, - оно доводило государство до подчинения всех одной воле, произволу одного человека, оно доводило до диктатуры, которая иногда выводила государство из опасности и приводила до спасения. Бывают, господа, роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью отечества".
Далее Столыпин, отвечая на призыв к его политической честности, сказал, что военно-полевые суды – временная мера, мера суровая, она должна "сломить преступную волну и отойти в вечность". К сожалению, в тот период революционный террор не пошел на убыль и Столыпин процитировал резолюции съездов социалистов-революционеров, обращенные на подготовку всеобщего восстания и свержения самодержавия и задал естественные вопросы: "Вправе ли правительство перед лицом своих верных слуг, ежеминутно подвергающихся смертельной опасности, сделать главную уступку революции? Вдумавшись в этот вопрос, всесторонне его взвешивая, правительство пришло к заключению, что страна ждет от него не доказательства слабости, а доказательства веры. Мы хотим верить, что от вас, господа, мы услышим слово умиротворения, что вы прекратите кровавое безумие. Мы верим, что вы скажете то слово, которое заставит нас всех стать не на разрушение исторического здания России, а на пересоздание, переустройство его и украшение. В ожидании этого слова правительство примет меры для того, чтобы ограничить суровый закон только самыми исключительными случаями самых дерзновенных преступлений, с тем чтобы, когда Дума толкнет Россию на спокойную работу, закон этот пал сам собой путем невнесения его на утверждение законодательного собрания. Господа, в ваших руках успокоение России, которая, конечно, сумеет отличить кровь, о которой так много здесь говорилось, кровь на руках палачей от крови на руках добросовестных врачей, применяющих самые чрезвычайные, может быть, меры с одним только упованием, с одной надеждой, с одной верой – исцелить больного".
В подтверждение своих опасений и как свидетельство того, что революционные силы не желают уступать и продолжают кровавую вакханалию, направленную на свержение существующего строя, 7 мая Столыпин вновь выступает в Думе, где обнародует Правительственное сообщение о заговоре, обнаруженном в столице и ставившее своей ближайшей целью совершение террористических актов против императора, Великого Князя Николая Николаевича и Председателя Совета министров. Любопытно и показательно, что среди задержанных заговорщиков обнаружилось несколько членов Государственной думы. Это лишний раз подтвердило тесные связи леворадикально настроенных думцев с революционными силами, готовыми к самым крайним и решительным мерам вплоть до цареубийства и насильственного свержения самодержавного строя. Заговорщики были обнаружены в квартире депутата Озола, который пользовался депутатской неприкосновенностью, чтобы потворствовать деятельности военно-революционной организации, поставившей целью вызвать восстание в войсках. В своей речи П. А. Столыпин сказал очень значительные слова, не потерявшие своей актуальности и ныне. "Я должен сказать, что кроме ограждения депутатской неприкосновенности, на нас, на носителях власти, лежит еще другая ответственность – ограждение общественной безопасности. Долг этот мы сознаем и исполним до конца"...
