(памяти поэта и мыслителя)
Дмитрий Александрович Пригов скончался. Не «пал оклеветанный молвой», а просто умер, потому что – Пригов не был великим поэтом, потому что «время великих поэтов прошло», как сказал однажды сам Дмитрий Александрович после смерти последнего великого – Иосифа Бродского.
Всё же Дмитрий Александрович Пригов – поэт и художник, повлиявший на современную нашу культуру едва ли не больше многих других современных деятелей.
В конце 2006 года по инициативе Алисы Розановой, сумевшей убедить магазин «Книжный двор» в нужности и полезности такого визита, удалось организовать приезд поэта и художника, отца нового русского «концептуализма» – Дм. Пригова.
Была пресс-конференция и чтения. Странные, но местами очаровательные, начавшиеся с показа видеоинсталяции на которой поэт полчаса под музыка поедал курицу. Реакцию зрителей – от восторга до недоумения – красочно-нечаянно «охарактеризовал» сам виновник в одном из прочитанных напевно стихотворений: «Это кита-а-айское».
Действительно, для многих пришедших, представителей казанской богемы и журналистов, явление «Дмитрий Александрович Пригов» было – «это кита-а-айское». Потом, во время ответов на вопросы, одновременно скромных и интеллектуальных – поэт и художник насколько возможно разъяснил свои взгляды на современную культуру, его в ней участие и безучастие, о стратегии современных авторов-творцов.
Мне повезло более других, мой давний знакомый, почитатель Дмитрия Александровича – известный казанский социолог, директор Центра Социологии и Культуры при КГУ, Сергей Арсеньевич Ерофеев предложил мне составить ему компанию на дружеском ужине с Дмитрием Приговым сразу после выступления в «Книжном дворе».
В уютном итальянском ресторане мы смогли пообщаться, проверить некоторые догадки относительно высказанных Приговым положений и сентенций, задать вопросы не звучавшие на встрече с читателями. Позже дома, как мог, по памяти я составил стенограмму услышанного, потому что многие из высказанных им мыслей показались мне любопытными и заслуживающими обсуждений.
Кажется, сейчас пришло время их обнародовать.
Итак мысли Дмитрия Александровича Пригова, высказанные им самим, на казанской пресс-конференции и позже, в ресторане:
- Влияние поэзии на современный мир – не прямое, а редуцированное, оно почти такое как у космологии. Эти учёные – влияют на очень узкую прослойку, на каких-нибудь физиков-ядерщиков, те – на третьих... и только косвенно (через третьи руки) – на мир, на мировоззрение, картину мира...
Так же и поэзия. У неё – теперь другая степень влияния. Это раньше казалось: собираем стадионы, и тут же – что-то изменится в сознании. Было ощущение «прямого действия». Сейчас у многих поэтов осталось это ощущение, что они напрямую могут влиять на ситуацию, на сознания людей, но это совсем не так. Поэзия теперь интересна и влияет только на малую особую группу, и может, как-то опосредованно достигает своих целей. Изменилась культура, изменилась структура культуры, и место поэзии в ней, сами же поэты – в основном остались в XIX веке по своему отношению к поэзии, к роли поэзии.
Теперь нет иерархичности. Это раньше – главный поэт Пушкин, (Маяковский, Евтушенко etc) а остальные около него и вообще непонятно чем занимаются. Теперь нет одного главного. Много главных, самых разных. Важно не стать главным, а стать главным в чём-то своём, найти своё место. А мест – великое множество. Рынок и конкуренция диктуют эти правила. Каждый музыкант, художник – ищет свободное место, чтобы его занять, и там себя хорошо продать...
Я пришёл в поэзию из изобразительного искусства, и сейчас больше в визуальном искусстве. Я просто искал в словесном творчестве какие-то соответствия тому себе, которого я творил в живописи. Живопись в отличие от поэзии, гораздо лучше улавливает новые тенденции в устройстве современной культуры.
