СПЛЕТНИ И СПЛЕТНИКИ
Не все исследователи, а уж тем более обычные люди, видят разницу между такими, казалось бы похожими, коммуникативными феноменами как слухи и сплетни. Например, российские социальные психологи А. Назаретян[1] и С. Беззубцев[2] не проводят линию раздела между слухами и сплетнями. Аналогичный подход и у социологов А. Дмитриева, В. Латынова и А. Хлопьева – авторов целого ряда работ о неформальной коммуникации[3]. Правда, в одной из недавних публикаций А. Дмитриев предпринял попытку демаркации: «Слухи, - говорится в работе, - как правило, представляют собой новости из большого мира, сплетни – внутренние новости»[4]. Однако в представленном далее анализе осмысление этого различия не получило развития.
В западной научной литературе сплетня традиционно определяется как любой разговор о знакомом, но отсутствующем человеке, и, как следствие, рассматривается в системе внутригрупповых коммуникаций. А социальный механизм распространения слухов и их содержание включаются специалистами в структуру межгрупповых коммуникаций.
На этой позиции стоят, например, современные американские исследователи Р. Росноу и Э. Фостер, которые утверждают, что сплетни, в отличие от слухов, как правило, функционируют во «внутреннем круге» группы в том смысле, что обычно они циркулируют между людьми, которые имеют общую историю и общие интересы[5]. В русле этой же логики высказывается и известный американский эволюционный психолог МакЭндрю[6]: распространение сплетен, по его мнению, предполагает разговор о людях, которых мы знаем, но которые в настоящий момент здесь не присутствуют, и что этот разговор имеет расслабленный, неформальный и развлекательный характер. Опираясь на филологические традиции исследования, антрополог из Санкт-Петербурга А.Н. Кушкова[7] определяет сплетни как повседневный нарративный репертуар некоторой замкнутой группы людей, обладающей определённой системой коллективных знаний и представлений.
Всё чаще исследователи генезиса сплетен обращаются к антропологическим традициям, сформулированным в русле эволюционных подходов изучения проблем социальной коммуникации. Например, британский антрополог Р. Данбар[8] в конце 1980-х гг. обнаружил зависимость между размером коры больших полушарий головного мозга приматов и размером их стаи, что, как выяснилось, определяет возможность поддерживать устойчивые социальные связи со всеми членами группы. Стадные приматы, как известно, отличаются сложным общественным поведением. Они активно строят отношения с другими членами стаи, делая это обычно с помощью груминга[9]. На основании данных по 38 родам приматов Данбар вывел математическую зависимость между развитием неокортекса[10] и размером стаи. Основываясь на оценке развития человеческого мозга, исследователь предложил оценку оптимального размера «человеческого стада». Это число оказалось в диапазоне от 100 до 230 (чаще считается равным 150) и получило название «число Данбара». Для проверки своей теории исследователь обратился к данным антропологии. Оказалось, что размеры деревень и традиционных поселений колеблются в предположенных им пределах. Например, размеры неолитических поселений, как правило, не превышали 200 человек. Сплетни, по мнению Данбара, были первыми языковыми практиками «социального груминга» и являлись важнейшим механизмом формирования системы групповых коммуникаций.
Антропологи и эволюционные психологи обращают внимание на то, что наши доисторические предки жили в относительно небольших группах, где все друг друга знали в лицо. Чужаки и незнакомцы, скорее всего, попадались им редко. Объединяясь в группы, первобытные люди сотрудничали друг с другом, в первую очередь, для успеха в борьбе с другими группами. Человеку и сегодня крайне важно знать, кто внутри группы является основным конкурентом при дележе ограниченных групповых ресурсов, кто - надежным партнером по обмену, кто - обманщиком, кто - ценным партнером для репродукции. Такие знания помогают успешно управлять дружескими связями, союзами и семейными отношениями.
Повышенный интерес человека к чужим делам, как отмечают специалисты по социальной эволюции, всегда поддерживается естественным отбором. Соответствующий навык требует запоминать детали о темпераменте, предсказуемости, прошлом поведении индивидуумов, формируя систему репутаций. Хорошо известно, например, что у человека сформирован особый отдел мозга, ответственный за идентификацию человеческих лиц.
