И со времени переезда из дома прошло три года сплошных отказов. Я почти отреклась от веры, что когда-нибудь осуществлю желаемое.
Нажимаю «разблокировать машину» на брелоке и забираюсь в нее. Мне просто хочется сидеть, смотреть в никуда и попытаться разобраться, что я могла сделать лучше в процессе прослушивания. Теряю чувство времени, когда трель телефонного звонка возвращает меня в реальность.
Вытащив телефон из сумочки, я провожу пальцем по экрану и прикладываю устройство к уху.
― Алло?
― Привет, крох, ― на линии раздается глубокий, успокаивающий голос отца, который усиливает боль в груди, но я не могу удержаться от улыбки.
― Привет, папочка.
― Как прослушивание? Ты показала им, где раки зимуют? ― конечно, он помнит, что у меня очередное прослушивание. От них с мамой исходит очень большая поддержка. Если бы могли, вероятно, они посещали бы со мной каждое прослушивание, улюлюкая и держа таблички с моим именем в пустом зале.
― Не прошла, ― признаюсь ему тихо, разочарование заполняет меня.
― Ах, милая, мне жаль. В следующий раз ты покажешь им всем. Я знаю это. Ты лучшее, что я когда-либо видел.
Смешок вырывается из моего горла.
― Ты мой отец, ты не можешь говорить по-другому.
― Это факт, и не имеет значения отец я тебе или нет, ― мне хочется сказать ему, что это не факт, что если бы было так, то я получила бы место в La Magie du Cirque годы назад, но не могу позволить себе разрушить надежды родителей. Думаю, что единственная причина, почему я до сих пор не уволилась, собрала вещи и, поджав хвост, вернулась домой ― это их вера в меня. Они пожертвовали многим в жизни, чтобы я делала то, что мне нравится, и не могу вынести мысли, что разочарую их.
― Как в остальном? ― спрашиваю, меняя тему. ― Как у вас с мамой?
― Ну... ― в этот момент мое сердце уходить в пятки, а воздух из кондиционера, обдувающего мое лицо, кажется маленькими иголочками.
― Что происходит? ― давлю я.
― С твоей мамой случился несчастный случай…
― Что? ― кричу, и почти крошу телефон в руке, когда паника накрывает меня.
― Подожди немного, кроха. Она в порядке. С ней все будет хорошо.
― Что произошло? Расскажи мне все, ― требую.
― Она попала в автомобильную аварию, ― он начинает объяснять, и мой лоб потеет с удвоенной силой. ― Шины на автомобиле были изношены, а у нас не было денег заменить их. По дороге домой она попала в выбоину и проколола одну из шин, отчего машину занесло в дерево. Твоя мама сломала руку, но в остальном в порядке. Она больше злится на проклятый автомобиль, чем на что-то другое, ― он смеется, и я знаю, что папа привносит юмор в ситуацию, только чтобы я не слетела с катушек.
― Папуля... ― шепчу сломлено в трубку, наклоняя голову вперед и прижимая лоб к рулю. Я зажмуриваюсь, чтобы не дать слезам пролиться.
― Ох, малышка, ― говорит он тихо, зная, что я пытаюсь не расклеиться. ― Все будет хорошо. Обещаю.
― Я еду домой, ― хриплю, когда ком встает в моем горле. ― Я нужна вам там. Я не смогу помочь на расстоянии. Я должна быть с вами.
― Ты не едешь, ― спорит он непреклонно. ― Ты останешься в Вегасе, где живешь своей мечтой. Со мной и мамой все будет хорошо. Ты не должна взваливать на себя этот груз.
― Как ты можешь так говорить? ― кричу я, резко выпрямляясь. ― Вы не можете позволить себе заменить шины. Сейчас машина раздолбана, у мамы сломана рука, и неизвестно сколько она не сможет работать из-за этого! Я бесполезна для вас здесь. Я нужна вам дома!
