Истец: Усманов Рафаэль Раисович
15.03.56 г. рождения, правозащитник,
пока без определенного места жительства во Франции,
E-mail: usmanov.rafael.2015@mail.ru
пока + 370 677 84 323
+ 33 773 50 10 59
Представители: Иванова Ирина Александровна
6, pl du Clauzel, аpp 3, 43000 Le Puy en Velay, France.
тел + 33 4 71 09 61 77
E-mail: irina.merrypoppins2018@gmail.com
Эдаси Альберто Унович
г. Москва, Батайский проезд, д. 59, кв. 51
тел.: 920 325 58 44,
E-mail:pravodelo777@gmail.com
Ответчики: 1. мировой судья судебного участка № 55
Центрального внутригородского округа г. Краснодара
Быстрова Елена Юрьевна
350010, г. Краснодар, ул. Зиповская, д. 5, литер Я, корпус 7, каб. 202,
тел.: 8(861) 252-23-82
E-mail: 055.krd@msudrf.ru
2. Министерство финансов РФ
109097, г. Москва, ул. Ильинка, д. 9
Заявление № 3120
о возобновлении производства ввиду вновь открывшихся обстоятельств.
ОПРЕДЕЛЕНИЯ.
Всеобщая декларация прав человека – далее Всеобщая декларация.
Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью – далее Декларация.
Основные принципы и руководящие положения, касающиеся права на правовую защиту и возмещение ущерба для жертв грубых нарушений международных норм в области прав человека и серьезных нарушений международного гуманитарного права – далее Принципы о компенсации.
Международный пакт о гражданских и политических правах – далее Пакт.
Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах – далее Пакт об экономических правах.
Декларация о праве и обязанности отдельных лиц, групп и органов общества поощрять и защищать общепризнанные права человека и основные свободы – далее Декларация о праве.
Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод – далее Конвенция.
Хартия Европейского Союза об основных правах — далее Хартия.
Директива № 2012/29/ЕС Европейского парламента и Совета ЕС об установлении минимальных стандартов в отношении прав, поддержки и защиты жертв преступлений, а также замене рамочного решения № 2001/220/ПВД Совета ЕС от 25.10.12 г. – далее Директива.
Заключение № 11 КСЕС «О качестве судебных решений» (CCJE (2008) Op. № 5), принятого в Страсбурге 18.12.08 г. – далее Заключение.
Общий кодекс правил для адвокатов стран ЕС (в ред. от 19.05.06 г., принятого в Порто) – далее Кодекс (https://москвабюро.рф/2391-kodeks-es.html).
1. 28.05.19 г. я обратился в Октябрьский райсуд г. Краснодара (23RS0036-900—19-0000043) и Краснодарский краевой суд (23OS0000-900-19-000430) с исковым заявлением № 3116 (Иск№3116Ирина3 (https://clc.to/EVWtAg)) к представляющей исключительную опасность для общества и правосудия, действующей под видом мирового судьи судебного участка № 55 Центрального внутригородского округа г. Краснодара, не имеющей юридического образования Быстровой Е.Ю., а также к Казне Российской Федерации в связи с тем, что Быстрова Е.Ю., цинично глумясь над подлежащими применению нормами права, то есть посредством Произвола (Заяв.№3040Произвол6 (https://clc.am/dnSezA)), нарушила мои фундаментальные права и законные интересы («Эффективные средства правовой защиты»: https://youtu.be/twt-Mpiy4hM), что объяснено в иске (п. 1.1.1 иска № 3116).
1.1 03.06.19 г. я получил заведомо неправосудное определение действующего под видом судьи Октябрьского райсуда, не имеющего юридического образования Прибылова А.А., который, злоупотребляя правом (п. 4 ст. 1, п. 1 ст. 10 ГК РФ, п.п. 1.3 – 1.11.4 заявления № 3097 (Заяв.3097-2ВновьОткрАкуз (https://clc.to/Txs8eg)), что должно быть предметом судебного разбирательства, так как «… обстоятельство злоупотребления какой-либо из сторон правом является имеющим существенное значение для разрешения дела обстоятельством, поскольку в случае установления такого обстоятельства судом подлежат применению правила п. 2 ст. 10 ГК РФ … » (Определение Верховного Суда РФ от 18.12.18 г. по делу № 5-КГ18-277), властью (§§ 166 - 167 Постановления от 28.11.17 г. по делу «Merabishvili v. Georgia») и должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ, п. 18 ППВС РФ № 19 от 17.10.2009 г.), что должно быть предметом проверки и оценки следственными органами (ст. 21, ч. 1 ст. 144 УПК РФ, Приказ «О едином учете преступлений» от 29.12.05 г., Определение КС РФ № 909-О от 25.04.19 г.), в нарушение п. 3 ст. 2, ст. 5, п. 1 ст. 14 Пакта, п. 1 ст. 6, ст.ст. 13, 17 Конвенции, ст.ст. 47, 54 Хартии, статей 2, 17 (часть 3), 18, 29 (часть 4), 45, 46 (части 1 и 2), 52, 53, 123 (часть 1) Конституции РФ с преступной целью лишения меня права на справедливое разбирательство дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона в эффективных процедурах, незаконно отказал в принятии и рассмотрении иска.
