– Давайте вернемся к судьбе вашего семинара...
– Да. Во-первых, мы заявили «городу и миру», что в России появилось молодежное христианское движение, которое базируется на святоотеческом Предании (не то что какое-то модернистское, не дай Бог!) И даже отец Александр Мень присылал ко мне своих алтарников, чтобы они привели меня к нему на службу... Если надо было крестить какого-нибудь инженера из НИИ или младшего научного сотрудника – я знал, что это к отцу Александру Меню. Он там скажет нужную, подходящую проповедь и пр. Если других – то к отцу Дмитрию Дудко. Если вообще каких-то «крутых», то это, конечно, отец Иоанн (Крестьянкин). А такие «крутые» у нас ведь тоже были...
То есть мы стали развиваться, как распадается ядро урана. И западное радио здесь играло, конечно, колоссальную роль: а как, откуда еще узнавать советским людям новости? Для этого было западное радио!
Более того, мы были поражены, когда узнали, что, оказывается, в Чехословакии по нашей модели тоже создали христианский семинар, и они прислали нам привет посредством Радио «Свобода»!..
Потом уже, когда я освободился, человек, который его создал, придет ко мне. Он станет впоследствии премьер-министром Словакии. Один из основателей чехословацкого семинара по нашей модели...
Итак, стало возникать целое движение: к нам уже шли люди, под видом туристов молодежь приезжала и с Запада. Причем так получилось, что почти все, кто ехал по обмену студентами из Италии, все шли уже практически через нас.
Отец Иоанн (Крестьянкин) – Но официально Церковь вас не поддерживала?
– Знаете, в этом отношении мы были в сложном положении: мы сами как бы не пытались подталкивать людей к какому-то исповедничеству. Например, мы знали, что отец Иоанн (Крестьянкин) готов к этому. Мы были с ним откровенны, он был для нас отец, он любил нас, обнимал нас, а главное – молился о нас!
Был случай, когда он мою маму отмолил, а мы тогда даже не знали об этом! Только потом сопоставили даты: и точно, он отмолил мою маму, а ей было очень плохо. Потом уже узнали, что он сказал моему брату, подняв его на молитву: «Надо сейчас молиться о твоей маме! Ей очень плохо!» Причем это было за две с половиной тысячи километров, и ведь никакой телефонной связи тогда не было, ничего не было! Мы просто убеждались в реальной благодатности отца Иоанна (Крестьянкина)...
Был случай, когда отец Иоанн мою маму отмолил
И поскольку мы стали таким известным явлением и событием, КГБ тоже не знало, что с нами делать. Их первый удар был направлен против меня. Меня однажды взяли: взяли после того, как я смог привезти с Кавказских гор схиигумена Ахиллу, который свидетельствовал о высадках десантников. Эти армейские десантники не просто отыскивали в пещерах монахов, – они их избивали! А одного старца сбросили в пропасть! Просто убили!.. И это наши, советские ребята-десантники, наши армейцы!..
– Я сразу почему-то подумал о некоей «параллели»: наши страшные жертвы в Чечне, принесенные позже, в 1990-е, помните?..
– Да, конечно, это ужасно, ужасно!.. Но я вам скажу, что если бы не Ельцин, Березовский, Чубайс и т.д. – этих жертв бы не было! Особенно, конечно, тут виноват Ельцин.
У меня же приюты были тогда, я принимал оттуда беженцев. Это, конечно, другая тема, но в 1991-м году я первым открыл благотворительную столовую в СССР. И когда вот эти национальные разломы начались, и русских начали вытеснять отовсюду, откуда только возможно (например, так жестко, как это было в Чечне), куда они поехали, бросив все? В Россию, в Москву. Но они здесь были никому не нужны! Единственное место, где их принимали – это были наши столовые, где их досыта кормили! Они и ели там, и мы им давали еду с собой. И это, кроме того, было место, которое просто давало надежду выжить. Некоторые из этих людей жили в подъездах домов возле нашей столовой.
– И долго существовали эти ваши заведения?
– Не очень, потом у нас отняли помещения. Просто Лужков меня очень не любил. Отняли и здание приюта, и прочее. Они бы и столовую отняли, но у нас жена английского посла по субботам мыла посуду! Правда, только по субботам, но – мыла посуду вместе с нашими добровольцами! А приют мой, который пытались отнять (кстати, здание было оформлено по закону), посетил Клинтон, американский президент, когда был с визитом в Москве...
Они бы и столовую отняли, но у нас жена английского посла по субботам мыла посуду!
– Про параллели с армией – я в духовном плане имею в виду: когда армия воюет против своих святынь, против своих братьев...
– Я повторяю, этого бы не было! Этого бы не было, понимаете, если бы не этот пьяный Ельцин и вся эта компания. Этого бы не было, все можно было бы в зародыше остановить! Ведь были рычаги воздействия, но Березовскому и всей этой публике нужен был свободный канал, по которому они получали все, что угодно. Это же была абсолютно бесконтрольная зона: там не было ни таможни, ничего...
– Расскажите еще про отца Ахиллу: вы сказали, что привезли его в Москву...
– Да, я привез Ахиллу как бы в самый центр. Дело в том, что мы жили очень дружно: например, у нас были общие пресс-конференции. Организовывал их или Сахаров, или кто-то еще, например, Юрий Орлов... Но все равно это были такие «общие» пресс-конференции. Туда приходило много журналистов. Была, скажем, такая тема: «Отказники». Это была тогда очень актуальная тема для Запада... И выступает, например, кто-то из еврейской алии на эту тему... Потом – еще тема какая-то. И была обязательно тема о религии. Тут выступали, в основном, я или Глеб Якунин.