― Я могу сказать так, потому что я родитель, ― говорит папа, почти выговаривая меня. ― И заботиться о тебе должны мы. А не наоборот. Ты уже и так много сделала для нас. Мы не позволим тебе отказаться от мечты, слышишь меня? Мы так сильно гордимся тобой, кроха. Каждое утро просыпаемся с гордостью только потому, что родили на свет такую любящую, преданную и решительную дочь. И я даже не хочу слышать, что ты от всего откажешься и вернешься. Мы растили тебя не такой.
― Ты учил меня заботиться о своей семье, ― спорю. ― Помогать всегда, когда могу. От меня нет никакой помощи, когда я в Вегасе.
― Ох, детка, но ты помогаешь, ― шепчет. ― Зная, что ты следуешь своей мечте, мы счастливы. Если это не забота о нас, тогда не знаю, что еще.
Я не могу больше сдерживать слезы, и они льются по щекам.
― Я так сильно скучаю по вам, ― хриплю.
― И мы тоже скучаем по тебе. Но ведь мы не в разных мирах, а всего в паре штатов друг от друга.
― В нескольких штатах ― это как в разных мирах, когда никто из нас не может приехать друг к другу.
― Ты не должна переживать об этом, ― говорит он, хотя в его тоне слышится, что он все понимает.
― Как я должна перестать волноваться, папочка?
― Как я и сказал, мы ― родители. Мы во всем разберемся. Просто позаботься о себе. И не влипай в проблемы, юная леди. Может, ты и взрослая, но ты все еще моя дочурка. Я все еще могу снять ремень, ― я смеюсь над его тирадой, искренне смеюсь. ― И держись подальше от богатых мальчишек. Я слышал, в Вегасе полно таких. Ты найдешь себе хорошего парня, который позаботится о тебе. Или еще лучше... вообще не ходи на свидания. Так я точно почувствую себя лучше, ― я снова хихикаю, несмотря на слезы, что стекают по щекам. Если бы только он узнал о Гевине... Не то чтобы я расскажу своему отцу о Гевине Сенте. У него точно случится сердечный приступ. ― Я люблю тебя, кроха, ― добавляет отец нежно.
― Я люблю тебя, папуля. Передай маме, что я люблю ее, и что скоро позвоню узнать, как она.
― Хорошо.
Я заканчиваю вызов, и начинаю плакать еще сильнее, потому что мне не нужно беспокоиться, что папа услышит меня. Этот день был сплошными эмоциональными американскими горками, и мне хочется поехать домой, забраться в постель и уснуть, надеясь, что завтрашний день будет лучше.
Только этому не суждено сбыться. У меня нет роскоши жалеть себя несколько часов.
Ох, нет, я проведу время, ожидая Гевина Сента и его веселую группу богатых придурков. Не уверена, как переживу сегодняшний вечер полностью не расклеившись, или же оторвав мудаку голову.
Одно знаю точно, вечер будет интересным.
Глава 15.
Гевин
Пейдж на моей кухне режет, жарит, помешивает, подсаливает уже в течение часа. На вилле изумительно пахнет. Стол украшен фиолетовыми и синими оттенками. Свечи в серебряных подсвечниках отражаются бликами в тусклом свете люстры. Атмосфера интимная, отчасти напыщенная, но без перебора. Она кричит о богатстве, но не потому, что я хочу показать, сколько у меня денег. Хочу убедиться, что человек, которого я пригласил на ужин и напитки, будет чувствовать себя как дома.
К счастью, Пейдж смогла выполнить мою просьбу — привести Пенелопу. Казалось, она даже не удивилась, когда мы обсуждали это по телефону. Будто она ожидала этого.
И хоть Пейдж пообещала все устроить, Пенелопа еще не появилась, что действует мне на нервы. Я наблюдал за Пейдж на кухне. Она улыбается каждый раз, встречаясь со мной взглядом, но хмурится в переживаниях, когда думает, что я не вижу.
Я знаю, что эта хмурость не имеет ничего общего с филе-миньон с соусом песто и сезонными овощами — блюдо, выбранное мной на ужин, потому что по запаху, что исходит из кухни, ясно, что у ужина будет успех.