1.1.1 Что касается содержания полученного определения, то с приведенными в нем доводами согласиться не могу, поскольку считаю его вынесенным с грубым нарушением подлежащих применению норм действующего законодательства посредством злоупотребления властью (§§ 166 - 167 Постановления от 28.11.17 г. по делу «Merabishvili v. Georgia») и «вопиющим отказом в правосудии» (§§ 62 - 65 Постановления от 15.06.17 г. по делу «Phillip Harkins v. United Kingdom») с противоправной целью нарушения моих прав и законных интересов, что является Произволом (Заяв.№3040Произвол6 (https://clc.am/dnSezA)). В связи с тем, что определение было вынесено посредством Произвола, поэтому проверка и оценка таких судебных решений не может производиться ни в апелляционном, ни в кассационном, ни в надзорном порядке, а дело подлежит пересмотру только в процедуре возобновления производства ввиду вновь открывшихся обстоятельств (заяв.№3040п.2ВновьОткрОбст (https://clc.am/6oKC1A)), так как иное будет нарушением фундаментального права на разбирательство дела судом, созданным на основании закона (п. 1 ст. 14 Пакта, п. 1 ст. 6 Конвенции, п. 2 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции, § 20 Решения ЕСПЧ от 17.02.15 г. «По вопросу о приемлемости жалобы по делу «Olga Borisovna Kudeshkina v. Russia», ч. 1 ст. 47 Конституции РФ).
1.1.2 Для достижения преступной цели Прибылов А.А. использовал преступные средства. Так, злоупотребляя правом, Прибылов А.А. в вынесенном определении предоставил заведомо ложную (Jian v. Romania (dec.), № 46640/99, 30.03.04 г.) и неполную, следовательно, вводящую в заблуждение информацию (§ 72 Постановления от 17.04.14 г. по делу «Lyubov Stetsenko v. Russia»), чем цинично совершил, как минимум, преступления, запрещенные ст. 140, ч. 3 ст. 294, ст. 315 УК РФ. Прибылов А.А. практически перечеркнул права, гарантированные статьей 6 Конвенции и лишил их самой сути, что и является «вопиющим отказом в правосудии». Прибылов А.А. не отразил в определении мои доводы, чем сфальсифицировал их, и чем обеспечил себе возможность паранойяльно их истолковывать. «… власти не могут правомерно выдвигать доводы, которые не рассматривались в национальных судах (…)» (§ 47 Постановление от 29.05.18 г. по делу «OOO KD-KONSALTING v. Russia»). При этом, фальсификация доказательств является явным и характерным злоупотреблением правом, демонстрирующим недопустимое поведение (Jian v. Romania (dec.), № 46640/99, 30.03.04 г., § 67 Постановления от 01.07.14 по делу «S.A.S. v. France). «… нерассмотрение судом первой инстанции заявления о фальсификации доказательства, является существенным процессуальным нарушением, непосредственно способным повлиять на рассмотрение возникшего между сторонами спора (…)» (Постановление Президиума Суда по интеллектуальным правам от 13.06.17 г. по делу № СИП-280/2016), что более полно объяснено в п.п. 9.8 – 9.8.5 Заяв.№3040п.9Док-ва6 (https://clc.am/_Lg2YA). «… Для принятия законного и обоснованного судебного акта, необходимо провести проверку по заявлению ответчика о фальсификации истцом ключевых доказательств по делу. Проверка такого заявления требует исследования и оценки доказательств и может быть сопряжена с назначением судебных экспертиз …» (Постановление Суда по интеллектуальным правам от 04.08.17 г. по делу № А82-5601/2016), что также подтверждено в § 31 Постановления от 20.09.16 г. по делу «Nichifor v. Moldova». «Законность и обоснованность этих решений в полной мере зависит от достоверности положенных в их основу доказательств. Поэтому не может оставаться в силе решение, вынесенное на фальсифицированных фактических данных » (Определение Верховного Суда от 11.01.06 г. по делу № N 66-о05-123, тоже в §§ 11, 31, 32 Постановления от 20.09.16 г. по делу «Nichifor v. Moldova»).
