В том аккаунте было почти две сотни писем.
И он прочитал каждое из них. Некоторые были короткими, лишь информация о состоянии здоровья, иногда с фотографией в прикрепленном файле. Другие были длинными и бессвязными, поток сознания о том, что им хотелось бы испытать. Были двустраничные полотна, умолявшие его еще раз подумать, еще раз связаться, еще раз повторить. И вступительные предложения с номерами телефонов. И злобные тирады о том, что он не мог просто забыть их, нет, нет, он не мог, они этого так не оставят, они найдут его и заставят понять, как хорошо они ему подходят...
Это напоминало археологические раскопки в останках города, который он некогда создал, предположительно обитал в нем и руководил.
Внизу, на тесной и заваленной снегом улице, возле многоквартирного дома припарковалась Хонда. Кто бы там ни находился, они поговорили минутку, затем дверь с пассажирской стороны отворилась, и наружу выбралась худая рыжеволосая человеческая женщина.
- Тогда поговорим завтра? - сказала она в машину. - Хорошо. Ага, я займусь этим - да, опубликую на сайте ККД завтра первым делом. Дик может катиться к черту.
Помахав на прощание, она захлопнула дверь и обошла тупой капот машины. Выставив руки для равновесия, она перебралась через сугроб по оставленным другими людьми следам, затем прокатилась по подъездной дорожке и проверила почтовый ящик возле правой из двух дверей.
Несколько мгновений спустя Ви увидел, как она проходит через дверь на втором этаже и говорит с парнями, которые сидели на диване перед теликом и передавали друг другу бонг[90].
Она выглядит раздраженной, подумал Ви, когда она уперлась одной рукой в бедро и потрясла кучкой чего-то, похожего на счета.
Затем она ушла в спальню и закрыла дверь.
Он отвернулся, когда она начала раздеваться, но не стоило беспокоиться. Оказалось, она всего лишь сняла верхнее пальто, а остальное закончила в ванной с замерзшим окном.
В итоге она уселась за стол с гаджетом от Apple и вошла в интернет.
Прикурив очередную самокрутку, Ви подумал, не пустить ли ей пулю в лоб, и все, но потом решил, что у него крыша едет. Не считая видео и прочего дерьма, что она публиковала, беглая проверка не принесла никаких тревожных звоночков. Она усыновленный ребенок богатых родителей. Так себе работа в ККД, отвечает за интернет-контент. До этого была секретарем в агентстве недвижимости. Имеет диплом довольно крутого колледжа, но как и большинство детей, нихрена с ним не сделала.
Если не считать грамотности при написании статей про вампиров.
Так что да, ему нужно всего лишь стереть ее, и можно возвращаться в Яму.
Сделав затяжку, он выпустил дым и понаблюдал, как он уплывает прочь по почти неподвижному воздуху.
В отдалении он услышал сирену.
Скорая, подумал он. Это была скорая.
Над головой, в кристально чистом бархатном синем небе самые яркие звезды лишь поблескивали, поскольку центр города сочился иллюминацией, но самолеты виднелись достаточно хорошо, их маршруты полета над Международным Аэропортом Колдвелла описывали одноцентровые невидимые круги.
Как будто Бог использовал текстовыделитель, чтобы обвести город на будущее.
Некоторое время потаращившись на человеческую женщину, он вновь задался вопросом, почему не приступает к тому, ради чего сюда пришел. Взломать ее сайт, захватить над ним контроль, затем стереть контент с YouTube, и можно возвращаться домой.
Даже нужно возвращаться домой.
Интернет, в конце концов, напоминал лабораторную чашку Петри[91]. Если хочешь вырастить определенную культуру, нужно лишь создать правильные условия и позволить времени сделать свою работу. Достаточно болтовни и сплетен о вампирах, подкрепленные достаточным количеством роликов, и рано или поздно это привлечет внимание, потому что люди любили пугающую хрень, особенно, если считали это сексуальным.
Скукота.
И напротив, если нужно убить идею? Надо просто заставить ее исчезнуть, и вскоре белый шум людской драмы заменит эту идею чем-нибудь другим.
Человеческая способность отвлекаться была их лучшим качеством, если не считать достаточно легкую смертность.
Потому что, ну серьезно, когда дело касается вампиров, кому нахрен понадобится, чтобы Эллен[92] брала у Омеги интервью об его любимых традициях на праздники? Или чтобы посмертная книга о Лэше попала в список бестселлеров Нью-Йорк Таймс, серьезно?