Хмурость связана с девушкой, которая все еще не появилась.
— Все отлично выглядит, — хвалит Скотт, оглядывая столовую. — Ты, правда, пригласил Кита Хендерсона сегодня?
Кит Хендерсон — известный инвестор Лас-Вегаса, всегда участвует в открытии любого отела на Стрип. Он разбогател в этом городе и продолжает присматриваться к бизнесу везде, где только может.
Я кивнул.
— Правда.
— Ты собираешься начать гостиничный бизнес? Я чего-то не знаю?
— Нет, — смеюсь. — Но всегда здорово иметь такое знакомство. Думаю, это будет полезно для Грэхема, раз он хочет расширить «Парагон» за пределами Вегаса. Просто пытаюсь помочь другу.
Скептически смотря на меня, Скотт приподнимает бровью, явно считая, что есть скрытые мотивы. Может и так, но ему не обязательно это знать.
Входная дверь распахивает, и как напыщенный индюк входит Грэхем. На нем стильный серый костюм, черная рубашка и черный галстук. Волосы уложены набок, а запонки мерцают в свете виллы. У него есть стиль, этого не отнять.
— Я здесь. Можно начинать ужин, — объявляет, оглядывая комнату. — Черт, пахнет вкусно. Кто готовит... — он замолкает, видя, как Пейдж ходит по кухне, и убийственный взгляд появляется на лице.
Я полностью забыл о первичных рассуждениях по поводу ужина, чтобы поиздеваться над Грэхемом и его проблемой с Пейдж. Внутреннее ликование распространяется по телу от взгляда на его лицо.
Дернув голову в мою сторону, друг стремительно направляется ко мне, готовый ткнуть пальцем в грудь.
— Какого хера она делает на твоей кухне?
— Кто? — спрашивает небрежно, засунув руки в карманы.
— Ты знаешь кто, мудак.
— Пейдж? — спрашиваю, изображая саму невинность. — У нее очень хорошие рекомендации. Я не мог упустить возможность переварить изумительно приготовленную пищу.
— Я пас, — он подбрасывает руки в воздухе. — Не хочу принимать участие в этом фарсе.
Он начинает уходить, когда я говорю:
— Ты не захочешь это сделать, брат.
Рядом со мной Скотт подносит бокал к губам, все время посмеиваясь.
— И почему же? — спрашивает Грэхем, не поворачиваясь ко мне лицом.
— Просто так вышло, что мне удалось пригласить Кита Хендерсона на ужин. Подумал, было бы неплохо поговорить с ним о расширении бизнеса.
Напряжение покидает спину Грэхема, и он разворачивается.
— Кит Хендерсон придёт?
Проверив «Ролекс», подтверждаю.
— В течение десяти минут. Возможно, как раз уедешь на лифте после него.
Грэхем стискивает зубы и, наконец, уступает.
— Я тебя ненавижу, — он тычет в меня пальцем. — Я, правда, ненавижу тебя... ты... злой гений.
Я хлопаю его по плечу.
— Знаю. Сможешь поблагодарить меня позже.
Наклонившись ближе, он говорит:
— Но серьёзно, мужик, Пейдж?
Я пожимаю плечом.
— Захотелось немного повеселиться. Ну и поиздеваться над тобой.
Стук в дверь отрывает мое внимание от Грэхема. Подумав, что это Кит, я иду к двери, застегиваю пиджак на пуговицу в середине и изображаю яркую улыбку.
Однако это не Кит, а Пенелопа, на час опоздавшая на работу. Я смотрю на часы и говорю:
— Мисс Прескотт, как мило, что вы решили к нам присоединиться. Я начал думать, что вы потерялись, хотя в этом нет смысла, раз вы работаете в «Парагоне». Полагаю, пора надеть фартук и приступить к работе, пока я не попрошу вас уйти.
— Извините, — шепчет Пенелопа. Отсутствие огня в ее голосе вырывает меня из игривого настроения, заставляя внимательно посмотреть на нее. Вот тогда я и замечаю заплаканное лицо.
