Несмотря на всю праздничную суету и неразбериху, спустя какое-то время начал восстанавливаться порядок, гости стали рассаживаться на золоченые стулья, установленные рядами в шатре, и когда все были в сборе, пришло время начинать церемонию бракосочетания. Нагретый солнцем шатер наполнился трепетным предвкушением, негромкий говорок сидевших в нем людей время от времени перемежался вспышками возбужденного смеха. По проходу между рядами прошли, счастливо улыбаясь и кивая родственникам и друзьям, мистер и миссис Уизли. Молли облачилась в новую аметистовую мантию и подобранную ей в тон шляпку, которую подарили матери близнецы. Мгновение спустя в дальнем конце шатра появились старшие братья — Билл и Чарли — оба в парадных мантиях и с большими белыми розами в петлицах. Билл заметно волновался. Общий вздох восхищения вырвался у всех гостей, когда в проходе появилась Флер Делакур в сопровождении отца. Невеста была прекрасна и ослепляла всех своей красотой. Шлейф ее свадебного наряда поддерживали Джинни и Габриэль — обе в золотистых платьях. Рон невольно залюбовался невестой старшего брата, но, с трудом оторвав взгляд от прекрасной вейлы, парень увидел взволнованную Гермиону. Он густо покраснел, уши ярко заалели, но Уизли сумел выдавить из себя улыбку, и, к его великой радости, девушка подарила ему ответную улыбку. У парня словно крылья за спиной выросли, захотелось немедленно подойти к ней, взять за руку, а лучше обнять, крепко прижать к груди, наговорить ей кучу красивых глупых слов, рассказать, как он страдает и как ему плохо без нее, попросить прощения за все, а еще вдруг безумно и отчаянно захотелось оказаться на месте Билла, и чтобы в свадебном наряде в сопровождении отца шла Гермиона Грейнджер, и все завидовали ему и говорили, какая красивая у него невеста. Может быть так действовал волшебный безумный май, а возможно повлияла всеобщая атмосфера счастья и радости, но Рон в этот момент осознал, как сильно он влюблен в девушку, с которой вместе вырос, увидел, какая она прекрасная и желанная, и ему захотелось немедленно сказать ей о своей любви, а еще лучше спеть, а может даже закричать на весь мир что он, Рональд Уизли, самый счастливый парень, потому что самая красивая девушка Гермиона Грейнджер улыбнулась ему. Сейчас Рон думал о том, что все будет хорошо, что они обязательно найдут Гарри и друг простит его, а через год в это же время в этом фруктовом саду будет проходить другое торжество, посвященное его бракосочетанию. Он сам будет так же взволнованно стоять в парадной мантии с розой в петлице в ожидании невесты, а его лучший друг Гарри Поттер обязательно согласится быть шафером на их свадьбе. Гарри тоже будет волноваться, стоя с ним рядом, краснеть и заикаться, а когда появится Гермиона под руку со своим отцом, они вместе с восхищением будут любоваться ей, и друг обязательно скажет, что он, Рон Уизли, чертовски везучий парень, потому что женится на самой красивой и умной девушке в мире. Так будет обязательно, Рон был уверен в этом, потому что по-другому и быть не могло. В этот счастливый момент хотелось думать только о хорошем и верить в безграничное счастье, которое непременно ожидает их всех.
Рон стоял и глупо улыбался своим мечтам, не сводя взгляда с Гермионы, а в это время совсем близко раздался певучий голос, который произнес:
– Леди и джентльмены, мы собрались здесь, чтобы отпраздновать союз двух юных влюбленных сердец.
Рон с трудом оторвал взгляд от Гермионы и увидел маленького волшебника с торчащими во все стороны волосами, который стоял перед Биллом и Флер.
– Уильям Артур Уизли, берете ли вы Флер Изабелл Делакур...