Поддерживает обозначенную логику и один из пионеров исследования сплетен канадский антрополог Дж. Баркоу, утверждая, что человек всегда был крайне заинтересован в информации о людях, которые занимают важное место в его жизни, - соперниках, сексуальных партнерах, родственниках, партнерах по социальному обмену и высокопоставленных индивидуумах, чьё поведение может на него как-то повлиять. Именно поэтому считается нежелательным передавать кому-то негативную информацию о близких друзьях и родственниках, - это может помешать продвижению собственных интересов.
Как отмечает профессор А. Ситников, сплетня - способ показать уникальность своих отношений с собеседником: делясь с кем-то информацией, человек подчеркивает, что оказывает особое доверие. Дурно отзываясь о других, сплетник скрыто хвалит себя «и делает комплимент своему конфиденту: «Я говорю это тебе потому, что ты тоже не такой, как они»[11].
По её мнению американского антрополога Н. Хесс эволюционно сплетни развивались как женское коалиционное поведение. Результаты, которых мужчины достигали с помощью физического противостояния и открытой конкуренции, женщинами получались с помощью сплетен. Женские коалиции расширяли возможности их участниц для атак на агрессивных соперниц и мужчин; служили инструментом защиты своей репутации от сплетен[12]. Подтверждением этой гипотезы стали эксперименты Хесс, которые показали, что женщины меньше сплетничают о тех, у кого есть друзья. Также оказалось, что чем сплочённее группа, тем больше в ней рождается сплетен о членах других групп и тем эффективнее эти сплетни. Женщины сплетничают больше, злее и, главное, - стратегически, в отличие от мужчин. Поскольку женщины издревле использовали сплетни, чтобы подорвать социальный статус соперницы, современные женщины, как показывают исследования Хесс, боятся распространения сплетен о себе даже больше, чем физического насилия.
Современные исследования гендерных стереотипов распространения сплетен исходят из того, что интерес человека к личным делам людей того же пола и примерно того же возраста должен быть особенно сильным, поскольку именно эти люди являются нашими главными соперниками по эволюции. Интерес к членам группы противоположного пола может быть остро проявлен лишь в том случае, если возраст или ситуационное положение делает их подходящими в качестве сексуальных партнеров.
Исследование МакЭндрю[13] подтверждает, что интерес к членам группы своего пола особенно силен у женщин, и что женщины используют несколько другие модели распространения сплетен, чем мужчины. Например, мужчины чаще делятся сплетнями со своими романтическими партнёрами, чем с кем-либо ещё, а женщины скорее поделятся сплетнями с подругами, чем со своими партнёрами-мужчинами.
В. Даль так определяет сплетника: «нескромный пересказчик или смутник, смутчик, баламут, переносчик, заглазный пересудчик», а сами сплетни как «пересказы и наговоры, смутки, перенос вестей из дому в дом, с пересудами, толками, прибавками». Древнее значение английского слова gossip (сплетня), а также его этимология, восходят к смысловому пространству родства, духовной близости, дружбы[14]. Эти данные также подтверждают, что сплетни исторически связаны с внутренней структурой «компактной» социальной группы - в первую очередь семьи, но также и б о льшей группы людей, объединенных тесными взаимозависимыми отношениями.
Сплетня распространяется в отсутствии «чужих»: она пересказывается только «своим», тем самым очерчивая круг этих «своих», конституируя группу как сообщество. Участвовать в передаче сплетен смогут лишь те, кто хорошо знаком с контекстом порождающей их ситуации. Способность участвовать в процессе передачи сплетен определяет меру принадлежности человека к групповому пространству: чем в большей степени будет выражена его инородность для группы, тем меньшим будет это участие. И, с другой стороны, внутри группы, граница которой маркирована в том числе и областью распространения сплетен, всегда существует неформальная «внутренняя цензура», не допускающая экспорт определенной части информации о членах группы за её пределы.