— Пенелопа? — спрашиваю у неё, пытаясь получше разглядеть.
— Мне нужно начать работу, — отвечает она, проходя мимо меня.
Прежде чем она скроется из виду, хватаю ее за руку и веду по коридору. Пейдж смотрит на нас, но ничего не говорит, так как сосредоточена на еде, проверяя готовность мяса и помешивая соус.
Крепко держа Пенелопу за руку, веду ее в библиотеку и закрываю дверь. В комнате полно книг, большая часть мистики, немного триллеров и небольшая коллекция эротики. Не буду лгать, я люблю хорошие сцены секса в книгах. Нет ничего лучше чтения медленной прелюдии. Иногда это возбуждает меня больше всего.
— Гевин, я должна приступить к работе, — возражает Пенелопа,
— В прошлый раз надул тебя, но сегодня ты работаешь на меня, и я скажу, когда тебе нужно приступить к работе, — заявляю. — Почему ты плакала?
— Почему тебя это волнует? — ощетинивается она, завязывая фартук, пока пялится в пол, избегая зрительного контакта.
Указательным пальцем приподнимаю подбородок, чтобы она посмотрела на меня.
— Меня волнует, потому что мне не нравится видеть тебя расстроенной. Что произошло?
— Ничего, о чем стоило бы переживать, — Пенелопа разглаживает ладонями фартук и затем упирает руки в бока. — Теперь я могу идти? — спрашивает, смотря мне в глаза, натянув на лицо маску решительности.
— Нет, пока не расскажешь, почему пришла с разводами от слез на щеках, — требую я, не отпуская девушку.
Выдыхая в раздражении, она говорит:
— Ладно, я ударила палец ноги об угол, даже думала, что сломала его. Я склонна к травмам и очень чувствительная, когда мне больно. Я та еще плакса. Да, ай... — она сдвигает ногу. — Очень сильно болит. — Если бы ее голос не звучал так монотонно, я бы, может, отпустил ее, но мы оба понимаем, что она лжет.
— Это правда? Об какой угол?
— Эм, в лобби, — Пенелопа раздумывает пару секунд. — Э... турист шел, печатая что-то в телефоне. Я стала жертвой его безалаберности, врезавшись в него, и затем задев ногой угол. Он даже не извинился. Ох, уж эти туристы. Такие безалаберные, — она качает головой, почти поверив в свою историю. — В итоге я расплакалась, но не думай, я женщина слова и не собираюсь портить вечеринку из-за какого-то пальца. Я преуспею, — она машет своим крошечным кулачком в воздухе, затем опускает руку, зная, что немного переигрывает.
Я поправляю пиджак, собирая мысли воедино.
— Шла с, возможно, сломанным пальцем? Звучит сурово.
— Так и есть, — Пенелопа кивает. Затем трет правую ногу рукой. Бедный пальчик. Полагаю, стоит носить железные сапоги в отеле, ха, — Пенелопа неловко смеется, затем делает глубокий вдох и выдыхает со свистом, оглядывая комнату. — Как много книг, — она верещит: — Пятьдесят оттенков серого?
Не отвечая на вопрос, говорю:
— Хочу посмотреть твой палец. Не хочу, чтобы ты работала, если серьезно пострадала. Возможно, стоит отвезти тебя в больницу.
— Нет никакой необходимости! — визжит Пенелопа. — Знаешь, — кладет палец на подбородок и задумывается, шевеля ногой. — Уже лучше. На мне все быстро заживает.
— Но вы плакали, мисс Прескотт. Если плакали через боль, значит, все плохо.
— Низкий болевой порог, но зато заживает все быстро.
— Пенелопа, — говорю предупреждающим тоном. — Покажи свою ногу, — она тушуется под суровым тоном. Я уверен, что с ее ногой все в порядке, но хочу увидеть, как далеко она зайдет с этим фарсом. Комедия.
Сдаваясь по какой-то безумной причине, она плюхается на пол на задницу, отчего юбка задирается, и снимает левую туфлю. Шевелит пальцами, и фальшивое выражение шока появляется на лице.