Сидевшие в первом ряду миссис Уизли и мадам Делакур негромко всхлипнули в кружевные платочки, а трубные звуки, донесшиеся из задних рядов, дали ясно понять, что и Хагрид извлек из кармана скатерку, заменявшую ему носовой платок. Гермиона, повернувшись к Рону, светло улыбнулась ему, а ее глаза были полны слез. Рон почувствовал как его рот растянулся от уха до уха в самой наиглупейшей улыбке в мире, но сейчас он был таким счастливым, что хотелось об этом кричать на весь свет.
Но вдруг что-то произошло, все почувствовали присутствие чего-то злого и безжалостного, многие испытали в этот миг сковывающий сердце леденящий ужас, а потом с улицы стали доноситься тревожные крики и шум беготни. Среди гостей в шатре началась паника, люди стали вскакивать со своих мест, опрокидывая на пол золоченые стулья, и устремлялись к выходу. Все пытались скорее покинуть закрытое пространство шатра и оказаться под открытым небом, видя в этом свое спасение. Началась давка и те, кто падал на пол, уже не могли подняться самостоятельно, потому что запаниковавшая толпа, не разбирая дороги, бежала прочь из шатра, не обращая внимания на упавших, пиная их ногами и наступая на руки. Рон и Гермиона вскочили со своих стульев, но в общем хаосе еще не могли понять, что же произошло, только чувствовали вместе с остальными дикий, животный ужас и безумное желание бежать сломя голову от неизвестного кошмара. Вдруг в шатре над головами обезумевших от ужаса людей пронеслась вспышка света, и золотая материя вспыхнула огнем, который начал быстро распространяться. Гости поняли, если они не выберутся наружу, то сгорят заживо. Люди начали метаться, как загнанные животные, толкая друг друга, отовсюду раздавались крики и плач. Рон сумел пробиться к Гермионе и, схватив ее за руку, потащил на выход, задыхаясь от едкого дыма, от которого слезились глаза и болело горло. Он увидел Джинни, которая пыталась поднять, судя по всему, раненую Габриэль Делакур, младшую сестру невесты, и бросился к девушкам. Гермиона поспешила за ним. У француженки была повреждена нога, девушку затолкали в общем хаосе, и когда она упала, кто–то наступил ей на щиколотку, сломав кость. Применять исцеляющее заклятие было некогда, нужно было срочно выбираться из объятого пламенем шатра, в котором еще метались обезумевшие люди, в дыму и гари натыкающиеся друг на друга. Подтолкнув Гермиону с Джинни к выходу, Рон схватил на руки Габриэль и они стали пробираться среди мечущихся в панике людей, в любой момент ожидая что шатер рухнет и они сгорят заживо.
На улице творился такой же хаос. Опустив француженку возле дерева, Рон огляделся по сторонам и увидел появляющиеся из воздуха, материализующиеся на глазах фигуры в черных плащах и масках и понял, что на их дом напали Пожиратели Смерти. Наверняка они искали здесь Гарри. Рон заметил, что не все гости успели трансгрессировать, очень многие в образовавшемся хаосе и охватившей панике были обезоружены, их палочки теперь находились в руках слуг Темного Лорда и, лишившись своего оружия, волшебники чувствовали себя беспомощными, растерянными и перепуганными до смерти. Многие были ранены – кого–то покалечили в давке, а кто–то попал под проклятия Пожирателей Смерти, которые многочисленными вспышками вырывались из палочек нападающих. Вдруг раздался жуткий треск – это перегорели деревянные опоры, поддерживающие шатер, и тот рухнул, погребя под собой тех, кто не успел оттуда выбраться. Те, кто это увидели, дико закричали, какая–то волшебница попыталась броситься на пепелище, но ее парализовало Петрификус Тоталусом, и женщина упала на землю, полностью обездвиженная. Рон пытался отыскать в обезумевшей кричащей толпе, окруженной Пожирателями Смерти, своих родных, но вдруг рядом услышал громкий хрипловатый голос, который закричал:
– Вон Уизли, хватайте их!
Рон резко повернулся, вскидывая в их сторону палочку, и увидел, как несколько слуг Волдеморта бросились к ним, направляя на них свои палочки. Он успел применить только одно заклятие, и в следующий миг его разоружили. Гермиона выпустила в нападающих заклятие широкого удара, и это на время их остановило, но не сильно помогло.