Или хуже того, кроме шуток, эти мудаки начнут охотиться на всю расу.
Эти бесхвостые крысы не ладили между собой. И тут они внезапно обнаруживают, что сосуществуют с другими видами на том уровне, что вампиры ходят с ними плечом к плечу?
Можно вообще вычеркнуть "со-" и "существуют" из своего словаря.
Так что да, ему придется подчистить этот маленький беспорядок из сети, а также побеседовать с мисс Джо Эрли. Учитывая, что всю свою жизнь она была любительницей вампиров, такое внушение не будет необратимым, но он определенно может поколдовать над ее серым веществом и направить в другую сторону от блога.
Ага, подумал он. Самое время дематериализоваться в ее спальню, выяснить, что там она думает в своей черепушке, а затем вернуться к виртуальной уборке в интернете.
Ага.
Дааааааа.
И все равно Ви оставался на прежнем месте, посыпая пеплом заснеженную крышу, топчась на месте, когда уставали ноги, и время от времени разминая спину.
Причина, по которой он не уходил, не имела отношения к женщине.
Нет, он оставался здесь по той же причине, по которой ушел из дома.
Когда ты подумываешь изменить своей женщине, это нелегко осознать. И тем более ты не хочешь делать это в доме, который делишь с ней.
Пока Кор ждал, когда Лейла скажет, что хочет, чтобы он ушел, кровь бушевала в его венах, а голова кипела воспоминаниями. Он никогда ни с кем не говорил о том, что с ним сделали или что он делал в военном лагере. Во-первых, никто и не спрашивал. Его воины или проделывали это сами, или терпели это от других, и это не обсуждалось в группе и не вспоминалось, поскольку не вызывало теплых и счастливых чувств. А вне круга своих воинов Кор никогда не встречался с кем-либо, кто хотел бы его узнать.
- Ну, - потребовал он. - Что ты скажешь, женщина.
Это был не вопрос. Поскольку он знал, что она скажет...
Лейла посмотрела ему прямо в глаза, и когда она заговорила, голос ее звучал абсолютно спокойно.
- Я скажу, что выживание - это ужасный, иногда трагичный подвиг. И если ты ожидаешь, что в связи с этим я буду чувствовать что-либо кроме печали или сожаления, ждать придется долго.
Кор сам разорвал визуальный контакт. И когда между ними повисло молчание, он понятия не имел, что чувствует.
Однако когда он посмотрел на руки с большого расстояния, оказалось, что он дрожит.
- Ты когда-нибудь интересовался, что стало с твоими родителями? - спросила она. - Хотел найти брата или сестру, возможно?
По крайней мере, казалось, что именно это она и сказала. Его разум не очень хорошо обрабатывал информацию.
- Прости, - глухо пробормотал он. - Что?
Кровать прогнулась, когда Лейла подобралась ближе и села рядом с ним, ноги ее повисли в воздухе, тогда как его ступни касались пола, поскольку его ноги были длиннее. Мгновение спустя Кор ощутил, как что-то окутало его голые плечи. Одеяло. Она укрыла его одеялом, которое было сложено у основания.
Оно пахло ею.
Оно было теплым, как она.
- Кор?
Когда он не ответил, Лейла силой развернула его лицо к себе. Посмотрев на нее, он захотел закрыть глаза. Она была слишком красивой для него и его прошлого. Она была воплощением всего хорошего, а он уже стоил ей всего: ее дома, ее мира с детьми, ее...
- Любовь происходит между душами, - сказала она, опуская ладонь на центр его груди. - Наша любовь - между моей душой и твоей. Ничто этого не изменит, ни твое прошлое, ни наше настоящее... ни то будущее, которое мы обретем в разлуке. По крайней мере, с моей стороны.
Он глубоко вздохнул.
- Я хочу тебе верить.
- Это не мне нужно верить или не верить. Это закон вселенной. Спорь, сколько хочешь - или же можешь просто принять благословение таким, как есть.
- Но что если она права?
- Кто? Что, если кто прав?
Кор отвернулся, сосредотачиваясь на их обнаженных ногах.
- Моя кормилица всегда говорила мне, что я проклят. Что я зло. Когда она... - здесь он остановился, не желая распространяться о побоях. - Она говорила, что я прогнил. Что мое лицо всего лишь показывало гниль внутри меня. Что истинный порок внутри.