1.2 Прибылов А.А. в определении написал: «Из текста искового заявления следует, что Усманов Р.Р. не согласен с действиями мирового судьи … Быстровой Е.Ю. при рассмотрении поданного Григорьевой И.Г. заявления». Здесь предоставлена часть информации, которая не позволяет определить природу правоотношений, а значит, и подлежащие применению нормы права в связи с чем напоминаю, что «Согласно правовой позиции Верховного Суда РФ, критерием правильного определения вида судопроизводства является характер правоотношений, из которых вытекает требование, а не избранная лицом форма обращения в суд» (апелляционное определение Мосгорсуда от 30.11.18 г. по делу N 33-52899/18). Также, «… Защита гражданских прав, основанных на акте (действии) органа государственной власти, органа местного самоуправления или должностного лица, а также защита гражданских прав, нарушенных актом, действием (бездействием) государственного органа, органа местного самоуправления или должностного лица должна осуществляться, соответственно, способами и в сроки, установленные гражданским законодательством и в процедуре, установленной процессуальным законом для разрешения споров о гражданских правах и обязанностях. … из права на судебную защиту не следует возможность выбора лицом по своему усмотрению той или иной процедуры судебной защиты, особенности которых применительно к отдельным видам судопроизводства и категориям дел определяются, исходя из Конституции РФ, федеральным законом. Соответственно, и суд для обеспечения права на судебную защиту граждан и организаций не вправе произвольно выбирать для себя порядок судопроизводства, а обязан действовать по правилам процедуры, установленной законодательством для данного вида судопроизводства. В актах, разрешающих дело по существу, суд определяет действительное материально-правовое положение сторон, т.е. применяет нормы права к тому или иному конкретному случаю в споре о праве (…). … судам следует иметь в виду, что правильное определение ими вида судопроизводства, в котором подлежат защите права и свободы гражданина или организации, несогласных с решением, действием (бездействием) органа государственной власти, органа местного самоуправления, должностного лица, государственного или муниципального служащего, зависит от характера правоотношений, из которых вытекает требование лица, обратившегося за судебной защитой, а не от избранной им формы обращения в суд (…). В силу прямого указания закона - части 3 статьи 247 ГПК РФ - в случае, если при подаче заявления в суд будет установлено, что имеет место спор о праве, подведомственный суду, судья оставляет заявление без движения и разъясняет заявителю необходимость оформления искового заявления с соблюдением требований статей 131 и 132 данного Кодекса. В случае если при этом нарушаются правила подсудности дела, судья возвращает заявление… поскольку судом неправильно применен закон, регулирующий возникшие правоотношения, обжалуемые судебные постановления нельзя признать законными, они подлежат отмене, а дело - направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции…» (Определение Верховного Суда РФ от 04.08.15 г. по делу № 6-КГ15-5).
«… Способы защиты гражданских прав закреплены в статье 12 ГК РФ. При этом под способами защиты нарушенных или оспоренных гражданских прав понимаются закрепленные законом материально-правовые меры принудительного характера, посредством которых производится восстановление нарушенных или оспоренных прав…» (Определение Верховного Суда РФ от 10.04.18 г. по делу № 36-КГ18-2).
1.2.1 Не указав в нарушение ч. 1 ст. 196 ГПК РФ характер подлежащего рассмотрению заявления и не отразив доводы о нарушении прав, Прибылов А.А. лишил общение вообще какого-либо правового смысла, поскольку возникла правовая неопределенность. То есть, отсутствие установленной природы правоотношений делает невозможным правильное (п. 1 ст. 6 Конвенции, §§ 105, 106 Постановления от 06.06.19 г. по делу «Bosak and others v. Croatia», ч. 1 ст. 46 Конституции РФ, ч.ч. 1, 2 ст. 11, ч. 1 ст. 12 ГПК РФ, п. 2 ППВС РФ № 23 от 19.12.03 г. «О судебном решении») применение соответствующих норм права.
