Коллизионно-правовое регулирование иных внедоговорных обязательств: отношений, возникающих из неосновательного обогащения, недобросовестной конкуренции
Неосновательное обогащение
Неосновательное обогащение — это приобретение или сбережение имущества без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований, произведенных за счет другого лица (п. 1 ст. 1102 ГК РФ).
Для международного частного права, регулирующего отношения, участниками которых выступают субъекты (юридические и физические лица), подчиненные различным правовым режимам, эти требования особенно важны. Сближение норм национального законодательства, включая коллизионные, относится к способам унификации права, обеспечивающим единообразиев регулировании правовых отношений, что существенно для их установления и организации, создания равных условий для участников отношений и усиления гарантий защиты их прав и интересов. В условиях интенсивного развития интеграционных процессов в мировой экономике с вовлечением в них все большего числа участников из разных государств актуальность проблемы унификации правового регулирования возникающих в этой сфере отношений возрастает.
В законодательстве европейских стран, посвященном коллизионному регулированию внедоговорных обязательств, в последние годы происходили существенные изменения. Основная их направленность — расширение свободы и автономии воли сторон при решении вопросов регулирования складывающихся между ними отношений и более развернутая регламентации таких отношений на законодательном уровне, придающая им большую определенность и четкость. Активно этот процесс осуществлялся в рамках Европейского Союза. В Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, подготовленной во исполнение Указа Президента РФ от 18 июля 2008 г. № 1108 Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства8, говорилось о целесообразности использования удачных решений, найденных при выработке соответствующих норм и принципов в законодательстве других стран.
Федеральным законом от 30 сентября 2013 г. № 260-ФЗ в ГК РФ внесена новая норма, отвечающая получившим признание в международных отношениях принципам. Так, в п. 1 ст. 12231 говорится: «Если иное не вытекает из закона, после совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекших причинение вреда или неосновательное обогащение, стороны могут выбрать по соглашению между собой право, подлежащее применению к обязательству, возникающему вследствие причинения вреда или вследствие неосновательного обогащения ». Им может быть право любой страны — одной из тех, к которым относятся участники, либо третьей страны. Ограничений в выборе применимого права, связанных с национальной принадлежностью сторон, системой национального законодательства, а также кругом решаемых им вопросов, данная статья не содержит.
Формулировка п. 1 названной статьи, закрепляющая принцип автономии воли сторон в выборе применимого права, вместе с тем устанавливает последовательность в выборе источника правового регулирования конкретных отношений. Приоритет отдается специальному закону, если таковой имеется, подлежащему применению в указанных в нем ситуациях. За пределами действия специальной нормы возможности сторон в выборе применимого к их отношениям права не ограничиваются. Коллизионное правило ГК РФ о применении права страны, где произошло обогащение (п. 1 ст. 1223), действует лишь тогда, когда отсутствуют и специальный закон, и соглашение сторон, по иному решающие данный вопрос. Об этом сказано в п. 3 ст. 1223 ГК РФ. Таким образом, в российском праве на законодательном уровне решается вопрос о наделении участников внедоговорных обязательственных отношений широкой автономией при определении применимого права10.
В связи с введением новых правил признан утратившим силу абзац второй п. 1 ст. 1223, предоставлявший сторонам возможность договариваться о применении права страны суда. Такой вариант не исключен и сейчас в силу общей нормы ст. 1223.1.
В статье 1223 Кодекса сохранен п. 2 (в ред. 2001 г.), содержащий коллизионную норму для случаев, когда неосновательное обогащение возникает в связи с существующим или предполагаемым правоотношением сторон. Эта норма может рассматриваться как специальная по отношению к общей коллизионной привязке п. 1 указанной статьи. Применимым в этих случаях согласно закону становится право, которому было подчинено или могло быть подчинено данное правоотношение.