Лейла покачала головой.
- Тогда она говорила о себе. Она открывала истинную суть себя. Говорить такие вещи невинному ребенку? Чтобы извратить его разум и мучить таким образом? Если это не определение зла и гнили, тогда я не знаю, что это.
- Ты видишь во мне слишком много добра.
- Но именно это ты мне и показываешь. Ты всегда был добр ко мне.
Ее рука накрыла его ладонь там, где он стискивал ею колено, и когда Лейла сжала его ладонь своей, он попытался постичь ее верность и доброту. Воистину, она никогда не поймет всего масштаба его зверств, и возможно, это к лучшему. Это убережет ее от чувства вины за свои ошибочные представления о нем.
- Мне нужно тебе кое-что сказать.
Услышав напряжение в ее голосе, он повернулся.
- Что.
Теперь, подумал он, теперь она скажет ему уходить.
- Я должна перед тобой извиниться, - отпустив его ладонь, она сцепила свои руки, казалось, с трудом подбирая слова. - Я сделала кое-что, чего, наверное, не стоило делать - и я определенно должна была сказать тебе об этом раньше. И совесть меня просто убивает.
- Что такое?
Когда ее волнение усилилось, он легко и с облегчением переключился и сосредоточился на том, что беспокоило ее.
- Лейла, ты ничем меня не можешь расстроить.
Она разразилась торопливым потоком слов, произнося слоги быстро, но отчетливо.
- Наверху, в Святилище, где обитают Избранные, есть огромная библиотека живущих. И на этих полках, в этих томах хранятся все детали жизни всех мужчин и женщин вида, записанные священными летописецами, которые через чаши стали свидетелями всех плохих и хороших событий, которые когда-либо разворачивались на земле. Это полная хроника расы, все сражения и празднования, пиршества и периоды голода, печаль и радость... смерти и рождения.
Когда она помедлила, он осознал, что его сердце забилось чаще.
- Продолжай.
Лейла сделала глубокий вдох.
- Я хотела знать больше. О тебе.
- Ты просмотрела мои записи.
- Да.
Кор отбросил одеяло, которым она его укрыла, встал и принялся расхаживать туда-сюда.
- Тогда зачем было расспрашивать меня о моем прошлом? Зачем заставлять меня произносить вслух...
- Там есть не все.
- Ты только что сказала, что там есть все.
- Но не чувства. Не твои мысли. И я не знала о... - она прочистила горло. - Я знала, что ты был в военном лагере, но что именно там происходило, не было записано.
Кор остановился и развернулся к ней. Лейла была блаженно голой, ее потрясающее тело обнажено пред его взглядом в теплой спальне, ее прикрывали лишь ее прекрасные длинные светлые волосы. Она нервничала, но не сжималась от страха, и вновь он задался вопросом, зачем, черт подери, кому-то вроде нее связываться с таким мужчиной, как он.
Да что с ней не так, подумал он.
- Так что ты прочла обо мне? - потребовал он.
- Я знаю, кто твой отец...
- Остановись, - он выставил перед собой ладонь, над верхней губой и бровями выступил пот. - Ты должна остановиться сейчас же.
- Мне так жаль, - сказала она, подтягивая отброшенное одеяло и закутываясь в него сама. - Я должна была сказать тебе. Я просто...
- Я не злюсь.
- Нет?
Он покачал головой и не солгал.
- Нет.
Спустя секунду он подошел к заимствованным штанам и надел их. Затем проделал то же самое с футболкой, в которую был одет, когда в него стреляли. Расправив низ, он посмотрел на дыру в ткани, где пуля поцарапала его, а затем осмотрел свою кожу. Зажило.
Благодаря крови Избранной Лейлы.
- Я знаю, что ты собираешься спросить, - отрешенно сказал он.
- Ну, ты хочешь знать?
Его голые ноги вновь принялись ходить, относя его из одного угла комнаты в другой и обратно.
- Знаешь, у меня была мечта... когда я был маленьким мальчиком. Вообще-то, у меня их было несколько. Я придумывал их ночами, когда кормилица держала меня прикованным снаружи дома...
- Прикованным? - слабо повторила Лейла.
-... чтобы убить время. Любимым занятием было воображать, кто мой отец. Я представлял его великим воином на неудержимом скакуне, и что однажды вечером он покажется из лесов и заберет меня, усадив в седло. В моих пустых мечтах он был сильным, гордился мной, и мы были одинаковыми, жаждали лишь чести и блага всей расы. Великие воины, бок о бок.