– Бегите! – крикнул Рон Гермионе и Джинни. – Спасайтесь!
– Я тебя не брошу! – закричала в ответ Грейнджер, выпуская новое проклятие.
– Я тоже не оставлю тебя, – твердо ответила Джинни, но в этот момент луч света, направленный на них одним из Пожирателей Смерти, попал в дерево, которое мгновенно вспыхнуло. Рон как в замедленной съемке увидел еще несколько поднятых палочек, из которых уже вырвались проклятия в их сторону, и резко бросился вперед, закрывая собой сестру и любимую девушку. Его отбросило в сторону, парень вскрикнул от дикой боли, но нашел в себе силы подняться и закричал:
– Спасайтесь, иначе будет поздно!
Гермиона и Джинни с отчаянием обреченных выпустили несколько заклятий в нападающих, но, видя, что их окружают, Грейнджер схватила за руку Джинни в тот момент, когда огненная вспышка должна была поразить их, и девушки успели трансгрессировать. Увидев это, Рон облегченно вздохнул и бросился оттаскивать от горящего дерева Габриэль, но в следующий миг ему к виску приставили палочку, и грубый хрипловатый голос повелительно произнес:
– Только дернись, Уизли, и ты покойник.
Рон почувствовал, как его запястья тут же скрутили магическими веревками, заломив руки за спину, а Пожиратели Смерти взяли его в тугое кольцо. Габриэль Делакур, в порванном и перепачканном сажей золотом платье лежала со сломанной ногой недалеко от горящего дерева и тихо плакала. Прекрасное лицо юной вейлы было покрыто гарью, которая размазывалась бегущими ручейками слез, а волосы в беспорядке спутались. Ее грубо подняли с земли и тоже заломили руки за спину.
– Отлично, Уизли у нас, – произнес один из слуг Волдеморта, видимо, главный среди напавших на «Нору».
– Но Поттера здесь нет, – злобно прошипела из–под маски женщина в тугом кожаном корсете, только что подошедшая к заложникам.
– Они выдадут нам Поттера, Беллатрикс, иначе эти умрут, – ответил мужчина, кивнув на удерживаемых Рона и Габриэль.
– Пора уходить, – произнесла Лестрейндж и первая трансгрессировала.
Кто–то из Пожирателей Смерти взмахнул палочкой и выкрикнул:
– Морсмордр!
Зеленое сверкающее пламя вырвалось из его палочки и резко взлетело в небо. Рон увидел колоссальных размеров череп, контуры которого образовывали изумрудные звезды, со змеей, выползающей изо рта, словно язык. Сияющий оскал поднимался над домом Уизли все выше и выше, пылая в облаке зеленоватой дымки, мерцая на небе, словно новое созвездие.
Вокруг опять раздались жуткие вопли, но в следующий миг Рона кто–то крепко схватил, и на него навалилась полная тьма, он почувствовал неприятное ощущение невесомости, окружающий его мир растаял, и парень на долю секунды ощутил, как пронзает время и пространство, уносясь от «Норы» – от своих близких, родных и друзей.
Раздался громкий хлопок, Рон ступил в пустоту, ожидая падения, но сильные руки подхватили его и, грубо встряхнув, поставили на ноги.
– А где девчонка? – резко спросил Люциус Малфой, стремительно подошедший к группе Пожирателей Смерти, которые удерживали Рона. – Я же приказал взять дочь Артура Уизли.
– Девчонка здесь, Малфой, – ответил Яксли, и Люциус увидел вторую группу Пожирателей Смерти, которые только что появились во дворе замка, удерживая юную девушку в золотом платье с разметавшимися, спутанными волосами, частично скрывающими ее перепачканное сажей лицо. – Артур Уизли вынужден будет принять наши условия, пока его сын и дочь находятся у нас.
