Казаки против хунхузов: этническая борьба в Уссурийском крае
Руководство Российской империи в конце XIX века терпело китайскую экспансию на Дальнем Востоке; отпор агрессорам дали казаки
«Русская планета» продолжает цикл рассказов историка Николая Лысенко о покорении Дальнего Востока казаками. Ранее были опубликованы «Албазинская осада: казаки против китайцев» и «Казацкие Фермопилы: битва за Амур».
Невзирая на очевидную стратегическую значимость «казацкого фактора» в успехе колонизаторских усилий России на Дальнем Востоке, сами казацкие методы колонизации, своего рода «казацкая этническая политика» в этом регионе подчас приходили в жесткое, а иногда и в непримиримое противоречие с этнополитическими представлениями титулованных царских эмиссаров в Восточной Сибири и Приморье.
«Китайские территории», на которых китайцев не оказалось
После подписания послом Московии Федором Головиным в 1689 году бесславного Нерчинского договора с Цинским Китаем Россия практически на 200 лет лишилась уже завоеванных и частично освоенных казаками земель по Амуру. Впрочем, об этой потере не сильно печалились в Петербурге: в середине XIX века земли Приамурья, а тем более Приморья, были для абсолютно подавляющего большинства администраторов империи чем-то вроде «владений на реке Лимпопо». Абсолютный европоцентризм, а паче — англоцентризм, — пропитавший все поры сознания обитателей властных коридоров Петербурга, совершенно отчетливо отвечал на вопрос о необходимости для русских вновь вернуться на «высокий берег Амура» удивленным, очень искренним вопросом — «а зачем?».
Поэтому усилия капитана Г.И. Невельского, исследовавшего в 1849 году низовья Амура и доказавшего судоходность (а значит и основательные экономические перспективы) этой реки, вызвали поначалу в Петербурге явное раздражение. «Европоцентристы» в правительстве никак не могли поверить, что Амурский лиман и весь Нижний Амур судоходны (много лет в Морской коллегии Санкт-Петербурга доказывали противоположное).
Особое же раздражение вызвало утверждение Невельского, что на Амуре практически не оказалось китайцев. Это заявление инициативного русского капитана было принято в штыки не только в Морском министерстве империи, но и в МИДе. Еще бы! Ведь получалось, что многолетние рекомендации чиновников этого внешнеполитического ведомства, которые четко предписывали всем российским эмиссарам в Восточной Сибири — «не раздражать китайцев каким-либо вторжением на китайские территории по Амуру», — оказались в отношении амурских земель откровенной профанацией, ставящей под сомнение профессиональную компетентность МИДа.
Процесс методичного шельмования Невельского прекратился только после личного вмешательства влиятельного генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева-Амурского. На личной аудиенции у императора Николая I граф Муравьев сумел доказать экономическую целесообразность присоединения земель Дальнего Востока к империи. Впоследствии Н.Н. Муравьев-Амурский, получив государственные полномочия на ведение переговоров с Цинским Китаем, сумел заключить с теми новый Айгунский договор, который закреплял за Россией левый берег среднего и нижнего Амура вплоть до Охотского моря. Чудовищное недоразумение (или преступление) Нерчинского договора, пусть и через 200 лет, было, наконец, преодолено.
Казацкие «легионеры» в Уссурийском крае
Вооруженные казацкие станицы, населенные выходцами с Дона, Кубани, Терека, Урала и Забайкалья, впервые появились на Уссури в 1858 году. Идея их создания копировала, по существу, древний опыт военных лагерей рейнских и дунайских легионов Римской империи. Казаки, расселявшиеся по Амуру и Уссури, стремились к той же максимальной военнизированности быта и органичному сочетанию боевого дела и сельскохозяйственного ремесла. Внутренние взаимоотношения казаков, подобно легионерам из зарейнских и задунайских поселений, отличала нарочитая социальная простота при одновременной неукоснительной войсковой субординации. Именно эти факторы обеспечивали исключительную эффективность казацких методов установления этнополитического доминирования в Уссурийском крае, вне которых вскоре разыгравшаяся война с китайскими «манзами», весьма вероятно, была бы Россией в конечном итоге проиграна.
Наличие на Уссури казацких поселений позволило выдающемуся дипломату, генерал-майору Н.П. Игнатьеву заключить 2 ноября 1860 года основательный Пекинский договор, разграничивающий, наконец-то, владения России и Цинской империи в Уссурийском крае. После его подписания Россия смогла четко отграничить свои владения в Уссурийском крае (по реке Уссури и озеру Ханка) от китайских владений в Маньчжурии.
Фактически отделить Уссурийский край от китайской Маньчжурии в тот период (да и сегодня, пожалуй, тоже) было в стратегическом аспекте абсолютно необходимо. Земли «за Уссури» до прихода на них казацких и великорусских переселенцев рассматривались китайцами как дикая, глухая периферия империи Цин. Сюда шли бессемейные китайские скупщики пушнины, рога изюбря и корня жень-шеня, сюда же сбегали отпетые китайские уголовники. Здесь практически не было постоянных китайских поселений, да их и не пытались создавать.
Единственное постоянное население Уссурийского края в середине XIX века составляли аборигенные племена охотников и рыбаков — нивхи, удэге, орочоны и другие — общее число их не превышало 12—18 тысяч человек. Казацкое природопользование, основанное на загонном скотоводстве и пашенном земледелии, практически не приходило в противоречие с вековыми устоями хозяйствования амурских аборигенов.
Совершенно иную этносоциальную картину демонстрировала в середине XIX века соседняя (через реки Уссури и Туманган) Маньчжурия. Обширная, умеренно гористая, исключительно богатая природными ресурсами страна, Маньчжурия к середине XIX века только по названию оставалась маньчжурской. В этот период здесь было уже весьма плотное население — более 12 млн человек, из которых этнические маньчжуры едва составляли один миллион.
Китайцы, чувствующие свою силу и отнюдь не собиравшиеся останавливаться на достигнутом, отнеслись к приходу казаков и русских в Уссурийский край крайне враждебно. Главным военным инструментом китайского этнического натиска на Русское Приморье стали хунхузы.