Он чувствовал на себе ее взгляд, и ему это не нравилось. Он и без того чувствовал себя уязвимым. Но как и с удалением пули из-под кожи, работу нужно было закончить.
- Это помогало мне держаться. До такой степени, что даже когда я сдавался в различные сиротские приюты, я не мог там оставаться, потому что всегда беспокоился, что он может прийти в тот дом и не найти меня. Позднее, когда мой путь пересекся с Бладлеттером, и он солгал мне, чтобы заставить присоединиться к нему? Сказал, что он мой отец? Я настолько отчаялся, что перестроил себя, дабы соответствовать этому злобному мужчине, и совершил одну из самых больших ошибок в своей жизни, - он покачал головой. - А когда я узнал об этой лжи? Я чувствовал себя преданным, но в то же время это было возвращение в детство. Я всю жизнь жил, отверженный своими родителями. У них было одно-два столетия обдумать совершенное и попытаться найти меня, но они этого не сделали. И теперь узнать их имена, что с ними случилось или где они живут? Это ничего не изменит, ни для них, ни для меня.
Прекрасные глаза Лейлы наполнились слезами, и Кор видел, что она старается быть сильной для него.
Хотел бы он никогда не ставить ее в это положение вновь.
- Я не злюсь на тебя, - сказал он, приближаясь и опускаясь перед ней на колени. - Никогда.
Он положил руки на ее бедра и выдавил улыбку. Он хотел приободрить ее, облегчить муки совести и разума, но его собственные эмоции находились в полном беспорядке. Воистину, разговор с ней открыл ящик Пандоры из прошлого, и всевозможные образы мелькали в его мозгу, воспоминания из детства, потому из военного лагеря, и потом, с его воинами - все они толпились как захватчики у ворот, угрожая завладеть им всем.
Вот почему прошлое должно оставаться похороненным, решил он, вот почему давно скрытая правда не должна всплывать наружу. Движение вперед не принесло бы им ничего, лишь вызвало бы песчаную бурю, которая не сразу уляжется.
Хорошие новости? Он сказал своим мужчинам, что встретится с ними в четыре утра, и это давало ему повод решительно положить конец разговору. Ну и что, что стрелки часов только-только перевалили за два. Ему понадобится немного времени наедине с собой, чтобы собраться.
- Я должен идти.
- Искать своих воинов.
- Да.
Она, казалось, сделала вздох, чтобы приготовиться.
- Ты наденешь тот бронежилет? На случай, если лессеры опять нападут?
Выпрямившись, Кор пренебрежительно махнул рукой, чтобы успокоить Лейлу.
- Да, но не беспокойся. Сейчас их почти не осталось. Не помню, когда в последний раз видел хоть одного.
Первая Трапеза в доме родителей Блэя была идеальной картиной завтрака - по крайней мере, внешне. Влюбленная пара, двое прекрасных детей и бабушка с дедушкой на кухне, которая сошла со страниц старомодного женского журнала.
Однако реальность была не так близка к совершенству.
Откинувшись на спинку стула, Куин прихватил с собой свою кофейную кружку, пристроив ее на животе. Не лучшая идея, учитывая, что творилось у него внутри. Чтобы порадовать Лирик-старшую и выказать уважение к ее усердной работе, он запихал в себя четыре яйца, шесть французских тостов, три чашки кофе и апельсиновый сок. О, и еще три замороженные After Eights[93].
Что подтверждало теорию Монти Пайтон[94] о мятных пластинках. Так что да, вполне возможно, что он взорвется и заляпает всю эту прекрасную кухню с ее мраморными панелями, деревянными полами и медными сковородками, которые висели как украшение над островом.
- Еще французских тостов? - с улыбкой спросила Лирик.
Когда она протянула ему блюдо, его рвотный рефлекс активизировался, и он едва не выбросил всю замечательную еду, которую она приготовила, обратно к остаткам.
- Думаю, я возьму передышку перед вторым заходом.
Или скорее восьмым?
- У тебя определенно отличный аппетит, сынок, - сказал отец Блэя, тоже откидываясь на спинку. - Давненько нормально не ел? Чем там вас Фритц кормит, тофу[95] и кале[96]?
