Чонде любит воспоминания: когда младшенькая плела ему венки из полевых цветов, когда прибегала к нему по ночам, потому что боялась темноты, когда отказывалась идти домой, потому что хотела остаться с братом в больнице, думая, что так старшему станет лучшему. Чонде любит воспоминания, в которых Юри советуется с НИМ, а не с подругами, что лучше надеть. Любит воспоминания о том, как сестрёнка, намазывая губы тоннами блеска, оставляет на его щеках липкие и ароматные поцелуи. Как она чаще всего ходила в юбке, потому что об этом просил брат, потому что у сестры очень красивые ноги. Как оставляла на его губах сестринский чмок.
Чонде любит те воспоминания, в которых защищает, утешает, веселит Юри, заставляет цвести от улыбки. В которых Юри маленькая и беспомощная младшая сестрёнка. Потому что тогда он был её мужчиной.
Сердце стеклянное. Оно трескается, но не разбивается, заставляя Чонде захлёбываться собственной кровью из-за нарушения кровообращения. Дыхание ртутное – не получается никак нормализовать его.
Чонде был заботливым, надёжным, честным, любящим братом. Что он сделал не так? Почему сестрёнка заставляет Чонде закусывать губу, поджимать коленки, желать касания намного непристойнее, чем должно быть у братьев и сестёр? Почему от такой любви он задыхается?
Сейчас уже неважно. Судьба бросила его на разъедание к этим неясностям. А сестрёнка, как и должна поступить каждая зрелая женщина, нашла мужчину другого, который, охваченный к Юри такой же любовью, станет ей защитником, семьёй, родным вместо Чонде. Потому что так правильно. Так и должно всё идти. А Чонде живёт бытием подобным последствиям ядерного взрыва.
Он любит воспоминания, в которых лишь его уединение с Юри, потому что то прошлое тёплое, пушистое, млеет душу. В настоящем у сестры есть муж. И он хороший, что хуже и тяжелее. Прежним осталось лишь «Микки Маус», как зовёт Чонде Юри с тех самых пор, как только ребёнком увидел маленькую в кроватке. А ещё Юри до сих жирно красит губы блеском и носит только юбки.
***
После последнего рабочего дня на этой неделе Юри не поехала домой. К Ифаню. Она отправилась в недорогой бар, нагнав мужу, что хочет отметить долгожданный выходной с подругами. Она хочет побыть одна со своими мыслями и совестью, которая ржавыми когтями дрёт душу по поводу того, что жестоко лгать Ифаню, которому она клялась в храме, который от неё безума. Но как бы бесчеловечно Юри не насиловала своё сердце, а женщина не может испытывать к Ифаню что-то сильнее, болезненнее нежности. Ей нравятся поцелуи мужа и секс с ним. Но это всё не то, о чём грезила женщина в мечтах о брате.
Юри просто пытается любить нормально. Приемлемо для общества. Да за что же ты так, Природа?
Алкоголь не притупил боль. У Юри лишь одно средство. И она звонит ему.
- Микки Маус, - услышала она родной и до помутнения разума любимый братский сонный голос. Юри могла когда угодно позвонить и по всякому незначимому поводу – Чонде никогда не подведёт, - Что у тебя случилось? – и тут он услышал обессиленные всхлипы за трубкой, почувствовав себя просто недостающим.
- Чонде, брат, забери меня! – и большего старшему не нужно, чтобы примчаться. Юри назвала Чонде адрес, - Ты так мне нужен, - проскулила она уже телефону с гудками.
Юри вышла из бара в ожидании Чонде. Она глубоко и жадно вдыхала холодный ночной весенний воздух. Когда машина брата подъехала, Юри намазала жирным слоем губы прозрачным блеском (привычка, привитая с четырнадцати лет). Чонде, заметив в нескольких метрах в темноте заплаканные глаза сестры, от взбешённости сжал в руках руль и напряг челюсть. Кто заставил его Микки Мауса реветь? Ифань? Чонде же предупредил его ещё до помолвки, что убьёт его за сестринские слёзы!
Юри, сев в машину, мгновенно схватилась за шею Чонде, делая кожу на его шее мокрой от своих щёк. Чонде тут же обеспокоенно среагировал на истерику сестры, сильно притеснив её к себе руками, правой рукой захлопнув за женщину дверь в машине.
- Микки Маус! Сестрёнка! Тебя Ифань обидел? Я убью его! – злобно прорычал последнее Чонде.
- Сердце!
- Что? – не расслышал старший.
- Сердце! Сердце моё меня обижает! Оно заставляет меня задыхаться не от той любви! Чонде! - Юри до побеления костяшек сжала пальцами на спине куртку брата, старательно пытаясь выдрать при помощи слёз всю ту боль и безысходность, - Чонде! Я тебя люблю! Я так тебя люблю! Я ТАК ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! - с каждым словом она громче выла, - Ты мне в детстве и в подростковые годы клялся, что никогда меня не бросишь, независимо от того, что я скажу, что сделаю! Поклянись и сейчас, что не бросишь меня, что не отвернёшься, что не станешь мне чужим!
Он догадался. Обо всём. Он молчал. Потому что вина его сковала. И как долго он заставляет своего Микки Мауса бояться любить также: бояться отвращения, отчуждения, бояться ревновать, бояться собственной несдержанности?
Руки Юри лихорадочно дрожали. Она ждала, и томительное ожидание с каждой секундой убивало сердце. Чонде это чувствовал. Разум позволил ему оставить поцелуй на шее Юри, однако уставшее от безысходности сердце оказалось сильнее разума и заставило мужчину потянуться выше и дальше, «выговаривая» всё накопившееся поцелуям на щеке, виске, скуле, веке, реснице. Губы Юри стали последним «выдохом» сердца.
Они не думали о последствиях, даже когда в одежде стало тесно, жарко, раздражительно, и она в порывах страсти оказалась на задних сидениях. Они устали. Они просто хотят исполнить свои мечты, сбытие которым далась возможность.
Наутро ничего не станет иным. Юри так и будет вынуждена держать клятву, данную мужу. Чонде так и будет искать себе жену, потому что его холостяцкая жизнь беспокоит родителей. Только Юри больше не будет нещадно насиловать своё сердце, пытаясь подчинить чувствам к другому. Только Чонде больше не станет старательно искать косяки Ифаня, дабы оторваться на нём, скрывая свою просто ревность под причиной злости. Только любить им будет больше не так страшно…
28.08.2015