1.3 Далее не имеющий юридического образования Прибылов А.А. пишет: «Определение суда об отказе в отводе судьи, действия судьи по отказу в допуске участников процесса в качестве представителей, в соответствии с нормами ГПК РФ обжалованию не подлежат, в связи с чем, в случае не согласия с вынесенным мировым судьей определением, возражения относительно данных действий мирового судьи могут быть включены в апелляционную жалобу».
Одного этого утверждения достаточно, чтоб было установлено, что мой иск в нарушение п. 1 ст. 14 Пакта, п. 7.6 Соображений КПЧ от 27.03.19 г. по делу «Marcos Siervo Sabarsky v. Bolivarian Republic of Venezuela», п. 1 ст. 6 Конвенции, §§ 131 – 143, 178 Постановления от 20.11.12 г. по делу «Harabin v. Slovakia», ч. 1 ст. 46 Конституции, абзацы 2, 3 п. 2 мот. части Постановления КС РФ № 20-П от 20.07.12 г. был «рассмотрен» некомпетентным судьей.
1.3.1 Во-первых, незаконный отказ в удовлетворении обоснованного отвода порождает нарушение фундаментального права на разбирательство дела независим и беспристрастным судом, созданным на основании закона. То есть в этом случае дело рассматривается незаконным составом суда (п. 1 ч. 4 ст. 330 ГПК РФ), что недопустимо. Лишение Жертвы возможности пользования юридической помощью также является нарушением фундаментальных прав, гарантированных п. 3 ст. 2, п. 1 ст. 14, п. 3 «b» ст. 14 Пакта, п. 1 ст. 6, п. 3 «с» ст. 6, ст. 13 Конвенции, ст.ст. 45, 48 Конституции РФ и является злоупотреблением правом, запрещенным ст. 5 Пакта, ст. 17 Конвенции, ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, что порождает правовые последствия (ч. 2 ст. 12 ГПК РФ) незамедлительного обжалования, поскольку «… Нарушенные при этом конституционные права вообще не обеспечиваются судебной защитой именно потому, что после вынесения окончательного решения по делу они уже не могут быть восстановлены (абзац 2 п. 5 мот. части Постановления КС РФ № 20-П от 02.07.98 г.). … Непринятие своевременных мер к выявлению и устранению нарушений прав и свобод, особенно в тех случаях, когда в дальнейшем их восстановление оказывается невозможным, должно расцениваться как невыполнение государством и его органами своей конституционной обязанности » (абзац 2 п. 6 там же). «… из части второй статьи 12 ГПК РФ следует, что именно суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел…» (абзац 4 п. 3 мот. Части Постановления КС РФ № 1-П от 20.02.06 г.). При этом «… обязательность судебного акта не является препятствием для их обращения в суд за защитой нарушенных прав и законных интересов (часть четвертая статьи 13 ГПК РФ), - судебное решение, ранее вынесенное без их участия, но в отношении их прав и обязанностей, не будет иметь в новом процессе, как вытекает из частей второй и третьей статьи 61 ГПК РФ, преюдициального значения » (абзац 8 там же).
С учетом запрета различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях (ст. 26 Пакта, п. 8.4 Соображений КПЧ от 12.07.18 г. по делу «Andrea Vandom v. Republic of Korea», ст. 14 Конвенции, §§ 162 – 164 Постановления от 29.11.16 г. по делу «Lupeni Greek Catholic Parish and Others v. Romania», ч.ч. 1, 2 ст. 19 Конституции РФ, абзац 3 п. 3.3 мот. части Постановления КС РФ № 5-П от 01.03.12 г., ст. 136 УК РФ): «До вынесения итогового судебного решения апелляционному обжалованию подлежат … судебные решения, затрагивающие права граждан на доступ к правосудию и на рассмотрение дела в разумные сроки и препятствующие дальнейшему движению дела, а также частные определения или постановления» (ч. 1 ст. 1, ч. 3 ст. 11 ГПК РФ, п. 2 ППВС РФ № 23 от 19.12.03 г. «О судебном решении», ч. 3 ст. 389.2 УПК РФ).
1.3.2 Во-вторых, если защитник или представитель в нарушение установленного законом порядка не допущены к делу, то, по логике того же Прибылова А.А., они не могут и обжаловать ничего, поскольку не являются участниками процесса. И здесь возникает вопросов больше, чем можно найти ответов, что порождает необходимость в требовании разъяснения принятого решения, то есть устранения сомнений и неясностей, как то Пребылову А.А. предписано п. 3 «f» Принципа V Рекомендации № R(94)12 Комитета министров СЕ о независимости, эффективности и роли судов, принятой 13.10.94 г., ст. 202 ГПК РФ, ст. 185 КАС РФ, п. 15 ст. 397 УПК РФ в их нормативном единстве.