Ситуации, при которых сторонам приходится обращаться к приведенной норме, нередки. Неосновательное обогащение может возникать в случаях, когда стороны связаны договорным обязательством, по которому одна из сторон выполняет принятые на себя обязанности, а другая не предоставляет встречного исполнения. Это бывает, например, при авансовой оплате покупателем (заказчиком) приобретаемых товаров (работ, услуг) и невыполнении своих обязательств его контрагентом (продавцом, подрядчиком). В этом случае правом, применимым к отношениям сторон, возникшим вследствие неосновательного обогащения — необоснованного получения платежа за не переданный покупателю товар или невыполненные работы, признается право, которому был подчинен соответствующий договор (купли-продажи, подряда). О предполагаемом правоотношении речь может идти при признании договора недействительным или в случаях, когда у сторон имеется предварительная договоренность о намерениях заключить договор и одна из них передает другой (в счет будущего договора) какие-либо материальные ценности, но заключения реального договора не происходит. Определение применимого права во всех указанных случаях осуществляется в соответствии с правилами ст. 1210 ГК РФ с учетом договора, на основе которого складывались (или должны были складываться) правоотношения сторон.
Установленное п. 2 ст. 1223 ГК РФ правило, отличающееся от общей коллизионной нормы п. 1 той же статьи, может рассматриваться как специальное, однако оно не обладает тем приоритетом, о котором говорится в отношении специального закона, поскольку ему придан диспозитивный характер. Пункт 3 ст. 1223 предусматривает, что правила, установленные п. 1 и 2 названной статьи, применяются лишь при отсутствии соглашения сторон.
Новой в российском международном частном праве является норма п. 2 ст. 1223.1, в которой говорится, что, если в момент совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекшего причинение вреда или неосновательное обогащение, все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства связаны с одной страной, выбор права другой страны не может затрагивать действие императивных норм права той страны, с которой связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства11.
Следует обратить внимание еще на одно положение, внесенное в Кодекс: выбранное сторонами право должно применяться без ущерба для прав третьих лиц (п. 1 ст. 1223.1). В нем можно видеть отражение весьма важного для гражданского и международного частного права принципа — проявления добросовестности в поведении и действиях участников гражданско-правовых отношений. Здесь же содержится указание и на такое непреложное условие, какнедопустимость включения в заключаемый сторонами договор (соглашение) положений, создающих обременение (обязанности, ущерб) для третьих лиц.
Аналогичные нормы содержатся и в законодательстве ряда зарубежных стран.
Новые нормы, внесенные в раздел VI ГК РФ, во многом совпадают с действующими положениями международного частного права, закрепленными в законодательстве европейских стран. Наглядно это проявляется при сопоставлении внесенных Федеральным законом от 30 сентября 2013 г. № 260-ФЗ поправок с Регламентом Рим II, принятым Европейским Союзом и являющимся обязательным для применения в странах ЕС13. Названный документ содержит наиболее полное на сегодняшний день и детализированное регулирование коллизионных вопросов, относящихся к внедоговорным обязательствам, отражает современные тенденции по унификации и гармонизации международного частного права.
В Регламенте Рим II затронут более широкий круг вопросов по сравнению с воспринятыми ГК РФ. Некоторые из них могли бы стать предметом обсуждения при разработке новых предложений по совершенствованию отечественного законодательства.
Анализируя новые положения, внесенные в раздел VI части третьей ГК РФ, а также нормы международного частного права в законодательстве других государств, нельзя не обратить внимание еще на одну значимую тенденцию в развитии современного международного частного права. Наряду с унификацией правового регулирования складывающихся в этой сфере отношений идет процесс универсализации способов правового регулирования разных типов отношений. Различные формы унификации международного частного права затрагивают, как правило, отдельные институты либо виды правовых отношений. Универсализация проявляется в том, что принципы и методы, первоначально выработанные для регулирования отдельных категорий отношений, постепенно распространяются на иные виды. Имеется в виду, в частности, распространение навнедоговорные обязательства ряда принципов и подходов, сформировавшихся в процессе унификации правового регулирования договорных отношений. Это проявляется в предоставлении сторонам свободы выбора применимого права; в коллизионной привязке регулирования конкретных обязательств к праву страны, с которой они наиболее тесно связаны, и др.