И, что касается Ахиллы, я даже был удивлен, как этот простой монашек, схимник сходу во всем сориентировался. Например, я ему даже не говорил, какие там будут темы, что там нужно говорить, ни в коем случае! Но он так серьезно выступал, что просто удивительно! Он говорил даже о психиатрии, которая используется советским государством для уничтожения веры...
Так вот, после этой яркой и сильной пресс-конференции, где был засвидетельствован факт гонений (кстати, нам удалось остановить тогда это гонение), меня задержало КГБ. Отвезли на Лубянку, в штаб-квартиру свою, и целые сутки там держали. Обрабатывали...
– В первый раз вы встретились тогда с ними так плотно?
– Так открыто – да, впервые.
«Это – моя страна, мой народ. Это вы должны эмигрировать,
потому что вы здесь – чужие»
– Александр, а что это были за люди? Вот сейчас часто слышишь: «КГБ вызывало, там обрабатывали...». Это что, определенные «винтики» какой-то машины?..
– Знаете, у нас есть такое понятие, как «прославленный чекист». И вот, я понимаю, что самое плохое, что я в своей жизни совершил, это то, что сел в тюрьму. Если бы я «стучал», я был бы для них своим человеком, понимаете? Но я, к их сожалению, не «стучал»...
Что это за люди? Когда меня арестовали, я столкнулся как бы с новым типом личности. Были, например, кагэбешники «твердые» – у них все понятно: Ленин, государство и т.д. Они боролись против «врагов социализма, прогресса» и пр. И многие из них даже этому всему верили. Но поскольку со мной занималась большая бригада, там был некий капитан по фамилии Ч., который постепенно стал главной фигурой в этой череде.
– Что это за бригада?
– Специально была создана целая следственная бригада в 15 или 17 человек, начальником над ними был этот капитан. Что меня сходу в нем поразило: он резко отличался от остальных. То есть для остальных я был настоящим врагом: они смотрели на меня, как на классового врага. Кстати, потом этот человек стал занимать высокие должности, стал миллиардером...
Чем меня поразил этот человек? Благодаря ему я тогда понял, что это – начало конца советской системы! Это был человек абсолютно циничный. Он как бы все время посылал мне такой мысленный «мессидж»: «Вот, ты честный, но дурак. И сидишь! А я все понимаю, но я просто умный, и я этим пользуюсь. Вот, ты пойдешь сейчас в камеру – голодный, холодный, на холод, а я – в театр с любовницей, в теплую постель, поужинаю с французским коньяком и пр. А я ведь все понимаю, что и ты понимаешь. Но ты вот – дурак, а я – умный!» То есть вроде бы он как бы даже и не служит этому режиму, а просто использует режим в своих интересах...
И тут я ощутимо понял, что страна идет к концу, что СССР – закончился. И такие люди, как поганки, обязательно разрастутся! Вытеснят собою тех твердолобых, но по-своему честных коммунистов...
– Идейных, вы имеете в виду?
– Да, они хотя бы вызывали уважение! У меня они вызывали уважение: да, он меня ненавидит, но ненавидит честно. Он честно думает: «Это – враг, мы строим социализм, а он связался с буржуями» (или еще с кем угодно, они очень любили тогда «пришить» связи с кем-то, например, с ЦРУ).
И тогда именно они мне сказали: «Александр, ты здесь – чужой. Мы не хотим новых мучеников, поэтому мы даем тебе возможность уехать, эмигрировать. Ты уже герой, тебя знают на Западе, у тебя есть разные приглашения: из такого-то университета, еще откуда-то... Тебя там ждут... Мы даем тебе месяц, чтобы ты эмигрировал из страны!»
Тогда я сказал: «А почему я должен эмигрировать? Это – моя страна, мой народ. Это вы должны эмигрировать, потому что вы здесь – чужие. Вы оккупировали мою страну, мой народ...».
С ними никто никогда так не говорил, так что они взбесились еще больше. Но сказали мне жестко: «Мы даем тебе месяц. Открываем любую визу, все... Мы знаем, что у тебя есть различные приглашения из западных стран. Но запомни: если ты не уедешь, ты никогда не выйдешь из этих стен, никогда! Ну, поговорят о тебе месяц – и забудут. А ты подохнешь, забытый и заброшенный всеми, в какой-нибудь сибирской тюрьме... Это будет так, запомни это! Это твой конец!»
Поэтому я никуда не уеду, это моя страна, я остаюсь тут! Это мой народ, это моя Родина! Я должен быть здесь
Я сказал: «Только Господь судит о наших концах. Поэтому я никуда не уеду, это моя страна, я остаюсь тут! Это мой народ, это моя Родина! Я должен быть здесь. Поскольку Господь меня призвал здесь, значит, я буду здесь и жить, несмотря на ваши угрозы».
И ровно через месяц меня арестовали. Но они были абсолютно уверены в том, что я «неразумный мальчишка», и меня удастся быстро сломать. И поначалу дали мне только год.
– А что вам инкриминировали?
– Очень просто: паразитический образ жизни, ведь я не работал! С одной стороны, куда бы я ни устраивался, меня тут же увольняли (тут же там появлялся КГБ), а с другой стороны, я был плотно занят нашей семинарской деятельностью. Надо было готовить семинары, тем более, мы стали уже к тому времени издавать журнал. Кстати, очень интересный журнал: правда, вышел только один его номер, да и то – уже после нашего ареста. Так плотно нас «пасли».
С Александром Огородниковым
беседовал Николай Бульчук
16 сентября 2019 г.
Начало формы
Конец формы
Начало формы
Конец формы
Начало формы
Конец формы
Начало формы
Конец формы
Начало формы
Конец формы