1.3.3 И, в-третьих, судье запрещено рассматривать отводы самому себе, что психически здоровым более подробно объяснено в п.п. 1.4 – 1.4.8 искового заявления № 3117 (Иск№3117Ирина3Верх (https://clc.to/Husu8Q)). Но если дело рассматривается незаконным составом суда, то о каком производстве может идти речь, если: «Поскольку принятые по делу судебные акты подлежат отмене по безусловным основаниям, доводы кассационной жалобы о неправильном применении норм материального права, а также о несоответствии выводов фактическим обстоятельствам дела судом кассационной инстанции не проверяются » (Постановление Суда по интеллектуальным правам от 19.07.17 г. по делу № А56-2178/2016).
1.4 Следующий абзац по своему Абсурду не уступает предыдущим: «Кроме того, в соответствии с ч.4 ст. 24 Федерального конституционного закона от 07.02.2011 № 1-ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации» к компетенции районного суда относится рассмотрение апелляционных жалобы, представления на решения мировых судей, действующих на территории соответствующего судебного района. Следовательно, требования Усманова Р.Р. относительно действий мирового судьи при рассмотрении дела Григорьевой И.Г., не связанные с обжалованием судебного акта, не могут быть рассмотрены районным судом в качестве суда первой инстанции».
1.4.1 Абсурдность приведенного утверждения заключается в том, что Прибылов А.А. рассматривает мои правоотношения с Быстровой Е.Ю. не как с причинителем вреда, а как судьи и участника процесса, которого опять-таки к процессу не допустили. Однако я психически здоровым в иске объяснил, что мной Быстровой Е.Ю. был предъявлен иск за Произвол (п. 1.3 иска № 3116), что мне гарантировано п. 3 ст. 2 Пакта, ст. 13 Конвенции, п. 3 ст. 41 Хартии, ст. 53 Конституции РФ, ст.ст. 1069, 1071 ГК РФ и за незаконное рассмотрение отвода мне обязаны осуществить компенсацию в размере 7 800 евро (п. 1.4.1 там же). И поскольку речь идет об исковом производстве, а не обжаловании решения, вынесенного по существу, для которого установлен иной порядок обжалования (Постановление КС РФ № 1-П от 25.01.01 г.), поэтому этот иск должен быть рассмотрен либо по месту причинения вреда (ст. 28 ГПК РФ), либо по месту жительства истца (Определение КС РФ № 181-О от 25.10.99 г., Определения Верховного Суда РФ от 04.02.2000 г. по делу № 93В00пр-2 и от 04.04.2000 г. по делу №93-В00пр-7), поскольку речь идет о публичных правоотношениях и альтернативной подсудности, что психически здоровым объяснено в Заяв.№3040п.1.17Компенсация (https://clc.am/gGElYA), п.п. 9.13.1 – 9.13.6 Заяв.№3040п.9Док-ва6 (https://clc.am/_Lg2YA). То есть определение Прибылова А.А. не имеет никакой правовой основы и не содержит никакой связи между установленными фактами (исковым производством, а не обжалованием окончательного решения), соответственно, применимым правом и исходом разбирательства, что составило, по сути, «отказ в правосудии» (§ 27 Постановления от 09. 04.13 г. по делу « Andelkovic v. Serbia»).
1.5 Далее Прибылов А.А. фантазирует: «Кроме того, изложенные п.4 и в п.13 требования в силу ст. 24 ГПК РФ не относятся к компетенции районного суда, в связи с чем принятию не подлежат». Подпункт 4 п. 5 искового заявления гласит: «Признать «законодательство» Путина В.В. и его Банды по вопросу компенсации за причинение вреда не отвечающим «качеству закона» и «верховенству права», поскольку его применение приводит к явно абсурдным и неразумным результатам (п. «b» ст. 32 Венской конвенции о международных договорах)». Национальное законодательство должно соответствовать Пакту и Конвенции и отвечать «качеству закона» и «верховенству права», что психически здоровым кратко объяснено в п. 1.3.2 искового заявления № 3116 и более полно в Заяв.№3040п.1зак-во4 (https://clc.am/iG5IrA). Если оно не отвечает этим требованиям, то суд праве это установить и принять решение на основании норм, имеющих большую юридическую силу (ч.ч. 1, 2 ст. 11 ГПК РФ). То, что «законодательство» Путина В.В. и его Банды, то есть "гебистский режим Путина" и "кремлевских воров" (§§ 27 – 29 Постановления от 03.02.11 г. по делу «Igor Kabanov v. Russia») не отвечает принципам «качества закона» и «верховенства права» объяснено опять-таки в Заяв.№3040п.1.17Компенсация (https://clc.am/gGElYA). Поэтому, так как в данном случае речь идет о подлежащих применению нормах права, поэтому ст. 24 ГПК РФ в том смысле, который в неё вкладывает Прибылов А.А., не применима, но она применима в контексте моих объяснений: то есть суд обязан применять нормы права, имеющие большую юридическую силу (ст. 120 Конституции РФ).