Расширение сферы действия проверенных временем принципов международного частного права может способствовать более эффективному использованию правовых средств и на уровне участников этих отношений, и в правоприменительной практике соответствующих институтов.
недобросовестная конкуренция
Законодатель, впервые вводя специальную коллизионную норму по поводу обязательств, возникающих вследствие недобросовестной конкуренции, предусмотрел одно правило выбора применимого права для регулирования данных отношений: «применяется право страны, рынок которой затронут такой конкуренцией, если иное не вытекает из закона или существа обязательства» (ст. 1222).
Применение права страны, где проявились последствия недобросовестной конкуренции, известно законодательству других стран. Для сравнения обратимся к ст. 136 Швейцарского закона, согласно которой «к требованиям из недобросовестной конкуренции применяется право государства, на рынке которого наступили вредные последствия».
Для понимания коллизионной нормы по обязательствам из недобросовестной конкуренции важна юридическая квалификация понятия «недобросовестная конкуренция». Дело в том, что право страны, рынок которой затронут недобросовестной конкуренцией, применяется, если из существа обязательства не вытекает иного. Некоторые вопросы, охватываемые понятием «недобросовестная конкуренция», пересекаются с иными гражданско-правовыми отношениями, которые имеют сходную юридическую природу, но регулируются специальными коллизионными нормами. Например, распространение ложных, неточных или искаженных сведений, способных причинить убытки другому хозяйствующему субъекту, либо нанести ущерб деловой репутации, можно рассматривать как причинение морального вреда и выбирать применимое право на основании коллизионной нормы об обязательствах из причинения вреда (ст. 1219) или же как проявление недобросовестной конкуренции и искать применимое право на основании ст. 1222.
Для юридической квалификации понятий при выборе применимого права стоит обратиться к российскому праву, как того требует ст. 1187 ГК РФ, устанавливающая правила квалификации юридических понятий при определении применимого права, а именно к антимонопольному законодательству. В российском антимонопольном законодательстве дается легальное определение недобросовестной конкуренции и перечисляются формы ее проявления. На основе этих положений и можно определить, была ли конкуренция добросовестная или недобросовестная.
Обязательства, возникающие вследствие неосновательного обогащения. Норма о неосновательном обогащении впервые была отражена в российском праве Основами гражданского законодательства СССР 1991 г. и впоследствии была включена в раздел VI «Международное частное право» Гражданского кодекса РФ — ст. 1223. Сохранилась и предыдущая коллизионная привязка — применение права страны, где обогащение имело место (lexlocidamnus).
Эта предыдущая норма была дополнена двумя новыми правилами:
1. Выбор права сторонами: они могут договориться о применении права страны суда, т.е. права государства, в суде которого рассматривается дело.
2. Второе правило касается более узкого отношения, а именно если оно возникло в связи с существующим или предполагаемым правоотношением, по которому приобретено или сбережено имущество. В этом случае должно применяться право страны, которому было или могло быть подчинено это правоотношение.
Эта норма применяется в ситуации, когда между сторонами были какие-либо юридические отношения, но потом они прекратились. Например, между сторонами существовал договор, но затем он был расторгнут или по каким-либо причинам не был исполнен. На основе права, которому подчинялся данный договор, следует определить, было ли неосновательное обогащение и каков его объем.
Таким образом, даже не столь подробный анализ законодательных положений по внедоговорным обязательствам, бесспорно, свидетельствует не только о крупных изменениях в сфере их законодательного регулирования, но и о формировании новой правовой концепции регулирования трансграничных внедоговорных обязательств. Она характеризуется значительным расширением видов трансграничных внедоговорных обязательств. Для каждого нового вида и подвида обязательства изпричинения вреда формируются новые коллизионные правила, основная идея которых направлена на максимальное обеспечение прав и интересов сторон, принадлежащих разным государствам. Сближение права разных государств как результат системных совершенствований объективно будет способствовать достижению этих благородных целей.
Кроме того, важно отметить, что высокий уровень впервые закрепленных на втором этапе развития концепции коллизионно-правового регулирования внедоговорных обязательств в российском законодательстве создает основу для его дальнейшего совершенствования, юридическую возможность впоследствии вносить дополнительные изменения, не разрушая достигнутого уровня.