10 мая Столыпин вновь выступает в Государственной думе с речью об устройстве быта крестьян и о праве собственности, в которой он говорит о проблемах самого многочисленного сословия России и путях разрешения его трудностей. Выступление это настолько значительно, что стоит здесь привести довольно солидные абзацы в изложении премьер - министра, речь которого была предельно ясна и понятна, в то время как многие выступления его оппонентов нуждались в существенных уточнениях. Вот главные мысли: "Я исхожу из того положения, что все лица, заинтересованные в этом деле, самым искренним образом желают его разрешения. Я думаю, что крестьяне не могут не желать разрешения того вопроса, который для них является самым близким и самым больным. Я думаю, что землевладельцы не могут не желать иметь своими соседями людей спокойных и довольных вместо голодающих и погромщиков. Я думаю, что и все русские люди, жаждущие успокоения своей страны, желают скорейшего разрешения того вопроса, который, несомненно, хотя бы отчасти, питает смуту. Я поэтому обойду все те оскорбления и обвинения, которые раздавались здесь против правительства. Я не буду останавливаться и на тех нападках, которые имели характер агитационного напора на власть. Я не буду останавливаться и на провозглашавшихся здесь началах классовой мести со стороны бывших крепостных крестьян к дворянам, а постараюсь встать на чисто государственную точку зрения, постараюсь отнестись совершенно беспристрастно, даже более того, бесстрастно к данному вопросу. Постараюсь вникнуть в существо высказывавшихся мнений, памятуя, что мнения, не согласные со взглядами правительства, не могут почитаться последним за крамолу". Далее, опровергая предложения левых партий, высказанные депутатами Церетели, Волк-Карачевским и другими, П.А. убеждал, что предложенные пути приведут к полному перевороту во всех существующих гражданских правоотношениях, к разорению образованного класса землевладельцев - помещиков, разрушению культурных очагов, но при этом не решат земельного вопроса, не удовлетворят земельного голода. Он приводит убедительные цифры: если частновладельческую и даже всю землю без малейшего остатка отдать в распоряжение крестьян, то крестьянам центральной части России – 14 губернии – недоставало бы и по 15 десятин, в Полтавской и Подольской пришлось бы по 9 и 10 десятин. Это объяснялось крайне неравномерным распределением по губерниям не только казенных и удельных, но и частновладельческих земель. Приведенные в его речи расчеты убеждали каждого в том, что поголовное разделение всех земель не может удовлетворить земельную нужду на местах. Напоминая далее, что Россия не вымирает, что прирост ее населения превосходит прирост остальных государств и составляет более 1,5 миллионов человек в год, премьер справедливо добавляет, что для удовлетворения землей только прирастающего населения, считая по 10 десятин на двор, будет ежегодно потребовано дополнительно 3500000 десятин, которых нет в центральной части России. Столыпин указывает также на отрицательный нравственный аспект предлагаемого левыми силами насильственного способа решения земельного вопроса. Он убеждал, что порядки существующие ныне в общине, где все вынуждены подчиняться одному способу веления хозяйства, необходимость постоянного передела, где инициативный и энергичный земледелец вынужден равняться на всех остальных, зная что его земля может быть вскоре отдана другому – все это в конечном счете снижает культурный уровень в целом. "Путем же переделения всей земли государство в целом не приобретет ни одного лишнего колоска хлеба"... Далее он высказал очень важную мысль: "Ведь тут, господа, предлагают разрушение существующей государственности, предлагают нам среди других сильных и крепких народов превратить Россию в развалины для того, чтобы на этих развалинах строить новое, неведомое нам отечество."...
Критикуя далее предложения партии народной свободы, которые предложили удовлетворить земельный голод за счет землевладельцев, Столыпин указывает выход крестьянству: он предлагает снять с него те оковы, которые налагает община и дать возможность укрепить за собой плоды трудов своих и предоставить их в неотъемлемую собственность. "Пусть собственность эта будет общая там, где община еще не отжила, пусть она будет подворная там, где община уже не жизненна, но пусть она будет крепкая, пусть будет наследственна. Такому собственнику-хозяину правительство обязано помочь советом, помочь кредитом, то есть деньгами...". Придется всем этим малоземельным крестьянам дать возможность воспользоваться из существующего земельного запаса таким количеством земли, которое им необходимо, на льготных условиях".
В общих чертах дело сводилось бы к следующему: государство закупало бы предлагаемые в продажу частные земли, которые вместе с удельными и государственными составляли бы государственный земельный фонд... Из этого фонда получали бы землю на льготных условиях те крестьяне, которым необходимо улучшить формы теперешнего землепользования. Но так как в настоящее время крестьянство оскудело, ему не под силу платить тот сравнительно высокий процент, который взыскивается государством, то последнее приняло бы на себя разницу в проценте, выплачиваемом по выпускаемым им листам, и тем процентом, который был бы посилен крестьянину, который был бы определяем государственными учреждениями"...Последние слова Столыпина приобрели широкую известность. Завершая свою речь о путях выхода из крестьянского кризиса он сказал: " Пробыв около 10 лет у дела земельного устройства, я пришел к глубокому убеждения, что в деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черновая работа. Разрешить этот вопрос нельзя, его надо разрешать. В западных государствах на это потребовались десятилетия. Мы предлагаем скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!"