Известный американский лингвист и антрополог Э. Сепир отмечал, что, хотя общество может казаться cформированным из серии устойчивых структур, в действительности оно состоит из множества ареалов частичного и полного взаимопонимания, которые поддерживаются и творчески подкрепляются день ото дня во многих отдельных актах коммуникативной природы[15]. В малых социальных группах взаимодействие участников зачастую не специализировано: её члены имеют возможность наблюдать друг друга в большом разнообразии ситуаций. Каждый человек оказывается в состоянии создать уникальную персонификацию любого другого, - близкие люди не воспринимаются как примеры категорий, как частные случаи общих типов. Хорошо осведомленные о слабостях и достоинствах друг друга, они знают, когда можно пошутить, а когда нужно быть серьезным. Они знают также, каких тем следует избегать в присутствии тех или иных индивидов[16]. Одним из основных противопоставлений, значимых для изучения повседневности, в сфере которой и функционируют сплетни, является приватное/публичное, которое можно рассматривать как один из возможных коррелятов оппозиции «свое/чужое». Поэтому важной отличительной особенностью сплетен являются их специфические ограничения в публичности. В процессе «приема-передачи-обсуждения» сплетни потенциально могут участвовать все участники группы, исключая собственно тех, кто является объектом обсуждения.
В этом смысле сплетня, как отмечает А.Н. Кушкова[17], формирует в групповом сознании ситуацию, «зеркально» предшествовавшую ей. Если прежде определенный фрагмент реальности «принадлежал» лишь небольшой группе людей, то теперь именно они исключены из обсуждения. В этом феномене «закрытой дискуссии» проявляется необходимость свободного выражения собственного мнения при обсуждении нарушений внутригрупповых норм, ценностей, культуры и при выборе санкций, адекватных для конкретного нарушителя. Так в сплетне проявляется её демократическая функция.
Феномен сплетен напрямую связан с поддержанием групповых ритуалов. Как правило, внутри группы определены место, время и характер обмена услышанным. В этих точках пространственно-временного континуума происходит «сварка» коммуникативной сети группы, оформляется ее гомогенность. В русской деревне: «Летом центром от котораго расходятся новости по деревне является колодец, зимой прорубь на реке или на пруде. На этих местах часто можно видеть кучку женщин, болтающих о других и о себе; ведра стоят в стороне, а о том, что дома ждут воду, забыто, пока не наговорятся»[18]. Так выделяет себя ритуальная функция сплетен.
Сплетни подтверждают своим устойчивым существованием и тот факт, что повседневность жизни группы не является гомогенной и «бессобытийной». А вопрос о том, что относить к «событиям», а что нет, не столь прост, как может показаться, - для постороннего человека всегда трудно определить критерий и коэффициент значимости происходящего для участников ситуации. Тем не менее, сами они без труда отличают факты, достойные обсуждения, выявляя таким образом антирутинную функцию сплетен.
Конкретным импульсом для появления сплетен становятся два соотносящиеся друг с другом фактора:
· реакция на какое-либо из ряда вон выходящее событие внутри группы;
· образование информационных лакун - недостаточность или отсутствие информации о чём-либо, вызывающем интерес.
Эти два фактора взаимосвязаны: в первом случае знание о происшествии, скорее всего, будет частичным, неполным, а во втором, - событие будет предполагаться, или, по крайней мере, конструироваться в процессе циркуляции сплетни. Таким образом, сплетни помогают группе адаптироваться к случившемуся, формировать механизмы компенсации «информационной недостаточности». Так проявляет себя адаптивная функция сплетен.
Отдельно следует отметить манипулятивную функцию сплетен, например, инициацию заведомо лживой сплетни. Порой, сама возможность называния имени «противника» и выражение суждения по отношению к нему создает ситуацию, в которой более слабый участник группы может словесно манипулировать более сильным, и тем самым обретать над ним воображаемое преимущество. Частораспространение порочащих сплетен становится формой мести. Сплетня может быть использована и в качестве самозащиты в случаях, когда обсуждение «грешков» другого, понижение его статуса в глазах товарищей становится попыткой оградить от пересудов самого себя.
Актуализация структуры группы в процессе передачи сплетен выявляет фатическую функцию сплетен – потребность в бессодержательном общении, использовании различных коммуникативных инструментов исключительно с целью поддержания самого процесса общения. Например, когда предоставляется возможность высмеять какого-то участника группы, выражение «нравственной оценки» в сплетне может отходить на второй план.