1.5.1 Что касается подпункта 13 п. 5: «Принять меры к внесению Мафиози мирового масштаба Путина В.В. и остальных членов его Банды в «Список Магнитского» как инициаторов и нарушителей фундаментальных прав, то есть источник Мракобесия, Беззакония и Произвола» - то это требование подлежит рассмотрению в силу ст.ст. 2, 226 ГПК РФ, поскольку суд должен устранять причины и условия нарушения законности. Причиной тотального Беззакония является "гебистский режим Путина" и "кремлевских воров" (§§ 27 – 29 Постановления от 03.02.11 г. по делу «Igor Kabanov v. Russia»), что ими не было опровергнуто 03.02.11 г., а значит, исходя из принципа свободной оценки доказательств, это установлено, то есть доказано. Злостных нарушителей фундаментальных прав вносят в «Список Магницкого» и не имеет никакого значения, кто будет инициатором этого. Важно установить, что кто-то злоупотребляет правом с преступной целью нарушения прав, а «Список Магницкого» - это один из инструментов, позволяющих эффективно действовать на нарушителей прав и влиять на причины этих нарушений, что также входит в полномочия любого суда. Поэтому далее мы видим у Прибылова А.А. явное противоречие: «Статьей 46 Конституции РФ определено, что каждому гарантируется судебная защиты его прав и свобод. Решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд». То есть, в суд могут быть обжалованы не только действия (бездействие), нарушающие права. свободы и законные интересы Жертв, но и законодательство, которое создает условия для Беззакония и Произвола.
1.6 Следующий абзац также не имеет никакого отношения к «качеству закона» и «верховенству права»: «В случае, если истец считает, что его конституционные права нарушены при рассмотрении дела мировым судьей судебного участка №55 Центрального внутригосударственного округа г. Краснодара Быстровой Е.Ю., то в соответствии со ст. 27 Положения о порядке работы квалификационных коллегий судей (утв. Высшей квалификационной коллегией судей РФ 23.03.2007) (ред. от 19.05.2016) он наделен правом подачи жалобы или сообщения о совершении судьей дисциплинарного проступка. Жалоба или сообщение о совершении судьей дисциплинарного проступка граждан и организаций, органов и должностных лиц подается в квалификационную коллегию судей, к компетенции которой относится рассмотрение вопроса о наложении на судью дисциплинарного взыскания».
1.6.1 В данной части следует иметь ввиду, что «… Правительство, утверждающее о неисчерпании национальных средств правовой защиты, обязано убедить … в том, что национальное средство правовой защиты было эффективным в теории и на практике в рассматриваемое время, то есть, что оно было приемлемым, способным обеспечить компенсацию для жалоб заявителя и предлагало разумные шансы успеха (…). Доступность любого такого средства правовой защиты должна быть надлежащим образом определена в законе и на практике (…), и аргументы Правительства будут отчётливо более весомыми, если будут приведены примеры из национального прецедентного права (…)» (§ 42 Постановления от 17.02.15 г. по делу «Guseva v. Bulgaria»). «… обязательство государства по … Конвенции не может считаться выполненным, если механизмы защиты, предусмотренные внутренним законодательством, существуют только в теории: прежде всего они должны эффективно действовать на практике, что предполагает незамедлительное рассмотрение дела и без неоправданных задержек (…)» (§ 41 Постановления от 09.10.18 г. по делу «A.K. v. Turkey»).