- О, знаете ли, - вообще-то было сложно питаться, поскольку мой мужчина по сути съехал. - То одно, то другое.
- Ты слишком много работаешь, - сказала Лирик, поудобнее устраивая свою тезку на руках. - Правда? Твой отец слишком много работает.
Маленькая Лирик как раз вовремя проворковала что-то, как будто ее целью было растопить сердце бабушки.
- Она так похожа на Лейлу, - Лирик посмотрела на своего хеллрена. - Не так ли? Она станет такой красавицей, когда вырастет.
Рок кивнул и отсалютовал кружкой Куину и Блэю.
- Хорошо, что вы, парни, умеете управляться с оружием.
Блэй заговорил.
- Она сама научится самообороне. Чтобы она могла позаботиться о себе и...
Когда он резко остановился и посмотрел в окно, Куин пробормотал:
- Верно. И ты научишь ее. Не так ли, Блэй?
Когда мужчина не ответил, Лирик посмотрела на Куина.
- Я захватила твою дочь, не так ли? Ты всю ночь не брал ее на руки.
Женщина развернула ребенка, и когда Куин эти черты, которые являли собой копию ее мамэн, он отшатнулся - и тут же собрался.
- Вообще-то все хорошо. Но спасибо.
Он показательно наклонился и поговорил с Рэмпом, которого держал на руках папа Блэя.
- И тебя мы тоже научим драться. Верно, здоровяк?
- Ты правда хочешь, чтобы он сражался? - спросила Лирик. - То есть, возможно, он найдет другой путь в жизни...
- Он сын Брата, - сказал Блэй, вставая. - Так что он пойдет по стопам своего отца.
Мужчина взял свою тарелку, тарелку своей мамэн и направился к раковине.
- О, Куин, вот, возьми ее, - сказала жещина.
Куин покачал головой.
- Почему бы вам не положить ее в переноску? Я помогу с посудой.
- А тебе, - пробормотал отец Блэя его матери, - надо дать отдых ноге. Поднимайся в постель. Давай.
- Мне надо прибраться.
- Нет, - твердо сказал Блэй. - Ты готовишь, я убираю, помнишь?
- Слушай своего сына, Лирик.
Когда пара затеяла очередной учтивый и вежливый спор, Куин приступил к отчаянным попыткам поймать взгляд Блэя, пока они убирали на остров блюда и подносы, тарелки и кружки.
Блэй на это не реагировал. На деле, парень, казалось, разозлился на что-то - хотя и хорошо это скрывал, пока родители готовились разделиться на пары и уйти устраивать Лирик в постели.
Когда мама Блэя обняла Куина, он с готовностью отозвался.
- Я скоро загляну еще раз.
- Тебе лучше так и сделать. И привезти моих внуков, спасибо большое.
Отец Блэя подхватил ее на руки.
- Через минутку спущусь, чтобы помочь, парни.
- Или, - вмешалась Лирик, - ты можешь немного посмотреть телевизор со своей женщиной.
- Этот бардак надо...
- Они взрослые мужчины. Они прекрасно об этом позаботятся. Идем, там передача про следующее массовое вымирание, которую я хотела посмотреть с тобой.
- Этого-то я и ждал с нетерпением, - с сухой любовью сказал отец Блэя.
Когда эти двое направились к лестнице, Куин готов был поклясться, что Лирик кивнула ему в знак: Я позабочусь об этом. Не торопитесь...
- Не хочешь сказать мне, какого черта здесь происходит?
Куин отшатнулся и остановился на полпути к столу, чтобы забрать салфетки.
- Прости?
Блэй прислонился к раковине и скрестил руки на груди.
- Ты всю ночь даже не смотрел на нее. Ты не касался ее. Какого хрена происходит?
Покачав головой, Куин сказал:
- Прости, я не улавливаю...
Блэй ткнул пальцем в сторону переносок.
- Лирик.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Хрень полная.
Когда Блэй уставился на него, Куин почувствовал, как его утомление удесятерилось.
- Слушай, я не...
- Я знаю, я не ее родитель, но...
- О Боже, только не снова, - он запрокинул голову и уставился в обшитый панелями потолок. - Пожалуйста, только не снова...
-... я не собираюсь стоять здесь и позволять тебе игнорировать ее просто потому, что она выглядит как Лейла, а ты терпеть не можешь Избранную. Я этого не допущу. Это нечестно по отношению к твоей дочери.