Прорыв сплетни из пространства «третьих лиц» и донесение её до «заинтересованных» участников иногда запрограммировано провокативной функцией сплетен. Например, донос одной стороне сведений о «неблаговидных» поступках другой может спровоцировать ссору между близкими участниками группы. Иногда наличие тайного конфликта раскрывается человеку, способному эффективно повлиять на его разрешение.
Выделяется также и развлекательно-игровая функция сплетен. Сплетни порой сближаются с анекдотами, но носят более конкретный и правдоподобный характер. Как и анекдот, сплетня иногда — способ развлечь другого человека. Как правило, сплетню распространяют легко, как бы играючи, с шуткой и определенной иронией. Этому способствуют и некоторая легкомысленность содержания некоторых сплетен, и их подчас достаточно юмористический характер: «В сплетне можно найти различные формы комизма - прозаические кулисы того, что пользуется всеобщим почетом, - величие и обыденность одних и тех же людей, забавные конфликты социальных ролей и т. д.»[19].
Текст сплетни отличает постоянная вариативность, он всегда передается с изменениями, не имея времени «отстояться»[20]. Поскольку циркулирование сплетни может быть осознано как своего рода обмен, каждый «принимающий», следуя некоторой негласной конвенции, «отдает», «отдаривает», больше, чем получил[21]. Изменение и, в частности, гипертрофирование содержания сплетни, постепенное выхолащивание из нее реального, видимо, и объясняет часто встречающееся отношение к ней как ко лжи, клевете и вздору. В связи с этим стоит говорить даже не столько об истинности-ложности содержания сплетни, сколько о степени искажения каждого последующего варианта по сравнению с предыдущим. Даже если в самом начале сплетня и содержит ту или иную «объективную» информацию, различие между «правдой» и «ложью» может быть фактически полностью нейтрализовано в процессе ее бытования[22].
Если совсем недавно специалисты определяли сплетни как форму исключительно устно-речевой коммуникации, то сегодня распространение практики sms-сообщений, различных сервисов, обеспечивающих обмен короткими сообщениями типа Skype, ICQ и т.п. привело к возникновению принципиально нового вида коммуникации - устно-письменной-речевой коммуникации. Теперь достаточно произвести несколько манипуляций с компьютером или мобильным телефоном, чтобы распространить ту или иную информацию среди большого числа людей. Представитель интернет-компании SurfControl считает, что «электронные» сплетни - самая опасная и неприятная их разновидность, которая может сильно испортить человеку репутацию и ославить его на весь свет[23].
Сплетни создают угрозы и для устойчивости внутрикорпоративных коммуникаций. Английский психолог М. Витти провела исследование, в котором приняли участие 17,5 млн. британцев: работающие жители Великобритании в среднем тратят в течение дня около часа рабочего времени на участие в распространении сплетен. А итальянская исследовательская компания Eta Meta Research установила, что итальянцы сплетничают около 5 часов в день, без учёта их общения по телефону[24]. Чаще всего предметом сплетен в организациях становятся кадровые вопросы, безопасность работы, удовлетворенность трудом, проблемы репутации компании, качество выпускаемых товаров и предоставляемых услуг, личная жизнь и доходы коллег.
Воздействие сплетен на функционирование организации может выражаться в следующих неприятных эффектах: ухудшение социально-психологического климата внутри организации; появление в прессе материалов, неблагоприятных для корпорации; утрата или снижение доверия персонала (рабочих, служащих) компании по отношению к управленческому персоналу; возросшие стрессы у персонала компании; снижение доверия во взаимоотношениях коллег, а также доверия заказчиков (клиентов) к организации; снижение производительности труда; «запятнанная» репутация корпорации и её сотрудников; изменение социальных установок внутри организации; изменение организационного поведения персонала.