– Хорошо, – холодно произнес Люциус. – Надеюсь, это жалкое отродье дорожит своими отпрысками больше, чем Поттером. Мальчишку в камеру, – приказал Малфой и двое Пожирателей Смерти в масках подхватили Рона под руки и поволокли по крутым лестницам и сырым коридорам.
В конце концов, он оказался в подземной тюрьме Малфой–Мэннор, пропитанной запахами крови, пота и экскрементов. Уизли понял, что он не единственный пленник, которого доставили сюда. Люциус Малфой любой ценой стремился выполнить приказ Волдеморта и найти Гарри, поэтому в ход шли любые методы, в том числе похищение магов и магглов, которые могли хоть что–то знать о настоящем местонахождении Поттера, и применение к ним пыточного заклятия, если они не хотели говорить.
Рона поставили на колени, после чего кто–то произнес заклинание и магические веревки исчезли, руки стали свободными. При тусклом свете огарка свечи, Рон увидел стены и низкий потолок каменного застенка, грязный соломенный матрас и яму, служившую отхожим местом. Пожиратели Смерти развернулись и вышли, исчез свет факелов, падавший из коридора, захлопнулась обитая металлом дверь с маленьким окошком, ключ загремел в замке и Уизли остался один на один с пустотой и своими мыслями…
Следующие несколько дней Рон Уизли познал пытку неизвестностью. Пустота и могильная тишина сводили его с ума. У парня было вдоволь времени для размышлений о своем плачевном положении, но при отсутствии свежих впечатлений все они сводились к следующему – раз он все еще здесь, значит отец пока еще не нашел Гарри. Он будет заложником в этих казематах Малфой–Мэннора до тех пор, пока его не обменяют на Гарри Поттера, который займет его место в этой камере.
Однообразные мысли о настоящем сводили Рона с ума, безызвестность о том, что могло случиться с другими членами его семьи, доводила парня до состояния ярости, сменяющейся отчаянием. Пожиратели Смерти могли захватить в заложники маму, Джинни, Гермиону, кого угодно. Родные и близкие люди, возможно, находились в соседних камерах и страдали так же, как и он. Рон также ничего не знал о судьбе бедной Габриэль, которую по ошибке, из–за одинакового платья приняли за Джинни…
Еще хуже, чем однообразные мысли о настоящем, были воспоминания, потому что они заставляли о многом сожалеть. Сны, отрывочные и болезненные, почти всегда были о Гарри, о том счастливом времени, когда они были лучшими друзьями, когда, не задумываясь, могли отдать друг за друга свои жизни…. А потом Рон вдруг узнал, что его друг, человек, которого он считал почти своим братом, оказался не таким как все, всей школе стало известно что Поттер – гомосексуалист и в первый момент Рон был в шоке. А потом появилась злость – злость на то, что друг оказался предателем, извращенцем, грязным пидором… И Уизли первый отрекся от него. Ему было очень больно перечеркивать годы их дружбы, но он сделал это. Гарри пытался что–то объяснить, доказать, но он не хотел ничего слушать. Достаточно было знать, что Поттер спит с парнями и более того, с ненавистным слизеринским подонком Драко Малфоем. Только одна эта мысль вымораживала Рона Уизли. Его друг Гарри – подстилка Малфоя. За одно это Рон ненавидел бывшего друга и хотел его убить. Гермиона пыталась защитить предателя–Поттера, даже встала на его сторону, но Уизли никогда бы не смог простить такого чудовищного коварства со стороны бывшего друга… Гарри исключили из школы и он в тот же вечер трусливо бежал из Хогвартса. На следующее утро, когда Гермиона пришла в хижину Хагрида, чтобы снова поговорить с Гарри и рассказать ему о публичной порке слизеринцев, она застала плачущего великана над чемоданом Поттера. В первый момент девушка потеряла дар речи, поняв, что произошло – Гарри покинул магический мир, не взяв с собой ни палочки, ни мантии–невидимки, ничего….