Существенные изменения, внесенные Законом от 30 сентября 2013 г. в разд. VI ГК РФ, ставшие началом третьего этапа становления российской концепции, подтверждают этот вывод. Они затронули, в той или иной степени, практически все институты международного частного права. Но, пожалуй, наиболее значимые изменения произошли в институте трансграничных внедоговорных обязательств. Последняя редакция раздела VI ГК РФ от 30 сентября 2013 г. серьезно развивает достижения второго этапа и придает правовому регулированию трансграничных внедоговорных обязательств системный характер, что позволяет этому институту развиваться в зависимости от потребностей регулируемых общественных отношений.
Так, произошла дальнейшая дифференциация коллизионного регулирования: закреплены новые виды внедоговорных обязательств — обязательства из причинения вреда, тесно связанные с договором (п. 3 ст. 1219); обязательства из причинения вреда, возникшие вследствие недобросовестного ведения переговоров о заключении договора (ст. 1222.1); обязательства, связанные с предъявлением требований о возмещении вреда к страховщику (ст. 1220.1); кроме того, уточнены многие формулировки закрепленных в прошлой редакции правил.
Но главное, сущностное достижение третьего этапа развития российской концепции коллизионного регулирования внедоговорных обязательств заключается в двух новациях:
1) была законодательно закреплена широкая возможность выбора сторонами внедоговорного обязательства применимого права;
2) было включено принципиально новое для внедоговорных обязательств правило о применении принципа наиболее тесной связи.
Почему, обращая внимание на важность всех дополнений и изменений в рассматриваемой сфере, следует особо выделить нормы об автономии воли сторон и о наиболее тесной связи? Ответ прост: именно они придают новое качество правовому регулированию целого института трансграничных недоговорных обязательств.
Коллизионному принципу автономии воли (lexvoluntatis) посвящена специальная новая статья 1223.1 «Выбор права сторонами обязательства, возникающего вследствие причинения вреда или вследствие неосновательного обогащения», которая установила четкие правила применения автономии воли. Особенность данной статьи, лежащая на поверхности, проявляется в том, что она формально установила узкую сферу применения: в ней указаны только два вида внедоговорных обязательств, зафиксированных в названии статьи: причинение вреда (ст. 1219) и неосновательное обогащение (ст. 1223). Однако фактически она применяется почти ко всем вариантам внедоговорных обязательств.
Есть одно исключение — статья 1222, в которой закреплены коллизионные нормы для выбора права применительно к недобросовестной конкуренции и ограничения конкуренции. В пункте 3 прямо зафиксировано: «Выбор сторонами права, подлежащего применению... не допускается». Но даже из этого императивного запрета есть одно исключение: «Если недобросовестная конкуренция затрагивает исключительно интересы отдельного лица...», применяются ст. 1219 и 1223.1, которые прямо предусматривают применение автономии воли сторон.
Следовательно, право сторон выбрать применимое право действительно распространяется практически на всю сферу внедоговорных обязательств, включая особый случай — для защиты интересов отдельного лица в сфере недобросовестной конкуренции или ее ограничения.
Хотя формально ст. 1223.1 указывает только на два вида внедоговорных обязательств (причинение вреда и неосновательное обогащение), в других статьях есть прямые ссылки на данную статью, что безусловно свидетельствует об обязанности следовать правилам применения автономии воли сторон, установленным в этой статье. Образцом такой ссылки может быть п. 4 ст. 1219: «Правила настоящей статьи применяются, если между сторонами обязательства, возникающего вследствие причинения вреда, не заключено соглашение о праве, подлежащем применению к этому обязательству (ст. 1223.1)». Толкование однозначно: если есть соглашение сторон о применимом праве, то никакие иные правила, установленные в ст. 1219, не должны применяться.
Точно такой же текст включен и в ст. 1223, закрепляющую регулирование отягощенных иностранным элементом обязательств, возникших вследствие неосновательного обогащения.