Следует отметить ещё одну важную особенность современного общества: популярность сплетней о виртуальных знакомых, например, о «знаменитостях». Любой, кого мы видим часто и о ком знаем много, социально важен для нас. Ведущие теленовостей, спортсмены, политики и актёры, которых человек видит изо дня в день, становятся со временем его «близкими друзьями». В массовом обществе знаменитости могут быть вообще единственными «общими друзьями» с новыми соседями, сослуживцами или мимолётными приятелями в клубе или баре. Именно знаменитости порой создают взаимный интерес между людьми, облегчают типы неформальных взаимодействий, которые помогают людям освоиться на новом месте. Таким образом, высокая осведомленность о жизни «звёзд» может сделать человека более социально значимым во взаимодействии с незнакомыми особенно, если это касается социальных отношений с новыми друзьями в виртуальном мире интернета. По мнению МакЭндрю, посредством «смакования» жизни звёзд люди могут подсознательно оценивать и поддерживать в тонусе самих себя – относительно достижений людей, более высоких в социальной иерархии. Например, исследование группы британских учёных[25], показало, что подростки многому учатся, обсуждая знаменитостей друг с другом, и это в какой-то степени помогает им утвердиться в жизни. Таким образом, считают психологи, сплетни – это навык, который необходимо тренировать, ведь люди, полностью избегающие приватных дискуссий, оказываются изгоями в любом коллективе. А обмениваясь сплетнями, они развивают чувства взаимного доверия и интимности, осваивают групповые нормы, ценности, культуру и учатся эффективно взаимодействовать в групповых процессах.
Столь большое значение сплетен в общественной жизни определило появление в современной PR-практике новой профессии – конфабулятора[26], - специалиста по производству фальсифицированного мнения, сформированного в процессе распространения сплетен и слухов[27]. По данным Forrester Research[28], в 2006 г. американские компании потратили более 1 млрд. долл. США на продвижение своих товаров и услуг методами распространения сплетен и слухов. По данным Forrester, 6 из 10 американцев делятся своими впечатлениями о приобретенных товарах и услугах. Как полагают аналитики, сплетни сегодня играют ключевую роль в том, какое потребитель принимает решение: что именно покупать, к какому доктору обратиться, куда отправиться путешествовать, за кого голосовать и в какую школу отдать детей. Таким образом в современном информационном обществе всё чаще сплетни, а не СМИ становятся одним из главных источников знаний потребителей.
Литература
Аверченко А.Т. Битва в киселе. Избранные произведения. М., 1990.
Агрессивная толпа, массовая паника, слухи. Лекции по социальной и политической психологии / А. Назаретян. СПб., 2003.
Беззубцев С. Слухи, которые работают на вас. СПб., 2003.
Кушкова А.Н. Village Gossiping: Between Fear and Pleasure (some notes on economy of emotions in social interaction of one local tradition) // Etnolog. Glasnik Slovenskega Enografskega Muzeja (Bulletin of the Slovene Ethnographic Museum). 14/2004. Ljubljana, 2004.
Кушкова А.Н. Деревенская сплетня: некоторые особенности бытования и функционирования. Электр. доступ [https://www.ruthenia.ru/folklore/kushkova1.htm].
Пиков Н. Наше оружие - слухи // Soldier of fortune. 1995. № 4.
Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды. М., 1967. Шибутани Т. Социальная психология. Ростов-на/Д., 2002.
Charlotte J.S. De Backer. Celebrities: From Teachers to Friends. Human Nature. Vol. 18, №4. Dectmber, 2007.
Dunbar К. Grooming, gossip, and the evolution of language. Harvard University Press, 1996.
Hess N.H., Hagen E.H. Psychological adaptations for assessing gossip believability. Human Nature, 17, 2006.
Jendrzejewski С. Spoleczne funkcje plotki // Czlowek i swiatopoglad. 1975. № 3.
McAndrew F. The Science of Gossip: Why We Can't Stop Ourselves / Scientific American Mind Magazine.October, 2008.
Ralph L. Rosnow, Eric K. Foster. Rumor and Gossip Research / Psychological Science Agenda. Vol. 19: No. 4, April 2005.
Sapir E. Selected Writings in Language, Culture and Personality, Berkeley, 1949.
[1] Агрессивная толпа, массовая паника, слухи. Лекции по социальной и политической психологии / А. Назаретян. СПб., 2003.
[2] Беззубцев С. Слухи, которые работают на вас. СПб., 2003.
[3] Дмитриев А.В., Латынов В.В., Хлопьев А.Т. Неформальная политическая коммуникация. М., 1996.
[4] Дмитриев А.В., Макарова И.В. Неформальная коммуникация: Очерки теории и практики. М., 2003. С. 33.