— О, боже мой, ты только посмотри! Уже лучше! Я же говорила, что все быстро заживает.
— Ты говорила про правую ногу, — поправляю я, отчего ее веселость исчезает.
— Да что ты говоришь, — бурчит, надевая туфлю назад и поднимаясь с пола. Ей удается пройти мимо меня, но я останавливаю, поворачиваю себе лицом, так что спина Пенелопы прижата к двери, и нависаю над ней.
— Мне не нравится видеть тебя расстроенной, — признаюсь честно, пытаясь увидеть в ее взгляде истинные эмоции.
— Создаёте впечатление, будто вы правда обо мне заботитесь, мистер Сент.
Не хочу признаваться в своих чувствах, но моя настойчивость, очевидно, говорит о многом. По какой-то причине я забочусь о ней. Не знаю почему и не могу это объяснить. Знаю только то, что ненавижу видеть ее расстроенной, когда она приходит сюда, и мне нужно узнать, что не так.
— Мне не нравится, когда мой обслуживающий персонал что-то тревожит, — отвечаю я, наблюдая за разочарованием, написанным на ее лице.
Поджав губы, Пенелопа кивает.
— Ваш обслуживающий персонал в порядке. Поэтому перестаньте отвлекать меня от обязанностей.
Пенелопа грубо отталкивает меня, отчего я отступаю на несколько шагов назад, и ей хватает места, чтобы покинуть комнату и направиться в кухню.
Бл*дь.
Провожу рукой по волосам, ненавидя себя за то, что ляпнул. Я не хотел показывать эмоции, но так же не стоило вести себя как мудак.
Раздраженный, выхожу из библиотеки и иду в гостиную, где вижу, как Пейдж разговаривает с Пенелопой, а та качает головой на слова подруги. Со стороны можно сказать, что они отличные подруги. Пейдж гладит Пенелопу по спинке в материнском жесте. Мне отчаянно хочется узнать, что она говорит, услышать, как Пейдж утешает Пенелопу. Глубоко внутри мне хочется быть этим человеком для Пенелопы, делать так, чтобы она чувствовала себя лучше, но я умею только быть придурком. И вряд ли это изменится.
— Быстрый трах, — шутит Грэхем, облизывая губы с огромной улыбкой на лице.
Наклонившись к его уху, шепчу:
— Я не трахнул ее, придурок. Она была расстроена. И я предупреждаю, если ты хочешь остаться на ужин, то лучше попридержать язык и показывать уважение, а не извергать подобное дерьмо изо рта.
— Черт! — громко говорит Грэхем. — Кое-кому член скрутили в узел.
Этого достаточно.
— Пейдж, — окрикивая, смотря Грэхему в глаза, которые становятся как блюдца.
— Да, мистер Сэнт?
— Можешь подойти сюда? Хочу представить тебя моим друзьям и поговорить по поводу ужина.
— Конечно, — мне не нужно поворачиваться, чтобы знать, что она поднимает руки, быстро вытирает их о полотенце и идет сюда. Все это мне говорит паника в глазах Грэхема.
Подойдя ко мне, Пейдж выпрямляется и протягивает руку.
— Пейдж, это Скотт Тернер, он работает в лиге боев с внутрикорпоративными коммуникациями.
— Надеюсь, у вас достаточно стейков для меня, — шутит Скотт, протягивая руку.
— Надеюсь, да, — вежливо улыбается Пейдж в ответ.
Поворачиваюсь к Грэхему, который смотрит куда угодно, но не на Пейдж.
— А это Грэхем Ларсон, владелец «Парагона», большой мудак и плакса во время щекотки.
— Не рискну спрашивать, как вы это узнали, — смеется Пейдж, протягивая руку Грэхему, который ее не принимает.
Я щелкаю пальцами, имитируя озарение.
— Ох, точно. Грэхем, ведь ты уже знаком с Пейдж, верно? Она обслуживала ужин для тебя однажды.
Грэхем убийственным взглядом смотрит мне в глаза.
— Ты чертовски хорошо знаешь, что так и есть, — шипит на меня.