Несколько другая формулировка автономии воли содержится в ст. 1221, определяющей применимое право к ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы или услуги. Особенность оговорки об автономии воли обусловлена содержанием самой статьи. Прежде всего, как было рассмотрено выше, п. 1 предлагает потерпевшему, то есть приобретателю товара, услуг или заказчику работы, выбрать применимое право из трех сформулированных законодателем вариантов:
1) право страны продавца — где продавец (изготовитель товара, исполнитель работы) имеет место жительства или основное место деятельности;
2) право страны потерпевшего;
3) право страны, где выполнена работа или где были приобретены товар, услуга.
Это так называемая «ограниченная автономия воли потерпевшего как более слабой стороны», которая полностью перешла вс новую редакцию этого пункта из предыдущей.
Данное положение об индивидуальной воле потерпевшего сохраняет полностью свою силу. Но при этом включен специальный пункт 2, который вводит согласованную автономию воли сторон: «Если стороны в соответствии со статьей 1223.1 настоящего Кодекса выбрали по соглашению между собой право, подлежащее применению к требованию о возмещении вреда, применяется выбранное сторонами право».
Следовательно, законодатель предусматривает два уровня выбора права: первый, основной — право, избранное согласованной волей сторонами отношения; второй, дополнительный — выбор применимого права потерпевшим (слабой стороной) из трех зафиксированных в п. 1 вариантов при отсутствии согласованной воли сторон.
На первый взгляд может показаться, что автономия воли сторон неприменима к ст. 1220.1 «Право, подлежащее применению к установлению допустимости требования о возмещении вреда страховщиком». Это — новая норма, введенная Федеральным законом от 30 сентября 2013 г, и формально в ней нет указания на автономию воли сторон, более того, она обращена только к одной стороне — потерпевшему. Но это не так. Требование может быть предъявлено потерпевшим непосредственно к страховщику, если это допускается по праву, применяемому к обязательству из причинения вреда, либо по праву, подлежащему применению к договору страхования. В обоих вариантах предусмотрена автономия воли сторон.
Единственное исключение о неприменении автономии воли сторон — ст. 1222 «Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестной конкуренции и ограничения конкуренции». В статью включен п. 3, прямо запрещающий выбор сторонами права. Но и здесь осталось место для автономии воли в ситуации, когда недобросовестная конкуренция затрагивает интересы исключительно «отдельного лица»: применимое право определяется в соответствии со ст. 1219 и 1223.1, а следовательно, с применением автономии воли.
Выбор права сторонами закреплен и новой статье 1222.1 о применимом праве к обязательствам, возникающим из недобросовестного ведения переговоров о заключении договоров. Общее правило: применение права страны, подлежащего применению к договору, а если договор не заключен — право, которое применялось бы к договору, если бы он был заключен. При этом делается оговорка: если применимое право не может быть определено в соответствии с указанным правилом, то право, подлежащее применению, определяется в соответствии со статьями 1219 (право, применимое к обязательствам из причинении вреда) и 1223.1 (правила об автономии воли сторон) ГК РФ.
Таким образом, коллизионный принцип автономии воли сторон закреплен во всех статьях, регламентирующих трансграничные внедоговорные обязательства (в двух статьях — 1221 и 1222 — с некоторыми особенностями), что свидетельствует о его системном характере. Как видим, законодатель придает правилу об автономии воли качество генеральной, основной коллизионной нормы. Все остальные нормы, закрепленные в рассматриваемых статьях, носят дополнительный, субсидиарный характер — они будут востребованы только тогда, когда стороны своей согласованной волей не выбрали применимое право. Это принципиальным образом полностью меняет общий подход к регламентации трансграничных внедоговорных обязательств, что обуславливает особое место ст. 1223.1 ГК РФ в системе правовой
Значение ст. 1223.1 не ограничивается тем, что она ввела принцип автономии воли сторон в трансграничные внедоговорные обязательства. Она установила правила, по которым применимое право может выбираться сторонами любого видатрансграничных внедоговорных обязательств. Эти правила имеют преимущественную силу по отношению к любым другим правилам, установленным в той или иной статье.