Гермиона тогда обвинила в случившемся его, Рона Уизли, наговорила много обидных и жестоких слов и категорично заявила, что между ними все кончено. А спустя несколько дней после смерти Забини, во время очередного допроса, Малфой сознался в том, что оклеветал Поттера, что все было подстроено заранее и Гарри, еще ни разу не имевший секса, был подвергнут групповому изнасилованию в гостиной Слизерина под воздействием возбуждающего зелья. Скандальное признание Малфоя Рон прочитал в «Ежедневном пророке» и новость ввела его в ступор. До него наконец–то дошел весь ужас случившегося – Гарри опоили и публично унизили, изнасиловали, надругались, а потом умело оклеветали, а он, его лучший друг, вместо того чтобы встать на сторону Поттера, как это сделала Гермиона, – трусливо отрекся от него и плюнул Гарри в лицо. Вспоминая об этом, Рон ненавидел и презирал себя за подлость и молил Мерлина только об одном, чтобы Гарри был так далеко отсюда, чтобы никто не смог его найти. Он готов был остаться навсегда в этой зловонной камере, лишь бы отец не нашел Поттера и не выдал его Люциусу Малфою в обмен на свободу сына.
Мысли о трусости, подлости и предательстве друга сводили Рона с ума, ему требовались немалые усилия, чтобы сохранить рассудок. Гермиона после досрочного роспуска студентов из Хогвартса на каникулы, не вернулась домой к родителям, а вместе с Дамблдором, МакГонагалл и членами Ордена Феникса стала принимать самое активное участие в поисках Гарри. Рон тоже собирался присоединиться к Гермионе после свадьбы Билла и Флер, но теперь, находясь в зловонной темнице Малфоев, вынужден был предаваться только бесплодной ярости, которая изматывала сильнее, чем тяжкий труд.
Однообразие изредка нарушалось шагами за дверью. Через окошко в двери Рон получал миску со скудной едой и свечи. Домовые эльфы поспешно проталкивали глиняную тарелку и быстро исчезали. Все его вопросы и крики оставались без ответа, и Рону Уизли начинало казаться что он проведет в этой камере всю оставшуюся жизнь… Но раз он до сих пор здесь, значит Гарри пока на свободе и только эта мысль не давала Рону окончательно двинуться рассудком.
От безделья Уизли начал изучать камни, из которых были сложены стены камеры. Узники, побывавшие здесь до него, оставили после себя множество надписей и рисунков, при этом в ход шло что угодно – уголь, мел, сажа, собственная кровь. Многие рисунки были сделаны столетия назад. На одном большом закопченном камне Рон обнаружил чертеж с какими–то геометрическими расчетами и магическими формулами. Похоже, кто–то, хорошо знакомый с замком Малфоев, пытался определить положение камеры относительно внешних стен, но результат оказался неутешительным для узника – выцарапанные под чертежом слова молитвы были весьма красноречивы. Даже если бы у Рона имелся сподручный инструмент, чтобы сделать подкоп, эта работа затянулась бы лет на тридцать.
Однажды, пытаясь занять себя изучением свидетельств чужого бессилия и отчаяния, Рон вдруг заметил краем глаза какое–то движение. Повернувшись, парень увидел человека, чудом поместившегося на узком карнизе над выгребной ямой. Рон поднял свечу повыше и осветил фигуру неожиданного гостя, тот отшатнулся от света. Это был мужчина с ужасными увечьями и травмами – с выколотыми глазами и чудовищными следами ожогов на лице, перебитыми и вывернутыми неестественным образом пальцами рук, с пробитыми гвоздями запястьями и ногами, побывавшими в колодках. Его раны давно перестали кровоточить, но от этого становились еще ужаснее. Человек, оказавшийся в камере, не отбрасывал тени и слегка просвечивал, и Рон подумал, что это, наверное, призрак того, кого много лет, а может быть и столетий назад замучили в темницах Малфой–Мэннор. Проплыв над ямой, призрак остановился у стены и поманил Рона к себе, парень приблизился к самому темному углу камеры. Призрак, оказавшийся в двух шагах от Уизли, слабо искрился, и сквозь его силуэт была видна кладка стены. Сумеречное существо подавало какие-то знаки, и Рон понял, что его просят заглянуть в выгребную яму. Это было, конечно, очень глупо, но гриффиндорец послушался, хотя не надеялся увидеть там ничего, кроме тьмы и собственных экскрементов. Однако он увидел черный колодец, а в нем на неопределенном расстоянии от пола камеры — гладкую поверхность воды и клубящийся над ней туман. Но самым поразительным было то, что в этой воде через туман отражались звезды. Рон невольно обратил взгляд вверх, но там, конечно, был только низкий темный потолок. Уизли снова посмотрел в колодец на клубящийся туман и мерцающие звезды. Не отрывая взгляда от изображения, он нащупал рукой камень и бросил его в омут — раздался тихий всплеск, отражение звезд смазалось, круги пошли по воде, а затем он снова увидел хрупкий звездный блеск. Пораженный Уизли повернул голову — призрак все еще находился рядом и его изуродованные ступни висели в воздухе на некотором расстоянии от пола. Выколотые глазницы были закрыты, а призрачно–белое обезображенное шрамами лицо было обращено в сторону Рона Уизли.