Будучи профессионалом, Пейдж опускает руку и кивает.
— Рада снова вас видеть, мистер Ларсон. Надеюсь, сегодня мясо покажется вам приготовленным, — Грэхем не отвечает. — Если это все, мистер Сент, я бы хотела вернуться на кухню и убедиться, что все будет готово вовремя.
— Спасибо, Пейдж, — отпускаю ее, с улыбкой на лице.
Показывая на меня пальцем, Грэхем заявляет:
— Ты самый большой мудак, мужик.
Я не могу сдержать смешок. Скотт присоединяется ко мне.
— Ты даже не пожал ее руку? Это грубо, мужик.
— Нет, — шипит Грэхем в ответ. — То, что он сделал, грубо.
Стук в дверь отвлекает нас.
— Это Кит. Лучше убери с лица взгляд, будто тебе только что зарядили по яйцам, если хочешь произвести хорошее впечатление.
— Пошел ты, — бормочет Грэхем, поправляя платок в кармане.
Посмеиваясь, иду к двери и широко открываю, приветствуя Кита и великолепных женщин рядом с ним. Они обе стройные блондинки с голубыми глазами в черных обтягивающих платьях. Черт, а они горячие, но точно не для меня. В моих мыслях только маленькая брюнетка.
— Кит, я так рад, что у тебя получилось прийти.
— Спасибо за приглашение, — отвечает он, искренне улыбаясь и демонстрируя белоснежные зубы.
— Входи, — указываю на свою виллу.
Оглядывая вокруг, кивает в одобрении.
— Отличное место, Гевин. Вижу, что покер приносит хороший доход.
— Не жалуюсь. Могу я предложить тебе и твоим гостям напитки?
— Было бы здорово выпить скотч, — он поворачивается к блондинке номер один. — Джессика, чтобы ты хотел выпить?
— Предпочту воду, — урчит она.
— Меган, что для тебя? — спрашивает Кит блондинку номер два.
— Также воду, — она осматривает меня снизу-вверх, трахая глазами, отчего мой загривок начинает потеть.
Бл*дь, пару недель назад я был бы в игре, но сейчас это доставило дискомфорт.
Быстро ретируясь, я направляюсь к мини-бару и наполняю бокалы для гостей. Уголком глаза я видел, как Пенелопа пытается наблюдать за мной, складывая салфетки с еще одной помощницей Пейдж. Как будто могла прочитать мои мысли.
Поставив напитки на поднос, я направляюсь к Киту и его спутницам, но меня останавливает Пенелопа, забирая поднос.
— Позвольте мне, мистер Сент.
Застигнутый врасплох ее действием, отступаю и позволяю ей нести поднос, чтобы отдать бокалы моим гостям.
Показывая Грэхему и Скотту присоединиться, говорю:
— Кит, рад познакомить тебя с моими друзьями, Грэхемом Ларсоном и Скоттом Тернером. Грэхем, Скотт, это Кит Хендерсон.
— Рад знакомству, — говорит Скотт, протягивая руку.
— Ты работаешь в Лиге бойцов? — спрашивает Кит, узнавая.
Кивнув, Скотт отвечает:
— Да. Уверен, что в прошлом резервировал хорошие места для тебя.
— Так и есть. Ценю твою работу, направленную на получение этих мест для меня. Никогда не подводил меня.
— Рад слышать.
Поворачиваясь к Грэхему, Кит протягивает руку.
— Грэхем, рад, наконец, познакомиться лично. Долгое время являюсь фанатом отеля «Парагон».
Зрачки долларов плещутся в глазах Кита, когда он смотрит на Грэхема. Несмотря на не очень хорошее начало вечера для Грэхема, я не сомневаюсь, что закончен он будет успешно.
— Спасибо, — с гордостью на лице Грэхем пожимает руку Киту. — Я горд своей собственностью. Собираюсь расширяться однажды.
Губы Кита растягиваются в потворствующей улыбке.
— Я надеялся, что ты скажешь именно это, — оглядывая помещение, Кит вдыхает и говорит: — Здесь пахнет как в раю.