Своей речью П.А. как бы подытожил деятельность Второй Думы, которую никак нельзя было считать полноценной в связи с той же революционной направленностью многих думских деятелей. Вторая дума показала безответственность и неграмотность представителей левых сил, которые никак не хотели вести вместе с правительством созидательной работы, обращая Государственную думу на путь споров, упреков, интриг. Она, по словам самих думских деятелей, "загнивала на корню". Левые депутаты постоянно своими амбициями подливали масла в огонь. Например, когда в Думе обсуждался законопроект об определении контингента новобранцев, подлежащих призыву, кавказец Зурабов, построив свою речь на сплошных оскорблениях армии, закончил призывом к вооруженному восстанию.
Столыпин, будучи убежденным сторонником представительной власти, народного представительства, вместе с тем понимал, что с этой Думой правительство также далеко не уйдет. П.А. не раз пытался мирным образом разрешить конфликт в Думе, открыто и добросовестно шел на переговоры с общественными представителями о вступлении их в состав правительства, хотя, например, знал о скептическом отношении государя к этой идее. Но сами думские деятели не пожелали сменить оппозиционного поля на тяжкую ношу работы в правительстве, видимо, втайне сознавая собственную беспомощность и некомпетентность в серьезной государственной работе. Понимая, что дальнейшие трения с Думой могут совершенно скомпрометировать идею народного представительства, окончательно убедить российскую общественность в невозможности совместной работы правительства с Думой, Столыпин вынужден был пойти на пересмотр избирательного закона. Пересмотр этого закона, был осуществлен как раз с целью сохранения самого института Государственной думы, в надежде, что новый состав окажется менее радикален и более способен к совместной творческой работе. Трагизм момента в том, что сам пересмотр закона о выборах был проведен с нарушением закона о порядке его пересмотра.
Поводом к роспуску Государственной думы послужил отказ снять депутатскую неприкосновенность с депутатов, замешанных в деле военно –революционной организации, готовившей покушение на Государя Николая II и великого князя Николая Николаевича. 3 июня 1907 года состоялся роспуск Думы второго созыва, были арестованы социал-демократы, часть которых не успела скрыться.
Население очень спокойно встретило сообщение о роспуске Думы: не было ни волнений, ни демонстраций, ни стачек, ни даже попыток к какому-то организованному протесту. "Революция объективно закончилась",- писал П.Б. Струве. Ленин на конференции С.-Д. также признал, что "революционной ситуации больше нет"...
Вместе с роспуском 2-ой Государственной думы 3 июня 1907 года был издан Закон о новых выборах. Это было осуществлено вопреки статьи Основных Законов, что дало повод оппозиции поставить этот факт в вину Столыпину и назвать данную крайнюю меру государственным переворотом. Но если вникнуть в суть произошедшего, то можно сказать, что новый избирательный закон спасал существование народного представительства, которое постоянной конфронтацией, нежеланием сотрудничества с правительством, причастием своих депутатов к антиправительственному заговору компрометировало себя в глазах российского общества и вносило смуту в жизнь Российской империи.
П.А. Столыпин сознавал сложность положения, понимая, что дает новые аргументы оппозиции слева, но, вместе с тем, все сильнее раздавались упреки от консервативной части в Думе и Государственном совете в потворстве Столыпина революционным элементам, укрывшимся во Второй думе. Таким образом, под давлением справа было остановлено, по выражению известного думского деятеля Изгоева – одного из авторов "Вех", "ужасное зрелище гниения народного представительства", но спасен сам институт представительной власти.