Призрак присел на край омута и сделал над ним круговое движение покалеченной рукой – словно повинуясь ему, туман заклубился сильнее, вода начала медленно вращаться, пока ее поверхность не превратилась в вогнутую чашу и Рон вдруг почувствовал, как его отрывает от пола и затягивает в омут. Он крепко зажмурился и ощутил, что проваливается в пустоту...
Несколько мгновений Рон чувствовал, что падает сквозь водоворот, но вдруг ощущение пустоты и падения прошло, и он услышал отдаленный шум голосов. Рыжий открыл глаза и обнаружил, что находится в пустом школьном коридоре. Он огляделся по сторонам и пошел на звук. Выйдя из-за угла, Уизли увидел большую толпу студентов с разных факультетов, но подавляющим большинством были все же слизеринцы и гриффиндорцы. В центре толпы в окружении зевак стоял Гарри и... он сам. Рон подошел поближе, но на него никто не обратил внимания.
– Спорим, Поттер, что завтра мы вас сделаем? - усмехнулся здоровый слизеринец, капитан команды по квиддичу.
– Кишка тонка, змееныши, - фыркнул Гарри и тут вдруг вперед выступил Малфой, находящийся, как всегда, в окружении своих телохранителей Крэбба и Гойла, а также манерного богатенького дружка Забини.
– Боишься поспорить, Потти? - с нескрываемым чувством превосходства надменно спросил Малфой, растягивая слова.
Гарри Поттер — ты слизняк,
Выпендрежник и мудак!
тут же хором проскандировали слизеринцы, поддерживая своего старосту. Рон, наблюдавший эту сцену со стороны, сжал кулаки. Его двойник, Рон из прошлого, за которым он сейчас наблюдал, тоже сжал кулаки, лицо покрылось красными пятнами.
– Ладно, Урхарт, давай поспорим. Я заявляю при всех, что завтра мы поимеем Слизерин и в очередной раз возьмем кубок, - ответил Поттер.
– Нет, Гарри, не надо! – крикнул Рон из настоящего и кинулся в толпу студентов, чтобы растолкать их и пробиться к другу, но вместо этого легко, как призрак, прошел сквозь собравшихся и оказался рядом с Поттером и самим собой из воспоминаний.
– Отлично, Потти, – усмехнулся капитан слизеринцев. – На что заключаем пари?
Гарри выглядел растерянным, он рассеянно растирал руку, которую только что пожал ему слизеринец и с недоумением поглядывал на окружающих.
– Э...э...э... не знаю.
– Предлагаю условие, – произнес Урхарт, быстро переглянувшись с Малфоем. Рон увидел как хорек слегка кивнул, одобряя действия сокурсника. Раньше Рон не обратил на это внимания, сейчас же, со стороны, все выглядело по–другому.
– Капитан проигравшей команды выполняет любое желание победителей.