— Похвалы шефу.
— Напомни мне взять ее номерок, — подмигивает Кит, смотря на Пейдж. Очевидно, ему правда нравятся длинноногие блондинки. Хотя Меган и Джессика и в подметки Пейдж не годятся. Кстати, Грэхем закусил щеку из-за комментария Кита. Вечерок предстоит интересный.
Проверяя время на часах, прохожу на кухню, пока Скотт и Грэхем ведут непринужденную беседу с Китом.
— Как дела с ужином? — спрашиваю Пейдж, бросая взгляд на Пенелопу.
— Еще минут десять. Стейкам нужно полежать немного, прежде чем полью их соусом. Нелл будет рада все принести, — Пенелопа пинает ногу Пейдж.
— Ох, да, сейчас поставлю закуски на поднос и принесу.
— Спасибо.
Я возвращаюсь в гостиную, где все стоят с бокалами в руках, обсуждая шоу La Magie.
— Оно невероятно, — вещает Кит. — Яркие цвета, актерское мастерство,
Подходит Пенелопа с подносом.
— Не помню, когда в последний раз ходил на их шоу, хотя точно помню, что они захватывающие, — добавляю.
Пенелопа протягивает поднос сначала девушкам.
— Выглядит аппетитно, но нам нужно следить за весом. Через три недели мы должны влезть в костюмы из спандекса.
— Спандекс? — спрашивает заинтригованный Скотт.
— Да, Меган и Джессика присоединились к труппе La Magie на этой неделе. Это было их первое прослушивание, — заявляет с гордостью Кит.
— С небольшой помощью, — обе девушки посылают Киту знающие улыбки, и он раздувается от гордости, явно обожая тот факт использовать свое влияние ради девушек.
— Потрясающе, — поздравляет Скотт.
— Эй, ты в порядке? — спрашивает Меган, указывая на Пенелопу, которая побледнела и замерла на месте.
— Да, — отвечает она быстро, пихая поднос ко мне, затем бредет на кухню и опускается на пол за шкафчиком.
— А так не кажется, — обращает внимание Меган. Мисс очевидность.
Небрежно сую тарталетку в рот и передаю поднос Скотту, который передает его остальным по кругу, потому что не мудак, в отличие от Грэхема, который, скорее всего, сунул бы поднос обратно мне.
— Я собираюсь проверить, как там наш ужин. Грэхем, не проводишь леди и Кита на балкон, чтобы показать вид на миллион долларов.
Указывая рукой в сторону балкона, Грэхем говорит:
— Сюда.
Иду на кухню, где Пейдж с фальшивой улыбкой возится с мясом. Другая ее помощница наполняет бокалы с водой, а Пенелопа сидит на полу, прислонившись к шкафу и подобрав колени к груди.
Явно сожалея, Пейдж нервно смотрит на меня, как будто я могу на нее наброситься. В успокаивающем жесте кладу руку ей на спину и говорю:
— Не переживай ни о чем. Я разберусь.
Садясь на корточки перед Пенелопой, кладу одну руку ей под спину, а другую под колени. Резко подняв, несу ее из кухни мимо группы людей, чьи головы повернуты в противоположном направлении.
Пенелопа не вырывается, даже не двигается, просто продолжает тихо плакать в моих руках.
Луна едва освещает мою комнату, отбрасывая блики на покрывало. Медленно кладу Пенелопу на кровать, устраивая удобнее. Она сразу отворачивается, отчего я наблюдаю за ее подрагивающими плечами.
Я знаю эту женщину пару недель и за них выучил, что она окружила себя крепкой бронью, которая едва трескается под давлением. Женщина сейчас передо мной не тот же самый человек, которого я знаю. Она хрупкая, ранимая и сломленная.
Обычно такое поведение не оказало бы на меня эффекта. Я бы занимался своими делами и нашел другую женщину. Но с Пенелопой все не так. Как только я увидел ее бледность, мне захотелось обнять и узнать, из-за кого или чего у нее такой взгляд на лице.