Данная статья сформулировала правила применения этого принципа, которые обязательны для всех случаев выбора права в этой сфере. В основе правил лежит закрепление самого коллизионного принципа (lexvoluntatis): стороны могут выбрать по соглашению между собой право, подлежащее применению к внедоговорным обязательствам. Одновременно устанавливаются условия выбора права:
1) наличие соглашения между сторонами, т.е. согласованной воли сторон;
2) если иное не вытекает из закона: из какой-либо статьи по конкретным вне-договорным обязательствам;
3) выбор права допускается после совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекших причинение вреда или неосновательное обогащение;
4) выбранное сторонами право не должно причинять ущерб правам третьих лиц. Дополнительно в действующей редакции в каждой статье подробно (более или менее) раскрывается действие принципа автономии воли.
Для понимания принципа автономии воли, сформулированного в общем виде в ст. 1223.1 для внедоговорных обязательств, важно его соотношение с принципом наиболее тесной связи — properlaw (п. 2 той же статьи): если на момент выбора сторонами внедоговорного обязательства применимого права «все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства связаны только с одной страной, выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм права той страны, с которой связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства». Иными словами, принцип наиболее тесной связи ограничивает автономию воли сторон обязательным применением императивных норм той страны, с которой связаны «все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства».
Это правило является выражением принципа наиболее тесной связи, который в этой ситуации направлен на защиту публичного порядка страны избранного права.
Применение принципа наиболее тесной связи иногда предусмотрено в конкретных статьях по внедоговорным обязательствам. Например, п. 3 ст. 1221 ГК РФ, которая установила правила выбора права к ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы или услуги, рассмотренные выше.
Согласно п. 3, если стороны не выбрали применимое право и потерпевший не воспользовался своим правом выбрать один из трех вариантов, предложенных законодателем, применяется право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности причинитель вреда, при условии, что «из закона, существа обязательства либо из совокупности обстоятельств дела не вытекает иное» (п. 3 ст. 1221 ГК РФ). Это и есть формулировка принципа наиболее тесной связи, как она закреплена в п. 9 ст. 1211 ГК РФ13. Проявлением принципа наиболее тесной связиможно рассматривать и формулировку п. 1, абз. 1 и п. 2 ст. 1222, предусматривающих применение права страны, рынок которой затронут недобросовестной конкуренцией, если «иное не вытекает из закона и существа обязательства».
Отметим, что рассмотренные правила полностью соответствуют правилам института выбора применимого права сторонами договора (ст. 1210 ГК РФ), давно известного международному частному праву. Более того, данную статью Федеральный закон от 30 сентября 2013 г дополнил пунктом 6, согласно которому «если иное не вытекает из закона или существа отношений, положения пунктов 1—3 и 5 настоящей статьи соответственно применяются к выбору по соглашению сторон права, подлежащего применению к отношениям, не основанным на договоре, когда такой выбор допускается законом». Именно к таким отношениям относятся почти все внедоговорные обязательства.
В частности: согласно п. 1 ст. 1210 ГК РФ стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой применимое право; в соответствии с п. 2 соглашение сторон должно быть прямо выражено или определенно вытекать из условий договора; п. 3 гласит, что выбор права сторонами после заключения договора имеет обратную силу, без ущерба для прав третьих лиц. Эти правила серьезно расширяют возможности внедоговорного обязательства по выбору применимого права.
Пункт 5 ст. 1210 ограничивает выбор права сторонами обязательства из причинения вреда: если в момент выбора права все касающиеся существа отношений обстоятельства связаны только с одной страной, то выбор права другой страны не может затрагивать действие императивных норм права той страны, с которой связаны эти обстоятельства.
Представляется, что рассмотренные положения ст. 1210 следует рассматривать как правовую основу для применения положений института автономии воли к трансграничным внедоговорным обязательствам. Это имеет, кроме теоретического, большое практическое значение. В процессе длительного применения автономии воли в договорных обязательствах сложилась устойчивая судебная практика, к которой можно обращаться при возникновении спорных ситуаций, связанных с применением автономии воли сторон в сфере внедоговорных обязательств.