– Нет, Гарри, они лгут! – закричал Рон. – Это обман, ловушка, не соглашайся! – Рон попытался схватить друга за плечо, но рука прошла сквозь гриффиндорца и тот ничего не почувствовал.
– Давай, Поттер, не ссы, принимай условия пари! – радостно кричали окружающие.
– Заткнитесь, мать вашу! – теряя терпение, крикнул рыжий, но в мире воспоминаний он был всего лишь фантомом.
– Да, Потти сдрейфил, – заржал Винсент Крэбб.
– Точно, Винс, обосрался Поттер, – ответил Гойл. – Чувствуете, как говнецом завоняло?
Раздался взрыв смеха.
– Гарри, не слушай их! – снова закричал Рон в самое лицо друга.
– Мы принимаем условие пари, – вдруг раздался знакомый голос у него над ухом, Уизли резко обернулся и увидел самого себя, самодовольно и напыщенно ухмыляющегося.
– Идиот, что ты наделал! – крикнул рыжий самому себе и вдруг все стало терять очертания, становясь расплывчатым, пол ушел у него из–под ног, все заволокло туманом и Уизли снова начал падать в пустоту.
Когда он опять почувствовал твердую поверхность под ногами, открыв глаза, Рон увидел роскошную гостиную в темно–зеленых тонах и понял что оказался в святая святых Слизерина. Посреди гостиной стояла обычная школьная парта, которая смотрелась здесь как–то абсурдно, неуместно, явно не вписываясь в обстановку.
Гарри в форме капитана стоял в центре окружающих его победно ухмыляющихся слизеринцев.
– Ну что, Потти, ты готов выполнить наше желание? – хищно усмехнувшись, поинтересовался Урхарт.
– А разве я уже не выполнил ваше условие? – с вызовом спросил Гарри, но наблюдающий со стороны Рон видел, что его друг слегка нервничал в окружении зло усмехающихся представителей соперничающего факультета.
Слизеринцы засмеялись, со всех сторон посыпались оскорбления в адрес Гарри и всех гриффиндорцев.
– Шрамоносец дурнее нищеброда, – сквозь смех произнес какой–то семикурсник, и Рон не удержался и врезал наглецу в лицо, но кулак Уизли прошел сквозь парня из воспоминаний, не причинив тому вреда.
Слизеринцы продолжали издеваться и смеяться над Гарри, но вдруг на общем фоне веселья между Малфоем и Урхартом начал развиваться конфликт и слизеринцы, притихнув, с интересом стали наблюдать за спором двух лидеров своего факультета – старосты и капитана команды. Парни начали торговаться, Малфой предлагал деньги, а Урхарт боролся между желанием получить что–то и жаждой наживы.
– Гарри, какого хрена здесь происходит? – спросил изумленный Рон, подойдя к другу, но Поттер из воспоминаний сам стоял взволнованный, растерянный, потрясенно наблюдая за совершаемой на его глазах сделкой. Когда слизеринцы наконец ударили по рукам, остановившись на сумме в двести галлеонов, Гарри слегка охрипшим от волнения голосом произнес:
– Что здесь происходит?
На миг воцарилась тишина, а затем вперед вышел полупьяный красавчик Забини и, противно растягивая слова, гнусаво произнес:
– Поттер, я тебя умоляю, не будь таким тупым, Драко только что за двести галлеонов купил у Урхарта право первым трахнуть тебя.
– Нет! Вы что, охренели? – пораженно воскликнул Рон Уизли, сжимая кулаки и готовый уже броситься на манерного итальяшку, но клубы тумана снова заполнили гостиную, размывая очертания присутствующих.