[5] Ralph L. Rosnow, Eric K. Foster. Rumor and Gossip Research / Psychological Science Agenda. Vol. 19: No. 4, April 2005. [Электр.ресурс]. Доступ: https://www.apa.org/science/psa/apr05gossip.html
[6] McAndrew F. The Science of Gossip: Why We Can't Stop Ourselves / Scientific American Mind Magazine.October, 2008. P. 26.
[7] См. Кушкова А.Н. Информационное пространство деревни: повседневность и конфликт // Антропология. Фольклористика. Лингвистика. Сборник статей. Выпуск 2. Факультет этнологии, Европейский университет в Санкт-Петербурге. СПб., 2002. С. 57-91. Кушкова А.Н. Деревенская сплетня: некоторые особенности бытования и функционирования. [Электр.док.] Доступ: https://www.ruthenia.ru/folklore/kushkova1.htm. Village Gossiping: Between Fear and Pleasure (some notes on economy of emotions in social interaction of one local tradition) // Etnolog. Glasnik Slovenskega Enografskega Muzeja (Bulletin of the Slovene Ethnographic Museum). 14/2004. Ljubljana, 2004. P. 139-175.
[8] Dunbar К. Grooming, gossip, and the evolution of language. Harvard University Press, 1996.
[9] Груминг – форма поведения животных и птиц, выражающаяся в уходе за мехом или оперением другой особи. У социальных животных он выполняет важнейшую роль в установлении психологических связей, формировании иерархии и социальной структуры, в проявлениях полового поведения. Перебирание шерсти у приматов, например, носит характер ласки, проявления расположения, иногда - заискивания.
[10] Неокоретекс (новая кора) - новые области коры головного мозга, которые у низших млекопитающих только намечены, а у человека составляют основную часть коры. Располагается в верхнем слое полушарий мозга, имеет толщину 2-4 мм и отвечает за высшие нервные функции - сенсорное восприятие, выполнение моторных команд, пространственную ориентацию, осознанное мышление и, у людей, - речь.
[11] Сплетни не только наносят вред, но и приносят пользу. 11.05.2008. РИА «Новости».
[12] Hess N.H and Hagen E.H. Psychological adaptations for assessing gossip believability. Human Nature, 17, 2006. P. 337-354.
[13] McAndrew F. The Science of Gossip: Why We Can't Stop Ourselves / Scientific American Mind Magazine.October, 2008. P. 28.
[14] Большой англо-русский словарь, под общ. рук. И.Р.Гальперина. Т. I. М., 1987. С. 697.
[15] Sapir Edward, Selected Writings in Language, Culture and Personality, Berkeley, 1949, p. 104.
[16] Шибутани Т. Социальная психология. Ростов-на/Д., 2002. С. 339.
[17] Кушкова А.Н. Деревенская сплетня: некоторые особенности бытования и функционирования. Электр. доступ [https://www.ruthenia.ru/folklore/kushkova1.htm].
[18] Российский этнографический музей. Рукописный отдел, Ф. 7 (В.Н. Тенишева). Дело 634 (Московская губ. 1899). С. 58.
[19] Jendrzejewski С. Spoleczne funkcje plotki // Czlowek i swiatopoglad. 1975. № 3. S. 70-72.
[20] Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды. М., 1967. С. 13.
[21] Кушкова А.Н. Деревенская сплетня: некоторые особенности бытования и функционирования. www.ruthenia.ru
[22] Аверченко А.Т. Битва в киселе. Избранные произведения. М., 1990. С. 36-40.
[23] Синица Д. Британцы вышли на первое место по сплетням. Лента.ру, 06 июня 2007. [Электр. ресурс] Доступ: https://www.utro.ru/articles/2007/06/06/653901.shtml
[24] www.inopressa.ru
[25] Charlotte J.S. De Backer. Celebrities: From Teachers to Friends. Human Nature. Vol. 18, №4. Dectmber, 2007.
[26] Конфабуляции (лат. confabulari - болтать, рассказывать): в психиатрии - разновидность ложных воспоминаний, «галлюцинации воспоминания». Больные сообщают о вымышленных событиях, в действительности не имевших места в период, о котором идет речь. К. внушенные возникают не спонтанно, а будучи спровоцированными подсказкой, наводящими вопросами и др.
[27] Пиков Н. Наше оружие - слухи // Soldier of fortune. 1995. № 4. С. 59-60.
[28] www.forrester.com