1.6.2 В п. 1.3.1 искового заявления достаточно ясно объяснено, что относится к эффективным средствам правовой защиты. Предлагаемое Прибыловым А.А. средство не является эффективным, поскольку оно существует только в теории, но не имеет никакого отношения к практике. Можно написать тысячу обращений в ККС и ВККС и ни одно из них не будет рассмотрено по существу, хотя «… необходимо, чтобы существовало внутригосударственное средство правовой защиты, позволяющее компетентному органу власти той или иной страны рассмотреть по существу жалобу на предполагаемое нарушение Конвенции и соответствующим образом загладить причиненный этим нарушением ущерб. … средство правовой защиты в любом случае должно быть "эффективным" как согласно законодательству, так и на практике, в частности, в том смысле, что власти государства-ответчика не должны своими действиями или бездействием создавать необоснованные препятствия для его использования (…). … » (§ 179 Постановления от 23.02.17 г. по делу «de Tommaso v. Italy»). Органы судейского сообщества делают всё возможное и невозможное, чтоб не рассматривать вопросы процессуальных нарушений и именно по этой причине Прибылов А.А. и отправляет меня в страну Грез. То есть предложенное Прибыловым А.А. средство является иллюзорным. «…также должно быть принято во внимание, что фактическое препятствие может нарушать Конвенцию точно также, как и юридическое (…) (§ 98 Постановления от 19.02.09 г. по делу «Andrejeva v. Latvia»). … процессуальные нормы направлены на то, чтобы обеспечить надлежащее отправление правосудия и соблюдение принципа правовой определенности, и что заинтересованные лица вправе ожидать, что данные нормы будут соблюдаться (…). Этот принцип применяется в обоих направлениях: не только по отношению к участникам судебного разбирательства, но также по отношению к национальным судам » (§ 99 там же). А то, что в России «… средства правовой защиты, предусмотренные внутригосударственным законодательством, теоретическими и иллюзорными, а не практическими и эффективными…» уже было установлено, например, в § 288 Постановления от 04.12.15 г. по делу «Roman Zakharov v. Russia». Здесь же следует иметь ввиду, что:
«(a) согласно принципу субсидиарности возмещение в связи с любым предполагаемым нарушением Конвенции обязаны предоставить прежде всего внутригосударственные власти. Таким образом, вопрос о том, может ли заявитель считаться жертвой указанного нарушения, сохраняет свое значение на всех этапах конвенционного разбирательства;
(b) решение или мера, принятые в пользу заявителя, в принципе недостаточны для лишения его статуса "жертвы", пока власти страны не признают нарушение Конвенции прямо или по существу и не предоставят соответствующее возмещение;
(c) право заявителя ссылаться на статус жертвы нарушения Конвенции зависит от возмещения, предоставленного ему или ей внутригосударственным средством правовой защиты;
(d) принцип субсидиарности не означает отказ от контроля результатов, полученных за счет использования внутригосударственных средств правовой защиты, поскольку иное лишало бы всякого значения права, гарантированные Конвенцией. В этой связи следует иметь в виду, что Конвенция гарантирует права, которые являются практическими и эффективными, а не теоретическими и иллюзорными» (§ 27 Постановления от 20.02.14 г. по делу «Firstov v. Russia»).
То есть, приходится сомневаться «… в том, что внутригосударственные суды в настоящем деле, стремясь быть справедливыми и максимально разумными, пытались оценить совокупное воздействие, которое оказывали условия … на благосостояние заявителя (…), и определить уровень физического страдания, эмоционального стресса, беспокойства или иных вредных последствий, которые заявитель претерпел… » (§ 35 там же).
1.7 Наконец, Прибылов А.А. утверждает: «В соответствии с п.1 ч.1 ст. 134 ГПК РФ заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке; заявление предъявлено в защиту прав, свобод или законных интересов другого лица государственным органом, органом местного самоуправления, организацией или гражданином, которым настоящим Кодексом или другими федеральными законами не предоставлено такое право; в заявлении, поданном от своего имени, оспариваются акты, которые не затрагивают права, свободы или законные интересы заявителя».