– Сволочи! Подонки! – кричал Рон, пытаясь дотянуться до ускользающих, тающих фигур в зеленых мантиях, но они быстро исчезали перед ним, становясь недосягаемыми и безнаказанными в своем ужасном деянии. Уизли снова провалился в водоворот воспоминаний, охваченный какими–то быстро меняющимися образами и вдруг бурный вихрь тумана снова стал рассеиваться и Рон ужаснулся от того, что в следующий миг он увидел. Гарри обнаженный лежал на школьной парте, застеленной его капитанской мантией, с широко разведенными ногами, ягодицы блестели от пота, изо рта и раскрытого ануса вытекала сперма, внутренняя часть бедер так же была измазана следами многочисленных сношений. Его опухшие губы были приоткрыты, а тягучая сперма сочилась наружу и сбегала белесыми мутными ручейками по шее, и дальше на ало–золотую мантию, промокшую от вина и семени. Гарри, судя по всему, находился в полуобморочном состоянии, между его широко разведенных ног стоял охотник слизеринцев Вейзи и вдалбливался членом в его анус, а Грегори Гойл насиловал гриффиндорца в рот. Остальные слизеринцы, стоя плотным кольцом возле парты, мастурбировали, полностью захваченные процессом, не обращая внимания на присутствующих девушек, а выплеснув сперму на лежащего гриффиндорца, отходили от парты, и их места занимали другие.
– Ублюдки! – дико заорал Рон, кинувшись на насильников своего друга, но снова провалился в бездонную пустоту, захваченный водоворотом клубящегося тумана.
– Подонки! Твари! – кричал Уизли, пытаясь вырваться из затягивающей его воронки и схватить растворяющиеся очертания негодяев.
Вдруг он обнаружил, что уже стоит в толпе примолкших слизеринцев, наблюдая за тем, как Гарри, превозмогая боль, осторожно привстал со стола, взял промокшую насквозь от спермы мантию и старается ей прикрыться.
– Поттер, там, на полу, твоя спортивная капитанская форма, забери ее..., - хрипло произнес бледный Малфой.
– Я не капитан Гриффиндора, - ответил Гарри и вдруг усмехнулся, отчего у Рона по коже пробежали ледяные мурашки.
– Что ты несешь, Поттер? - в звенящей тишине спросил Драко.
– Я не капитан, - тихо повторил Гарри, но его услышали все, даже стоящие в дальних углах гостиной. – После проигрыша нашей команды меня отстранили от должности капитана и вывели из состава команды, - ответил Поттер.
– К…когда? – прохрипел Малфой.
– Пока я лежал в больничном крыле, в гриффиндорской команде произошла смена состава.
– И ты знал об этом…, - прошептал Малфой.
– Знал, – кивнул Гарри.
– Кто… кто стал капитаном Гриффиндора? Ради кого ты….
– Джинни Уизли, – смотря в глаза Малфою, ответил Поттер.
Драко схватился за ворот рубашки, пытаясь ослабить его, Рон сделал то же самое, чувствуя, что задыхается.
– Ты…ты что… любишь ее? – прохрипел Малфой.
– Да, – ответил Гарри и медленно, не делая резких движений, направился к выходу из слизеринской гостиной.
Рон стоял в толпе пораженных, остолбеневших слизеринцев и смотрел в след своему другу, добровольно согласившемуся на чудовищное изнасилование ради любви к его сестре.
– Прости меня, Гарри, – прохрипел Рон, сглатывая слезы, но его никто не услышал, а затем его снова затянуло в водоворот воспоминаний.
Уизли со стороны наблюдал за тем, как он сам с Дином Томасом и Симусом Финниганом, зло ухмыляясь, обливает голубой краской чемодан Гарри, предварительно выставив его из спальни в коридор, и снова стал свидетелем своего предательства, когда отрекся от многолетней дружбы и в присутствии всех плюнул Поттеру в лицо.
– Знаешь, Рон, есть только два человека, которым я могу простить все, даже это, - тихо произнес Гарри, глядя на двойника Рона из воспоминаний.
– Да, я знаю, друг, - тихо произнес Уизли. - Это я и Гермиона.
– Это ты и Гермиона, - сказал Гарри.- Если бы это сделал кто-то другой, сейчас он умылся бы кровавыми соплями. Тебя я прощаю, потому что ты мой друг.
– Прости, Гарри, - прошептал Рон Уизли.
– У меня нет друзей среди пидоров, - усмехнулся его рыжий двойник из прошлого.