У Куина на языке вертелось сказать парню, что он не понимает, но нет. Он не ступит на эту дорожку.
Блэй ткнул пальцем в ту сторону.
- Она хорошая малышка, и если ты не испоганишь следующие двадцать пять лет или около того, она вырастет в замечательную женщину. И мне плевать, что я не упоминаюсь в их записях о рождении, и не имею на них прав...
- Без обид, но довольно этого. Слабый аргумент.
Блэй прищурился, как будто готовился рвать и метать, и тогда Куин залез в сумку для подгузников и положил на гранитную столешницу пачку бумаг.
Пододвинув их к парню, он сказал:
- Я позаботился об этом.
- Что?
Медленно и протяжно выдохнув, Куин притащил свою тушу к столу и опустил свой вес на стул. Комкая мятую салфетку, он кивнул в сторону документов.
- Просто прочти их.
Блэй был явно в настроении поспорить, но что-то, должно быть, задело его, какое-то ощущение или, возможно, выражение лица Куина.
- Зачем? - потребовал парень.
- Увидишь.
Когда мужчина поднял бумаги и развернул их, Куин наблюдал за каждой деталью в выражении этого красивого знакомого лица, за каждым движением бровей, напряжением - а потом отвисанием - челюсти и губ, чистым шоком и недоверием, которые сменились яростью.
- Что ты наделал? - спросил Блэй, наконец, подняв взгляд.
- Думаю, это вполне говорит само за себя.
Когда Блэй погрузился в перечитывание, Куин уставился на пару переносок, на детей в них, на две пары глаз, которые начинали засыпать.
- Я не могу позволить тебе сделать это, - наконец, сказал Блэй.
- Слишком поздно. Внизу стоит печать Короля.
Блэй подошел к столу и буквально рухнул на стул, на котором сидела его мать.
- Это...
- Тебе переданы мои родительские права. Теперь по закону ты их отец.
- Куин, ты не должен этого делать.
- Черта с два я не должен. Я подкрепляю слова делом, - он указал на бумаги. - Я объявил себя непригодным и неподходящим - и что ты думаешь, когда ты палишь из оружия в спальне своих детей, с таким элементом легко выиграть. И Сэкстон покопался в законах. Потом мы пришли с этим к Рофу, и он это одобрил.
Неохотно, конечно. Но, в конце концов, что еще оставалось Королю? Особенно когда Куин объяснил, какой во всем этом смысл.
- Поверить не могу... - Блэй опять покачал головой. - Что обо всем этом скажет Лейла?
- Ничего. Это к ней никак не относится.
- Она их мамэн.
- А ты теперь их отец. Скажи ей, если хочешь, или не говори. Мне все равно, - когда Блэй нахмурился, Куин отбросил салфетку и подался вперед. - Слушай, я навсегда остаюсь их родителем. Моя кровь в их венах. Никто и ничто этого не изменит. Я не отказываюсь от того, что зачал их, и не отрицаю, что всегда буду в их жизни. Я всего лишь отдаю тебе законный статус. Когда я выжил из своего гребаного ума в той спальне? Это были эмоции, - потом он указал на документы. - Это - реальность.
Блэй опять уткнулся в бумаги.
- Я серьезно не могу поверить, что ты это сделал.
Куин поднялся на ноги и принялся пристегивать детей, сначала Рэмпа. Переключившись на Лирик, он постарался сделать это быстро. И не смотреть на ее лицо.
Когда в груди зародилось беспокойное чувство, он его отбросил.
- Завтра на закате их заберет Лейла. Я должен выйти на работу, как и ты - я проверил расписание. Так что, если не надумаешь его изменить, увидимся завтра в особняке, перед тем как выдвигаться.
Он помедлил, прежде чем поднять переноски.
- Если только ты не хочешь пойти со мной сейчас.
Когда Блэй покачал головой, он не удивился.
- Ладно, надеюсь, увижу тебя завтра. Приходи раньше, если захочешь провести время со своими детьми до того, как она их заберет.
Он прекрасно понимал, что Блэй этого сделать не захочет.
Быстро подняв близнецов, Куин развернулся на пятках и направился к передней двери. Проходя через холл, он надеялся, что на Блэя снизойдет внезапное озарение, и он понесется за ним следом через весь дом.
Когда этого не случилось, он открыл дверь и вышел.