Что-то в этой женщине пробралось глубоко мне под кожу. И честно говоря, чертовски пугает меня.
Ее тихие всхлипы наполняют комнату, разбивая мне сердце, я чувствую себя некомфортно из-за глубокого желания внутри позаботиться о ней.
Вместо того, чтобы повернуть Пенелопу к себе, обхожу кровать и ложусь лицом напротив нее. Опираясь головой на руку, смотрю на девушку. Инстинктивно тянусь большим пальцем руки, чтобы вытереть слезы с ее глаз.
— Пенелопа, — говорю, надеясь, что она откроет красивые глазки, но вместо этого девушка зажмуривает их крепче и еще больше слез бежит по ее лицу. Мое сердце екает в груди.
— Иди сюда, детка, — говорю, садясь и притягивая ее на колени. Она охотно присоединяется ко мне. Я крепко обнимаю, пока она плачет, что-то бормоча.
— Что? — спрашиваю я.
— Ты... должен... вернуться, — говорит она между всхлипами и шмыганьем носом.
Целуя ее в висок, качаю головой.
— Нет, пока не буду уверен, что с тобой все хорошо.
— Мне... — она протяжно выдыхает, вытирая слезы. — Мне нужно вернуться к работе.
— Нет, — снова целую ее в висок, затем в щеку, ощущая соленость от ее слез. — Оставайся здесь, отдохни, приди в чувства. Мне сегодня не понадобится твое обслуживание.
— Но мне нужны деньги, — спорит она.
Раздражаясь из-за того, что она отказывается от моего жеста доброй воли, выплевываю:
— Тебе заплатят, и ты не будешь спорить со мной по этому поводу. Оставайся здесь, я приду, когда все уйдут. Пожалуйста, просто отдыхай.
Пенелопа разворачивается лицом ко мне, наши носы почти соприкасаются, пока она смотрит мне в глаза. Я думаю, что она хочет начать спорить, но девушка медленно кивает в согласии.
— Спасибо, — шепчет.
Пепелопа тянет правую руку к моей щеке, нежно обхватывая и проводя большим пальцем по коже. Еще раз смотрит мне в глаза, а затем в нежном прикосновении опускает губы к моим, едва касаясь. Мой желудок делает сальто. Это нежный, не требовательный, не сексуальный, но, тем не менее, интимный поцелуй.
Потерявшись в прикосновении, она проводит языком по моим губам, вынуждая меня открыть рот, и мой язык сплетается с ее.
Не быстро.
Не напористо.
Медленно, обдуманно, сексуально.
Ощущение захватывает мое тело. Поцелуй интимный, приятный, и в нем нет ни капли похоти. Такого прежде у меня не было.
Какого хрена со мной происходит?
Прежде чем мне удается снова подумать об этом, Пенелопа отстраняется, и ложится на кровать, отворачиваясь, хватая одну из подушек с огромной кровати.
Прижимаю пальцы к губам, до сих пор ощущая губы Пенелопы на своих. Меня охватывает замешательство. Смотря на женщину, которая медленно меняет меня, не могу не задаться вопросом, почему позволяю ей это.
Слышу смех из гостиной и понимаю, что не могу лежать на кровати, обнимая Пенелопу и обдумывая влияние, которое она на меня оказывает. У меня ужин, который нужно пережить, чтобы вернуться к девушке. К девушке, которая вызывает у меня зависимость.
Глава 16.
Нелл
Лежа в темной комнате, в которой витал запах Гевина, я чувствую себя самой большой идиоткой на свете. Не могу поверить, что расклеилась перед всеми. Я всегда изо всех сил пыталась не быть такой девушкой — той, которая плачет, что жизнь несправедлива и жалеет себя каждую секунду. Но услышав, что эти две девушки обскакали меня на сегодняшнем прослушивании, и только потому, что их... кем бы он ни был... потянул за несколько ниточек... я сорвалась.
Это несправедливо, и я больше не могу терпеть это с каменным лицом. Я сорвалась перед Гевином и гостями.
Просто, бл*дь, идеально.