Новый закон, который Столыпин выдвинул в качестве предохранительной меры от оппозиционности Думы, несколько менял пропорции народного представительства: землевладельцы получали преимущества по сравнению с выборщиками от крестьян. Кроме того было сокращено представительство окраин – Польши и Кавказа.
Манифест 3 июня 1907 года не только обеспечивал более работоспособное и просвещенное правительство, но и после смутного времени подтверждал, что власть русского Монарха была и остается основой государства, от которого исходят все законы. Сословный и национальный элемент, пополнивший Думу, сделал ее более работоспособной и в 3-ей Думе прошли все законные циклы секций. Примечательно, что после представителей левых сил Муромцева и Головина председателем этой Думы был выбран Хомяков – сын известного славянофила.
Политическая жизнь России времен 3-ей Думы была по прежнему сложной: гражданские свободы, дарованные манифестом от 17 октября были закреплены в законах. Была снята предварительная цензура печати и даже видные деятели революции /Ленин и Троцкий/ печатали свои публикации в легальных российских журналах. В Думе также легально существовали партии социал-демократов; социалисты-революционеры, бойкотировавшие новою Думу, они прятали некоторых своих представителей /Керенского/ среди трудовиков.
16 ноября 1907 года П.А. Столыпин выступил в Государственной думе с министерской декларацией, где изложил цели правительства, способы и достижения, остановился на существе законодательных предложений. Он говорил: " Для всех теперь стало очевидным, что разрушительное движение, созданное крайними левыми партиями, превратилось в открытое разбойничество и выдвинуло вперед все противообщественные преступные элементы, разоряя честных тружеников и развращая молодое поколение. Противопоставить этому явлению можно только силу. Какие-либо послабления в этой области правительство сочло бы за преступление, так как дерзости врагов общества возможно положить конец лишь последовательным применением всех законных средств защиты. По пути искоренения преступных выступлений шло правительство до настоящего времени – этим путем пойдет оно и впредь. Для этого правительству необходимо иметь в своем распоряжении в качестве орудия власти должностных лиц, связанных чувством долга и государственной ответственности. Поэтому проведение ими личных политических взглядов и впредь будет считаться несовместимым с государственной службой...." Поэтому коренною мыслью теперешнего правительства, руководящею его идеей был всегда вопрос землеустройства. Не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта подачками – бунт погашается силою, а признание неприкосновенности частной собственности и, как последствие, отсюда вытекающее, создание мелкой личной земельной собственности, реальное право выхода из общины и разрешение вопросов улучшенного землепользования – вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия русской державы..." Перечислив вопросы требующие скорейшего разрешения он закончил так: "С своей стороны правительство употребит все усилия, чтобы облегчить работу законодательных учреждений и осуществить на деле мероприятия, которые, пройдя через Государственную думу и Государственный совет и получив утверждение Государя императора, несомненно, восстановят порядок и укрепят прочный, правовой уклад, соответствующий русскому народному самосознанию. В этом отношении Монаршая воля неоднократно являла доказательство того, насколько Верховная власть, несмотря на встреченные чрезвычайные трудности, дорожит самыми основаниями законодательного порядка, вновь установленного в стране и определившего пределы Высочайшего дарованного ей представительского строя.
Проявление Царской власти во все времена показывало воочию народу, что исторически Самодержавная власть... историческая Самодержавная власть и свободная воля Монарха являются драгоценнейшим достоянием русской государственности, так как единственно эта Власть и эта Воля, создав существующие установления и охраняя их, призвана, в минуты потрясений и опасности для государства, к спасению России и обращению ее на путь порядка и исторической правды."
В тот же день в ответ на критическое выступление одного из лидеров конституционных демократов В.А. Маклакова, премьер-министр произносит речь, подтверждающую верность прежним позициям и стремление предать работе народного представительства большее значение для укрепления и возвеличивания государства. Вот некоторые самые существенные, положения этой речи: "Только то прави