В живописи – художники стремились заявить о своём «я», так, как никто не заявлял. Главное – это мой жест. Который и будет «я», который можно продвигать и продавать. На первых выставках сюрреалистов, когда N., выставил на обозрение унитаз – это и был такой жест! Это был даже не унитаз, а сам N. – «вот он я», и жест запомнили!
Конечно, это должно быть художественно осмысленно. То есть – если абы кто, человек без художественного мировосприятия, поставит, допустим, на постамент башмак и скажет – всё, я теперь художник, то это совершенно не будет так.
В современной живописи, в целом, в изобразительном искусстве – художник важнее своих полотен, все полотна – это тот же унитаз, который – не сам унитаз, а художник с его миром! Это – привлечение внимания к себе! В поэзии же – поэт умирает в своих текстах. Тексты важнее поэта. И это то, что не устраивает меня в поэзии.
Видимо мысль такая: продаются не произведения, продаются имена-жесты, нужно стать таким «я-жестом», который будут покупать, который будет востребован, занять собой нишу. Изобразительное искусство легче вписывается в рынок, в том числе и потому, что не требует перевода на другие языки. В поэзии и живописи – Дмитрий Александрович играл с дискурсами и мифами. Возводил в абсурд, в трикстерство (пересмешство):
- Милиционер – главный положительный герой советского мифа. В современном – нет таких устоявшихся типов.
Но приводил в пример свой стишок про рынок. Это его способ поэзии. Его функция поэзии – взрывать дискурсы. Дискурсы – смыслозначения, закрепляющиеся в определённые эпохи определённого социума, создающего свою парадигму бытования.
Вопрос: Есть ли шанс у России стать влиятельным центром культуры?
- Если бы культура развивалась как раньше, по принципу национально-государственных центров, то, наверное да... Но мне видится, скорее, что в современной культуре происходит разделение не по национально-государственному, а иному принципу: Мегаполис-немегаполис.
Москва – не Россия, Нью-Йорк – не Америка, Нью-Йорк это скорее продолжение Москвы и наоборот. Мегаполисы – везде одинаковы, и если ты приезжаешь в любую страну, ты в принципе – сначала попадаешь в похожий аэропорт, потом знгаешь, что должно быть такси, где-то здесь есть такая же, как в другом городе – гостиница, такие же рестораны, такие же университеты... В этом смысле, мне комфортнее полететь в Нью-Йорк, чем отъехать за 100 километров от Москвы в какой-нибудь мелкий городок или деревню.
В этом смысле – Россия не центр. Мир разделится не на государства, а на Мегаполисы (которые стремятся стать одним мегалаполисом) и на всё остальное. Вся современная культура будет оседать в мегаполисах, а что останется остальному миру – застарелые, бывшие формы.
- Проблема настоящего-будущего: что такое человек? Если клонирование, то: клон - человек? У человека три родовые травмы: рождение, взросление, смерть. У клона – ни одного. Он не рождался от матери, он не взрослел, он сразу – взросл, и он не умирает, потому что, когда он умирает, его заменяют другим таким же...
Каким будет его мировоззрение без этого, без этих трёх травм? Далее, как нам к нему после этого относиться? Как к человеку?
Потом, вот все эти пересадки органов: вот мне пересадили – печень, почку, руку, сердце... после какого момента я – это уже не я? И я это кто? Мозг? Печень?
И эти инопланетяне... раньше хотя бы рисовали их похожими на людей, они были антропоморфны, я знал, похожие – значит, хорошие и наоборот, а теперь, в последних фильмах – они все вовсе не похожи на людей. Где человек? Кто человек?..
Вопрос достойный поэта! Нашёл ли Дмитрий Александрович верный ответ на него, мы теперь уже никогда не узнаем, а у нас есть повод поискать свои решения. Пригов – человек. И художник, поэт, и мыслящая личность, выдающийся герой и персонаж современной культуры. Таким и помним его. И будем помнить.