Задержки непозволительны. Немыслимы. Недопустимы. Выбираясь из рук своей любовницы, Тро готов был кричать. Прежде всего, накануне в кладовке ему не удалось найти все ингредиенты для заклинания или что он там готовил. Это означало, что ему придется выйти наружу - в Бентли хеллрена дома, не менее - в город, чтобы найти черную лакрицу, шафран и черные свечи.
Попытки отыскать эти свечи в Колдвелле в два часа утра сводили его с ума.
Он попытал удачи в трех круглосуточных супермаркетах, и нигде не было. Потом он попробовал зайти в аптеки CVS. Даже в две из них. Ничего. А потом, когда он вернулся, Маленькая Мисс Топаю Лабутенами и Надуваю Губы закатила ему громадную истерику.
Он едва от нее отделался. Но к тому времени уже близился рассвет, и кроме того, ему все еще нужно было достать чертовы свечи и моторное масло.
Наблюдая по меньшей мере часа два, как она превращает разговор об отношениях в целое представление искусства, ему пришлось трахнуть ее три или четыре раза. Затем последовали слезные упреки, унылые сожаления и взаимные обвинения. За которыми шли заверения в любви, в которые он ни на секунду не поверил.
К тому времени, когда он сумел освободиться и найти доджена, чтобы отдать ему указания, было уже четыре часа дня.
Доджен не возвращался до шести, Первая Трапеза тянулась бесконечно долго - и теперь, наконец-то, после еще одного раунда секса он был свободен. Она вырубилась как лампочка и таковой и останется, потому что он подсыпал ей семь таблеток валиума[97] из баночки, которую она держала в ванной.
Таблетки практически незаметны в эспрессо, которое она пила на завтрак, как его называют люди.
Поднявшись на ноги и быстро пересекая тускло освещенную спальню, Тро нашел свой шелковый халат, оделся и поспешил к двери. В коридоре шаги его разносились вокруг с нетерпением, которое он обычно испытывал лишь тогда, когда приближался к новой любовнице.
И воистину, наконец-то вернувшись в свои покои, он тут же поспешил к кровати, отбросил подушки в сторону и прижал свою книгу к сердцу.
Когда она потеплела от контакта, он улыбнулся.
- Да, слишком долго. Да. Но вот и мы. Давай теперь приступим к работе.
Казалось уместным оставить свет выключенным, у Тро сложилось ощущение, что он делает что-то втайне, что-то священное - или, возможно, это были неправильные слова.
Он не слишком беспокоился о правильности. В глубине души он смутно осознавал, что это зло, все это. И на самом деле, когда он уселся в самом южном углу спальни и положил Книгу на ковер, казалось, будто она есть тьма, полная теней.
И все же он не углублялся в это. Он сосредоточился лишь на своей цели.
- У меня есть вера, и моя вера меня хранит, - пробормотал он, когда Книга сама собой открылась, и страницы начали переворачиваться. - У меня есть вера, и моя вера меня хранит...
Когда она открылась на нужном месте, страницы засветились, как будто ощущая, что его глаза нуждаются в помощи.
- Как добро с твоей стороны, - произнес он, лаская ее широко раскрытый корешок.
На пергаменте появились символы Древнего Языка, и он быстро просмотрел предстоящее задание. Верно, ингредиенты. Ему нужно...
Из-под кровати раздался грохот. И в шкафу тоже.
Вещи, которые он собрал в кладовке, в магазине, на кухне и в гараже, сами по своей воле переместились на восточный ковер - куча пакетиков со специями, стеклянная бутылка с уксусом из красного вина, пластиковый контейнер, который он наполнил машинным маслом из винтажного Ягуара, и другие предметы передвигались по направлению к нему прерывистыми скачкообразными движениями. Черные свечи были последними, на полпути они высвободились из коробок и подкатились к нему как бревна, очевидно, предпочитая свободу вместо заточения.
Все это сформировало вокруг него круг, напоминая школьников, желающих ответить.
- Что ж, как это удобно...
Бряцающий звук заставил его повернуть голову. Что-то издавало шум в ящике бюро, резкое ра-та-та-тат, напоминающее стучание.
Нахмурившись, Тро встал и подошел к бюро. Открыв нужный ящик, он увидел, что один из его кинжалов, привет от старой жизни, просился наружу.
- И ты тоже.
Взяв его в руку и ощутив ладонью рукоятку, он подумал о своих товарищах-воинах. Он подумал о Коре.