1.7.1 Вот Прибылов А.А. привел норму права, однако в ней содержатся три смысла. Норма права должна применяться в той части, которая определяет конкретное правоотношение и только в этом случае ответ будет законным. Когда применяются нормы права, не имеющие отношения к подлежащим установлению правоотношениям, то такой ответ и не законен, и мы имеем ситуацию Andelkovic v. Serbia. Допустим, что Прибылов А.А. ведет речь о том, что «… заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке». Однако, поскольку любое решение должно быть законным (ст. 195 ГПК РФ), поэтому Прибылов А.А. обязан был указать «…закон или иной нормативный правовой акт, предусматривающие способы защиты этих интересов» (ч. 3 ст. 131 ГПК РФ). Без соблюдения этого требования определение не имеет никакого отношения к законности по той причине, что с приведенным утверждением невозможно сообразовать свое поведение, то есть предвидеть правовые последствия, хотя ч. 2 ст. 12 ГПК РФ ясно предписывает Прибылову А.А. предупреждать «… о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий…», что опять-таки с учетом требований законности обязывает Прибылова А.А. сослаться на соответствующую норму права. При этом Прибылов А.А. обязан привести «… примеры из национального прецедентного права (…)» (§ 42 Постановления от 17.02.15 г. по делу «Guseva v. Bulgaria»), которые свидетельствовали бы о том, что предложенное средство правовой защиты имеет «разумные шансы на успех» (там же) и органы власти своими действиями или бездействием не создают необоснованные препятствия для его использования (§ 179 Постановления от 23.02.17 г. по делу «de Tommaso v. Italy»). В России нет средств правовой защиты, которые бы обеспечили возможность проведение проверки преступной деятельности «судей», «прокуроров», «следователей» и «адвокатов», поскольку они являются обслугой "гебистского режима Путина" и "кремлевских воров" (§§ 27 – 29 Постановления от 03.02.11 г. по делу «Igor Kabanov v. Russia»), где отменены вообще все подлежащие применению к конкретным правоотношениям нормы права.
1.7.2 А это значит, что Прибылов А.А. неправильно определил (п. 1 ч. 1 ст. 330 ГПК РФ) вид судопроизводства и применил нормы права, которые не подлежат применению к конкретным правоотношениям (п. 2 ч. 2 ст. 330 ГПК РФ).
1.8 Что касается утверждения Прибылова А.А.: «На определение может быть подана частная жалоба в Краснодарский краевой суд через Октябрьский районный суд г. Краснодара в течение 15 дней» - то здесь мы вновь имеем неполную и, следовательно, вводящую в заблуждение информацию (§ 72 Постановления от 17.04.14 г. по делу «Lyubov Stetsenko v. Russia») относительно всех способов правовой защиты (ст. 45 Конституции РФ, ч. 4 ст. 1, ч. 3 ст. 11 ГПК РФ, ч. 2 ст. 16 УПК РФ), в частности, в определении отсутствует даже упоминание о главе 42 ГПК РФ как о средстве правовой защиты, которым Жертва может воспользоваться для обжалования незаконных судебных решений, что опять-таки является злоупотребление правом. То есть, «… Ложное утверждение может быть распространено путем сообщения не соответствующих действительности фактов, равно как и путем несообщения достоверных фактов, которые в случае их сообщения могли бы значительным образом изменить восприятие вопроса … » (§ 39 Постановления от 14.12.06 г. по делу «Shabanov and Tren v. Russia»). Также «… признание злоупотребления правом … может быть сделано в чрезвычайных обстоятельствах – в частности, когда заявление явственно не подтверждается доказательствами, или нарочно основывается на ложных или вводящих в заблуждение доводах, или представляет описание фактов, в котором опущены события ключевой важности (…)» (§ 37 Постановления от 14.12.17 г. по делу «Dakus v. Ukraine»).
1.8.1 Также мы видим злоупотребление правом (сокрытие важной информации) в том, что не указан момент, с которого должен отсчитываться пятнадцатидневный срок, что на практике ведет к лишению права на доступ к Правосудию и опять-таки к Произволу. Смысл утверждения о том, что такие определения можно обжаловать в апелляционном порядке является заведомо ложным, так как в этом случае нарушается право на разбирательство дела судом, созданным на основании закона.
Однако, дело даже не в том, что Прибылов А.А. не упомянул о главе 42 ГПК РФ, а в том, что дело должно быть пересмотрено по основаниям, которые были установлены ЕСПЧ и которые имели существенное значение для разбирательства по существу (п. 2 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции). Рассмотрение обращения откровенно преступными способами обязывает эти способы проверить и оценить только в процедуре вновь открывшихся обстоятельств, так как «… суд для обеспечения права на судебную защиту граждан и организаций не вправе произвольно выбирать для себя порядок судопроизводства, а обязан действовать по правилам процедуры, установленной законодательством для данного вида судопроизводства. … » (Определение Верховного Суда РФ от 04.08.15 г. по делу № 6-КГ15-5).
1.8.2 При этом, именно такой логи